ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫОНКОЛОГИЧЕСКИХ ЗАБОЛЕВАНИЙ: ЖИЗНЕУТВЕРЖДЕНИЕ VS ЖИЗНЕОТРИЦАНИЕ
Арпентьева Мариям Равильевна
Калуга, Российская Федерация
Калужский государственный университет имени К.Э. Циолковского
старший научный сотрудник кафедры психологии развития и образования,
доктор психологических наук, доцент
248023, г. Калуга, ул. Разина. д. 26, тел.: +79533134816, e-mail: mariam_rav@mail.ru
Аннотация. В статье отмечается важность исследования психологических и социальных проблем онкологических пациентов в медицинских учреждениях и оказания им психологической помощи. Диагноз рака часто становится одним из тяжелейших моментов жизни, рождающих многочисленные страхи. Многие больные раком полагают, что диагноз рак - это конец их жизни. Конечно, этот диагноз так или иначе означает изменения в жизни. Они начинают с момента постановки диагноза, на протяжении лечения и потом на протяжении всей жизни. Лечение рака может быть очень трудным и, возможно, одним из наиболее стрессовых периодов в жизни. В больным могут и должны поэтому работать специалисты в области психологии и психиатрии, имея дело непосредственно с онкобольными и их семьями. Эта специализация называется психоонкология, психосоциальная онкология или поведенческая онкология. Она рассматривает психологические, социальные и поведенческие аспекты рака. Процесс исцеления включает решение ряда проблем и преодоление серии препятствий. Взрослые и даже дети начинают понимать, что не может быть краткосрочной и простой «коррекции», напротив, все неоднозначнее и труднее, чем они думали. Большинство исследований указывают на то, что большинство взрослых и детей на самом деле являются психологически устойчивыми в борьбе с раком. Однако, симуляция оптимизма может стать дополнительным стрессовым фактором. Вполне естественно грустить и злиться, а также радоваться и жить обычной жизнью, стремясь к достижимым целям. Для многих людей хорошей стратегией копинг-выяснить как можно больше информации, как можно больше о раке. Кроме того, важна поддержка окружающих и специалистов.
Ключевые слова: рак, здоровье, больной раком, психосоциальная онкология, рецидив, ремиссия, устойчивость.
1.
PSYCHOLOGICAL ASPECTS OF CANCER: LIFE-APPROVAL VS LIFE-DENIAL
Arpentieva Mariam Ravilievna
Kaluga, Russian Federation
Kaluga K. E. Tsiolkovsky state University,
senior researcher of the department of development and education psychology,
doctor of psychological Sciences, associate professor
248023, Kaluga, Boldin str., 26 b., 122r.
tel. +79533134816, e-mail: mariam_rav@mail.ru
Annotation. This paper discusses the importance of identifying the psychological and social concerns of cancer patients in the medical setting, and assisting them in obtaining appropriate psychosocial services. A diagnosis of cancer often brings up one of people’s worst health fears. Many cancer patients have the idea that it is the end of their life as they know it. In fact, many life changes do take place. These start from the time of diagnosis, throughout treatment and then later throughout life. Adjusting to cancer can be very difficult and possibly one of the most stressful times in life. There are specialists within the field of psychology and psychiatry who deal specifically with cancer patients and their families. This subspecialty is called psycho-oncology, psychosocial oncology or behavioral oncology. This field is concerned with the psychological, social and behavioral aspects of cancer. There are definitely times in which anxiety and even depression are part of the cancer process. The first relapse, the first series of clinical trials, and all of the ongoing changes in personal life can make people feel like they are chasing a moving target. The fact is that the cancer process is actually a series of challenges and obstacles that need to be surmounted in order to move on to, well, the next challenge. Adults and even children start realizing that it may not be a short-term adjustment after all, and that it was harder than they thought. Most studies point to the fact that most adults and children are actually psychologically resilient in coping with cancer. Resilience does not mean that one is forced into thinking positively all of the time. For many years, having a positive attitude was strongly emphasized because it was believed that attitudes might affect survival. Most studies show that feigning a positive attitude may actually become an added stressor. Studies suggest it may be perfectly normally to be sad and angry, and not unusual to find patients bargaining for survival with a higher Being. It’s also normal to have great days in which people feel positive toward life, to pace themselves with what they can do when they are feeling well and commit to achievable goals. For many, a good coping strategy is to find out as much information as one can about the specific cancer. It is also a good idea to put together two support teams, the first a support and comfort team, and the other a medical and psychosocial team.
Key words: cancer, health, cancer patient, psychosocial oncology, relapse, remission, resilience, life-approval, life-denial.
