Критика политической экономии 9 глава

«Если рассматривать стоимость как всеобщую покупательную силу какого-либо товара, то это относится к покупке всех товаров, к совокупной массе товаров. Но эта масса вовсе не поддается учету... Нельзя ни на минуту отрицать, что труд лучше, чем какой-либо другой предмет, пред­ставляет среднюю [стоимость] совокупной массы продуктов [товаров]» (стр. 205). «Значительная группа товаров, как например сырые продукты, с прогрессом общества повышается в цене по сравнению с трудом, тогда как продукты промышленности понижаются в цене. Поэтому недалеко от истины будет утверждение, что в среднем та масса товаров, которой в одной и той же стране распоряжается данное количество труда, не может на протяжении нескольких столетий очень существенно изменяться» (стр. 206). «Стоимость всегда должна быть стоимостью, способной к обмену на труд» (стр. 224, примечание).

Иными словами, доктрина Мальтуса такова: стоимость това­ра, содержащийся в нем труд, представлена живыми рабочими днями, которыми распоряжается товар, на которые он может быть обменен, и поэтому стоимость товара представлена заработ­ной платой. Живые рабочие дни содержат в себе как [необходи­мое], так и прибавочное время. Окажем Мальтусу максимальное одолжение, которое мы можем ему оказать, а именно, допустим, что отношение прибавочного труда к необходимому труду, т. е. отношение заработной платы к прибыли, всегда остается постоян­ным. Прежде всего, то обстоятельство, что г-н Мальтус говорит о затраченном на производство товара труде вместе с прибылью, уже доказывает его путаницу, так как прибыль может составлять как раз лишь часть затраченного труда. Мальтус имеет ори этом в виду прибыль сверх затраченного труда, которая, по его мнению, проистекает из основного капитала и т. д. Это может иметь отношение только к распределению совокупной при­были между различными участниками дележа этой совокупной прибыли, а не к общему количеству прибыли, так как если бы все взамен своих товаров получали содержащийся в них труд плюс прибыль, то откуда же возьмется эта прибыль, г-н Маль­тус? Если один получит за свой товар содержащийся в нем труд плюс прибыль, то другой должен получить содержащийся в его товаре труд минус прибыль; причем прибыль рассматри­вается здесь как излишек над действительной прибавочной стои­мостью. Это, стало быть, отпадает.

Предположим, что затраченный труд равен трем рабочим дням, и если отношение прибавочного рабочего времени [к со­вокупному рабочему времени] равно 1: 2, то эти три рабочих дня получены путем оплаты полутора рабочих дней. Рабочие, действительно, проработали 3 дня, но каждому была оплачена только половина рабочего времени. Иными словами, в товаре, который они получили за 3 рабочих дня, содержалось только 1¹/₂ дня. За 3 рабочих дня, которые содержатся в его товаре, капиталист, при прочих равных условиях, получил бы, стало быть, 6 рабочих дней. (Это верно лишь потому, что прибавочное рабочее время предположено равным необходимому рабочему времени и, следовательно, во втором случае мы имеем только повторение первого случая.)

(Относительная прибавочная стоимость, очевидно, ограни­чена не только прежде приведенным соотношением [между необ­ходимым и прибавочным рабочим временем], но и тем соотноше­нием, которое определяет поступление продукта в потребление рабочего. Если бы капиталист в результате роста производитель­ных сил мог получить двойное количество кашемировых шалей и если бы они продавались по их стоимости, то он не создал бы относительной прибавочной стоимости, так как рабочие не по­требляют таких шалей, и, следовательно, время, необходимое для воспроизводства их рабочей силы, осталось бы тем же самым. На практике дело обстоит не так, потому что в подобных случаях цена превышает стоимость. Здесь, в теории, это нас еще не касается, так как рассматривается капитал как таковой, а не в какой-либо особой отрасли.)

