ДВЕНАДЦАТЬ
Солатариум
Я здесь
Поле битвы – время
Боевая баржа “Анхтауи”, Супрасолнечный залив
Айзек Ариман, главный библиарий Тысячи Сынов, наблюдал, как в кристаллической сфере проступала кровь. Багровый цвет появился в полированных глубинах, закружился и затем устремился к краю шара. Холодный свет собирался вокруг него, и Ариман слышал, как мелодия в его разуме меняется по мере смещения нот и гармонии. Он ещё секунду наблюдал за сферой, которая вращалась в воздухе над ним.
+ Это находится в пределах необходимого сопряжения? + мысленно спросил Ариман.
+ Находится, + прохрипел Менкаура. Ариман чувствовал исходившую от ответа усталость. Он понимал почему. Находиться в этом зале означало чувствовать и слышать поток Имматериума без перерыва или смягчения. Это был солатариум, похожий на те, которыми когда-то пользовались давно умершие учёные для предсказания движения небесных тел в небесах Терры. В тех устройствах каменные и стеклянные сферы вращались вокруг кристаллического подобия солнца. В этом зале действовал тот же основной принцип, но на этом сходство заканчивалось. Подобно тому, как телескопы древних астрономов концентрировали свет небес, так и этот зал притягивал бесконечный резонанс варпа к точке, где становились видны его узоры.
Созвездие сфер и дисков поворачивалось в пространстве над ним, внешние части устройства раскинулись достаточно широко, чтобы почти касаться изогнутых стен. Всё помещение представляло собой огромную сферу диаметром в восемьдесят один локоть, вырезанную при помощи телекинеза из цельного куска нефрита. Ни одна живая рука никогда не касалась её поверхности или не загрязняла её памятью. Сферы и диски солатариума в её центре перемещались психическими потоками. Большинство из них представляли физическую Солнечную систему, но и другие начала не менее реальные, но всё же неосязаемые, вращались вокруг них: Восхождение Силы, Правосудие Зимы, Полёт Ворона. Меньшие сферы и диски были сделаны из камня, металла и кости, взятых с планет, спутников и космических тел, омываемых светом Сол. Каждая планета представляла собой кристаллическую сферу, сформированную в варпе одной только силой воли и воплощённой в реальность при помощи жертвоприношения. Когда последний компонент установили на место, возникший резонанс перерос в пронзительный вопль, который убил последнего из создавших его восьмидесяти одного психических мастеров. С тех пор звук его вращения болезненно отзывался в разуме Аримана, даже когда он не находился в зале. Это была мерзкая цена, которую пришлось заплатить, но дальше будет ещё хуже. В это он не сомневался.
Ариман и Игнис парили над устройством на серебряных дисках. Они оба уйдут, как только чтение будет завершено. За изогнутыми стенами “ Анхтауи ” мчался к цели, движимый наполовину утраченной наукой о машинах. Но здесь, пока Море Душ бежало мимо, они оставались неподвижными, наблюдая за растущим ураганом. Только Менкаура останется в солатариуме в течение ритуала. Военный предсказатель сидел на своём диске, который висел вверх ногами относительно Аримана, рядом с золотой сферой солнца. Серебро диска местами потускнело, а Менкаура выглядел потрёпанным и полумёртвым. Лак слез с его брони и доспехи покрывала ржавчина. Голова была голой, а пустые глазницы сияли призрачным светом и слезились гноем.
Тишину нарушил звук царапающего по стеклу кончика алмазного пера. Ариман посмотрел на Игниса, записывавшего вычисления на обсидиановом листе. Магистр ордена Разрухи посмотрел в ответ, геометрические татуировки на его лице сложились в новый узор. Ариман шёпотом отправил мысленный вопрос. В зале солатариума каждая мысль была криком, каждое послание – воплем.
+ Прогресс в целом в пределах расчётов, предоставленных примархом Четвёртого и его кузнецами войны, + ответил Игнис. + Есть ошибки в мелочах, которые необходимо компенсировать при нумерации окончательной формулы. +
+ Так всегда происходит, когда планы сталкиваются с реальностью, + отправил Ариман. + Всё разваливается. +
Игнис моргнул, узор снова изменился на его лице, пока он обдумывал сказанное.
+ В ряде случаев, + ответил он, а затем вернулся к расчётам и снова послышался скрипящий вой алмазного пера. Ариман ещё секунду наблюдал за Игнисом и повернулся к сферам. Взгляд перемещался между ними, отмечая путь и детали каждой. Одновременно в его мысли хлынули эмоции и видения со всех концов космического залива.