Введение. Психологическая онкология. онкопсихология – сфера начинающая активное развитие. Это развитие во многом связано со спецификой раковых заболеваний: полиэтиологичностью их возникновения, непредсказуемостью течения, отсутствием гарантий исцеления. В этих, неопределенных, малопредсказуемых, разрушающих привычное стабильное, привычное существование и сопровождающихся терминальной угрозой ситуациях, контроль над которыми снижен или отсутствует вовсе, у человека, наряду с активными и продуктивными, реализуются пассивные и деструктивные формы жизнедеятельности, отношений к себе и миру. Обыденные и даже профессиональные представления об онкологических заболеваниях часто напоминают мифы. Неосведомленность о прогрессе в лечении рака, незнание приемов раннего выявления и типов новообразований, небрежное отношение к своему здоровью (физическому и психологическому) способствуют сохранению страха перед этой болезнью и перед больными. Стигматизация в целом связана с тем, что онкологический больной часто и независимо от стадии заболевания воспринимается, как умирающий человек: окружающие боятся «заразиться» этой болезнью и интенсивными негативными переживаниями больного, страх соприкоснуться с переживаниями, опытом смерти, умирания. Нередки и моменты, связанные с «упрощенной» психологической моделью рака в быту: «сам виноват» («неправильно жил»), что разрушает отношений пациентов с окружающими переживаниями обиды и раздражения, вины и стыда, одиночества и отчуждения, непонимания и бесплодного, вне осознания смысла болезни и смысла жизни в целом, переориентации с жизнеотрицания на жизнеутверждение, стремления отстоять правоту, что еще более обостряет изоляцию и стигматизацию в целом.
Среди этих мифов особенно опасны те, то причисляют данные заболевания к однозначно смертельными/или неизлечимым: диагноз является серьезным стрессогенным фактором для пациента и его семьи даже в том случае, когда возникает лишь намек на его возможность (Березкин Д.П., Зырянова Н. Г., 1976; Сидоров П.И., 2006; Смулевич А.Б., Андрющенко А.В., Бескова Д.А., 2007; Sadock B.J. и соавт., 2009). Человек так или иначе переживает состояние растерянности перед лицом нового этапа своей жизни, нового экзистенциального кризиса. Однако, сегодня общество в целом и профессионалы в частности воспринимают болезнь менее угрожающей и в большей мере готовы видеть в болезни не только «зло»; налицо и общее снижение стигматизации онкологических больных, активизация большинством пациентов поиска стратегий совладания-исцеления, оказывающих меньшее травмирующее воздействие и позволяющее восстановить или достигнуть внутренней согласованности переживаний и осмыслений личностью себя и мира, смысла болезни и исцеления (Heidrich S.M., Forsthoff C.A., Ward S.E., 1994). Более того, активно ставятся вопросы психологического, социального и духовно-нравственного сопровождения онкологический больных (Блинов Н.Н., Демин Е.В., Чулкова В.А., 1989; Блинов Н.Н., Комяков И.П., Чулкова В.А., 1998; Быкорез А. Н., Рубенчик Б. Л., 1997; Вассерман Л.И., Абабков В.А., Трифонова Е.А., 2010; Васютин А. М., 2011; Великолуг А.Н., Дрегало А.А., Великолуг Т.И., 2000; Врач – пациент, 1996; Гнездилов А.В., 1992; Гнездилов А.В., Губачев Ю.М., 1998; Лекции по фундаментальной …, 2004; Любан-Плоцца Б., Пельдингер В., Крегер Ф., 1994; Малкина-Пых И.Г., 2008; Мельченко Н.И., Исханов Р.Ф., Исаева О.С. и др, 1999; Мерта Дж., 1998; Моисеенко В.М., Чулкова В.А., 2007; Саймонтон К., Саймонтон С., 2001; Тарабрина Н.В., Ворона О.А., Курчакова М.С. и др., 2010; Урванцев Л.П., 1998; Усманова Е.Б., 2016; Филимонов С., 2013; Чулкова В.А., 1999), отмечается важность исследований проблем стратегий совладания и качества жизни онкологических пациентов и их семей, однако, мало исследований, посвященных роли жизнеутверждения и благоговения перед жизнью в контексте лечения и исцеления больных.
Метод и цель исследования. Метод исследования - теоретический анализ психологических аспектов онкологических заболеваний и возможностей коррекции психологических состояний и особенностей личности в процессе профилактики и лечения онкологических заболеваний.Особое внимание уделяется такой характеристики личности как жизнеотрицание и/или жизнеутверждение. выбор которых является важнейшим условием исцеления.Цель работы – исследование психологических аспектов онкологических заболеваний и возможностей коррекции психологических состояний и особенностей личности в процессе профилактики и лечения онкологических заболеваний, в том числе, поредством развития жизнеутверждающих тенденций в отношении личности к себе и миру.