Сказанное выше означает, что капиталист выплатит рабочим заработную плату за 3 дня, а заставит работать 6 дней; при по­мощи каждой ¹/₂ дня он покупает целый день; следовательно, при помощи ⁶/₂ дня, т. е. 3 дней, — 6 дней. Следовательно, утверждать, что те рабочие дни, которыми распоряжается товар, или та заработная плата, которую он платит, выражают стоимость этого товара, — значит абсолютно не понимать природу капи­тала и наемного труда. То обстоятельство, что овеществленные рабочие дни распоряжаются большим количеством живых ра­бочих дней, составляет суть всякого созидания стоимости и созидания капитала. Но было бы правильно, если бы г-н Маль­тус сказал, что живое рабочее время, которым распоряжается товар, выражает меру возрастания его стоимости, меру пола­гаемого им прибавочного труда. Однако это было бы только тавтологией, означало бы только, что по мере того как товар полагает больше [живого] труда, он полагает его больше, т. е. это выражало бы нечто противоположное тому, чего хочет Маль­тус, означало бы, что прибавочная стоимость получается вслед­ствие того, что то живое рабочее время, которым распоряжается товар, никогда не представляет содержащееся в нем рабочее время. (Теперь мы, наконец, покончили с Мальтусом.)}

[8) СОЦИАЛЬНАЯ ПРИРОДА КАПИТАЛИСТИЧЕСКОГО СПОСОБА ПРОИЗВОДСТВА В ПОНИМАНИИ БУРЖУАЗНЫХ ЭКОНОМИСТОВ]

[а) Формулировка цели капиталистического производства у Чалмерса]

[VI—14] {Выше, анализируя понятие капитала, мы выясни­ли, что он представляет собой стоимость как таковую, деньги, которые сохраняются в обращении и возрастают путем обмена на живой труд. Поэтому целью производящего капитала никогда не является потребительная стоимость, а всегда является всеобщая форма богатства как богатства. Поп Т. Чалмерс в своем, вообще говоря, во многих отношениях, нелепом и отвра­тительном сочинении «On Political Economy in connexion with the Moral State and Moral Prospects of Society» (2nd edition, London, 1832) правильно понял этот вопрос, не впадая, с другой стороны, в идиотизм таких субъектов, как Ферье [29] и другие, которые смешивают деньги в качестве стоимости капитала с реально наличными металлическими деньгами. Во время кризисов капи­тал (в качестве товара) не может быть обменен не потому, что в наличии имеется слишком мало средств обращения; наоборот, капитал не обращается потому, что он не может быть обменен. То значение, которое во время кризисов приобретают наличные деньги, вызвано исключительно тем, что в то время как капитал не может быть обменен по своей стоимости — а только поэтому стоимость капитала и выступает по отношению к нему зафикси­рованной в форме денег,— приходится платить по обязатель­ствам; наряду с прерванным обращением имеет место прину­дительное обращение.

Чалмерс говорит следующее:

«Когда потребитель отказывается от определенных товаров, то не всегда потому, как полагают новые экономисты, что он предпочитает купить другие товары, а потому, что он хочет сохранить полностью свою общую покупательную способность. И когда купец выносит товары на рынок, то, как правило, не в поисках других товаров, которые могут быть даны в обмен... Он хочет расширить свою общую способность покупать все товары. Ничего не дает утверждение, что деньги тоже являются товаром. Реальные металлические деньги, в которых нуждается купец, составляют лишь небольшую часть его капитала, даже небольшую часть его денежного капитала; весь этот капитал, хотя он и оценивается в деньгах, можно заставить, в силу письменных договоров, описать свою орбиту и выполнить все свои задачи при помощи наличных денег, составляющих лишь незначи­тельную часть всего капитала. Основная цель денежного капиталиста состоит фактически в увеличении номинальной суммы его состояния. Если его капитал в данном году составляет в денежном выражении, например, 20 000 ф. ст., то цель капиталиста состоит в том, чтобы в следующем году он составил в денежном выражении 24 000 ф. ст. Увеличивать свой капитал в его денежном выражении, это — единственный способ, при помощи кото­рого он, как купец, может служить своим интересам. Важность этой цели для него не меняется из-за колебаний денежного обращения или из-за изменения реальной стоимости денег. Например, за год он может увеличить свой капитал с 20 000 до 24 000 ф. ст.; но вследствие падения стоимости денег может не возрасти его распоряжение предметами комфорта и т. д. Тем не менее это увеличение его капитала настолько же в его интересах, как если бы деньги не упали в стоимости; ибо в противном случае его денеж­ное богатство осталось бы стационарным, а его реальное богатство умень­шилось бы в отношении 24 к 20... Товары» (т. е. потребительные стоимости, реальное богатство) «не являются поэтому конечной целью промышлен­ного капиталиста»

