Очень хочется быть моравами
На чем базируется мнение, что прикарпатские и червенские земли входили в сферу влияния Великой Моравии. Пожалуй, на двух основаниях.
Старая новая грамота
Первое – так называемый Пражский привилей. Как рассказывает чешский историк XI века Козьма Пражский в своей Хронике, в 1086 г. императором Генрихом IV был созван сейм в Майнце. На этом сейме чешский князь Бржетислав II был провозглашен королем Чехии и Польши, а его брат, епископ пражский Гебхард/Яромир пожаловался императору на то, что Моравия имеет отдельное епископство, в то время как с самого начала она была подчинена в церковном отношении епископству в Праге. В доказательство справедливости своих претензий Яромир предъявил старую грамоту, будто бы выданную папой Бенедиктом VI и императором Оттоном I пражскому епископству, в которой определялась его граница. Император требования епископа признал, и выдал ему новую грамоту, повторив текст старой.
Помимо Козьмы Пражского, известна еще одна редакция этого документа, представленная списком XII в., и хранящаяся в одном из мюнхенских архивов.
В первой книге о князе Владимире я уже писал об этом документе, когда рассматривал вопрос о польском и хорватском походах Владимира. Приведу ту часть грамоты, которая описывает границы Пражской епископии, целиком, по переводу Королюка:
«Границы же ее на западе таковы: область Тугошть ( Tugost), которая простирается до среднего течения р. Каубы ( Chub); область Зельза ( Zelza), Седличане ( Zedlica ) и Лучане ( Liusena ) и Дечане ( Dasena), Лютомеричи ( Lutomerici ), Лемузы ( Lemuzi ), вплоть до середины леса, составляющего границу Чехии ( Boemia liminatur ). Затем на севере границы таковы: Пшоване ( Psovane ), Хроваты ( Chrovati ) и другие Хроваты ( altera Chrovati ), Слензяне ( Slasane ), Тшебовяне ( Trebowane ), Бобряне ( Boborane ), Дедошане ( Dedosane ) вплоть до середины леса, по которому идут границы Мильчан ( Milcianorum ). Отсюда на восток границами являются такие река: именно Буг ( Bug ) и Стырь ( Ztir ) с городом Краковом ( Cracoua civitate provinciaque ) и провинцией по имени Ваг ( Wag ) со всеми областями, относящимися к названному городу, который есть Краков ( Cracova ). Затем продолжаются широко по границам венгров ( Ungarorum limitibus ) вплоть до гор, которые называются Татры ( Tritri ). Далее, в той стороне, что обращена на юг, епископия эта охватывает область Моравии ( Moravia ) вплоть до реки, которая называется Ваг ( Wag ), и распространяется до середины леса, называемого Моуре ( Moure ), и до тех же гор, образующих границу Баварии ( Bavaria liminatur )» [1].
Этот перевод нравится мне больше, чем использованный в предыдущей книге вариант из издания «Чешской хроники», хотя бы более точным следованием написанию названий. Латинское написание названий (в скобках) я дал специально, чтобы не было вопросов с их переводом.
Как я уже писал, документ этот вызывает много споров, т.к. упомянутые лица Яромиром (Адальберт - Войтех, Оттон I и Бенедикт VI) в одно время не жили. Оттон умер в 973 году, Бенедикт – в 974 г., а Войтех стал епископом в 983-м. На этом основании привилей часто считают подделкой (в том числе, и Королюк, статьей которого я пользуюсь).
Однако в тексте грамоты не сказано, что все они были современниками. Яромир просто говорит, что получил привилей «от некогда своего предшественника, епископа Адальберта», и что грамота эта «была подтверждена как папой Бенедиктом, так и императором Оттоном» [2]. Император и папа правили одновременно с января по май 973 годах, так что вполне могли вместе выдать грамоту в этом году. Тем более, 23 марта, на тогдашнюю Пасху, в Кведлинбурге состоялся имперский съезд, на котором точно был Болеслав II Чешский[3].
Адальберт - Войтех же выступает здесь, как передаточная инстанция. Просто, для Чехии он, первый епископ Пражский из чехов, - предмет особой гордости и преклонения, возведенный в ранг святого, потому именно на него Яромир и ссылается, а не на его предшественника, сакса Детмара (Дитмара). Тем более, в тексте грамоты 1086 года ни слова об Адальберте нет! О том, что он как-то связан с грамотой, говорит Яромир – Гебхард. Причем, в оригинале у Козьмы между словами «Гебхард развернул перед всеми привилегию» и «от некого бывшего своего предшественника, епископа Адальберта», как можно судить по комментариям к изданию Козьмы, имеется пропуск[4]! Так что, на самом деле, даже у Козьмы ничего впрямую не сказано о том, как именно Адальберт связан с грамотой. То, что, будто бы, Яромир утверждал: грамота получена Адельбертом, - целиком фантазия историков, которую они потом талантливо опровергают.
