Дорогая Светлана Ивановна и ваша замечательная команда исследователей, занимающаяся благородным делом установления исторической правды событий, более чем вековой давности.
Примите великую благодарность за представленную мне возможность говорить в полный голос о моем дедушке Николае Емельяновиче Григорьеве, со времени смерти которого до времени моего рождения прошло более четверти века.
Озорная мысль, как гоголевский чертенок, толкнула меня в бок: рассказать о дедушке, как о живом человеке, используя многочисленные воспоминая моей мамы, Григорьевой Веры Николаевны, моих родных теток – Зои Николаевны и Августы Николаевны Григорьевих, моей бабушки – Марии Емельяновны Григорьевой (родной сестры Николая Емельяновича) и ее сына (моего дяди) – Сажина Петра Алексеевича, которых я хорошо знала, которые меня растили, любили и, к сожалению, оберегали от «лишних знаний» о дореволюционной жизни моих близких предков. Мне в детстве строго-настрого запрещалось «встревать» в разговоры взрослых о том, что было до революции, и говорить, упоминать, комментировать эти разговоры, дабы «не проговориться» о достатке и социальной «опасности» моего давно умершего дедушки.
Но начать я хочу с написанного мной стиха после получения от Светланы Ивановны рассказа о посещении старого кладбища в с.Наследницком.
На старом кладбище.
в с.Наследницком.
Младые вишенки пронзили мрамор плит,
Прикрывших прадедов моих останки……
Из лиственницы крест еще стоит
В морщинках весь, как Бабонькины* ранки.
Святое место, на котором сгнили
Сердца, которые любили, –
Меня любили, хоть еще не знали обо мне
В той сотканной из сказок старине,
|
|
С изысканной культурою души
Любили Русь в Наследницкой глуши.
Зачем так рано и куда ушли,
Оставив несколько поблекших фотографий
И жалкие обрывки эпитафий?
Все революция безжалостно смела,
Все растоптала, оплевала, размела….
Все в Лету кануло, как прошлогодний снег,
Промчалось, став проклятием для вех.
Вам, девочкам сегодняшним,
Дано ВАМ правду отыскать,
Чтобы в веках потом
Её историей назвать.
· «Бабонька» - так называли все в семье и в станице Наследницкой бабушку Прасковью Григорьеву, которую следует считать родоначальницей семьи купца I гильдии Григорьева Николая Емельяновича.
Николай Емельянович Григорьев (1871-1919?) родился в семье оренбургских казаков Емельяна Сергеевича Григорьева и Прасковьи???? Григорьевой, урожденной (возможно) Сидоровой. (О семье маминой двоюродной сестры Глафире Сидоровой далее).
В семье Григорьевих было двое детей - Николай Емельянович и Мария Емельяновна.
Николай Емельянович получил очень хорошее образование – он закончил гимназию (Троицк?), о чем свидетельствуют рассказы мамы и Авы, обладал уникальной памятью – читал наизусть «Одиссею» Гомера по-гречески, стихи по-латыни запоминал с листа, соревнуясь со своими старшими дочерьми Зоей и Ниной, когда они ужа сами учились в гимназии в Троицке. Возможно, Николай Емельянович повез девочек учитья в гимназию в Троицк потому, что там учился сам.
Закончив гимназию, Н.Е. поехал в Москву и поступил учиться в Московский Государтвенный Университет им.Ломоносова на юридческий факультет (адвакатура), имел практику работы по этой специальности. Проживание в Москве дало очень хорошее развитие. Там он слушал выступления выдающегося русского юриста Анатолия Федоровича Кони и его сына Ф.А.Кони – блестящего оратора, возможно был знаком с ними. В университете Н.Е. учился в одной группе со знаменитым лирическим тенором Леонидом Витальевичем Собиновым, будущим артистом Большого театра. Собинов, повидимому, способствовал высокому музыкальному развитию Н.Е. (он хорошо знал классическую музыку, оперный репертуар, классический балет). Из всех видов искусства больше всего любил балет.
|
|
Н.Е. много читал, был очень высокоэрудированным человеком своего времени, знал французский и немецкий языки. И вот при всем при этом вдруг купец I гильдии…. Сейчас много развелось купцов (иначе «предпринимателей»), для которых главный принцип «не обманул – не продал» или иначе «не вор – значит глуп». В Григорьевском доме принципом была «честь в чести», т.е. понятие чести всегда должно «быть в чести», всегда быть самым дорогим. Кстати, к другим ценностям григорьевского дома относилось и понятие «казак»:
- Терпи, казак, атаманом будешь, - говорили мне, когда я хныкала, показывая на содранное колено.
- Для казака главное – честь сохранить, т.е. не упасть в грязь лицом.