(иллюзия монетарной системы состоит лишь в том, что в ре­альных металлических деньгах (или же в бумажных деньгах, что не меняет дела), короче, в форме стоимости, выступающей как реальные деньги, она видела всеобщую форму богатства и самообогащения; между тем именно по мере того как деньги воз­растают в качестве накопления всеобщей покупательной спо­собности, они относительно уменьшаются в своей определенной форме средства обращения или также в форме реализованного сокровища. В качестве чека на реальное богатство или на произ­водительную силу деньги принимают тысячу форм),

«если не считать расходования им своего дохода на покупку предметов потребления. При расходовании капитала промышленного капиталиста и при покупках для производства конечная цель промышленного капита­листа — деньги» (заметьте: не монета) (стр. 164—166).

«Прибыль»,— говорит все тот же Чалмерс,— «приводит к тому, что услуги свободного населения привлекаются к другим хозяевам, помимо одних лишь земельных собственников.., поскольку расход этих хозяев превышает их насущные жизненные потребности» (стр. 77—78).}

Совокупный процесс обращения Чалмерс в вышеуказанной книге называет экономическим циклом:

«Можно считать, что мир производственных связей движется по кругу, который мы назовем экономическим циклом и в котором каждый оборот завершается, как только предприятие, совершив последовательный ряд своих операций, снова приходит к тому пункту, с которого начался оборот. Началом можно считать тот пункт, когда к капиталисту поступают плате­жи, посредством которых к нему возвращается его капитал; от этого пункта он снова переходит к тому, чтобы завербовать себе рабочих и распределить между ними в виде заработной платы средства их существования, или, вернее, силу, необходимую для приобретения этих средств; получить от них изготовленные предметы, которыми он торгует; доставить эти предме­ты на рынок и там довести до завершения кругооборот этого ряда движе­ний, продавая эти предметы и получая в выручке за товары возмещение всех своих капитальных затрат. Вмешательство денег отнюдь не меняет реального характера этой операции» (стр. 85).

[б) Различия в продолжительности оборота капитала. Неравенство во времени, необходимом для производства различных товаров]

Различие в обороте, поскольку оно зависит от той фазы про­цесса обращения, которая совпадает с непосредственным про­цессом производства, зависит не только от большей или меньшей продолжительности рабочего времени, необходимого для изго­товления предмета (например для постройки канала и т. д.), но в некоторых отраслях производства — в земледелии — так­же и от тех перерывов в работе, которые вызваны природой самого труда и во время которых, с одной стороны, не исполь­зуется капитал, а с другой стороны, прекращается труд. Таков пример А. Смита[30] о том, что пшеница представляет собой такой продукт, процесс производства которого продолжается один год, в то время как процесс производства быка продол­жается 5 лет. Поэтому на быка затрачивается пять лет труда, на пшеницу — только один год.