Кстати, то, что грамота 1086 г. является переписанной грамотой об учреждении Пражского епископства, - это тоже научные фантазии. У Козьмы ничего такого не говорится. В тексте новой грамоты написано, что Гебхард жаловался «на то, что Пражское епископство, учрежденное вначале как единое и неразделенное для всего княжества Чехии и Моравии, что было подтверждено как папой Бенедиктом, так и императором Оттоном I, затем, с согласия его предшественников, было разделено в своих границах…» [5]. Обратили внимание: Геберхард ГОВОРИТ, а не в грамоте написано!
Далее император Генрих III объявляет в тексте НОВОЙ грамоты, что «ввиду того, что обратился с той же жалобой в Майнц и предоставил эту жалобу легатам апостольского двора в нашем присутствии…, первоначальная епископская епархия в пределах всех своих границ присуждается Пражской кафедре» [6]. Потом идет перечень тех, кто свидетельствует НОВЫЙ документ. И только потом – само описание границ!
Так откуда следует, что сам привилей содержал что-то большее, чем описание границ, заверенное императором и папой? Ведь все, что написано до этого описания и после него, - это вступление и заключение НОВОЙ грамоты.
Стало быть, мы имеем некое описание границ Пражского епископства. Что это – не грамота о его учреждении, следует из того, что тот же Козьма приводит (пересказывает) текст учредительной грамоты в другом месте. Это грамота папы Иоанна XIII, занимавшего Святой престол с 965 по 972 годы[7]. В ней нет ничего относительно границ. Причем, для того, чтобы быть написанной Иоанном XIII, грамота должна относиться ко времени до конца 972 года.
Эту грамоту тоже любят объявлять подделкой. Причем, тут выдвигается, насколько я знаю, только одно основание: в грамоте папа римский требует от чешского князя выбрать в качестве епископа «не человека, принадлежащего к обряду, или секте болгарского или русского народа, или славянского языка...» [8]. а поскольку Киевская Русь еще не крестилась (а никого другого историки – традиционалисты за русь считать не согласны), значит это фальсификат.
Ну, про то, что православная русь не обязательно жила на берегу Днепра, мы поговорим позже. А пока отметим: если грамота об учреждении была на самом деле дана в 972 году, то в 973-м вполне своевременно было бы подготовить и утвердить приложение к ней с описанием границ. Потому что в 973 году был уже новый папа, и в этом же году вполне мог поехать на Кведлинбургский съезд на поставление первый епископ Праги – Детмар.
Есть и еще один вариант, предложенный русским историком Василием Регелем, чья магистерская диссертация «О хронике Козьмы Пражского» вышла в свет в 1890 году. Он предложил рассматривать упомянутых в грамоте папу Бенедикта и императора Оттона как Бенедикта VII (974-983) и Оттон II (973-983). Оба эти персонажа, как мы видим, были живы в момент, когда пражскую кафедру занял Адальберт – Войтех. Больше того, Козьма Пражский говорит о том, что «в то время… в город Верону прибыл… Оттон… К нему прибыло из Чехии вместе с избранным епископом посольство и передало императору от князя обращение…, чтобы император подтвердил императорской властью избрание» [9]. То есть, утверждает присутствие Адальберта – Войтеха в Вероне на съезде в июне 983 года. Так, может, на самом деле Войтех получил указанную грамоту от императора Оттона II и папы Бенедикта VII?
Для подобного предположения имеется ряд серьезных оснований. Например, существует такой (правда, достаточно поздний) документ, как Granum catalogi episcoporum Olomucensium (Список епископов Оломуцких). В нем говорится о том, что в третий год епископства св. Войтеха Моравское и Пражское епископства были объединены в церковном отношении[10]. То есть, существовала некая традиция связывать объединение епископств с Войтехом.
Кроме того, «в одном из документов 976 г. среди суфрагонов майнцкого архиепископа наряду с пражским упоминается и моравской епископ» [11]. То есть, через три года после учреждения Пражского епископства, самостоятельное епископство в Моравии все еще существовало.
Поскольку в грамоте 1086 года утверждается, что Пражское епископств изначально охватывало территорию Чехии и Моравии[12] (именно это и старается доказать Яромир), вполне допустимо предположить, что утверждение это возникло именно при Войтехе, когда под первым епископом - чехом (на самом деле – зличанином, сыном князя, земли которого находились между Чехией и Моравией) и были на самом деле объединены два епископства. Такую версию высказывал чешский ученый Вацлав Новотный, современник Регеля. Причем, Регель об этом знал.
