Праздничная культура разных народов мира представляет собой совокупность ритуально-обрядовых практик, традиций и норм празднования основных торжеств, характерных для того или иного общества. В предыдущем параграфе мы отчасти затронули тему праздничной культуры, но больше - в контексте ее исторического и социального формирования. Далее мы сделаем попытку провести анализ основных аспектов праздничных культур, развлечений и проявлений праздности в России и за рубежом.
Как известно, символика праздничной культуры является важнейшей частью всей культуры конкретного народа. Начиная с раннего средневековья, в России и Европе появляется феномен массового праздника (или массовых гуляний). Именно данное явление особо привлекает внимание исследователей - историков и культурологов.
Можно отыскать великое множество сходных черт в организации праздничного действа в средневековой Руси и европейских странах. Часто средневековые массовые праздники называют действом, у которого «не было зрителей, а лишь участники». Действительно, в России и Европе в разной форме проходили массовые гуляния, которые во Франции и Италии, к примеру, принимали форму карнавала, а в России - народными забавами с переодеваниями, скоморохами, ярмарками. Крайне сложное и интересное переплетение мифологических элементов, языческих обрядов, церковного содержания, социальной организации, образа жизни средневековых людей создавало необычайный и неповторимый более феномен народного праздника.
В России карнавальный характер праздника существенно отличался от тех, что проходили в Европе. Так, вплоть до XVI века народные веселья на Руси происходили в основном на Масленицу, Святки и другие праздники языческого происхождения. Однако своеобразный сумбурный и даже дикий характер многие народные гуляния в Европе и России приобрели за счет серьезного вмешательства церкви в праздничную культуру народа. Зачастую в массовых забавах проявлялась пародийная сатира на христианские культы и обряды, а также - попытки исказить социальную реальность. Массовый выплеск того, что в психоанализе можно назвать либидо, сопровождался в средневековых забавах юмористическими и хтоническими переодеваниями, театральными мистериями, пародиями на господствующее сословие и духовенство.
Так В. Петрухин отмечает, что давно стало истинным утверждение о языческих - дохристианских - истоках святочного колядования, масленицы, русальной недели, ночи на Купалу и т.п. Между исследователь Н.В. Понырко справедливо заключала, что "народная обрядность святок во многом была продолжением церковной обрядности или ее травестией". Следовательно, народная праздничная культура в Средние века являет собой сложный синтез мифологии и религии, социальной сатиры и обычного озорства. К примеру, в средневековой Европе широкое распространение получили ваганты (derlei vagantes - лат. - «странствующие клирики»), которые чаще всего являлись недоучившимися семинаристами, разжалованными священниками или просто школьниками. Они выступали с озорными латинскими песнями, пародирующими церковные гимны. Так, вместо обращения к «Богу всемогущему» следовало обращение к «Бахусу всепьющему». Пародировалась даже молитва «Отче наш».
Во всех праздничных культурах Европы, в том числе в России, существовали народные забавники - потешники. В западной Европе таковыми являлись гистрионы, которых в разны странах называли шпильманами, жонглерами, менестрелями и др. В России их называли скоморохами. Расцвет деятельности гистрионов в Западной Европе как массового и популярного искусства происходит с XI по XIII век, т. е. падает на время возникновения средневековых городов. Гистрионы были ярчайшими выразителями мирского, жизнелюбивого духа в средневековом городе. В их веселых, дерзких песнях, в их пародийных сценках, затеях и маскарадных представлениях проявилось стихийное бунтарство народных масс.
Интересно отметить, что в России впервые своеобразная институализация народных празднеств происходит во времена Ивана IV Грозного. Первый русский царь начинает устраивать бурные карнавалы и забавы при своем дворе, которые, конечно, отличались от европейских аналогов. Иван Грозный, а впоследствии и Петр I Великий войдут в историю в том числе и как организаторы мало с чем сравнимых жестоких и кровавых зрелищ, сильно повлиявших на праздную и развлекательную культуру русского народа. Опричный разгул массовых гуляний при Иване Грозном существенно отличался от карнавалов европейского Ренессанса. Если последний был призван объединять людей разных социальных сословий и статуса, то русский «аналог» еще больше усугублял разделение и дистанцию между царем и народом. "Праздничные" действа опричников, конечно, включали "фольклорный" антураж с ряжением ("машкары"), скоморошеством и т.п., но то был театр для одного актера (для царя): "праздник" проходил не на карнавальной площади, а в опричной Александровой слободе. Все это, естественно, не мешало Грозному обвинять своих противников в принадлежности к скоморошеству - "дудину племени": новгородского архиепископа царь велел везти в Москву, посадив на кобылу задом наперед с волынкой в руках.