Основные результаты исследования и их обсуждение. В контексте проблем организации и осуществления психологического сопровождения онкологических больных наиболее распространены исследования, посвященные изучению психологических трудностей и психических нарушений у больных (Сидоров П.И., 2006; Касимова Л.Н., Илюхина Т.В., 2007; Смулевич А.Б. с соавт., 2007; Касимова Л.Н., Жиляева Т.В., 2009; Derogatis LR et al., 1983; Cassilieth et al., 1985). Целый ряд практиков и теоретиков отмечают не только влияние факта заболевания и лечения онкологической патологии на психическое состояние пациента и его семьи, но и влияние психических факторов на возникновение, течение и исход заболевания (Shekele R. и соват., 1981; Penninx В. и соват., 1998; Hamilton А., 1999; Watson М. и соавт., 1999). На основе разных исследований можно составить психологический профиль онкологического больного, который включает ряд черт: доминирующая детская позиция в общении, тенденция к экстернализации локуса контроля, высокая нормативность в ценностной сфере, высокий порог осмысления негативных ситуации, сложность понимания сущностных признаков происходящего, часто - присутствие доминантной /отчужденной / потерянной матери и негативные, жизнеотрицающие семейные концепции. Особенно негативны семейные концепции типа «что с того?» или «все это все равно не имеет смысла», «нужно принимать все так, как есть», «здоровье - это все, жизнь без здоровья - это ничто», которые приводят к тому, что больные видят будущее закрытым и безнадежным, они не отличают желания и потребности (нужды), и, обычно, вообще не воспринимают или игнорируют потребности, при этом проблемы будто «въедаются» в них (Friedman S.H., 1998; Passik S.D., Grummon K.L., 1998; Rowland J.H., Massie M.J., 1998; Breslau E.S. и соавт., 2001; Spiegel D., Diamond S., 2001; Sadock B. J. et al., 2009; Dubashi B. и соавт., 2010; Folkman S., 2010; Benedict C., Penedo F.J., 2013). Частым исследования, предметом которых являются способы совладающего поведения пациентов с онкологическими заболеваниями (Waisman A., Worden J.W. 1977; Felton B.J., Revenson T.A., Hinrichsen G.A. 1984; Dunkel-Schetter C. et al., 1992; Porcelli P., Sonino N., 2007; Thune-Boyle Ingela C.V., 2013) и исследования качества жизни онкологических больных, в том числе, их удовлетворенность жизнью, жизнеутверждение и жизнеотрицание (Усманова Е.Б., 2016; Hamilton А. 1999; Porcelli P., Sonino N. 2007; Ross К., 2008).
Уже в русской медицине XVIII века указывалось, что «дальняя причина рака есть долгая печаль», которая провоцирует негативное отношение к жизни, жизнеотрицание в его самых разных формах, включая психосоматические и психические реакции, суицид и самоизоляцию и т.д. (Дуброва В. П., Егоров К. Н., 2003). Дж. Педжет (Paget J., 1887) констатировал, что депрессия и присущее ей жизнеотрицание, недовольство жизнью, играют главную роль в возникновении рака. Психические факторы в развитии злокачественных новообразований отмечал и Н.И. Пирогов, который писал о влиянии «угнетающих душевных переживаний» на развитие данной патологии (Дуброва В. П., Егоров К. Н., 2003 и др.). Современные исследователи (Гнездилов А.В., 2000; Именитов Е.Н., 2014; Левин Т., Киссане В.Д., 2007; Непомнящая Н.И., 1998; Тарабрина Н.В., Ворона О.А., Курчакова М.С. и др., 2010; Сидоров П.И., 2006; Fagundes C.P., Lindgren M.E., Kiecolt-Glaser J.K., 2013; Satin J.R., Linden W., Phillips M.J., 2009) часто отмечают роль стресса и отношений к нему в профилактике и лечении онкологии, а также, говоря о наличии в организме «спящих» опухолевых клеток у относительно здоровых людей и прогрессирования опухолевого процесса у пациентов со сниженным иммунитетом (в случае стрессов или направленного медицинского воздействия), подчеркивают этот факт как доказательство причастности иммунитета к патогенезу опухолевого роста: иммунная система играет критическую роль в возникновении, прогрессировании онкологического заболевания, а также в качестве жизни онкологических больных. В многочисленных исследованиях онкологических больных показана взаимосвязь психологических особенностей их личности и состояния и физиологических состояний, в том числе состояния иммунной системы: человек перестает защищаться от болезней и смерти на психологическом, духовном и телесном уровнях.