Лицо человека, который забился в подпол и пытался стать меньше, когда гиганты в полуночно-синих доспехах проходили мимо, из их вокс-передатчиков доносились крики тех, кого они уже нашли; обесточенное судно дрейфует сквозь мрак, находившиеся внутри люди цеплялись за последние неглубокие вдохи, пока заканчивался воздух; военный корабль непрерывно вращается, пылая словно факел, а убивавшие его пожары подпитывает топливо его же двигателей …
Ариман усилием воли оборвал видения и сосредоточил разум на мысленных схемах девятого перечисления. Он почувствовал, как дыхание на мгновение заморозило внутреннюю часть шлема. Наблюдать за солатариумом означало не только видеть его своими глазами, но и стать его частью – ощущать, как он поворачивается и пытается затянуть тебя в свой водоворот.
+ Тебе не по себе, + заметил Игнис.
Ариман не стал отвечать, а посмотрел на Менкауру и открыл свои мысли, чтобы отправить их ему.
+ Это ещё можно остановить, + сказал Менкаура, послав ответ на вопрос, который собирался задать Ариман. + Баланс резонансов в устройстве такой, что это… не предопределено. Всё – слепота и пыль на ветру. +
Ариман почувствовал, как в разуме формируется новый вопрос и подавил его. С тех пор как Менкаура принял епитимью наблюдения за Конфигурацией, в его мыслях и словах ощущалась склонность к пророчеству, словно его разум и воля стали бумажными змеями, которых штормовые ветра уносили в далёкие земли восприятия. При всех своих умениях предвидения и мастерства оккультизма Ариман осознал, что его беспокоит происходящее с братом.
+ Идём, + послал он Игнису и повернул свой серебряный диск небольшим усилием воли. Он поплыл к одинокому выходу, вырезанному в стене зала. Его взгляд задержался на сине-белой вращавшейся сфере, когда он поворачивался, и он…
Синие и белые камни в его руке, гладкие от воды, их поверхности покрывают узоры цапель и змей…
Огненно-кровавый свет заходящего солнца сквозь дымку загрязнений Терры, запах пыли и статическая вонь зарождающегося шторма…
Щелчок, когда Ормузд положил три камня в углубления старой деревянной доски и улыбнулся ему…
– В чём дело, брат? Не знаешь, какой сделать ход? – спросил его близнец.
Ариман отдёрнул свои чувства и видения исчезли. С противоположной стороны вращавшихся шаров и дисков на него смотрел Менкаура. Слепой провидец склонил голову набок, и Ариман почувствовал, как разум позади пустых глазниц изучает его.
+ Жестокая вещь – вернуться домой и обнаружить, что он изменился, но не так сильно, как изменились мы, + слова Менкауры эхом звучали в черепе Аримана, когда он позволил диску скользнуть в выход в стене зала.
Покинув солатариум Ариман сразу же снял шлем. Вокруг него “ Анхтауи ” шумел знакомыми звуками работающего корабля: гудением энергии и грохотом далёких двигателей. Это ощущалось успокаивающе реальным. Он вздохнул и потянулся разумом, скользя по мыслям братьев и экипажа. Всё было в порядке. Их маленький флот следовал заданным курсом и оставался необнаруженным. Они оставили огромную армаду Абаддона и флота Механикум далеко позади. Теперь их снова было мало, они оставались одинокими посреди ночи и направлялись к далёкому пятнышку света. Он послал короткую мысль, коснувшись психических связей между собой и сопровождавшими Несущими Слово. Он не стал сохранять контакт и отступил с привкусом пепла на языке.
Он вздрогнул и направил мысли в меньшие перечисления.
– Тебе… это не нравится, – сказал сзади Игнис. Каким-то образом его мысли оказались в таком беспорядке, что он не заметил стоявшего за плечом брата по легиону.
– Нет, – ответил Ариман, всё ещё чувствуя во рту привкус пепла, когда говорил. – Нет, мне это не нравится.
– Я знаю, – сказал Игнис, смотря на него с прежним выражением лица. – Я уже сделал и высказал это наблюдение.
Ариман отвернулся.
– Вопрос, который исходит из этого наблюдения, состоит в том, по какой причине ты воспринимаешь наши обстоятельства именно таким образом? – спросил Игнис.
Ариман выдохнул и оглянулся на магистра ордена Разрухи.
– Мне не нравится то, что мы делаем по всем причинам, – сказал он. – По всем причинам, брат.
Грузовое судно “Антей”, Юпитерский залив
Грохот распахнутой двери.
Во рту Мерсади появился металлический привкус.
Лязг металла по металлу...
“Дух мщения”…
Она была на “Духе мщения”. Там были… тела, сваленные на палубу в кучу. Руки и ноги переплелись. Плоть разорвалась. Кровь собиралась лужами. Что-то стояло над кровью. Лоснящийся мех. Красная морда. Капающая кровью усмешка.
– Мерсади…
Она поняла, что это космический десантник даже прежде чем на неё упала огромная тень.
