Критика политической экономии 5 глава

Однако суть дела заключается в следующем: рикардианцы берут в качестве предпосылки определенное количество труда; оно определяет цену продукта, из которой затем труд и капитал извлекают свои доли в виде заработной платы и прибыли. Доля рабочего равняется цене необходимых жизненных средств. Поэтому «в существующих соотношениях между заработной платой и прибылью» норма прибыли находится на максималь­ном уровне, а норма заработной платы — на минимальном. Конкуренция между капиталистами может изменить только то соотношение, согласно которому капиталисты участвуют в сово­купной прибыли, но она не может изменить соотношение между совокупной прибылью и совокупной заработной платой. Общий уровень прибыли есть это отношение совокупной прибыли к совокупной заработной плате, и этот уровень не изменяется вследствие конкуренции. Откуда же проистекает это изменение уровня прибыли? Конечно, не из-за того, что норма прибыли понижается добровольно, а она должна была бы сделать это добровольно, так как конкуренция не приводит к подобному результату. Стало быть, норма прибыли понижается в резуль­тате изменения заработной платы, необходимые издержки кото­рой могут возрастать вследствие вызываемого природными при­чинами уменьшения производительной силы труда. (Такова [рикардовская] теория прогрессивного ухудшения земли, посту­пающей в обработку; [рикардовская] теория ренты.) На это Кэри[8] и другие правильно возражают (однако его объяснения в свою очередь неправильны), что норма прибыли понижается не в результате уменьшения, а в результате увеличения произ­водительной силы.

Все это находит простое объяснение в том, что норма при­были подразумевает не абсолютную величину прибавочной стоимости, а прибавочную стоимость в ее отношении к применен­ному капиталу и что рост производительной силы сопровож­дается уменьшением той части капитала, которая представляет фонд жизненных средств, по сравнению с той частью, которая представляет постоянный капитал; поэтому, коль скоро умень­шается отношение всего примененного труда к капиталу, при­водящему его в движение, с необходимостью уменьшается [относительно] также и та часть труда, которая выступает как прибавочный труд или прибавочная стоимость. Из этой неспособности объяснить одно из поразительнейших явлений современного производства следует, что Рикардо не понял своего собственного принципа. А в какие трудности он вовлек своих учеников, видно, например, из следующего места у Де Квинси:

«Это обычный ложный вывод, который заключается в том, что если на одной и той же ферме вы применяли всегда пять рабочих и в 1800 г. их продукт составлял 25 квартеров, а в 1840 г.— 50 квартеров, то вы, якобы, можете рассматривать в качестве изменяющейся величины только продукт, а труд —· в качестве постоянной величины; фактически же изменилась как та, так и другая величина. В 1800 г. на каждый квартер должна была затрачиваться ¹/₅ часть рабочего, а в 1840 г. на каждый квартер было затрачено не более ¹/₁₀ части рабочего» (цит. соч., стр. 214).

В обоих случаях абсолютное рабочее время было тем же самым, равным двум дням; но в 1840 г. производительная сила труда выросла вдвое по сравнению с 1800 г., и поэтому издержки производства необходимого труда были меньше. На один квар­тер затрачивалось меньше труда, но совокупный труд был тем же самым. Однако то обстоятельство, что стоимость продукта определяется не производительной силой труда — несмотря на то, что она определяет прибавочную стоимость, хотя и не про­порционально повышению производительной силы, — это г-ну Де Квинси должно было быть известно из теории Рикардо. [Ему должны были быть известны] как возражения против Рикардо, так и отчаянная софистика его учеников (например, г-на Мак-Куллоха[9], который большую стоимость старого вина по сравнению с молодым объяснял дополнительным трудом). Стоимость нельзя также определять тем трудом, который был затрачен на единицу продукта, т. е. ценой одного квартера. Ведь стоимость конституируется ценой одного квартера, по­множенной на количество квартеров. 50 квартеров в 1840 г. имели ту же самую стоимость, что и 25 квартеров в 1800 г., так как в них было объективировано то же самое количество труда. Цена одного квартера, единицы продукта, должна была быть различной, а совокупная цена (выраженная в деньгах) могла быть различной по самым различным причинам.