Кроме того, у раковых больных часто обнаруживаются ранняя утрата важных лиц близкого окружения, а также сохранение «пуповины» с кем-либо из родителей, которая приводит к неспособности больного открыто выражать враждебные чувства, к сексуальным и репродуктивным нарушениям. Часто незадолго до начала болезни многие из больных раком теряют значимые для них связи, будучи склонны к привязанностям и связям с ограниченным кругом людей, жизненных ситуаций и ориентиров, не развивающими собственную индивидуальность. Поэтом при угрозе потери или потере пациенты оказываются в одиночестве и в состоянии отсутствия навыков, позволяющих справляться с подобными ситуациями (Lillberg К. и соавт., 2003; Palesh О. и соавт., 2007; Porcelli P., Sonino N., 2007; Chida Y. и соавт., 2008; Satin J.R., Linden W., Phillips MJ., 2009; Ross К., 2008). Больной часто психологические «не родился» или «не созрел», он существует между утверждением и отрицанием жизни. В качестве «психологических канцерогенов», запускающих или активизирующих раковые болезни исследователями выделены травмирующие жизненные события, трудности в связи с утратой объекта и обусловленные этим страхи, нарушение способности к выражению переживаний и трудности в преодолении конфликтов, длительно существующее состояние безнадежности, подавленности и отчаяния, - отрицания жизни, ее ценности и ее целостности. Многие ученые связывают риск онкологии с наличием отягощающих переживаний в детстве: утраты одного из родителей, отчуждённым отношением со стороны близких и жестокостью окружающих. Часто рак свидетельствует о том, что есть «нерешенные проблемы», усилившиеся из-за серии стрессовых ситуаций, которые человек прошел в период 0,5-1,5 года до возникновения /активизации рака. Бывает, что такие стрессы накапливаются и человек заболевает не сразу: после серии «жизнеотречений» и «Богоборчества». Типичная реакция больного на эти проблемы и стрессы связана с переживанием беспомощности, отказа от борьбы, что подавляет естественные защитные механизмы организма и создает условия возникновения и развития опухоли.
В.Д. Тополянский и М.В. Струковская (1986) также развивают классическую психоаналитическую концепцию «утраты объекта» («object loss») как фактора, снижающего толерантность личности к стрессу и повышающего вероятность психосоматического заболевания. Л. ЛеШан пишет, что юность многих пациентов была отмечена чувством одиночества, покинутости, отчаяния, а близость с другими людьми вызывала трудности и казалась опасной; в ранний период зрелости пациенты либо установили глубокие, значимые для них отношения с каким-то человеком, иногда перераставшие в сильную ревность, либо получали большое удовлетворение от своей работы, гордились ею. Работа или отношения такого типа становятся смыслом их существования, заслоняя иную жизнь, Бога. Затем эти отношения и работа были потеряны: смерть любимого человека, переезд на новое место жительства, уход на пенсию, начало самостоятельной жизни ребенка и т. д., в результате чего вновь возникло отчаяние, которое не имело выхода, они переживали его «в себе» и были не способны излить свою боль, в том числе гнев потери или враждебность невозможности прежней жизни (LeShan L. L., 1977). При этом сами по себе личностные особенности, психотравмирующие ситуации не являются пусковым механизмом опухолевых заболеваний. Они являются лишь факторами риска, причем при длительном взаимодействии между собой и в сочетании со средовыми влияниями (воздействие стрессоров окружающей среды). Защитные силы организма ослабляются душевными травмами, безнадежность пациента может быть преодолена при обсуждении вопросов типа «откуда я - зачем я?» и вопросов о смысле жизни, смысле болезни. Социальную изоляцию легче преодолеть, если настроить пациента на общение - в зависимости от конкретной ситуации. Стрессовую ситуацию можно преодолеть и/или уменьшить ее негативные последствия, осмыслив травматически влияющие на пациента актуальные аспекты. Стабилизацию физического состояния можно обеспечить медицинскими методами, в том числе релаксационными методиками и правильным образом жизни, с другой - сбалансированностью отношений в психологической и социальной сферах.