Мама часто с гордостью говорила мне: «Я оренбургская казачка!». Когда мой муж, который только что приобрел этот статус, шутя скромно сказал: «Я ведь тоже казак», мама спросила: «А какой?» он ответил «Донской» - «Ну, перед донским я сдаюсь».
Понятие «село Наследницкое» было синонимом «отчего дома», «отчизны», «родины». Наверное, недаром дедушка был награжден двумя медалями «За усердие» - серебряной и золотой.
|
|
Что же было главным занятием купца I гильдии Григорьева Николая Емельяновича?. Я тоже задавала этот вопрос родителям.
Известно, что первый этаж двухэтажного дома Григорьевых, построенного глаголем, занимал магазин со складами и подсобными помещениями. Что продавалось в этом магазине? Все, что было необходимо каждой сельской семье – промышленные и продовольственные товары, мебель, сукно, текстиль, одежда, с/х инвентарь и прочее. Это во-первых. Но оказывается, как сообщила нам Светлана Ивановна, по переписи 1919года у Григорьевых было целых 132 коровы и 7 лошадей. 132 коровы– это ведь вполне приличная ферма! И все-таки не коровы составляли главную ценность купца Григорьева.
Главной ценностью были лошади. Сколько? Мама мне отвечала: «Много, очень много. Табуны!» Кроме табунов, был еще конезавод, где разводили и выращивали племенных коней. А ведь какой казак без коня? Конезавод занимал внутренний двор дома, где-то были еще и конюшни, склады, ветеринарная служба и т.д.
Я часто просила маму, Аву, а позже тетю Зою рассказать о дедушке, и мне неизменно говорили: О!!! Это был человек удивительный: очень умный, тонкий, душевный, сдержанный, интеллигентный, с особым внутренним тактом, способный расположить к себе любого.
Четыре дочки задавали ему настойчивый детский вопрос: «Скажи, кого из нас ты любишь больше всех?» Каждой дочке очень хотелось быть самой любимой. Папа отвечал так:»Все вы у меня замечательные дочки, у каждой из вас есть свои достоинства, своя красота, свой талант, но лучше всех все-таки ваша мама, любите ее, как люблю ее я.»
Юлия Федоровна Конькова (в замужестве Григорьева (1880-1919г.г.) родом из города Орска Челябинской губернии. Строгая, сдержанная, с хорошим образованием. О хорошем образовании я сужу по тому, что она сама готовила своих дочерей – Зою, Нину, Августу к поступлению в гимназию, знала иностранные языки (по крайней мере французский), любила музыку, была хорошо осведомлена о правилах «хорошего тона». Откуда? Помню, (впрочем, плохо помню), когда в детстве я читала книгу Чарской «Княжна Джаваха» про Институт Благородных Девиц, моя мама обмолвилась: «Вот так и наша мама…». Так что возможно Юлия Федоровна тоже закончила Институт Благородных Девиц. Конечно, это был не Смольный в Питере. Мне всегда хотелось узнать, был ли такой институт где-то на Урале (например в Челябинске). Вполне возможно, что такой институт закончила моя бабушка.
У Николая Емельяновича и Юлии Федоровны всего родилось 11 детей. Мальчики почему-то не выживали. До совершеннолетия дожили только 4 девочки – Зоя. Нина, Августа и Вера. Трое старших закончили Троицкую женскую гимназию, Моя мама – Вера Николаевна Григорьева успела закончить только наследницкую церковно-приходскую школу, о чем у меня, между прочим, даже сохранилась справка.
По-видимому Николай Емельянович хорошо знал Троицкое купечество, ибо он доверил одному из них, Бессонову Василию Ивановичу, своих дочек Нину и Августу (про Зою не знаю). Все гимназические годы они прожили в семье Василия Ивановича. Августа училась в одном классе с его дочерью Валентиной, которая много позже стала моей родной тетей по отцу. Вот почему я стала Бессоновой.
Девочек в семье воспитывали строго, но не давали им забывать о том, что они казацкого роду-племени. Зоя лихо скакала верхом на лошади. Мама мне рассказывала, что саму ее посадили верхом на лошадь в 3 года.
Девочек учили плавать, говорить по-французски, выполнять какую-то работу по дому: мама рассказывала, что она больше всего любила мыть полы, Ава же пряталась от этой работы, предпочитая всему книги, в 5 лет она бегло читала Мамина-Сибиряка.
Всем большим домом «заправляла» Бабонька. Её слушались все безоговорочно, слушались но любили. По-моему в Бабонькином ведении был магазин на первом этаже григорьевского дома.
Кстати, свое название «Дом братьев Григорьевых» по-видимому этот дом получил от моего прадеда Емельяна и его брата, имени которого я не знаю, ибо этот дом уже был до рождения моего дедушки.