{То, что Де Квинси говорит о машине, относится к рабочему:

«Машина, как только станет известен ее секрет, будет продаваться не в соответствии с производимым ею трудом, а в соответствии с трудом, производящим ее... Она будет рассматриваться уже не как причина, рав­ная определенным результатам, а как результат, который может быть определенно воспроизведен посредством известной нам причины и при известных нам издержках» (там же, стр. 84—85).}

Де Квинси говорит о Мальтусе:

«Мальтус в своих «Principles of Political Economy» отказывается при­знать, более того, он определенно отрицает, что если двое рабочих произво­дят различные результаты, один — 10, а другой — 5, то в одном случае каждая единица продукта потребовала вдвое больше труда, чем в другом случае. Наоборот, поскольку в обоих случаях имеются двое рабочих, г-н Мальтус упорно настаивает на том, что затраты труда являются величиной постоянной» (там же, стр. 215, примечание).

Действительно: затраты труда являются величиной по­стоянной, так. как, согласно предположению, в 10 единицах продукта содержится столько же труда, сколько в 5. Но затра­ты на оплату труда не являются постоянной величиной, так как в первом случае, в результате удвоения производительной силы труда, время, принадлежащее необходимому труду, со­кратилось в определенной пропорции.

Мы вскоре перейдем к рассмотрению взглядов Мальтуса. Здесь же, прежде чем продолжать анализ времени обращения капитала и его отношения к рабочему времени, уместно сначала рассмотреть все учение Рикардо по этому вопросу, для того чтобы провести более резкую грань между нашей собственной и его концепцией. (Цитаты из Рикардо содержатся в тетради VIII[10].)

Основной предпосылкой у Рикардо является «конкуренция без ограничений» и возможность неограниченного увеличения количества продуктов посредством труда (Ricardo, D. On the Principles of Political Economy, and Taxation. 3rd edition. London, 1821, стр. 3 [Русский перевод, стр. 34]). Иными сло­вами, это означает только то, что законы капитала реализуются полностью лишь в рамках неограниченной конкуренции и про-мышленного производства. На этом производственном базисе и на основе этих производственных отношений капитал разви­вается адекватно, и, следовательно, его имманентные законы обретают здесь полную реальность. Так как это действительно имеет место, то следовало бы показать, каким образом неогра­ниченная конкуренция и промышленное производство являются условиями осуществления капитала, условиями, которые капи­тал сам должен производить во все большей степени; между тем как у Рикардо эта гипотеза выступает как гипотеза чистого теоретика, который в рамках отношения капитала к самому себе как к капиталу внешне и произвольно полагает свободную конкуренцию и производственный способ существования капи­тала не как то, что само является развитием капитала, а как мыслимые предпосылки капитала, необходимые для того, чтобы капитал мог выступать в чистом виде. Впрочем, это — един­ственное место у Рикардо, где есть намек на историческую природу буржуазных экономических законов.

При такого рода предпосылке относительная стоимость товаров (слово «относительная» здесь бессмысленно, так как абсолютная стоимость невозможна) определяется различным количеством товаров, которые могут быть произведены в течение одного и того же рабочего времени, или относительным коли­чеством труда, содержащимся в товарах (Рикардо, цит. соч., стр. 4 [Русский перевод, стр. 35]). (В дальнейшем первая цифра означает страницу в [VIII] тетради; вторая цифра — страницу книги Рикардо[11].)