Впрочем, и для первоначальной версии данные 976 года не сильно вредны. Процесс слияния двух епископств всяко должен был занять определенное время. Ведь свой епископ у Моравии был! Мог он некоторое время опротестовывать включение его епархии в Пражскую?
Для нас вопрос: 973 или в 983 оду была издана грамота? – имеет определенное значение. Хотя бы потому, что она связана с вопросом: к какому времени относятся сведения о границе по Бугу и Стыру?
Но, вот, почему в этой грамоте видят указание на времена Великой Моравии, убей – не пойму! В ней же нигде не сказано, что описываемые границы существуют со времен Великой Моравии.
К выводу относительно моравского следа приходят, в основном, анализируя сам состав земель Пражского епископства. К нему относят, как мы видели, Чехию и Моравию, часть Словакии, Силезию, Малую Польшу и часть прикарпатских земель. Однако приходится согласиться в этом с Королюком, который пишет, что «относить наш документ ко времени Великоморавской державы нельзя, хотя бы уже потому, что в нем совершенно отсутствует Паннония» [13]. Добавим: нет ничего и о Словакии восточнее Вага, и о землях лужицких сербов, которые Великой Моравии во времена ее расцвета также подчинялись. Зато есть слова о границе с Венгрией, которой во времена Святополка Моравского вообще не было.
Кроме того, в грамоте нет ровным счетом никаких подробностей относительно земель в Моравии, Силезии и Малой Польше. Подробное перечисление племен есть только для Чехии, что явно свидетельствует о чешском происхождении документа.
Святополк в Хорвате
Вторым документом, которым пытаются оперировать, является рассказ арабского географа начала X века Ибн Русте. В своей «Книге дорогих драгоценностей», он рассказывает о славянах, у которых есть король («их глава коронуется…»), «который называется главой глав, именуется Свийт.м.л.к.» [14]. «Город, в котором он живет, называется Дж.рваб» [15].
Поскольку, как это обычно и бывает с арабскими источниками, чтение названий ненадежно (ибо гласный практически нет, да и многие буквы отличаются только всякими там точечками, которые по прошествии времени можно и не различить), то еще первый русский публикатор Д.А. Хвольсон предложил читать вместо «млк.» – «блк»[16], и считать этого правителя Святополком Моравским. Так с этого времени и повелось у некоторых историков. А город, который имеет варианты Дж.равт, Х.рдаб, и т.д, предлагается читать как Хорват[17]. И получается, что Святополк сидит в Хорвате.
Абсурдность такого утверждения историки понимают, а потому считают, что информатор Ибн Русте не понял, и Хорват – просто первый крупный торговый город Моравии на пути арабских купцов. Хвольсон, правда, был последователен и предлагал читать тут «Градист», отождествляя его с Градищем/Велеградом, столицей Моравии. Но из его же вариантов арабского написания видно, что для прочтения «Хорват» нужно лишь диакритические точки над буквами расставить, для прочтения «Морав» - еще и две буква местами переставить, а одну поменять на похожую, а вот для прочтения «Градист» - практически переписать слово заново[18]. Очень хотел бы вам все варианты показать, но боюсь усложнить работу типографии, да и ошибку допустить тоже. Слишком мало, иногда, различие между различными арабскими буквами, что, как я уже отметил, и затрудняет чтение арабских текстов.
Что в первой четверти X века хорваты подчиняются Моравии, - до этого историки обычно не доходят, т.к. знают, что в этой самой первой четверти венгры ликвидируют саму Великую Моравию. Но давно уже выяснено, что арабские авторы любят пользоваться устаревшими сведениями, поскольку по натуре своей – люди очень консервативные. Почему бы не отнести эти сведения к концу IX века?
Но даже если признать все эти допущения, все равно данная информация не говорит о том, что власть Великой Моравии распространялась на прикарпатских хорватов (не говоря уж о червянах). Ведь, напомним: хорваты к тому времени жили и рядом с моравами, на территории современной Чехии. Хорватские земли находятся на северо-запад от моравских.
Еврейские непонятки
Значительно более успешным могло бы быть привлечение другого документа, который для решения данного вопроса, насколько я знаю, игнорируют: «Книги Иоссипона».
