или Танец Невинности!
Как я уже говорил, играющий ребенок не нуждается в ком-то, кто режиссировал бы его со стороны. Перед кем играет ребенок? Только перед самим собой! Перед пространством себя-смотрящего, перед собой - Пучиной Многоглазой! Он в одно и то же время и тот, кто смотрит, и тот, кто играет, и тот, кого играют! Он – Божество Игры! Три в одном! Это и есть ПОТЕНЦИЯ НЕВИННОСТИ! Разница между Мастером и ребенком в том, что ребенок бессознательно и спонтанно распространяет это состояние только на внутреннюю микрокосмическую орбиту, т.е. он безответствен в своей игре; Мастер же сознает и направляет процесс игры, он несет ответственность за преодоление двойственности между микро- и макрокосмическими планами.
И как это работает?
Первые два шага из четырех принадлежат Михаилу Чехову[1112].
1) Следуя ему, прежде всего я влюбляюсь в перспективу игровой потенции и выдерживаю себя в этом «романтическом» периоде очарованностью ролью некоторое (для каждой роли очень разное) время. «Мы, нынешние актёры и режиссеры, постоянно расплачиваемся за нежелание терпеливо ждать, пока длится период предвкушения. (…) Мы не влюбляемся в будущее, мы грубо берем от настоящего»[1113]. И это не приносит ничего, кроме печального насилия над собой, над своим инструментом.
2) Затем наступает период «почемучки». Здесь как маленький «вундеркинд» я «бомбардирую» свой мозг вопросами и стараюсь, следуя Чехову и Дузе, «увидеть » ответы. «Пропуская через свое воображение пьесу акт за актом, сцену за сценой так часто и до тех пор, пока образы не заживут своей самостоятельной жизнью»[1114], я как пытливый червячок «разрыхляю» почву будущей роли. В ход идут сны, фантазии, мечты, фантомы и все возможное и невозможное, относящееся к моему персонажу и спектаклю в целом. Здесь я даю волю своей художнической потенции и позволяю своей индиго-фантазии и самым разнообразным ассоциациям развернуться во всей своей широте. Работая таким образом, я вижу себя художником, делающим на холсте бесконечные наброски углем. Мой Ум свободен и может позволить себе все, и правильное и неправильное. Он играет с безответственностью ребенка, не боясь, что ему дадут по рукам. Так я накапливаю материал для следующей стадии.
|
|
Следующие два этапа работы оригинальны и принадлежат технологиям Игры, т.е. технологиям недвойственности. И в чем их сила?
3) В процессе постановки вопросов, когда ответы уже начинают проступать на внутреннем экране Ума, мы начинаем алхимическую игру с внешним зрителем. То есть, как только ответы-картины, обогащенные метафорическими обобщениями, проецируются на Сцену Ума, мы не медля ни дня, выносим их на суд внешнего мира, внешнего зрителя. Это означает, что мы с помощью всех имеющихся в нашем распоряжении средств показываем все возникающее в нашем Уме открытому для этого процесса режиссеру и команде друзей. Таким образом, мы смешиваем свои внутренние открытия с внешним восприятием. И этот этап требует особого внимания и подробнейших объяснений!
Во-первых, за счет этого целенаправленного поиска разрыхляется «внутренняя почва роли», т.е. здесь мы, как заботливый садовник, упорно работаем лопатой в «саду своей роли»: сажаем все необходимые семена, систематически поливаем их, выпалываем сорняки и т.д. и т.п. Земля обычно очень внимательна к заботе человеческих рук и воздает по заслугам с жестокой справедливостью. Во-вторых, с помощью настойчивого «выноса» внутренних опытов на суд внешнего зрителя выстраивается т.н. «мост», соединяющий внутреннее и внешнее в одно целое! Можно даже сказать, что так устанавливается связь с источником энергии, с пространством внешнего зрителя, с Пучиной Многоглазой! Или ещё запутаннее – так энергия макрокосма заводится на микрокосмическую орбиту! В более грубой версии это можно объяснить как «приглашение на танец» госпожи Пучины Многоглазой, «профессионального зрителя», или просто – режиссера. Так, настойчиво проявляя индивидуальное художническое понимание происходящего, актёр замыкает свое воображение с воображением смотрящего пространства в единую электрическую цепь, образуя т.н. вращение Колеса Высшей Радости, или Танец Союза! Таким образом, написали стихи, читайте их кому-нибудь! Корректируйте за счет связи с внешним восприятием и снова читайте! Знайте, так вы начинаете стягивать макрокосмическую энергию Пучины Многоглазой на «плод», и благодаря ей «плод» испытывает в процессе своего оформления очень важное воздействие культурных ограничений и всякого рода шероховатостей (подробнее об этих технологиях в гл. «Фрактальная Мандала»). И, наконец, в-третьих, благодаря кропотливой, изматывающей работе в «саду роли» внутренние игры команды артистов, работающих над спектаклем, начинают проходить испытание на прочность, т.е. закаляться, т.е. испытываться огнем восприятия, замешиваясь при этом в едином котле будущего зрелища. И в этом жестоком, требующем чудовищной выносливости процессе все лишнее будет отшелушиваться само собой, без излишних интеллектуальных спекуляций.
|
|
|
|
4) Последний шаг в работе – это период непосредственных родов. Плод выходит наружу, т.е. кристаллизуется в узор Мандалы Образа. Все лишнее отбрасывается, и Лик формы проступает в своей завершенности и неотделимости от Экрана Вечности, на который проецируется. И это самый ответственный момент всего процесса. Здесь требуются величайшие мужество и преданность всей команды, чтобы с достоинством нести новое явление в мир.
И в чем основное достоинство такого подхода к работе с материалом? Основное достоинство – в преодолении двойственности между внутренним процессом работы и внешним, между актёром и режиссером. В этой позиции артист бесстрашно провозглашает свою ТВОРЧЕСКУЮ ВОЛЮ и заявляет о своем равном положении со всеми, кто принимает участие в работе над спектаклем. Таким образом, он берет ответственность за свое положение в процессе работы. Он понимает, что он не марионетка в руках деспотичного режиссера, не пенка на молоке его воображения, не пешка на шахматной доске чьего-то мировидения, но самодостаточная фигура, имеющая свои размышления о жизни, свою мощную художническую потенцию и способность вплетать в узорчатый ковер коллективных усилий свою ХУДОЖНИЧЕСКУЮ ВОЛЮ!