– Мерсади, очнитесь…
Луна высоко в зимнем небе. Её лик – серебристый изгиб, ставший границей между светом и тьмой.
– Мерсади, очнитесь! Очнитесь немедленно!
Обернувшись, она увидела позади тень.
Малогарст, советник магистра войны…
За Малогарстом закрепилось прозвище Кривой, как из-за ужасных ранений, деформировавших его тело, так и из-за способности решать самые запутанные проблемы.
– Локен, – заговорил он. – Здесь гражданские лица?
– Я могу за них поручиться, – ответил Локен.
Малогарст посмотрел на неё. Рука опустилась на её плечо.
– Очнитесь немедленно!
Рука на плече затрясла её.
Она открыла глаза.
Запах крови и разорванных органов заполнил рот и нос. Она подняла голову и её вырвало. В коридоре мигал красный свет.
Свет. Тьма.
Свет. Тьма.
На мгновение стены и палуба поплыли и деформировались.
“ Дух мщения ”… Она была на…
Она была на “ Антее ”.
– Мерсади. – Она посмотрела. Рядом с ней на корточках сидел Нил, его длинные пальцы только что перестали трясти её плечо. Кожа навигатора была белой, тени поглощали красный мигающий свет. Глаза были широко открыты. Он выглядел так, словно и сам боролся с тошнотой. Или собирался сбежать.
– Где… – начала она, но затем вспомнила Кёльн, увидела мелькавшие движения, разорванные в клочья тела солдат в тёмно-красных доспехах, вспышку и отдачу пистолета, и голову Кёльн, разлетавшуюся на куски. Нет, это был сон… сон…
Она вздрогнула, взгляд пробежал по запёкшейся крови на стенах и палубе, кучах мяса и ткани, оружии, которое лежало рядом с ней на палубе. Желчь снова подступила к горлу и брызнула на палубу. Нил отшатнулся.
– Где дети? – выдохнула она, заставляя себя встать.
Нил мотнул головой туда, где у стены лежали две маленькие фигуры. Дальше по коридору у открытого люка лежала Аксинья. Она всё ещё сжимала пистолет. Её одежда почернела от крови. Последнее огнестрельное ранение пробило дыру в её шее. Глаза телохранительницы были открыты, но больше они ничего не увидят.
Мерсади бросилась к детям, и почувствовала, что их руки ещё тёплые.
– Кататония, – произнёс Нил. – Что бы здесь ни произошло…
Но Мерсади трясла девочку и мальчика, не слушая навигатора:
– Мори, Нун! Слушайте меня! Вы должны очнуться!
– Мы должны добраться до шаттла, – сказал Нил, его холодный голос звучал на грани истерики. – Я не встретил никого живого, пока добирался сюда, а двигатели продолжают работу. Думаю, что весь экипаж погиб. Кораблём никто не управляет…
– Мы не идём к шаттлу.
– Если они убили экипаж, это место – гробница.
– Нет! – прорычала Мерсади. Она вскинула голову и посмотрела на навигатора. Тот шагнул назад. – На корабле сотни людей и я не оставлю их умирать, пока буду спасаться бегством.
– Раньше вас это не останавливало.
– Теперь остановило. – Она посмотрела на детей. – И среди этих людей могут оказаться те, кто поможет нам добраться до безопасного места.
– Вы это серьёзно, да?
Она кивнула:
– Если хотите, можете уйти.
Нил выругался, осмотрелся по сторонам и снова выругался.
– Я иду на мостик, – сказал он. – Я немного разбираюсь в кораблях.
Мерсади слышала, как он пошёл по коридору. Она наклонилась к неподвижной девочке.
– Мори… – произнесла она и потрясла её. Голова девочки дёрнулась. – Мори! – Глаза девочки заморгали и открылись, её крик расколол воздух. – Мори, посмотри на меня! Посмотри на меня! – Мерсади крепко держала девочку за руки. Взгляд Мори прояснился. Она тяжело дышала, лицо покрывали красные пятна. – Мори, мне нужно, чтобы ты выслушала меня. Всё будет хорошо, но ты нужна брату. Ты нужна, чтобы с ним всё было в порядке. Ты можешь ему помочь, не так ли?
Девочка кивнула, затем кивнула ещё, на этот раз быстрее, её глаза моргали, но она не сводила взгляда с Мерсади.
– Нун, – прошептала она. – Нун… он?
– Он спит, как спала и ты. Он проснётся, но мы должны уходить отсюда.
– Отец…?
Мерсади моргнула. Она подумала о том, что Нил сказал об убитом экипаже, о солдатах в тёмно-красных доспехах, о теневом существе, которое было младшей госпожой Кёльн.
Демон… старое слово, но всё же верное.