Но вот каким образом от стоимости как эквивалента, опре­деляемого трудом, можно прийти к не-эквиваленту, или к такой стоимости, которая при обмене полагает прибавочную стои­ мость, т. е. каким образом можно от стоимости прийти к капи­ талу, от одного определения прийти к другому, по видимости противоположному, — все это Рикардо не интересует. Для него вопрос заключается только в следующем: каким образом отношение стоимостей товаров может и должно оставаться одним и тем же и определяться относительными количествами труда, несмотря на то что собственники накопленного труда и собственники живого труда не обменивают эквиваленты в виде труда, т. е. вопреки отношению между капиталом и трудом. В таком случае весьма простым арифметическим примером будет утверждение, что товар а и товар Ь могут быть обменены друг на друга пропорционально овеществленному в них труду, даже если производители товаров а и Ъ по-разному делят между собой продукт а или обмененный на него продукт Ъ. Но так как всякий дележ происходит здесь на основе обмена, то действительно оказывается необъяснимым, почему одна меновая стоимость — живой труд — обменивается соответственно реа­ лизованному в нем [VI—2] рабочему времени, в то время как другая меновая стоимость — накопленный труд, капитал — не обменивается в соответствии с реализованным в нем рабочим временем. В противном случае владелец накопленного труда не мог бы осуществлять обмен как капиталист. Поэтому Брей, например, считает, что проповедуемый им равный обмен между живым и мертвым трудом представляет собой только правиль­ ный вывод из теории Рикардо[12]. То обстоятельство, что с точки зрения простого обмена заработная плата рабочего должна была бы быть равна стоимости продукта, т. е. то количество труда в объективированной форме, которое рабочий получает в виде заработной платы, должно было бы быть равно тому количеству труда в субъективной форме, которое он затрачивает в ходе работы, — представляет собой настолько необходимый вывод, что к нему приходит А. Смит[13].

Рикардо, напротив, придерживается правильного взгляда, но каким образом?

«Стоимость, [создаваемая] трудом, и то количество товаров, которое может купить определенное количество труда, не тождественны».

Почему же нет?

«Потому что продукт рабочего или эквивалент этого продукта не равны вознаграждению рабочего».

Иными словами, тождество не существует, потому что существует различие.

«Следовательно» (потому что это не так), «стоимость труда не является мерой стоимости, подобно труду, затраченному на данное количество товаров» (там же, стр. 5) [Русский перевод, стр. 35].

Стоимость, [создаваемая] трудом, не тождественна вознагра­ждению за труд. Потому что это вещи разные. Следовательно, они не тождественны. Это курьезный вывод. Au fond[xix] он осно­ван только на том, что на практике дело обстоит не так. Но согласно теории оно должно было бы обстоять именно так, потому что обмен стоимостей определяется реализованным в них рабочим временем; поэтому производится обмен эквивалентами. Следовательно, определенное количество рабочего времени в живой форме должно было бы быть обменено на то же самое количество рабочего времени в форме прошлого труда. Следо­вало бы как раз доказать, что закон обмена прямо переходит в свою противоположность. Но у Рикардо даже не высказано догадки о том, что это имеет место. Или же его догадка должна была бы заключаться в часто повторяющемся у Рикардо про­тиводействии смешению [количества труда и вознаграждения за этот труд]. Что это [нарушение эквивалентного обмена] не может вызываться различием между прошлым и живым трудом, им сразу же признается:

«Сравнительное количество товаров, которое может доставить данное количество труда, определяет их прошлую и настоящую стоимость» (стр. 9) (Русский перевод, стр. 38].

Здесь, стало быть, живой труд даже определяет задним числом стоимость, [созданную] прошлым трудом. Почему же в таком случае и капитал не обменивается на живой труд соот­ветственно овеществленному в капитале труду? Почему только само количество живого труда не равняется тому количеству труда, в котором оно объективировано?

«Труд, разумеется, бывает различного качества, и трудно сравнивать различные рабочие часы в различных отраслях производства. Но этот масштаб очень быстро устанавливается на практике» (стр. 13) [Русский перевод, стр. 40]. «Для коротких периодов, по крайней мере из года в год, изменения этого неравенства [в качестве труда] незначительны и поэтому значения не имеют» (стр. 15) [Русский перевод, стр. 41].

Это ничего не дает. Если бы Рикардо применил свой собст­венный принцип, [рассмотрел бы] те количества труда (про­стого), к которым могут быть сведены различные рабочие силы, то дело было бы просто. Рикардо же вообще сразу берет рабочие часы. То, что капиталист выменивает, это — рабочая сила; это есть та меновая стоимость, которую капиталист оплачивает. Живой труд есть та потребительная стоимость, которой обла­дает для капиталиста эта меновая стоимость, и из этой потреби­тельной стоимости вытекает арибавочная стоимость и вообще — устранение обмена.

Вследствие того, что Рикардо рассматривает обмен капита­листа с рабочим как обмен на живой труд — следовательно, сразу же обращается к процессу производства, — в его системе остается неразрешимой антиномией то, что определенное коли­чество живого труда не равно тому товару, который этот труд создает, в котором он объективируется, хотя стоимость товара равняется количеству содержащегося в нем труда.