«Книга Иосифа сына Горионова», как считается, была написана в первой половине X в. в Италии неким евреем, сообщающим, что «собрал и соединил в одно сочинение истории из книги Иосефа бен Гориона и из книг других авторов, писавших о деяниях наших предков» [19]. Принято считать, что книга написана примерно в 940 году[20]. Гаркави указывает: «…что первоначальный текст был написан не позже первой половины X-го века Мунк неопровержимо доказал тем, что в толковании на книгу Иэцира…, написанном Дунашем (Абу Саглем) в 345- году гиджры (=955-956 г. по Р.Х.), уже цитируется… «Книга Иосифа, сына Горионова, которая сочинена им (автором) во время 2-го храма (Иерусалимского)» [21].
Нас в этой книге интересует описание племен колена Яфетова. Так, вот, к «сынам Доданима» еврейский писатель относит: «Даниски, живущие в заливах моря – Океана, в стране Данамарка и в Инданья… и Морава, и Харвати, и Сорбин, и Лучанин, и Ляхин, и Кракар, и Боймин…; они-то и называются Склави…» [22], что трактуется в примечаниях, как датчане, моравы, хорваты, сербы, лучане, ляхи, Краков и богемцы (чехи).
Так, вот, если исходить из данного перевода, то (кроме датчан, появившихся здесь исключительно по созвучию, как показалось автору, с «доданим»), получается, что здесь описаны как раз те самые племена, которые входили в зону влияния Великой Моравии: чехи (богемы), лужицкие сербы, моравы, хорваты, лучане (племя, жившее в бассейне реки Огрже, по Козьме – соперники чехов), висляне (жители Краковской земли).
Остаются «ляхины»… Ну, вообще-то, «согласно принятой ныне точке зрения, этимология слов «ляхи»… возводится к слову «ленд (lend)» (пустошь, необработанное поле)». То есть, ляхи – это лендзяне! Как итог, слово «ляхи» никогда не использовалось самими поляками, а только русскими, венграми и литовцами. Нидерле пишет: «польские исторические источники ляхов поначалу вообще не знают, и лишь в хронике Кадлубека с главы X неожиданно появляются Lechitae. …Очевидно, что наименование лях (чешское Lech) было дано полякам их соседями; это подтверждается также тем, что как литовцы, так и венгры сохранили это старое название (Lenkas, lengyel)» [23]. Но, с каким из польских племен граничили одновременно и Русь, и Венгрия. И литовцы? Правильно, с лендзянами!
Стало быть, ляхины Иоссипона – это лендзяне, чье существование вне состава Краковской земли итальянский еврей отмечает. Но тогда, похоже, что Иоссипон своим перечнем подтверждает вхождение лендзян в число племен, связанных с Великой Моравией! При этом мы видим и то, что список народов отличается от списка племен и земель в грамоте Пражского епископства. В нем есть Лужицкая Сербия, но нет Силезии! Однако распространение власти Великой Моравии на Силезию признается далеко не всеми историками, поскольку письменных свидетельств опять-таки нет.
Получается, Иоссипон отразил ситуацию, которая была за полвека до того, как он начал писать свое произведение? В принципе, почему бы и нет? К 940 году Чехия еще не вышла активно на мировую политическую сцену, так что Великая Моравия продолжала оставаться единственным серьезным политическим образованием славян к северу от Дуная.
Беда в том, что указанное выше прочтение Иоссипона – это не прочтение, а уже результат подгонки непонятных названий под желание авторов перевода. Поскольку у Гаркави, который опубликовал первый русский перевод с приложением текста памятника на иврите, в том месте стоит следующее: «Галитцио, Кравати, Салки, Лицпи, Лавами, Карбад, Казреми, и Базми» [24]. Из них, при сравнении с нынешним переводом, легко опознаются только Кравати/Хорваты и Базми/Богемы. И при этом племен-то оказывается на одно больше (!), чем в современном варианте.
Лезу в комментарии, и вижу, что для первого слова приводится еще вариант Гали Тацио[25]. Но от этого не легче. Галиции тут быть просто не может, потому что ее еще нет, как нет, вроде бы, и Галича. Если Тацио – это Дакия, то территория классической Дакии во времена Великой Моравии – это, очевидно, земли закарпатских хорватов и словаков. Земли старой Дакии моравским князьям, судя по всему, не принадлежали.
Для третьего – Селки, с вариантом (с перестановкой букв) – Секели и указанием, что секелы – это паннонские славяне, «смешавшиеся с Мадьярами»[26]. Что вряд ли, т.к. секеи/секлеры жители Трансильвании, а не Паннонии, и их славянство до сих пор под вопросом.
Для Лицпи есть вариант Лецфи, и указано, что для варианта Церпи (сербы) нужно уж слишком много изменять написание. Значительно ближе – Лицки, в которых сам Гаркави подозревает Лужичан, но вполне можно подозревать и Лучан[27].