Рак, как и многие другие иммунные заболевания – связаны с желанием самоуничтожения, стремлением человека «поедать» самого себя; он отражает противостояние его способностей бороться или сдаваться, раскрывать себя миру или прятать себя. Пациент обычно понимает заболевание как угрозу всему своему существу. Он боится не только болей, угасания и ранней смерти, но и физических дефектов (например, удаления части тела или органа, облысения из-за химиотерапии), а также социальной изоляции вследствие длительного пребывания в больнице и тревоги у близких, ограничения контактов. Для пациентов типичны фрустрация (переживания и поведение, вызванные непреодолимым препятствием на пути к цели), ригидность (затрудненность в изменении стиля поведения), низкий уровень социальной чувствительности и саморефлексии, нерациональные способы самозащиты, фрустрационная интолерантность, бегство «в работу» и «болезнь», поиск виновных и социальная дезадаптация (Великолуг А.Н. и соавт., 2000; Temoshok L., 1987). Отмечается неконгруэнтность смыслов личности, проявляющаяся в несоответствии декларируемых и глубинных смыслов личности, при этом отмечается противоречие между повышенным самоуважением, граничащим с конформностью и зависимостью от социальных норм, аутосимпатией и самоуничижением (Русина Н.А., 2002).
Б. Хеллингер и его школа отмечают важность завершения незавершённых «объектных» отношений: важно простить и принять друга друга на уровне души, испытать чувства солидарности - единства. Иногда этого достаточно для благополучного завершения отношений и исцеления. Однако, в некоторых случаях необходимы дополнительные меры, например, если отношения резко оборвались, в том числе закончились переживаниями душевной боли: обиды, вины или страха, мести, осталась неуравновешенность или в отношениях «замешаны» дети. Тогда желательна помощь специалиста или кропотливая работа семьи по изучению и осмыслению родовых сценариев. Важно, что по так называемому «закону равновесия» потомки призваны завершить незавершённое их предкам, прожить что-то за кого-то, то есть часто заниматься решением не своих жизненных задач, а решением задач предков («кармой»), которые перекрывают доступ к собственному предназначению («дхарме»). Указаниями на продуктивность расстановки или иных проедур исследования семейного опыта являются:
• наличие повторяющихся сценариев, в том числе тяжелый «рок», передающийся из поколения в поколение
• неустроенные партнёрские отношения, в том числе супружеские (одиночество, неполный брак), бесплодие/бездетность;
• постоянные конфликты супругов, измены, «любовные треугольники», разводы);
• тяжелые заболевания, психосоматические и психологические нарушения и травмы, несчастные случаи, инвалидность, наркомания;
• конфликтные и напряжённые отношения, проблемы с родителями, детьми, в том числе проблемы близости/дистанции, насилия, нарушения иерархии семейных отношений;
• переживания безнадежности, уныния, необъяснимые реальностью;
• нарушения социального взаимодействия – семьи и окружающего мира (судимость, нетрадиционные браки, например, «гражданский», гомосексуальный, полигамный);
• наличие в семье родственников с тяжелой судьбой (рано умершие члены семьи, аборты, самоубийства, инцесты и т. д.).
Препятствуют психологическому завершению проблемных отношений
1) отсутствие опыта завершений;
2) нежелание завершения по причине привязанности — к человеку или к тому, что приносят или «должны» приносить отношения;
3) негативные переживания (обида, злость, страх) и стремление к мести, реваншу или сублимация, игнорирование проблем отношений,
4) смерть человека, страх ответственности и уход от ответственности.
Часто завершение отношений с помощью создания других отношений приводит к хождению «по кругу» одних и тех же проблем. Рак – повод «разомкнуть круг» взаимных претензий и обид, какими бы тяжелыми они не были: инцест или измена, убийство или оговор и т.д. (Хеллингер Б.А., 2007). Б.А. Хеллингер полагает, что «переплетения внутри рода могут вести к раку. Тяжелые, частые или неизлечимые болезни при исследовании в расстановке нередко оказываются следствием особой роли заболевшего внутри его семьи. Люди с диагностированными онкологическими болезнями часто полны ярости и гнева. В бессознательном монологе этих больных появляется утверждение, что «прежде чем сделаю что-то кому-то другому, сам себя убью»: болеющий человек защищает других людей. При этом при опасных и смертельных болезнях, включая аутоимуунные и им подобные (болезни поек, сахарный диабет и т.