Труд, затрачиваемый, например, на пастбищное скотовод­ство, незначителен. С другой стороны, в собственно земледелии незначителен тот труд, который затрачивается, например, в зимний период. В земледелии (а также — в большей или мень­шей степени — в некоторых других отраслях производства), вследствие условий самого процесса производства, имеют место перерывы, паузы в рабочем времени, которое в определенный момент должно быть возобновлено для продолжения или завер­шения процесса производства; непрерывность процесса производ­ства здесь не совпадает с непрерывностью процесса труда. Это первый момент различия [в продолжительности оборота капи­тала]. Во-вторых: [в какой-нибудь данной отрасли производства] для завершения продукта, для приведения его в законченное состояние вообще требуется более продолжительное [чем в других отраслях производства] время; речь идет об общей про­должительности процесса производства, независимо от того, имеют ли место или нет перерывы в осуществляемых трудом операциях, — о различной продолжительности фазы производ­ства вообще. В-третьих: после того как [в какой-нибудь дан­ной отрасли производства] закончено производство продукта, бывает необходимо, чтобы он лежал без использования более продолжительное [по сравнению с продуктами других отраслей производства] время, требуя сравнительно небольших затрат труда, и был предоставлен течению природных процессов, как, например, вино (логически это приблизительно тот же случай, что и первый). В-четвертых: требуется более продолжительное время для доставки продукта на рынок, если этот продукт предназначен для более отдаленного рынка (логически это сов­падает со вторым случаем). В-пятых: более короткий или более длинный период общего оборота капитала (период его общего воспроизводства), поскольку он определяется соотношением между основным и оборотным капиталом, относится, очевидно, не к непосредственному процессу производства, не к его продол­жительности, а определяется обращением. Время воспроизвод­ства совокупного капитала определяется совокупным процессом в целом, включая обращение.

«Неравенство периодов, необходимых для производства различных товаров» (Thomas Hodgskin. Popular Political Economy. London, 1827, стр. 146—147) [Русский перевод, стр. 135—136].

«Различие во времени, требующемся для производства земледельческих продуктов и для производства продуктов других видов труда, является главной причиной большой зависимости земледельцев. Они не могут доставить свой товар на рынок раньше, чем по истечении года. В течение всего этого времени они вынуждены покупать в кредит у сапожника, порт­ного, кузнеца, колесного мастера и различных других работников, в продуктах которых они нуждаются, а эти продукты изготовляются в тече­ние немногих дней или недель. Вследствие этого природой обусловленного обстоятельства и вследствие более быстрого возрастания богатства, произво­димого неземледельческим трудом по сравнению с трудом земледельческим, монопольные собственники всей земли, [VI—15] хотя они монополизиро­вали также и законодательство, не в состоянии избавить себя и своих слуг, фермеров, от превращения в самый зависимый из всех, классов обще­ства» (стр. 147, примечание) [Русский перевод, стр. 136].

«Вполне естественным является то обстоятельство, что все товары производятся в течение неравного времени, тогда как потребности рабочего должны удовлетворяться ежедневно... Это неравенство во времени, необхо­димом для изготовления различных товаров, заставило бы в эпоху дикости охотника и т. д. иметь излишек дичи и т. д. до тех пор, пока производитель лука и стрел и т. д. не имел бы готовый товар для обмена на излишек дичи. Никакой обмен не был бы возможен; производитель лука должен был бы быть также и охотником, и разделение труда было бы невозможно. Эта трудность способствовала изобретению денег» (там же, стр. 179—180) [Русский перевод, стр. 158].

[в)] В понятии свободного рабочего заложен паупер. [Ложность мальтусовской теории перенаселения. Избыточное население и избыточный капитал при капитализме]

{В понятии свободного рабочего уже заложено то, что он является паупером, потенциальным паупером. По своим эконо­мическим условиям он представляет собой всего лишь живую рабочую силу, следовательно, наделенную также жизненными потребностями. Рабочий представляет собой всестороннюю нужду при отсутствии у него как у рабочей силы объективных усло­вий для реализации своей рабочей силы. Если капиталисту не нужен прибавочный труд рабочего, то рабочий не может выпол­нять и свой необходимый труд, не может производить для себя жизненные средства. Он их не может тогда получить путем об­мена, а если он их получает, то лишь в виде милостыни, перепа­дающей ему из дохода. В качестве рабочего он может жить лишь в том случае, если он свою рабочую силу обменяет на часть ка­питала, образующую рабочий фонд. Сам этот обмен связан со случайными для рабочего, безразличными по отношению к его органическому бытию условиями. Поэтому рабочий является по­тенциальным паупером.