Важнейшим лейтмотивом народных праздников в России и Европе в Средние Века становится надругательство «низов» над «верхами». Восходящий к Древнему Риму обычай выборов «царя Сатурналий» нашел свое отражение в европейских забавах переодевания местных потешников в царственных особ с их последующим осмеянием. На Руси подобные вещи имели место быть, однако, в них абсолютно исключалась первоначальная идея сарказма и пародийности, потому что в данном случае не народные "низы" подвергали осмеянию и "снижению" официальные верхи, а, напротив, социальные верхи демонстрировали свое самовластие и даже всевластие, позволяя себе опричный маскарад, но пресекая всякие попытки "карнавализации" снизу.
Так или иначе, средневековая праздничная культура в Европейских странах оказала серьезнейшее влияние на всю культурную динамику населявших Европейских полуостров народов. Так, именно в западном Средневековье зарождаются такие культурные «продукты» народных забав как театр фарса, мистериальный и гротескный жанр, направления моралите и миракль, карнавальная традиция.
Разумеется, праздничная культура не сводится лишь к массовому и разгульному характеру проведения торжества. С усилением процессов культивирования церковью христианских ценностей и образа жизни в России появляется особая форма праздничного поведения и ритуала. Для истинно верующих православных время праздника считалось священным и было наполнено радостью, весельем, смехом, развлечениями. Русские относились к празднику как к главному событию в круговерти человеческой жизни: «Мы целый год трудимся для праздника», «Жизнь без праздника, что еда без хлеба». Праздничная жизнь строилась по иным, чем в обычные дни правилам. Праздник - это, прежде всего свобода от работы: «День свят - все дела спят». В это время занимались только самыми необходимыми делами, например уходом за скотом, приготовлением праздничной еды, а также делами, которые считались забавой, - сбором ягод и грибов, любительской рыбной ловлей и охотой. Праздник - это всегда преображение. В Европе и России праздничные дни всегда предполагали соблюдение ритуалов украшения, обновления, уборки.
С начала XVIII столетия в русской культуре развлечений и праздников появляются специфические особенности светского празднования. В моду того времени вклиниваются императорские балы, приемы, вечера. В этот период формируется молодая русская аристократия. Разумеется, неотъемлемой частью аристократической жизни становится праздничная (точнее будет сказать - праздная) культура. Заложенные Петром Великим традиции безграничного и не знающего никаких моральных законов веселья позже проявились в становлении своеобразного праздничного мировоззрения русского человека.
В XIX веке в оборот входит понятие кутежа. Наряду со многими «русскими» страстями, такими как азарт, риск, легкомыслие, бросания в крайности, важным явлением праздничной жизни русского человека становится кутеж. В XVIII веке, столетии столь частых дворцовых переворотов, происходит формирование совершенно отличного от европейского механизма социального возвышения знати. Во времена правления Екатерины II стать дворянином, получить высочайший социальный статус мог любой человек, которому удалось бы попасть в число фаворитов Ее Величества. Такая молодая русская аристократия являла собой класс, «не обросший» вековыми традициями и столь распространенной в Европе дворянской сдержанностью. Именно в рядах молодого русского дворянства зарождается практика кутежа как «особого вида» русского веселья. Позже, уже во второй половине XIX века, в эпоху бурного развития капиталистических отношений в России, точно так же появиться молодая прослойка внезапно обогатившихся купцов. Именно осознание своеобразной «непрочности» и даже «незаслуженности» своего социального статуса являлось причиной довольно странных проявлений характера таких людей: безрассудной траты денег на развлечения, дикий кутеж, распитие алкоголя во время празднеств до крайнего предела. К концу XIX столетия в русском образе мысли появляется понятие «праздника жизни», который не связан с праздничным календарем или праздничной традицией. Быстрое обогащение, как и быстрое приобретение социального статуса являлось своеобразным психологическим фактором многих людей знатных в России в необходимости самоутверждения и доказательств своих возможностей как «истинно достойных» того, что они имеют. Возможно, именно по этой причине до сих пор имеют место быть столь непонятные иностранцам иррациональные поступки русских людей в их праздной и развлекательной культуре. Почти фольклорный русский кутеж надолго стал ассоциироваться с цыганскими танцами, перестрелками на дуэлях, безрассудной тратой денег и демонстрацией своих возможностей. Разумеется, нельзя утверждать, что именно в русской праздничной культуре можно проследить подобные элементы кутежа как аспекта развлечения. Начиная с травестий императорского Рима, при знатных монархических дворах Европы (достаточно вспомнить французского Людовика XV) часто имели место быть бесконечные застолья и разгул. Однако в России подобные особенности яркой и кутежной праздничной культуры вышли далеко за пределы дворцов и отчасти повлияли на формирование мировоззрения русского человека.