Для Лавами ничего сносного Гаркави вообще не находит. Для Карбад – Керкар или Бербар. Приводится еще более или менее похожий вариант написания, читаемый как Марбад, что может означать как раз Моравию[28].
Для Казреми приводится и чтение Кизрами, а также Бизрами. Вариант Кракзи (из которого, при желании, все же можно сделать Краков) требует достаточно много изменений[29].
Так что прекрасно подогнанный под определенную концепцию перевод при ближайшем рассмотрении распадается на непонятно что.
Можно рассмотреть еще раз и «Орозий» короля Альфреда. Напомню интересующие нас строчки: «А на востоке от морован есть область Вислы, на востоке же от нее есть Дакия, где прежде жили готы. На северо-востоке от мораван находятся далеминцы, а на восток от далеминцев находятся хорваты, на север же от далеминцев находятся сербы, и на запад от хорватов есть область Мэгда…» [30].
Чешский историк Павел Раткош видит в этом отрывке указание на Моравию, которой еще не принадлежит «ни Вислянское княжество, ни Чехия, ни Лужицы, ни левая сторона среднего Потисья» [31]. Почему? – не могу понять. Тут описаны земли, а не их принадлежность тому или иному государству.
На мой взгляд, в этом тексте важнее то, что Орозий короля Альфреда позволяет допустить правильность чтения «Галитцио» Иоссипона в два слова с выделением Дакии (Альфред тоже ее поминает). Тогда мы имеем у Иоссипона Дакию, Хорватию, некую неизвестную землю, Лучан, опять некую неизвестную землю, Моравию, Краков и Богемию. Можно ли тут видеть территорию Великой Моравии? - не ясно.
Так что твердых оснований считать, что великоморавское влияние распространялось в конце IX века на земли даже лендзян, у нас нет. Тем более – на земли Прикарпатья и Волыни.
В составе Чехии
Совсем другое дело, если говорить о второй половине X века. Упомянутый в грамоте 1086 года перечень территорий прекрасно подходит Чешскому государству этого периода. Например, вопрос относительно принадлежности ему в это время Малой Польши прекрасно решается с помощью информации Ибрахима ибн Якуба. Хочу уточнить: его информацию мы знаем в пересказе авторов XI века ал-Бакри и ал-Узри, но поскольку она не соответствует реалиям XI века, то этим пересказчикам вполне можно доверять. Приведу рассказ полнее, чем делал это, говоря об упоминании волынян.
Ал-Бакри сообщает: «Говорит иудей Ибрахим ибн Йа'куб: земли славян простираются от Сирийского моря до Океана на севере… Они образуют много различных племен. В былые времена они были объединены королем, которого они называли Mаха. Он был из племени, которое называется Велинбаба, а к этому племени относятся у них с уважением. Затем среди них начался раздор, их объединение распалось; их племена образовали партии, и в каждом племени к власти пришел свой король. В настоящее время у них имеется 4 короля - король болгар; Буислав, король из Праги, Богемии и Кракова; Мешекко, король севера; и Накун на крайнем западе… Что касается страны Буислава, то она простирается в длину от города Праги вплоть до города Кракова на 3 недели пути и граничит на этом протяжении со страной турков» [32].
Как видим, Якуб говорил о Буиславе, короле Праги и Кракова. И отдельно – о Мешекко, короле севера. При этом во времена путешествий Якуба в Чехии (Богемии) правит Болеслав I, а в Польше – Мешко I. Причем, к 973 г., к которому ряд исследователей относит упоминавшуюся Якубом встречу с болгарскими послами у германского императора, Болеслав уже умер. Так что общепризнанная дата этой встречи – 965 г. – вполне достоверна. Следовательно, в 965 г. Краков принадлежит Чехии.
О том, до каких пор Краков оставался под чехами, я также говорил в книге про Владимира. Уточню некоторые моменты.
Титмар Мерзебургский рассказывает, что «Мешко и Болеслав, рассорившись между собой, наделали друг другу много зла» [33]. Об этом же рассказывают и Хильдесхаймские анналы: «990 г. … Мешко и Болеслав, славянские князья, бились между собой в ожесточенной вражде» [34].