– Отец хотел бы видеть тебя в безопасности, – ответила Мерсади, – этим я сейчас и занимаюсь.
Мори кивнула.
– Хорошо, – сказала Мерсади. – Мне нужно, чтобы ты встала и взяла брата за руку.
Мерсади подняла мальчика, и сестра схватила его за повисшую руку. Он был тяжёлым, и её мышцы заныли, когда она сделала первый шаг к открытому люку. Взгляд Мори остановился на неподвижной фигуре Аксиньи, и она услышала, как девочка задержала дыхание, собираясь закричать. Густая жидкость всё ещё капала с потолка.
– Смотри на брата, – сказала Мерсади. – Всё время смотри на брата. Продолжай идти.
Они подошли к люку.
“ Вниз ”, – подумала Мерсади. Им нужно спуститься на грузовые палубы. Она считала, что могла вспомнить маршрут, которым Аксинья провела её к беженцам. Изображение сердитых глаз на холодных лицах всплыло из памяти. Она остановилась на половине пути к дверному люку.
– Держи брата, – сказала она Мори. Девочка взяла мальчика, обняв его. Мерсади вернулась назад, наклонилась и взяла пистолет из руки Аксиньи и свежие обоймы с патронташа под плащом телохранительницы. Она старалась не смотреть на лицо женщины.
– Что вы делаете? – спросила Мори.
– Удостоверяюсь, что не подведу её, – ответила Мерсади. Она убрала пистолет и боеприпасы под одежду и шагнула назад, забрав так и не очнувшегося мальчика у Мори. – Помни, держи его за руку.
“Фаланга”, высокая орбита Терры
Брат Массак, бывший библиарий легиона Имперских Кулаков, знал, что ему снится сон. Он провёл последние семь лет в том же зале, где сейчас стоял на коленях. Он и три его брата почти никого не видели за это время. Их единственными заботами оставались доспехи, оружие и безмолвие разумов. Время разделилось на повторяемые бесчисленное число раз отрезки, посвящённые уходу за снаряжением, боевым тренировкам и медитации.
Лязг топора и меча, круг притирочного порошка вокруг жёлто-синего керамита, медленное дыхание…
Снова и снова. Таким стал их долг: ждать дня, который может никогда не наступить, и держать разум закрытым от сил, что были их военным ремеслом.
В других легионах запрет Императора на использование псайкеров привёл к тому, что библиарии занимались своими другими обязанностями, им доверяли, предполагалось, что они воздержатся от использования своих сил. Но так было в других легионах. VII не придерживался одного только духа правил. Поэтому Массак и его братья остались в этом зале “ Фаланги ”, окутанные тишиной изнутри и снаружи.
Но всё же он видел сны.
Они всегда возвращались, проскальзывая в моменты отдыха. А в последнее время картины сна вторгались в его медитацию, даже когда он бодрствовал.
Он шёл по каменным пещерам и тёмным лесам, которые никогда не видел. Звёзды кружились и вращались. Он видел лица существ, которые не были ни людьми, ни зверями, но одновременно были и теми, и другими. Он видел женщину, идущую по коридорам незнакомого корабля. Он видел, как открылась дверь…
Он открыл глаза. Он вспотел, капельки влаги покрывали кожу под одеждой. Братья открыли глаза секунду спустя и посмотрели на него со всех сторон круга для медитаций. Кад, самый молодой и младший по званию, покачивался на коленях. Его левый зрачок был неестественно расширен, правый казался размером с булавочную головку.
– Волны варпа… становятся сильнее, – произнёс Кад.
– Направьте умы внутрь, братья мои, – сказал Массак. – Происходящее вовне нас не касается. Мы поклялись выдержать и именно это мы и сделаем.
– Ты чувствуешь это? – сказал Соллон. Почтенный кодиций указал рукой на палубу вокруг себя. – “ Фаланга ” движется.
Массак закрыл глаза.
– Сосредоточьтесь, братья. Наши взоры обращены внутрь. Наши мысли – основа наших сущностей. Наш долг – жизнь, которую мы ведём…
Снова опустилась тишина, и Массак почувствовал, как образы медитативного успокоения уводят его сознание всё ближе и ближе к покою. Он будет ждать. Но часть его – часть, которая ждала и слушала, пока в духовном царстве рос и ширился шторм – знала, что сны придут снова.
Боевая баржа “Монарх огня”, высокая орбита Урана
“ Монарх огня ” стрелял, даже объятый пламенем. Пятидесятиметровая рана светилась отблесками внутренних взрывов там, где кинетический выстрел пробил его корпус. Попадание разминулось на несколько метров с жизненно важными системами, но оставило после себя охваченные пожарами палубы.