Несколько слов об известных мне людях, с которыми общался Николай Емельянович.
О его близком знакомстве с Бессоновым Василием Ивановичем я уже начала рассказывать. Это общение было связано с многолетним проживанием в доме Бессоновых дочерей Николая Емельяновича. Но я думаю, что этих двух купцов связывали еще и деловые отношения, связанные с торговлей. У меня сохранилась записная книжка моего деда Бессонова В.И., в которой неоднократно содержатся сведения о ценах на овес, ячмень, пшеницу и.пр. В этих товарах наверняка нуждался конезавод и табуны лошадей. Николая Емельяновича.
По моим представлениям очень дружны были мой дед со своей родной сестрой Марией Емельяновной Григорьевой – Сажиной. Мне известно, что в начале двадцатых годов, когда родители четырех дочек Григорьевых уже умерли, все заботы о девочках взяла на себя Мария Емельяновна.
Еще до смерти родителей старшая дочь Зоя, окончив гимназию, поступила учиться в медицинский институт в г.Гельсингфорксе (ныне г.Хельсинки, Финляндия).
Дочь Нина, окончив гимназию, рано вышла замуж за Ивана Новикова (г.Орск), в 1924г. У нее родилась дочь Юля (мама Анны Евгеньевны Мельниковой) и в 1926 году – сын Николай. От третьих родов Нина умерла. Ее муж Иван пропал в вихре гражданской войны, так и не узнав о смерти своей жены и третьего ребенка. Нинины дети Юля и Николай остались жить с бабушкой (матерью Ивана Новикова).
Мария Емельяновна Григорьева, оставшись одна с тремя детьми – Августой, Верой и собственным сыном Петром, проявив чудеса твердости и решительности, бежала от репрессий и гонений Советской власти в Среднюю Азию, взяв всех детей с собой. Дом Григорьевых уже во время революции был занят сначала генерал-лейтенантом Дутовым, а позже, после подавления белогвардейского мятежа, Советской властью.
О своих мытарствах по Средней Азии, в результате которых Вера и Августа оказались в Ташкенте, Петр – в Ургенче, а Мария Емельяновна поехала в Финляндию за сильно заболевшей там Зоей, рассказывать не буду. В конце концов все, кроме Петра, собрались в Ташкенте. Туда же привезли позже Нинину дочку Юлю. Во всех этих перипетиях Мария Емельяновна Григорьева, взяв на себя всю ответственность за судьбу всего этого семейства, оставалась собранной, сдержанной, мудрой и удивительно красивой женщиной.
О других родственниках могу рассказать следующее. Если правильно моё предположение о том, что девичья фамилия моей прабабушки (Бабоньки) Сидорова, то у Николая Емельяновича были еще двоюродные племянники: Сидоров Вениамин и Сидорова Глафира, с которыми я познакомилась в Москве в 1953 году.
По-видимому они были детьми Бабонькиного родного брата. Встреча была очень теплой, нас так здорово принимали, так много было воспоминаний о жизни в с.Наследницком, что сложилось впечатление, что все были очень близкими людьми.
В Ташкенте оказались еще родственники с Урала – двоюродные сестры мамы и Авы Агаповы – Вера Васильевна, Мария Васильевна и Надежда Васильевна, но они жили не в Наследницком. Мне о них известно лишь, что их отец был генерал-губернатором какой-то губернии на Урале. С чьей стороны они были двоюродными – я не знаю.
И, наконец, мужем Марии Емельяновны был Алексей Сажин. На сохранившейся фотографии он в военной форме.
В 1957году во время моей практики студенткой Среднеазиатского политехнического института я побывала в городе Орске, где разыскала двух сестер моей бабушки Юлии Федоровны Коньковой (жены Григорьева Николая Емельяновича).
Мария Федоровна Конькова – заслуженная учительница России. Лидия Федоровна Конькова была совсем старенькой, но проявила удивительно сердечное и теплое ко мне отношение, не выпускала из своих объятий и все время повторяла: «Господи, это же внучка Юлина….»
Вот, пожалуй, и все, что я могу рассказать. Если для вас представляет интерес, я могу рассказать о том, как сложилась судьба Зои Николаевны, Августы Николаевны и Веры Николаевны, моей мамы.
Светлана Ивановна, к вам большая просьба: если что-то сможете узнать об Алексее Сажине, о семье Сидоровых – Глафире и Вениамине, сообщите, пожалуйста, нам.
С глубоким уважением Бессонова Галина Викторовна (г.ржд.1936), закончила в 1959г. Среднеазиатский политехнический институт, энергетический факультет (специальность – автоматизация производственных процессов), аспирантуру во Львове в 1964году.
| Емельян Сергеевич, Прасковья Семеновна Григорьевы. Их дети: Николай и Мария. |