Далее, так как условием производства, основанного на капи­тале, является то, чтобы рабочий производил все больше при­бавочного труда, то высвобождается все больше необходимого труда. Следовательно, увеличиваются шансы рабочего стать паупером. Развитию прибавочного труда соответствует разви­тие избыточного населения.

При различных общественных способах производства сущест­вуют различные законы возрастания населения и перенаселения; последнее тождественно с пауперизмом. Эти различные законы следует просто свести к различным видам отношения к условиям производства или, что касается живого индивида, к условиям его воспроизводства как члена общества, ибо он работает и при­сваивает только в обществе. Если для отдельного индивида или для той или иной части населения [традиционное] отношение к условиям производства перестает существовать, то это ста­вит их вне условий воспроизводства данного определенного базиса и поэтому превращает их в избыточное население, не только неимущее, но и неспособное добывать себе при по­мощи труда жизненные средства, т. е. превращает их в пау­перов.

Только при способе производства, основанном на капитале, пауперизм выступает как результат самого труда, как резуль­тат развития производительной силы труда. Поэтому то, что на одной ступени общественного производства может считаться перенаселением, не будет таковым на другой ступени, и его последствия могут быть различны. Например, основанные древ­ними колонии состояли из высланного из метрополии избыточ­ного населения, т. е. такого населения, которое при существо­вавшей тогда материальной основе собственности, т. е. при существовавших тогда условиях производства, не могло дальше жить на том же самом пространстве. Численность его, в сравне­нии с современными условиями производства, может показаться очень незначительной. Однако это население далеко не было пауперами. Зато пауперами был римский плебс с его panis et circenses[31]. To перенаселение, которое вызывает великие пере­селения народов, опять-таки предполагает другие условия.

Так как при всех прежних формах производства развитие про­изводительных сил не является базисом присвоения, а, наобо­рот, определенное отношение к условиям производства (формы собственности) выступает как заранее данный предел про­изводительных сил и должно всего лишь воспроизводить­ся,— то в еще большей степени рост населения, в котором резюмируется развитие всех производительных сил, наталки­вается на внешний предел и поэтому неизбежно представляется чем-то подлежащим ограничению.

Условия общественного строя совместимы только с опреде­ленным количеством населения. С другой стороны, если пределы численности населения, установленные эластичностью опреде­ленной формы условий производства, меняются, сжимаются или расширяются в зависимости от этой формы, — если, следователь­но, перенаселение у охотничьих народов было иным, чем у афинян, а у этих последних оно было иным, чем у германцев, — то меняется также и абсолютная норма возрастания населения, а потому и норма перенаселения и населения. Перенаселение, связанное с определенным производственным базисом, опреде­лено поэтому в той же мере, как и население, адекватное этому базису. Перенаселение и население, взятые вместе, составляют то население, которое может быть порождено определенным производственным базисом. Как далеко оно может выйти за свой предел, это дано самим пределом или, вернее, той же самой причиной, которая устанавливает этот предел. Точно так же как необходимый труд и прибавочный труд, взятые вместе, составляют труд в целом на данном базисе.

Теория Мальтуса (она, впрочем, не является его изобрете­нием — славу изобретателя этой теории Мальтус присвоил себе посредством того поповского рвения, с которым он ее пропове­довал; собственно говоря, лишь посредством того особого уда­рения, которое он на ней делал) имеет значение в двух отноше­ниях: 1) потому что грубой точке зрения капитала он дает грубое выражение, 2) потому что он утверждал наличие перенаселения при всех формах общества. Он этого не доказал, так как нет ничего более некритического, чем его пестрый набор компиляций из произведений историков и описаний путешествий. Концеп­ция Мальтуса является совершенно ложной и ребяческой по следующим причинам.