В стоимость товара

«включен также труд по доставке товара на рынок» (стр. 18) [Русский перевод, стр. 43—44].

Впоследствии мы увидим, что время обращения, поскольку оно выступает у Рикардо как определяющее стоимость, есть только тот труд, который необходим для доставки товаров на рынок.

«Принцип определения стоимости относительными количествами тру­да, которые содержатся в товарах, значительно видоизменяется вследствие применения машин и другого основного и долговечного капитала. Повыше­ние или понижение заработной платы по-разному отражается на двух капиталах, из которых один почти полностью оборотный, а другой почти полностью основной; точно так же обстоит дело и с неодинаковой долго­вечностью применяемого основного капитала. А именно, сюда привходит прибыль на основной капитал (процент), а также компенсация за более продолжительное время, которое должно пройти до того, как более цен­ный из обоих товаров может быть доставлен на рынок» (стр. 25, 27, 29, 30) [Русский перевод, стр. 49, 50, 51].

Последний момент касается только продолжительности про­цесса производства, т. е. непосредственно затраченного рабо­чего времени. По крайней мере, так обстоит дело в примере Рикардо о фермере и булочнике[14]. (Если пшеница [купленная одним из них для посева] может быть доставлена [в виде уро­жая] на рынок позже, чем пшеничные изделия другого, то в этом случае так называемая компенсация, так же как и в случае основного капитала, уже предполагает процент, следовательно представляет собой уже нечто производное, а не является перво­начальным определением.)

«Прибыль и заработная плата — только доли, согласно которым оба класса, капиталисты и рабочие, участвуют в первоначальном товаре, а следовательно, также и в товаре, который обменен на него» (стр. 31) [Русский перевод, стр. 52].

В какой мере создание первоначального товара, само его происхождение определяется этими долями, в какой мере, стало быть, эти доли предшествуют ему в качестве определяю­щего основания, доказывается тем, что первоначальный товар вовсе не производился бы, если бы он не содержал в себе при­бавочного труда для капитала.

«Относительная стоимость товаров, на которые затрачено одно и то же количество труда, неодинакова, если они не могут быть доставлены на рынок в одинаковый промежуток времени. Точно так же при большем основном капитале повышение стоимости какого-нибудь товара вызывается более продолжительным временем, которое должно пройти до того, как этот товар может быть доставлен на рынок... Различие в обоих случаях происходит оттого, что прибыли накопляются как капитал, и оно является лишь компенсацией за то время, в течение которого прибыли не могли быть использованы» (стр. 34—35) [Русский перевод, стр. 54].

Это не означает абсолютно ничего, кроме того, что праздно лежащий капитал исчисляется и засчитывается таким образом, как будто бы он не был праздным, а обменивался на прибавоч­ное рабочее время. Это не имеет ничего общего с определением стоимости, а относится к цене. (В случае основного капитала это лишь постольку имеет значение для определения стоимости, поскольку существует иной метод оплаты овеществленного труда, абстрагированный от прибыли.)

[2) УЭЙКФИЛД ОБ УСЛОВИЯХ КАПИТАЛИСТИЧЕСКОГО ПРОИЗВОДСТВА В КОЛОНИЯХ]