Но, что важно, Титмар рассказывает не только о том, что случилась война, но и о ее ходе. «Болеслав призвал к себе на помощь всегда верных ему и его предкам лютичей. Мешко же обратился за поддержкой к названной императрице (Феофано, матери императора Оттона III – прим мое)» [35]. Встретившись с немецким войском, выступившим на помощь Мешко по просьбе императрицы Феофано, Болеслав Чешский, толи силой, толи с помощью переговоров (но явно также под угрозой силы) заставил немецких графов отправиться с ним к Мешко «и склонить того к выдаче отнятых им владений» [36]. К Мешко «были отправлен посол, который сообщил ему, что его союзники находятся во власти Болеслава. Если Мешко возвратит ему отнятые им владения, то он обещает отпустить их невредимыми; если же нет, он всех убьет. Мешко же ответил ему такими словами: «Если королю угодно быдет спасти своих или отомстить за убитых, он это и сделает; если же этого не случится, то сам он совсем не намерен терпеть из-за них ущерб». Когда Болеслав услышал это, он, оставив наших в покое, разграбил и сжег окрестные места, насколько смог» [37]. То есть, чехам не удалось добиться возврата отнятых владений!
Мы вполне можем отметить время усиления Польши и установления между ней и Германией более тесных отношений. За 985-987 годы немецкие анналы пестрят сведениями об участии поляков в походах германского императора на западных славян. При этом в 986 г. «король Оттон… прибыл в страну славян; там к нему с огромным множеством людей вышел Мешко и… подчинил его власти также себя самого…» [38].
Именно эти походы и дали возможность польскому князю вести себе так нагло. Он понимал, что немцы нуждаются в этот момент в его силе значительно больше, чем в союзе с Чехией, т.к. основные боевые действия ведутся против тех славян, которые граничат с поляками. Например, с гевеллами/стодорянами в Бранденбурге, которые граничили с поляками на востоке. В 991 и 992 году именно на Бранденбург немцы с помощью поляков и ходили. Причем, поскольку в результате Болеслав Чешский немецких графов не убил, а отпустил с миром (и даже сдержал лютичей, желавших расправиться со своими традиционными врагами), Мешко, в результате своей наглости, ничего не потерял.
Когда поляки взяли Краков?
Обычно считают, что в 990 г. поляки захватили у чехов Силезию[39]. Но почему именно Силезию? Почему не соседнюю с ней Малую Польшу, а то и две эти земли? Причем, подчеркну еще раз: из Титмара не следует, что Мешко вернул Болеславу захваченные земли!
О подчинении Кракова Мешко рассказывает и Козьма Пражский: «После смерти ему (Болеславу II – прим. мое) в княжестве наследовал сын его, как уже сказано, Болеслав III, но он не имел отцовской удачи и счастья в делах и не сохранил достигнутых границ. Ибо польский князь Мешко... вскоре с помощью хитрости захватил город Краков... » [40].
Правда, это сообщение стоит у него под 999 годом. То есть чех считает: Мешко I был еще жив после 999 года, когда умер Болеслав II Чешский. Столь же интересно, что поляк Длугаш считает также! Польский историк под 998 годом рассказывает: «7 февраля Болеслав, князь Чехии, по прозвищу Благочестивый, родной брат польской княгини Дамбровки, умирает, оставив единственного сына Болеслава…, который и наследовал отцу в Чешском княжестве. Мечислав, польский князь, с неудовольствием и досадой перенося то, что Чешское княжество после смерти князя Болеслава Благочестивого будет растащено и захвачено из-за жадности баронов, сочувствуя своему родичу Болеславу, правившему лишь номинально, собирает сильное войско и в сопровождении своего сына Болеслава, князя Польши, вступает в Чехию; в то время как прочие города с честью его встречают и выполняют его распоряжения и приказы, и только Прага закрыла ворота, не желая признавать его власть, Мечислав, атаковав, захватывает ее и обращает в свою власть; поставив гарнизон как в крепости, так и в городе, он приводит в порядок состояние чешских дел и победителем, в целости и сохранности возвращается в Польшу» [41].
То есть, у него и Чехию захватывает уже Мешко! Причем, именно что после смерти Болеслава II Чешского. Хотя то, что Мешко умер раньше своего чешского соперника, сомнения не вызывает.
А дальше Длугош пишет: «999 год Господень. Мечислав, князь Польши, умирает; ему в княжестве при всеобщем согласии наследует его сын Болеслав, наделённый всеми достоинствами» [42].
Хотя у Титмара Мерзебургского, которому тут больше веры как современнику событий, говорится четко: «в 992 году от воплощения Господня, 25 мая, в 10-й год правления Оттона III, этот князь... отошел... на небо» [43].
Краков упоминается еще в так называемом «Dagome iudex» - грамоте, которой польский князь Мешко I передает Святому престолу под покровительство некие земли, границы которых обозначены так: «с одной стороны начинается Длинное море, граница с Пруссией (Pruzze) – до места по имени Русь (Russe), а граница Руси тянется до Кракова (Craccoa), а от того Кракова – до реки Одер, прямо до места по имени Alemura, а от той Alemura – до земли мильчан (Milze), а граница с мильчанами – прямо по сю сторону Одера, а оттуда ведет вдоль реки Одера до вышеназванного города Schinesghe» [44].