1) Перенаселение на различных исторических этапах эконо­мического развития он рассматривает как однородное, не пони­мает его специфического различия и все эти весьма сложные и изменчивые отношения тупо сводит поэтому к одному отношению между двумя уравнениями, где на одной стороне фигурирует естественное размножение людей, а на другой стороне — естест­венное размножение растений (или средств существования), про­тивостоящие друг другу как два определяемых природой ряда, из которых один развивается в геометрической, а другой — в арифметической прогрессии. Таким образом, исторически раз­личные отношения Мальтус превращает в абстрактное числовое отношение, которое взято прямо с потолка и не основано ни на законах природы, ни на исторических законах. Должно-де существовать природное различие между размножением чело­века и, например, хлебных злаков. Эта обезьяна предполагает при этом, что возрастание числа людей есть чисто природный процесс, который нуждается во внешних ограничениях, пре­пятствиях, для того чтобы он не развивался в геометрической прогрессии.

Это геометрическое размножение представляет собой [по Мальтусу] природный процесс размножения человека. Рас­смотрение исторического развития показало бы ему, что рост населения происходит в очень различных пропорциях и что перенаселение точно так же представляет собой исторически обусловленное отношение, отнюдь не определяемое числами или абсолютным пределом, вытекающим из производительности {производства] жизненных средств, а определяемое пределами, полагаемыми определенными условиями производства. [Во-пер­вых], по своей численности [избыточное население прежних времен] невелико. Насколько ничтожными представляются нам те цифры, которые для афинян означали перенаселение! Во-вторых, по самому своему характеру избыточное население, состоящее из свободных афинян, которые превращаются в коло­нистов, весьма отличается от избыточного населения, состоящего из рабочих, которых превращают в обитателей работного дома. Точно так же то нищенствующее избыточное население, которое проедает в монастыре его прибавочный продукт, сущест­венно отличается от того избыточного населения, которое обра­зуется на фабрике. Но именно Мальтус абстрагируется от этих определенных исторических законов движений населения, кото­рые, являясь историей человеческой природы, представляют собой естественные законы, но естественные законы человека лишь на определенной ступени исторического развития с опре­деленным развитием производительных сил, обусловленным собственным историческим процессом человека.

«Человек» Мальтуса, абстрагированный от исторически опре­деленного человека, существует только в его воображении, так же как и соответствующий этому естественному мальтусовскому человеку геометрический метод размножения. Поэтому действи­тельная история представляется Мальтусу таким образом, что не размножение его естественного человека является абстрак­цией от исторического процесса, от действительного размноже­ния, а наоборот, действительное размножение представляет собой применение теории Мальтуса. Поэтому то, что в истории на каждой ступени является условиями, имманентными условиями как населения, так и перенаселения, то у Мальтуса выступает как ряд внешних препятствий, помешавших населению раз­виваться в мальтусовской форме. Условия исторического производства и воспроизводства людей выступают как пределы воспроизводства мальтусовского естественного человека, пред­ставляющего собой создание Мальтуса. [VI—16] С другой сто­роны, производство жизненных средств — так, как оно тормозит­ся, определяется человеческой деятельностью — представляется в виде препятствия, которое это производство ставит самому себе. Папоротники покрывали всю Землю. Размножение их прекра­тилось лишь тогда, когда им не хватило места. Оно не считалось ни с какой арифметической пропорцией. Трудно сказать, откуда Мальтус взял, что воспроизводство свободно произра­стающих произведений природы приостанавливается из внутрен­него побуждения, без внешних препятствий. Имманентные, исторически изменяющиеся границы процесса размножения людей Мальтус превращает во внешние пределы; внешние препятст­вия происходящего в природе процесса воспроизводства — в им­манентные границы, т. е. в естественные законы, размно­жения.