Потоки плазмы хлынули с его спины и батарей левого борта. Коса света рванулась на встречу приближавшимся линкорам Железных Воинов. Их было двенадцать, все относились к главным типам, покрытые металлом и окутанные десятками пустотных щитов. Каждый мог выдержать прямой бортовой залп равного ему корабля. Но “ Монарх огня ” не был им равен. Он был императором разрушения, а они – простыми лордами.
Пустотные щиты на пяти кораблях Железных Воинов исчезли, разрушаясь один за другим, вспыхивая от перегрузки. Плазма хлынула на их корпуса. Пласталь и камень вспыхивали, испарялись и плавились, рассеиваясь во мраке. Белый пар отделился от “ Монарха огня ”, пока охлаждающие вещества обволакивали его оружие и обшивку. Оставшиеся противники не дрогнули. Щиты корабля замерцали под ударами их турболазерных лучей.
На мостике “ Монарха огня ” лорд-кастелян Хелбракт ощутил, как корабль сильно задрожал, словно набирал воздух перед тем, как прореветь снова. Лампы потускнели. Всплеск вокс-траффика оборвался и затих. Тактические экраны заволокло гололитическим снегом. Наступил момент тишины и неподвижности, когда огромный корабль вдохнул энергию из своих систем, чтобы выпустить её во врагов.
Они отступили к пространству вокруг Оберона. Корабли и припасы всё ещё продолжали поступать с последнего спутника, остававшегося в руках лоялистов. Долго это не продлится. Каскад взрывов лишил его большинства защитных систем, но даже если они сохранились бы, судьба Оберона была предопределена. Железные Воины шаг за шагом продвигались сквозь орбиты Урана, захватывая то, что могли, и разрушая то, что не получилось захватить. Встречая сопротивление, они применяли больше силы, приводили больше кораблей из Элизийских врат и заменяли погибших солдат и корабли ещё большим количеством.
В случае со звёздным фортом “ Фуран ”, не сумев пробить его пустотные щиты, и с войсками, не способными продвинуться дальше уже захваченных плацдармов, они использовали для сокрушения обороны два огромных судна. Пара потеряла имена и стала кодами в инфолумах IV легиона: I-D-I и I-V-II. Оба корабля представляли собой зерновозы, захваченные на имперских линиях снабжения. Их груз конфисковали для прокорма кузниц, работавших на армии магистра войны, а внутренности переделали в казармы размером с город для десятков тысяч бойцов банд, собранных с миров вокруг Улланора. Для успокоения подобного человеческого груза на время перелёта в трюмы закачали кальма-снотворное. Приблизившись к “ Фурану ”, газовая смесь изменилась, и в трюмы хлынули френзон и слот. Десятки тысяч бандитов пробудились и начали убивать друг друга.
Корабли Хелбракта пытались повредить двух чудовищ на пути к звёздному форту, но были перехвачены военными кораблями Железных Воинов. К тому времени, как пара добралась до “ Фурана ”, они потеряли десять тысяч своего человеческого груза. Осталось более чем достаточно. I-D-I и I-V-II пристыковались к плацдармам Железных Воинов и открыли внутренние двери. Предназначенные для выгрузки миллиардов тонн зерна проходы стали выходом для более чем ста тысяч накачанных наркотиками убийц. Защищавшие звёздный форт солдаты продержались шесть часов. Когда всё закончилось, Железные Воины открыли станцию и позволили вакууму покончить с бандитами.
Жестокий прагматизм Пертурабо снова и снова всё дальше и дальше оттеснял защитников. Теперь потрёпанный и израненный флот Второй сферы кружил вокруг спутника Оберон. Сто военных кораблей из первоначальных трёхсот противостояли противнику, превосходящему их в двадцать раз, – сражения при таком соотношении сил отзывались в веках. Но битве на последнем рубеже или обретённому в огненной смерти покою не суждено было произойти. Воспламенение спутников Плутона было уловкой, которая могла сработать только один раз. Хелбракт видел, что вражеские силы изменили тактику. У Элизийских врат не было никаких скрытых зарядов или аннигилирующих инфоджиннов, но Пертурабо этого не знал.
Машинные адепты предателей обыскивали захваченные спутники и станции. Уже осторожный враг стал ещё осторожнее. Большие корабельные группировки держались вдали от недавно занятой земли. Всё что не представляло ценности уничтожалось дальней бомбардировкой. Это замедляло их, и в этом смысле оказалось столь же эффективным оружием, как новый линейный флот. В гудящей полутишине, пока “ Монарх огня ” проходил энергетический цикл, Хелбракт отметил, что на оси времени битва складывалась в пользу лоялистов. Вот только по всем другим подсчётам происходящее вызывало горечь на его языке.
– Начните перераспределять энергию на двигатели и щиты, – спокойно произнёс он. – Подготовьте ещё один орудийный цикл. Отправьте сигнал об отступлении на все остальные корабли.