Что это грамота Мешко I, историки практически не сомневаются, хотя дошла она в списках XII, да и то в составе сборника документов, составленного, как считается, в 1086/87 году римским кардиналом Деусдедитом для папы Григория VII. Причем, в сборник она переписана самим составителем, так что за абсолютную точность ручаться нельзя.
Ряд ученых считает, что в этом документе, - а написан он мог быть только между 980 г. (женитьба Мешко на Оде, которая упомянута как действующее лицо в грамоте) и 992 г. (смерть Мешко), - Краков упомянут как территория, не принадлежащая к земле, которую Мешко отдает под покровительство папы. Просто потому, что в качестве остальных ориентиров для определения границы выступают земли, лежащие вне Польши.
И, вот, тут интересно следующее: южная граница в грамоте Мешко вполне совпадает с северной границей грамоты Пражского епископства! Потому что в первом случае в первом случае граница тянется на запад от границы Руси по северной границе Краковской земли (раз Краков к польской земле не принадлежит) до Одера, и по Одеру до границы с мильчанами. А во втором: от границы с мильчанами на восток по северной границе Краковской земли (раз Краков принадлежит Чехии) до границы с Русью.
Из всей этой неразберихи напрашивается все же вывод: малопольские земли у чехов отвоевал именно Мешко в 990 году. На самом деле, возможно, что собственно захватом этих земель руководил старший сын польского князя Болеслав, будущий Болеслав I. Именно потому первые польские историки (Галл Аноним и Винцентий Кадлубек) заслугу завоевания Кракова и приписывали ему.
Так что с 965 до 990 год Малой Польшей точно владели чехи. А вот когда они ею завладели? – не понятно. Тут есть два варианта.
Первый – Малая Польша, как и Силезия, достались чехам по наследству от Великой Моравии, когда чешские князья решили освободиться от моравской власти. Произошло это в 895 году, как утверждают историки, когда чешские князья признали себя вассалами восточнофранкского короля Арнульфа. Кстати, если следовать Саксонскому Анналисту[45] (или Регино Прюмскому, хронику которого Саксонский Анналист здесь цитирует[46]), Святополк только в 890 (или 889) году эту Чехию получил: «Король Арнульф уступил Цвентибольду Моравскому, славянскому королю, чешское княжество». Так что Чехия в состав Великой Моравии входила-то лет пять!
Моравы же завоевали Малую Польшу, вроде бы, после 874 года, когда князь Святополк заключил мир с восточнофранкским королем Людовиком II Немецким, признал себя вассалом, а соответственно, получил возможность свободно действовать на востоке.
Письменных свидетельств об этом мы не имеем. Историки извлекают их из «Жития Мефодия». В этом произведении, написанном, вроде бы, вскоре после смерти Мефодия в 885 г., есть такие слова: «Очень сильный языческий князь, сидевший на Висле, поносил христиан и делал им вред. И послав к нему, сказал: «Сын, хорошо бы тебе креститься по своей воле на своей земле, чтобы не был ты крещен насильно в плену на чужой земле, вспомнишь обо мне». Как и стало» [47]. Отсюда делают вывод, что моравский князь Святополк пленил вислянского князя и крестил его. Висляне же – это жители Краковской земли.
При этом хотелось бы напомнить, что при Святополке I Мефодий, фактически, мог свободно заниматься проповеднической деятельностью на отдаленных территориях только в период с 874 по 879 годы. В 880 г. он вынужден был уехать в Рим оправдываться от доноса, потом, по мнению ряда исследователей, на три года уезжал в Константинополь, а в 885 г. уже умер. Все это позволяет отнести крещение вислян на период после 874 года. Но, вот, насколько после…
По идее, Чехия может владеть Краковской землей, даже если не владеет Моравией. Просто потому, что имеет туда доступ через Силезию. Однако, все же, легче предположить, что после развала Моравии Малая Польша, точно также как и Чехия, освободилась. Между прочим, Козьма Пражский обвиняет в разрушении Великой Моравии не только венгров, но и немцев, и поляков: «Часть королевства была захвачена венграми, часть восточными тевтонцами, часть совершенно опустошили поляки» [48]. Может, первый чешский историк не выдумывает? А какие поляки могли в то время пошалить в Моравии? Только малопольские!