«Имеется еще иной принцип труда, который не заметен экономисту-ис­следователю в старых странах, но который всякий капиталист в колониях почувствовал на себе лично. Значительно большая часть производственных операций, и в особенности тех из них, продукт которых велик по сравнению с затраченным капиталом и трудом, требует значительного времени для своего завершения. Что касается большинства из них, то нет смысла их начинать, не имея уверенности в том, что будешь в состоянии осуществлять их в течение нескольких лет. Значительная часть вложенного в них капи­тала представляет собой основной, необратимый, долговечный капитал. Если что-нибудь приостановит операцию, то весь этот капитал потерян. Если нельзя собрать урожая, то все издержки по его выращиванию пропали даром... Это показывает, что постоянство является не менее важным прин­ципом, чем комбинирование труда. Важность принципа постоянства в старых странах не видна, так как действительно редко случается так, чтобы труд, при помощи которого ведется какое-нибудь дело, приостанав­ливался против воли капиталиста... Но в колониях дело обстоит как раз наоборот. Здесь капиталисты так этого боятся, что избегают такого рода возможности всеми силами, избегают, насколько это возможно, таких операций, которые требуют много времени для своего завершения» (Е. G. Wakefield. A View of the Art of Colonization. London, 1849, стр.169, 170), «Есть много таких операций, которые настолько просты, что они не допускают разделения на части, И которые не могут быть выполнены без кооперации многих пар рук. Например, погрузить большое дерево на телегу, прополоть большое поле, выстричь большое стадо овец, снять урожай в тот момент, когда хлеб созрел и еще не перезрел, передвинуть какой-нибудь большой груз,— короче, всё, чего нельзя сделать, если много рабочих не помогают друг другу в одной и той же неделимой опе­рации и в одно и то же время» (там же, стр. 168). «В старых странах комби­нирование и постоянство труда достигаются без всяких усилий и размыш­лений со стороны капиталиста просто благодаря изобилию наемных рабочих. Недостаток наемных рабочих есть предмет всеобщих жалоб в колониях» (стр. 170). «На рынок труда в колониях влияет только цена наиболее дешевой земли. Цена этой земли, так же как и всякой невозделанной земли и всего прочего, не требующего никаких затрат для своего производства, конечно, зависит от соотношения между спросом и предложением)) [стр. 332]. «Для того чтобы цена невозделанной земли могла выполнить свое назначе­ние» (а именно, превратить работника в не -собственника земли), «она должна быть достаточной для этой цели. До сих пор цена повсюду была недостаточной» (стр. 338).

Эта «достаточная» цена [определяется следующим образом]:

«При основании колонии цена земли может быть настолько низкой, что поселенцы могут присваивать себе практически неограниченное коли­чество земли. Она может быть столь высокой, что между землей и населе­нием создается соотношение, подобное существующему в старых странах; в этом случае, если эта весьма высокая цена не задерживает эмиграцию, наиболее дешевая земля в колонии может быть столь же дорогой, а чрез­мерное изобилие рабочих столь же прискорбным, как в Англии. Или же может быть нечто среднее, причем не будет ни перенаселенности, ни чрез­мерного изобилия земли, а количество земли будет настолько ограничено, что наиболее дешевая земля будет обладать рыночной стоимостью, при которой рабочие вынуждены будут работать значительное время за плату, прежде чем они смогут стать земельными собственниками» (стр. 339).

(Это процитированное здесь место из «Art of Colonization» Уэйкфилда примыкает к сказанному выше относительно необ­ходимого отделения работника от собственности на условия труда.)

[3) ОТОЖДЕСТВЛЕНИЕ МАЛЬТУСОМ КОЛИЧЕСТВА ТРУДА И «СТОИМОСТИ ТРУДА»]

[VI—3] Исчисление прибыли в отличие от исчисления дей­ствительной прибавочной стоимости, которую капитал полу­чает при обмене на живой труд, становится ясным, например, из следующего примера. Эти данные взяты из «First Report оf the Factory Commissioners» [15] (Malthus. Principles of Political Economy. 2nd edition. London, 1836, стр. 269-270):

Капитал, вложенйый в здания и машины — 10000 ф. ст.

Оборотный капитал — 7 000 ф. ст.

500 ф. ст. — процент на 10 000 ф. ст. основного капитала

350 ф. ст. — процент на оборотный капитал

150 ф. ст. — арендная плата, налоги, местное обложение

650 ф. ст. — амортизационный фонд (износ основного ка­питала, составляющий 6¹/₅% от его стоимости)

Итого 1650 ф. ст.

1100 ф. ст. — непредвиденные расходы, транспорт, уголь, смазочное масло

Итого 2750 ф. ст.

2600 ф, ст. — заработная плата и жалованье

Итого 5350 ф. ст.

10000 ф. ст. — около 400000 фунтов хлопка-сырца по 6 пен­сов за фунт

Итого 15350 ф. ст.

16000 ф. ст. — 363000 фунтов изготовленной пряжи

Капитал, авансированный на труд, составляет 2 600 ф. ст.; прибавочная стоимость равна 1 650 ф. ст. (850 ф. ст. процент + 150 ф. ст. арендная плата и т. д. составляют 1 000 ф. ст. + 650 ф. ст. прибыли).