д.), у человека возникает стремление к смерти, желание воссоединиться с умершими близкими людьми. Душа ждет заболевания, которое окажется смертельным: однако, путем к избавлению от подобных мыслей является выявление личности умершего человека из семьи, после чего нужно принять этого человека в свое сердце, отдав ему дань уважения, принять, что у мертвого – своя судьба, у живого – своя, а происходящее предопределено судьбой. Нужно признать величие смерти, так же как и величие жизни. Часто также а онкологический больной представляет кого-то из своей семьи, например какую-то жертву. Если эта жертва не получила уважения в семье, то больной хочет искупить эту вину или стать таким же, как эта жертва. С одной стороны, это действие коллективной совести, которая не осознаваема. С другой стороны, коллективная совесть действует рука об руку с личной совестью». По его мнению многие раковые больные отрезаны от «Великой Души»: эта душа выходит за пределы души рода, и для ракового больного важно снова прийти в гармонию с чем-то большим, чем семья и род – с Богом. И тогда эта связь выступает как духовное измерение — ощущение связи с чем-то большим и принадлежности к нему. Ну пути к такому воссоединению полагается необходимым остановить внутренний диалог: пациент становится тихим, спокойным, а защитные механизмы, которые работают через традиционное описание проблемы, отступают. Душа человека получает пространство и время, чтобы открыть себя и вывести наружу истинно важное. Это можно назвать так: «сдаться важнейшей истине» или «отдать себя важнейшей истине», в результате которой человек приходит к глубокой собранности и покою. Специалист при этом выступает как посредник, который остается внутренне собранным, осознавающим, что что-то происходит. Контакт с Великой Душой исцеляет изнутри, человек просто возвращается к Бытию. При этом многие вопросы связаны матерью, но не столько реальной, сколько символической: мать в этом контексте — это образ большего, она - символ жизни, врата жизни. Когда глубокая связь с нею внутренне достигнута, когда человек смог внутренне поклониться матери, увидеть ее и отца, стоящий за ними род и принять их как данность, как источник своей жизни и ее часть, тогда налаживается связь с Великой Душой. Это нельзя назвать «работа души», скорее речь идет о «наблюдении душой», благоговении (немецкое «andacht», английское «awe»), которое вводит душу в пространство глубокой преданности: за переделами активности и пассивности (Вебер Г., 2001, с.31-38; Веселаго Е., 2013; Хеллингер Б., 2005, 2008; Hellinger B. 2007).
С. И К. Саймонтоны сформулировали психофизиологическую модель развития онкологических заболеваний, указав психологические характеристики пациентов, как: – выраженная склонность таить обиду и заметная неспособность к прощению; тенденция к самосожалению и самооплакиванию, самонеэффективности и беспомощности; неспособность к поддержанию долгих и значимых отношений; неприятие себя (например, ощущение своей греховности у религиозных людей). Основа онкологии – его «единая матрица» – фундаментальное отрицание, которая особенно сильно проявляется из-за утраты горячо любимого значимого человека в течение 16–18 месяцев до диагностирования заболевания. Помимо утраты близкого человека (развод, разлука, смерть и т.д.), важным «пусковым» моментом являются и неприятности на работе или судьбе в целом, а также выраженное неблагополучие в жизни детей и внуков у взрослых или родителей и прародителей - у детей. Они выделяют пять этапов развития психологического процесса, предшествующего возникновению рака (Саймонтон К., Саймонтон С., 2001).
1. Детские переживания, приводящие к формированию особого типа личности, который мы могли бы назвать жизнеотрицающим.
2. На человека обрушиваются интенсивные и длительные драматические события, вызывающие у него стресс или, точнее, дистресс.
3. Возникшие стрессовые ситуации ставят перед человеком проблему, с которой он не может справиться –ни внешними, ни внутренними ресурсами, но должен «сходить в лес жизни и смерти, чтобы приобрети новые ресурсы, выбрав то или иное.
4. Не видя возможности изменить правила своего поведения, человек чувствует свою беспомощность и неразрешимость создавшейся ситуации. Он не готов к долгому и утомительному путешествию, активному поиску и добыче ресурсов совладания, он ленится, откладывает на потом и избегает решения, перекладывая их на врачей и саму болезнь.