Команда ответила безмолвной деятельностью. Они все знали, что этот момент наступит. Они не могли больше оставаться здесь. Корабли приближались к ним со всех сторон орбиты и скоро путь к солнечному заливу будет перерезан. Но они не отступят в долгую ночь, не взяв с предателей окончательную цену.
Энергия вернулась на мостик. Изображение на гололитических экранах снова стало чётким. Красные отблески вражеских кораблей засветились на прицельных консолях.
– Огонь, – произнёс Хелбракт, и “ Монарх огня ” проревел своё слово во тьму. Три военных корабля погибли в мерцающей вспышке разрушения. Плазма пронзила лишившиеся щитов корпуса. В трюмах детонировали реакторы и боеприпасы. Они взорвались, залив всё вокруг сверкающим газом и светом.
Лампы на “ Монархе огня ” потускнели, но глубоко в его корпусе энергия уже поступала к двигателям. Он покинул потерянную орбиту Оберона, остальная часть флота уже перестраивалась, корабли выходили из боя и поворачивали носы к далёкому свету солнца. Следом за ними с Оберона понеслись сообщения: мольбы, оскорбления и проклятия, неся в себе гнев людей, которые знали, что их судьба предрешена. Хелбракт слушал их все, запоминая горькие слова, пока “ Монарх огня ” направлялся в холодные глубины космоса. Как и ожидалось, враги не стали их преследовать. Они были осторожными, и, кроме того, они победили.
Сообщения с Оберона прекратились, как только они вышли из зоны действия дальних сенсоров. Хелбракт отключил связь, когда последний шёпот сменился статикой.
– Сообщение на Терру, – произнёс он, сняв шлем. – Уран захвачен врагом.
Окружавшие его офицеры склонили головы при этих словах.
– Мы за пределами зоны вероятного вражеского перехвата, – сказал старший техножрец, наблюдавший за сигнальными системами корабля и ауспиками. – Желаете отправить коды встречи, лорд-кастелян?
Хелбракт кивнул, изучая доклады о повреждениях и потерях остального флота. Для того, чтобы он согласился с этой частью стратегии потребовалось личное сообщение самого Дорна. Она вступила в противоречие с почти каждым его инстинктом. Столкнувшись с врагом, каким бы сильным или многочисленным он ни был, он наступал, или стоял, полагаясь на силу щита, меча и болтера. Ты не уступаешь территорию, которую желал враг.
Но именно это они сейчас и делали, и планировали так сделать ещё до того, как корабли предателей вырвались из врат.
– Теперь, в этот момент, не стены и цитадели наше поле битвы, – произнёс Рогал Дорн, его голос был исполнен силы даже в искажённом помехами сигнале с Терры. – Наше поле битвы – время, и сражения, которые мы ведём, должны врага лишить его. Они жаждут времени, нуждаются в нём и не могут потратить впустую ни секунды. И поэтому мы должны лишить их его. Всё должно оцениваться с этой позиции. Мы не можем остановить их, сын мой, но можем заставить терять время и силы, прежде чем они достигнут стен Дворца. Это стоит больше чем любая крепость или линия, которая не находится на почве Терры.
– Я сделаю всё, что необходимо, – ответил Хелбракт и отослал три сотни кораблей от Урана в ночь, чтобы ждать.
Он склонил голову тогда, сделал он это и сейчас…
Больше трёхсот кораблей висели в лишённом света заливе между Ураном и ядром системы… Больше трёхсот орудий не говорили, чтобы не подпустить врага к “ Фурану ”, Корделии или Оберону, или…
Это что-то изменило? Это сейчас что-то изменит? Враг не ожидает нового и свежего флота, который встретит его на пути вглубь системы… Возможно. Должно изменить.
– Отправьте коды, – произнёс он, подняв голову. – Курс на встречу с остальным флотом.
ТРИНАДЦАТЬ
Подсчёты и ошибки
Идём со мной
Сны
Бастион Бхаб, Императорский Дворец, Терра
– Они потерпели неудачу, – произнёс Джагатай Хан. – Гор потерпел неудачу.
В пристройке стратегиума Великое Сияние было тихо. Четыре человека, три примарха и один почти человек молча стояли и смотрели на Преторианца Терры сквозь завесу гололитического света. Одинокая тактическая проекция вращалась в центре помещения, мерцая, когда данные прокручивались по её сфере.
Регент Малкадор стоял между Сангвинием и Ханом; рядом с ними расположились магос-эмиссар Кассым-Алеф-1 и главный верховный солнечный генерал Ниборран. Су-Кассен стояла справа от Дорна, и призрачное присутствие старшего астропата Армины Фел заполняло пространство слева от него.