Но 2 600: 1 650 == 100: 63⁶/₁₃, Следовательно, норма приба­вочной стоимости равна 63⁶/₁₃%. Согласно самому исчислению прибыли норма прибыли должна была бы составлять: 850 ф. ст. — процент, 150 ф. ст. — арендная плата [и т. д.] и 650 ф. ст. — прибыль, т. е. 1 650 ф. ст.; 15 350 ф. ст.; свыше 10,7%.

В вышеприведенном примере оборотный капитал совершает за год 1⁶⁷/₇₀ оборота, основной капитал совершает один оборот за 15⁵/₁₃ года, т. е, за ²⁰⁰/₁₃ года[16].

Прибыль составляет 650 ф. ст., или около 4,2% [от затра­ченного в течение года капитала в 15 350 ф. ст.]. Заработная плата рабочих [и жалованье составляют около] ¹/₆ [годовых затрат]. Прибыль здесь указана в размере 4,2%; предположим, что она равна только 4%. Эти 4% исчислены на затраты, рав­ные 15 350 ф. ст. Но затем мы имеем еще доход в 5% на капи­тал в 10 000 ф. ст. и 5% — на капитал в 7 000 ф. ст.; 850 ф. ст. составляют 5% на капитал в 17000 ф. ст.

Из действительных годовых затрат мы должны вычесть 1) ту часть основного капитала, которая не фигурирует в амор тизационном фонде; 2) то, что исчислено как процент. (Воз­можно, что капиталист А не присваивает себе процент, а это делает капиталист В. Во всяком случае, это — доход, а не ка­питал, это — прибавочная стоимость.) Итак, из 15350 ф. ст. затрат вычтем 850 ф. ст., остается 14 500 ф. ст. В сумму в 2600 ф. ст., затраченную на заработную плату и жалованье, 41²/₃ Ф· ^ст· входят в форме жалованья, так как ¹/₆ от 15350 ф. ст. равняется не 2 600, а 2558¹/₃ ф. ст.[17]; разделив эту последнюю величину на 14500 ф. ст., получим примерно ¹/₆.

Итак, эти 14500 ф. ст. капиталист продает за 16000 ф. ст., т. е. прибыль составляет 1 500 ф. ст., или 1010/29%; но мы отбро­сим эти 10/29 и возьмем 10%. 1/6 от 100 составляет 162/3. Следо­вательно, на 100 ф. ст. [капитала] 831/3 ф. ст. приходится на затраты [постоянного капитала], 162/3 ф. ст. — на заработную плату, а прибыль составляет 10 ф. ст.; а именно (в ф. ст.):

Прибыль в 10 ф. ст. на заработную плату в 16²/₃, или в ⁵⁰/₃ ф. ст., составляет в точности 60%. Следовательно, для того чтобы, согласно расчету капиталиста, получалась годовая прибыль в 10% (она была несколько больше) на капитал в 17000 ф. ст., причем труд составляет только ¹/₆ годовых затрат в 14500 ф. ст., — рабочий (или капитал, как угодно), должен создать прибавочную стоимость равную 60%. Иными словами, из всего рабочего времени 62¹/₂% приходятся на необ­ходимый труд, а 37¹/₂% — на прибавочный труд. Они относятся друг к другу как 625: 375, или 5: 3. Если бы, напротив, затраты капитала на [постоянный] капитал были равны 50, а затраты на заработную плату — также 50, то необходимо было бы создать только 20% прибавочной стоимости, для того чтобы капиталист имел норму прибыли в 10%; 50 + 50 + 10 = = 110; но 10: 50 = 20: 100, или норма прибавочной стоимости составляет 20%. Если бы необходимый труд во втором случае создавал столько же прибавочного труда, как и в первом, то прибыль капиталиста равнялась бы 30 ф. ст.; с другой стороны, если бы в первом случае норма действительного созидания стои­мости, созидания прибавочного труда была лишь того же размера, как и во втором случае, то прибыль в первом случае составляла бы только 3¹/₃ ф. ст., и если капиталист должен был уплатить другому капиталисту 5%, то он понес бы актив­ный убыток.