5. Человек отказывается от решения проблемы, теряет гибкость, способность изменяться и развиваться: он выбирает жизнеотрицание, не требующее усилий и развития
С. Фанти, создатель микропсихоанализа, рассматривает рак и психоз как проявления «танатоса», инстинкта разрушения и смерти: при психозе осуществляется перемещение «танатоса» на «психический полюс», при раке – на «соматический полюс» (Фанти С., 1995). Рак – проявление аутодеструкции, сопровождающееся потерей интереса к миру и к себе, к жизни. Потеря интереса к жизни играет решающую роль в воздействии на иммунную систему и может привести к повышенному производству атипичных клеток. Человек, выбирающий позицию жертвы, придает повышенное значение событиям, которые подтверждают безнадежность его положения. Поэтому такие социальные факторы (профессиональная стабильность, постоянство взаимоотношений), в отличие от психических, характерных для «раковой личности», имеют большое значение для выживания, ремиссии и реабилитации. А такие психосоциальные стрессоры как социальная неустроенность, изменения социального статуса, места жительства, недовольство работой, урбанизация, географическая и социальная мобильность, неблагоприятная ситуация трудовой занятости, драматические жизненные события и жизненные кризисы, включая кризисы потери близких, скорбь, отчаяния, депрессии и безнадежности, - у таких людей часто становятся пусковыми факторами в развитии онкологических заболеваний. Рост заболеваемости наблюдается при смещении психологического равновесия пациентов, при котором а они воспринимают свою жизненною ситуацию как неудовлетворительную, угрожающую, невыносимую, конфликтную и не в состоянии самостоятельно справиться с ней (Blohmke М., 1976). Заболевают раком преимущественно люди, обладающие высокой подверженностью стрессу и/или находящиеся в длительном и интенсивном стрессе («длительный пассивный стресс»), который они не в состоянии принять и переработать: провоцируется развитие переживаний беспомощности, покинутости и страха потери источника удовлетворения. Стрессовые ситуации или («длительный пассивный стресс» сопровождаются возбуждением гипоталамуса и лимбической системы, что связано с ростом активности коркового и мозгового слоев надпочечников, выбросу катехоламинов и глюкокортикоидов. Иммунодепрессивный эффект этого роста приводит к повышению вероятности нарушений деструкции бластогенных клеток.
В целом, качественный анализ взаимосвязей психологических параметров личности больных злокачественными новообразованиями, позволил учёным выделить совокупность значимых предикторов онкологической патологии: 1) сохранение зависимости от значимого человека («пуповинная связь» с кем-либо из родителей, созависимость либо инфантильность, личностная незрелость); 2) ранняя / тяжело переживаемая (как «предательство», крах жизни, «смерть личности» и т.д.) утрата значимого близкого человека, являющегося объектом глубокой привязанности и любви, значимым «объектом» незавершенных отношений; 3) неспособность открыто выражать враждебные и иные чувства, наряду с общей озлобленностью, мстительностью и недоброжелательностью, подавляемыми внешней «добротой» и «воспитанностью»; 4) сексуальные и репродуктивные нарушения и проблемы близких отношений, страх включения в глубокие отношения из-за опасности «предательства», «использования», «крушения иллюзий», чрезмерности материально-физических и духовных желаний и т.д. таким образом, пациент живет «на границе» жизни и смерти, балансируя, но не приближаясь ни к тому, ни к другому полюсу. Он боится и хочет узнать их, но ему – «запрещено»: культурой, родом (семьей) и обстоятельствами. Он не инициирован, потому что инициацию – опыт смерти-возрождения – не прошли его родители. В результате они не выбрали между жизнеутверждением и жизнеотрицанием: жизнь их неполна, духовно бедна.
В философско-религиозной концепции «благоговения перед жизнью» А. Швейцера жизнь как реальность требует от человека недюжинных способностей не только в понимании себя и мира, особенно в отношении – к тем трудным жизненным ситуациям, с которыми он сталкивается в своей жизни, жизни окружающих его людей. Она требует от него жизнеутверждения как глубоко разделяемого и транслируемого окружающим нравственного идеала и целостной жизненной стратегии «благоговения перед жизнью». Понятие жизнеутверждения и дополнительное к нему понятие жизнеотрицания, помогают раскрыть глубинные процессы и диалектику взаимодействия человека с окружающим миром. Обращаясь к понятию «жизнеутверждение», А. Швейцер, в рамках концепции благоговения перед жизнью, выделяет его как компонент благоговения, наряду со смирением (принятием жизни) и нравственным отношением к ней. Говоря о структуре жизнеутверждения, А. Швейцер отмечает, что оно этично, то есть опирается на важнейшие ценностные основания жизни человека и общества, а также «содержит в себе оптимистические волю и надежду, которые никогда не могут быть утрачены. Поэтому оно не боится повернуться лицом к мрачной реальности и увидеть ее такой, какова она на самом деле» (Арпентьева, 2016; Швейцер, 1996). Жизнеутверждение, согласно А. Швейцеру, – зависящая от ценностей личности тенденция