Никто из них не произнёс ни слова после заявления Хана. Оно было несомненно правильным, но…
Су-Кассен наблюдала, как Кассым-Алеф-1 вытянул хромированный палец и остановил проекцию, словно прерывая вращение детского волчка.
– Внешние пределы захвачены врагом, – сказал магос-эмиссар. – Они наступают во внутреннюю систему. Марс, священная колыбель машины, станет следующим. Если последователи ложных Механикум вылезут из своих нор, флот Четвёртой сферы не сможет остановить их. По моей оценке, основная эффективность его главных сил будет уменьшаться со скоростью три целых шестьсот двенадцать тысячных процента в час. Это недопустимо. Потерянные кузницы попадут в руки захватчиков.
– Но у них почти не останется сил, которые можно будет ввести в бой здесь, на Тронном Мире или орбите, – произнёс Ниборран. Казалось, что старый генерал не сводил взгляда своих серебристых аугметических глаз с проекции. Тусклые рубины в правой глазнице замерцали на фоне тёмной кожи, когда он коротко кивнул. – И даже если останется – у них не будет времени. Милорд Джагатай прав, ситуация очевидна – они потерпели неудачу. Их сил слишком мало, они прибывают с опозданием и по частям. Мы можем встретить их, остановить и разбить одного за другим. Они будут только царапать стены, когда придёт лорд Жиллиман.
– Но что насчёт Священного Марса? – прошипел Кассым-Алеф-1. Су-Кассен подумала, что его голос ещё никогда не звучал настолько по-человечески. – Освобождение было обещано. Обещано и закодировано с клятвами. Это…
– Для освобождения нужна победа, – прорычал Ниборран. – И для победы нужно заплатить, сейчас и Марсом, как заплатили Плутоном и Ураном.
Кассым-Алеф-1 защёлкал и загудел, вращая линзами под капюшоном. Су-Кассен посмотрела на Рогала Дорна. Примарх стоял неподвижно, внимательно наблюдая за магосом-эмиссаром и генералом. Она знала, что Ниборран был человеком Дорна. Рождённый на кольцах Сатурна и воспитанный в дисциплинах Сатурнийских ордосов, он был ветераном, закалённым полутора веками войны, и время не смягчило его. Под его командованием находились несколько сотен миллионов из всех подразделений Имперской Армии и частей ополчения на Терре, но здесь и сейчас, в этом месте и в это время, он говорил то, что не мог произнести Дорн.
– Генерал-фабрикатор узнает об этом и выразит несогласие, – сказал Кассым-Алеф-1. – Есть доступные силы. Они должны быть перемещены к Марсу.
– Вражеский флот, сопоставимый с тем, что приближается к Марсу, спускается к Луне, – мягко произнёс Малкадор. Регент протянул руку и нажал на кнопку, заставив гололитическую проекцию снова вращаться. Он всё ещё казался истощённым и опустошённым, но в его глазах и словах чувствовалась искра силы. – Вы же не предлагаете оставить орбиты Терры неохраняемыми, достопочтенный магос-эмиссар? Если вы не предлагаете убрать эти зашиты, то можете говорить только о “ Фаланге ” и приданных ей кораблям.
– Главный корабль VII легиона обладает такими размерами и возможностями, которые могут оказать существенное статистическое влияние на исход этих сражений.
– “ Фаланга ” находится под моим командованием, – произнёс Рогал Дорн, его слова опустились подобно топору после слов магоса. – Она идёт туда, куда я направляю её.
Кассым-Алеф-1 отшатнулся со щелчком вращавшихся шестерёнок, а затем слегка склонил голову, что, возможно, было поклоном.
– Но подожди, брат, – сказал Сангвиний. – Перемести её к Марсу или Луне, и враг в тех сферах будет изгнан, а неудача Гора закреплена.
Дорн отвёл взгляд от гололитического экрана и посмотрел на брата-примарха. Два внимательных взгляда встретились, и в наступившей тишине Су-Кассен озвучила вопрос, который задавали снова и снова в течение прошедших недель:
– Где Гор? – Глаза и лица повернулись к ней. – Если мы полагаем, что наши разведданные искажены… – Она заметила, как Малкадор слегка кивнул головой. – Как много врагов мы не видели бы, их должно быть больше, и поэтому где они – там и он.
– Ждёт, пока первые атаки достигнут своих целей, – сказал Ниборран. – Все развёрнутые сейчас войска выходили из Элизийских и Хтонических врат. Даже при самых благоприятных обстоятельствах эти свежие флоты не успеют вовремя, чтобы усилить два внутрисистемных удара.
– Но какие цели у этих двух внутрисистемных ударов?
– Они удерживают нас на месте, – ответил Ниборран. – Они не позволяют нам перебросить силы для контрнаступления во внешнюю систему. Они – вцепились в нас для быстрой атаки. Это было вашей оценкой, адмирал. Сейчас вы отказываетесь от неё?