В этом случае, мы приходим ко второму варианту: контроль над Краковской землей Чехия могла получить не раньше, чем в 950 году Болеслав I Чешский установил мир с германским императором, признал себя его подданным и получил свободу действия на востоке (как в свое время и Святополк Моравский). Если учесть еще, что в 955 г. чехи помогали императору отразить натиск венгров, то еще более вероятно, что Малую Польшу они прибрали году в 960-м, и это более реальный вариант.
И, вот, что интересно: получается, что чешское государство присоединило к себе Малую Польшу уже после смерти нашего князя Игоря, который, если верить Константину Багрянородному, брал дань с племени лендзян, т.е., по крайней мере, с восточной части Малой Польши!
Но, если после смерти Игоря, власть киевских князей ослабла (а она ослабла, что и отразилось в легенде о борьбе Ольги с древлянами), и если именно в это время чехи прибрали к рукам область вислян (Краковскую землю), почему бы они не могли распространить свою власть и дальше на восток, на земли лендзян, присанских хорватов и червян? То есть, довести свои реальные границы до… места, где сходятся Буг и Стыр. А что там в это время находится? Правильно, Плеснеск, крупнейшее из пока найденных городищ, которые можно отнести к волынской земле. Так, может, гибель Плеснеска в конце X века не с походом Владимира 992 года связана, а с захватом этой земли чехами?
По Стыру или по Стрыю?
Часть историков считает, что в грамоте упоминается не Стыр, а Стрый, правый приток Днестра[49]. Но, если посмотреть на карту, увидишь, что разница невелика. Стрый впадает в Днестр прилично выше Галича. Если от этого места провести прямую линию на северо-восток, придешь как раз к верховьям Западного Буга и Стыра. Это всего километров сто. При этом по пути встретишь Буг, до которого еще меньше. Так что само упоминание Буга делает бессмысленным выяснение вопроса: Стыр или Стрый имеются в виду в грамоте? Стрый и верховья Буга ограничивают как раз будущую Перемышльскую землю с юга и востока.
(карта Галицких и Волынских земель)
Из карты же очевидно, что контролировать Перемышльскую землю Чехия могла, даже не контролируя землю лендзянскую. По крайней мере, в более позднее время между воеводством Краковским и воеводством Русским в Ржечь Посполитой граница была. Хотя, безусловно, лучше было это делать, имея контроль и хотя бы над Сандомирской землей, т.е. над всем течением Сана и Вислока. А вот господство над землей Люблинской (Любельской) и Червенской для этого совершенно не обязательно.
(карта Сандомирского воеводства)
И тут мы опять вспоминаем о грамоте Мешко I. Граница польской земли идет от границы Руси, минуя Краковскую землю, к Одеру. А что такое для этого периода «граница Руси»?
Нельзя забывать, что прусскими племенами являлись ятвяги, которые в IX – X вв. жили в междуречье Нарева и Немана. На юге ятвяжские земли доходили до Берестейского Побужья и верховьев Немана. Седов в своей, неоднократно уже упоминавшейся, работе описывает «каменные курганы, ятвяжское происхождение которых обосновывается целым комплексом аргументов» [50]. Эти типы захоронений «известны по всему древнему ятвяжскому региону» [51], включая и Верхнее Понеманье, и Среднее Побужье.
При этом с X в. «в Среднем Побужье и в южной части Верхнего Понеманья наряду с каменными курганами хорошо известны и обычные славянские, насыпанные из песка и глины и не имеющие каменных конструкций» [52]. Мы уже поминали бужан, как возможных «насельников» этих мест.
Мы знаем, что, заняв Киев, Владимир Святославич ходил на ятвягов и победил их. О каких ятвягах идет речь, о понеманских или побужских? Если учесть, что славянские курганы больше встречаются именно в Среднем Побужье, напрашивается скорее вывод, что именно побужских. И в пользу этого же вывода говорит то, что именно в Среднем Побужье захоронения ятвягов и славян соседствуют с захоронениями польского племени мазовшан.
(карта памятников Верхнего Понеманья и Среднего Побужья)
Добавим сюда еще данные «Баварского географа». В нем, как раз после волынян/велунчан указаны… брусы (Bruzi). Кто это, если не пруссы? Причем, о них говорится: «…повсюду больше, чем от Энса до Рейна» [53]. То есть, пруссы – соседи волынян, и они занимают очень протяженную территорию.
Стало быть, «Пруссия» грамоты Мешко переходит в «Русь» в районе Берестья. И каким же путем граница Руси тянется отсюда до Кракова?
Понятно, что сначала она идет вверх по Западному Бугу. А, вот, докуда? – это уже зависит от того, кому принадлежать в этот момент Червенская и Люблинская земли.
Либо граница эта идет примерно от места нахождения будущего горо