самореализации, к развитию («воля к прогрессу»), а также конкретное событие духовного акта, в момент которого человек перестает жить бездумно и посвящает себя жизни, служению ей, с благоговением возвышая жизнь до истинной ценности, углубляя и расширяя одухотворенную и усиленную волю к жизни. Нравственные основы жизни придают субъекту проницательность, позволяющую отличить истинно ценное, преобразующее, развивающее – каждого в отдельности и всех людей. В психологии жизненных кризисов близкими понятию жизнеутверждения являются понятия жизнестойкости и совладания, самоактуализации, противостоящие жизни текущего по течению и тайно или явно отрицающего жизнь потребителя, отрицающего сакральные, вечные ценности человеческой жизни и значимость жизни и человека, склонного отчаиваться и отказываться от саморазвития. Вслед за ними, А. Швейцером, мы полагаем, что основы жизнеутверждения, нравственные, содержательные, инструментальные, человек черпает из опыта семьи, развития в семье. Развитие личности предполагает конструирование определенной модели своей жизни, включающей в себя ценности и цели жизни, представления о себе и окружающих, способы их достижения в общении и деятельности, опыт защитного, совладающего и самореализационного поведения, его диахроническую и синхроническую трансмиссию. Потенциал жизнеутверждения определяет особенности профилактики, проживания и преобразования повседневных и кризисных трудных жизненных ситуаций, возможности помогать себе и другим. Феномен этот связан с принятием-отвержением человеком как себя и других людей, с оказанием и принятием помощи и поддержки, пониманием себя и мира, открытостью опыту и риску, с рефлексией опыта и взаимоотношений, переживанием себя как субъекта, контролирующего свою жизнь и участвующего в жизни (Арпентьева М.Р., 2014). В понятиях жизнеотрицания и жихнеутверждения выражен пафос страданий, человечества, и мощь человеческого духа: развивающегося и реализующего себя там, где даже «просто» выживание кажется невозможным, открывающего новые горизонты и возможности там, где, как кажется, нет ничего кроме «стен» и тупиков, ограничений «конца» жизни. Жизнь требует от пациента, стремящегося исцелиться, жизнеутверждения как глубоко разделяемого и транслируемого окружающим нравственного идеала и целостной жизненной стратегии «благоговения перед жизнью». Помогая самому себе, а также другим людям, обучая их и самообучаясь, воспитывая себя и других, в процессе «сражения» за жизнь, человек развивает и делится с людьми ресурсами собственной личности, вольно или невольно транслирует свое отношение к себе и миру, свою склонность так или иначе вести себя в трудных жизненных ситуациях, свою веру в Бога, его любовь и заботу, милость и прощение, всеприсутствие и гармонию жизни, ее уроки и вызовы: развиваться и утверждать жизнь, ее ценность, казалось бы, вопреки обстоятельствам или отчаиваться и отрицать ценность своей жизни и жизни окружающих. Человек, благоговеющий перед жизнью, выздоравливая сам, также стремится помогать другим людям жить, учить их и воспитывать так, чтобы они могли справляться с невзгодами и проблемами. Это – насущная необходимость и потребность человека, обладающего глубокой верой в Бога и высоким потенциалом жизнеутверждения. Напротив, люди неверующие или верующие формально – часто люди с низким потенциалом жизнеутверждения, склонные отчаиваться и отрицать жизнь, ее ценность, часто нуждаются в помощи и/или создают ситуации, приводящие к тому, что в этой помощи нуждаются окружающие, они не рещают проблемы, заложенную в диагнозе «рак», но оставляют ее решать своим близким. Поэтому, как пишут К. и С. Саймонтон, «физическая болезнь – это только проявление лежащих в ее основе психосоматических процессов, которые вызываются различными психологическими и социальными проблемами. Пока эти проблемы не будут решены, пациент не излечится, несмотря на то, что рак может со временем пройти» (Петровская Л.А., Минигалиева М.Р., 1999; Саймонтон К., Саймонтон С., 2001, с.34, др.).
Однако не все психологические реакции при онкологии являются негативными: многие больные, особенно в ремиссии, находят особый смысл в своем заболевании, например, новое понимание жизни, повышение самопринятия и чувство превосходства (Русина Н.А.. 2002; Benedict C., Penedo F.J., 2013). Происходит «смыслостроительство», обнаружение новых жизненных смыслов - наиболее эффективное копинг-поведение, которое существенным образом способствует улучшению адаптации к болезни и качества жизни пациента.
Еще У. Уолш в середине XIX века писал: «Моральные эмоции вызывают дефективную иннервацию, что, извращая трофику, в свою очередь, приводит к образованию рака» (Walsh W., 1846). И. Тен-Бойл (Thune-Boyle I.C.V., 2013) отмечает роль религиозности или духовности в процессе совладания со стрессом: религиозность или духовность влияет как на когнитивный (восприятие пациентом болезни как части божественного плана), так и на поведенческий (молитвы или обращение в церковь) аспекты копинга. Эффективный религиозный копинг - выражение поддерживающих отношений с Богом. Он позволяет найти значение болезни, обрести чувство контроля и комфорта в ситуации заболевания