Су-Кассен покачала головой.
– Нет, я всё ещё согласна, но Гор потерпел неудачу, по нашей же оценке потерпел неудачу, и даже не показался лично на поле боя.
Сангвиний слегка вздрогнул. Перья на сложенных крыльях задрожали.
– Нет, – произнёс он. – Гор придёт. Я знаю. Это закончится с ним здесь, на этой земле.
Малкадор надолго задержал взгляд на Ангеле.
Дорн шагнул вперёд и сокрушил проекцию рукой.
– Это ещё не конец. Всё в движении, и мы с такой же вероятностью можем познать поражение, как и одержать победу. – Он посмотрел на магоса-эмиссара, его лицо оставалось непроницаемым. – “ Фаланга” остаётся. И мы ждём.
– Чего? – спросил Хан.
– Увидеть, кто на самом деле потерпел неудачу, – ответил Дорн. – Наш брат-предатель или мы.
Грузовое судно “Антей”, Юпитерский залив
Мерсади услышала крики ещё до того, как добралась до грузовых отсеков. Шум по коридору разносился даже сквозь пласталь. Она остановилась, увидев дверь с предупреждающими полосами. Стоявшая сзади Мори посмотрела на неё. Девочка всё ещё сжимала руку брата. Он не шевелился. Палуба под ногами покачнулась, когда они спустились на этот уровень.
Никто не управляет, сказал Нил, но к чему ещё привело нападение?
Мерсади направилась к двери. Что-то врезалось в переборку с другой стороны.
– Не думаю, что нам стоит здесь находиться, – сказала Мори, шагнув назад. – Я не хочу быть здесь.
Мерсади повернулась и положила Нуна на руки девочки.
– Всё в порядке. Всё будет хорошо. Просто держи брата и убедись, что он в безопасности.
– Отец, – сказала девочка. – Мы должны найти моего отца.
– Нил пошёл за ним на мостик, – ответила Мерсади.
– Кто… – начала девочка, но новая волна ударов обрушилась на дверь в грузовой трюм. Мерсади достала пистолет Аксиньи. Он оказался удивительно лёгким, но она не была уверена, как работают его механизмы.
Мать пыталась научить её стрелять из пистолета в высоком стиле её предков. Мерсади это не понравилось. Как и большинство других вещей, ценимых её семьёй, это стало источником гнева и разочарования.
Мерсади включила механизм взвода и проверила предохранитель. Она заметила, что на выполненной в форме рапиры рукояти ещё оставалась кровь.
Мёртвые глаза Аксиньи… Тень… Красно-чёрное мерцание, когда тень рванулась к ней…
– Мы здесь из-за тебя…
Она не могла пошевелиться. Кровь просочилась в резное украшение из кости и серебра за спусковым крючком: наполовину лошадь, наполовину человек, поднимавший и натягивавший лук для стрельбы, кентавр… стрелец. Она повернула голову и прошлое пронеслось перед её взором:
Тренировочный зал “Духа мщения” смотрел на неё, разворачиваясь из памяти в лихорадочном сне наяву.
В тренировочный зал вошло около дюжины солдат. Она узнала их форму, но заметила, что на ней не было нашивок с именами и номером части. Но лицо одного из солдат было ей знакомо – равнодушное, с золотистыми глазами, лицо телохранителя Петронеллы Вивар. Мерсади вспомнила, что его звали Маггард.
– Отведите итератора и летописца в их каюты, – приказал Малогарст. – Поставьте караул и убедитесь, что не осталось никаких лазеек.
Маггард кивнул и шагнул вперёд. Мерсади попыталась увернуться, но он оказался проворнее и сильнее. Схватив сзади за шею, он толкнул её к дверям. Зиндерманн добровольно позволил солдатам себя увести.
Малогарст остался стоять между Локеном и дверью. Если бы Гарвель хотел остановить Маггарда и его солдат, ему пришлось бы сначала убрать со своего пути советника магистра войны.
Мерсади попыталась оглянуться. Из-за спины Малогарста она сумела поймать взгляд Локена, и капитан показался ей загнанным в угол хищником, готовым к атаке. Дверь с треском захлопнулась.
– Нет, – закричала она, и услышала, что прошептала это слово, когда бросилась к закрытой двери.
Она остановилась. Она по-прежнему сжимала пистолет, и перед ней был не люк на “ Духе мщения ”, а противовзрывная дверь с чёрно-жёлтыми полосами, закрывавшая вход в трюм “ Антея ”.
Мори смотрела на неё широко открытыми от страха глазами. На секунду Мерсади увидела отражение своего ужаса во взгляде девочки. Выдохнув, она заставила руки успокоиться