Из приведенной формулы просто следует, что 1) для того чтобы определить норму действительной прибавочной стоимости, нужно исчислить прибыль на авансированную заработную плату, процентное отношение так называемой прибыли к зара­ботной плате; 2) относительно меньшая доля затрат на живой труд по сравнению с общими затратами предполагает большие затраты на основной капитал, машины и т. д., большую степень разделения труда. Поэтому хотя доля труда здесь меньше, чем у капитала, оперирующего с большим количеством труда, действительно приведенная в движение масса труда должна быть значительно больше; т. е. вообще необходимо оперировать с более значительным капиталом. Доля труда, приходящаяся на совокупные затраты, меньше, но абсолютная сумма труда, приводимого в движение отдельным капиталом, больше; т. е. сам капитал должен быть больше. 3) Если дело идет не о боль­шем количестве машин и т. д., а об орудии, которое не приводит в движение большего количества труда и само не представляет большого основного капитала (например, ручная литография), а лишь заменяет собой труд, то прибыль [капитала], оперирую­щего с машиной, абсолютно меньше, чем у [капитала], опери­рующего с живым трудом. (Но первый может достичь такого процента прибыли, который невозможен для другого, и по­этому может вытеснить его с рынка и т. д.) Рассмотрение того, насколько норма прибыли может уменьшиться при росте капитала, но так, что при этом величина прибыли увеличится, относится к учению о прибыли (конкуренция).

Мальтус в своих «Principles of Political Economy» (2nd edition, London, 1836) догадывается о том, что прибыль, т. е. не прибыль, а действительную прибавочную стоимость, следует исчислять не на авансированный капитал [в целом], а на авансированный живой труд, стоимость которого объективно выражена в заработной плате, но при этом он впадает в чистей­шую игру, которая становится нелепой, когда она должна послу­жить каким-то базисом для определения стоимости или для рассуждения об отношении труда к определению стоимости.

Дело в том, что если я возьму всю стоимость готового про­дукта, то каждую часть произведенного продукта я могу сопо­ставить с соответствующей ему частью затрат, а процентное отношение прибыли ко всему продукту, разумеется, есть также процентное отношение [части прибыли] к соответствующей части продукта. Предположим, что 100 талеров приносят 110 талеров, т. е. 10% прибыли на весь продукт. Пусть 75 тале­ров затрачены на постоянную часть капитала, а 25 талеров — на труд, т. е. ³/₄ [VI—4] — на первую, ¹/₄ — на живой труд. Если я теперь возьму ¹/₄ совокупного продукта, т. е. ¹/₄ от 110 талеров, то получу 27²/₄, или 27¹/₂ талера. На 25 талеров, затраченных на труд, капиталист имеет 2¹/₂ талера прибыли, т. е. 10%. С таким же успехом Мальтус мог бы сказать: если я возьму ³/₄ совокупного продукта, а именно 75 талеров, то эти ³/₄ представлены в совокупном продукте в виде 82¹/₂ талера; т. е. 7¹/₂ талера на 75 талеров в точности равны 10%. Это, очевидно, не означает ничего иного, как то, что если я получаю 10% прибыли на 100, то прибыль на каждую часть этих 100 составляет столько, что на общую сумму приходится 10%. Если на 100 я нажил 10, то на 2x50 я каждый раз наживал 5 и т. д. Так что, получая на 100 прибыль 10, я получаю 2¹/₂ на ¹/₄ от 100 и 7¹/₂ на ³/₄ от 100, и констатация этого не подви­гает нас ни на шаг вперед. Если на 100 я получил прибыль 10, то сколько я получу тогда на ¹/₄ от 100 или на ³/₄ от 100? К та­кому ребячеству сводится догадка Мальтуса. Затраты на труд составляли ¹/₄ от 100, — следовательно, прибыль на них состав­ляла 10%. 10% от 25 составляют 2¹/₂. Или: если капиталист на 100 единиц капитала получил 10 единиц прибыли, то на каждую часть своего капитала он получил ¹/₁₀, т. е. 10% при­были. Все это отнюдь не придает частям капитала качественных различий по отношению друг к другу, и поэтому это настолько же правильно по отношению к основному капиталу и т. д., как и к капиталу, авансированному на труд.