2) Мальтус нелепым образом соотносит определенное количе­ство людей с определенным количеством жизненных средств. Рикардо[32] сразу же правильно возразил ему, что количество име­ющегося налицо хлеба совершенно безразлично для рабочего, если у него нет работы; что, следовательно, не средства суще­ствования, а средства найма труда относят или не относят рабочего к категории избыточного населения.

Однако этот вопрос следует рассматривать в более общей форме, так как он, вообще говоря, относится к тому социальному опосредствованию, в результате которого индивид связан со средствами собственного воспроизводства и создает их; следо­вательно, это относится к условиям производства ж его отношению к ним. Для афинского раба не было никаких пределов для размножения, помимо того количества предметов необходимо­сти, которое можно было произвести. И мы никогда не слышали, чтобы в древности существовали излишние рабы. Наоборот, потребность в них возрастала. Зато существовало избыточное население неработавших (в смысле непосредственного [участия в производстве]), о которых нельзя сказать, что их было слиш­ком много по сравнению с имевшимися жизненными средствами, но которые утратили те условия, при которых они могли при­сваивать себе эти жизненные средства. Изобретение избыточных рабочих, т. е. не имеющих собственности людей, которые рабо­тают, относится к эпохе капитала.

Нищие, которые располагались около монастырей и помога­ли им проедать их прибавочный продукт, принадлежали к тому же классу, что и челядь феодалов, и это говорит о том, что немногочисленные собственники прибавочного продукта сами не могли его съесть. Это была лишь иная форма прежней челяди или современных домашних слуг. Перенаселение, например, у охотничьих народов, проявлявшееся в борьбе отдельных племен друг с другом, не доказывает того, что Земля была не в состоянии прокормить столь небольшое количество людей, а говорит о том, что условия их воспроизводства требовали большого коли­чества земли, требовали большой территории для немногих людей. Никогда не имело места отношение к несуществующей абсолютной массе средств существования, а имело место отно­шение к условиям воспроизводства, к условиям производства этих средств существования, которые, однако, в равной мере являются условиями воспроизводства людей, всего населения, включая относительно избыточное население. Этот избыток на­ селения чисто относительный: он не находится ни в каком отноше­ нии к средствам существования вообще, а находится в отношении к способу их производства. Поэтому он является избытком только на данной ступени развития.

3) Сюда не относится то, что, собственно говоря, вовсе не принадлежит Мальтусу, — привнесение теории ренты [к объяснению перенаселения], которое au fond[xxvi] лишь выражает тот факт, что на известной Рикардо и другим ступени развития производства земледелие отставало от обрабатывающей промыш- ленности, что, впрочем, имманентно буржуазному производству, хотя и в изменяющихся пропорциях.}

{Когда мы рассматриваем производство, основанное на капи­тале, то при абсолютном рассмотрении условием этого произ­водства является максимальная абсолютная масса необходимого труда при максимальной относительной массе прибавочного труда. Следовательно, основным условием является максималь­ный рост населения, живой рабочей силы. Если мы, далее, рассмотрим условия развития производительной силы, а также обмена, то опять-таки: разделение труда, кооперация, всестороннее наблюдение, которое может быть плодом только множества умов, наука максимально возможное количество центров обмена — все это тождественно с ростом населения.

С другой стороны, в условии присвоения чужого прибавоч­ного труда заложено то, что, помимо необходимого населения, т. е. населения, являющегося представителем необходимого труда, труда, необходимого для производства, имеется такое избыточное население, которое не работает. Дальнейшее раз­ витие капитала показывает, что наряду с промышленной частью этого избыточного населения — наряду с промышлен­ ными капиталистами — ответвляется исключительно потреб­ ляющая часть избыточного населения, бездельники, занятием которых является пожирать чужие продукты и которые — поскольку грубое потребление имеет свои границы — отчасти должны получать продукты в утонченной форме, в виде пред­ метов роскоши.