Критика политической экономии 17 глава

Во-вторых. Но основной капитал может вступить в обращение в качестве стоимости лишь в той мере, в какой он исчезает в процессе производства в качестве потребительной стоимости. Основной капитал входит в продукт как стоимость — т. е. как затраченное на него или в нем сохраненное рабочее время — по мере того как он исчезает как потребительная стоимость в своей самостоятельной форме. В результате пользования основным капиталом он изнашивается, но таким образом, что его стоимость переносится из его формы в форму продукта. Если основной капитал не используется, не потребляется в са­мом процессе производства — если машина стоит, железо ржа­веет, дерево гниет, — то, разумеется, его стоимость исчезает вместе с его преходящим бытием в качестве потребительной стоимости. Его обращение в качестве стоимости соответствует его потреблению в процессе производства в качестве потреби­тельной стоимости. Его полная стоимость будет целиком воспро­изведена, т. е. возвратится из обращения лишь тогда, когда он будет полностью потреблен в процессе производства в каче­стве потребительной стоимости. Как только основной капитал полностью растворится в стоимости и потому полностью войдет в обращение, он полностью прекратит свое существование в качестве потребительной стоимости и потому должен, как необ­ходимый момент производства, быть возмещен новой потреби­тельной стоимостью подобного же рода, т. е. должен быть вос­произведен. Необходимость воспроизвести основной капитал, т. е. время его воспроизводства, определяется тем временем, в течение которого он изнашивается, потребляется в процессе производства.

Воспроизводство оборотного капитала определяется време­нем обращения, а обращение основного капитала определяется тем временем, в течение которого он потребляется в качестве потребительной стоимости, в своем вещественном бытии, внутри акта производства, т. е. тем временем, в течение которого он должен быть воспроизведен. Тысяча фунтов пряжи может быть воспроизведена снова, когда она будет продана и вырученные за нее деньги снова обменены на хлопок и т. д., словом, на эле­менты производства пряжи. Таким образом, воспроизводство пряжи определяется временем обращения. Машина стоимостью в 1 000 ф. ст., которая служит 5 лет, которая изнашивается только через 5 лет, становясь затем лишь грудой старого железа, изнашивается каждый год, скажем, на ¹/₅, если мы возьмем сред­нюю величину ее [ежегодного] потребления в процессе произ­водства. Следовательно, каждый год вступает в обращение только ¹/₅стоимости машины, и лишь по истечении 5 лет она окажется целиком вступившей в обращение и возвратившейся из него. Таким образом, ее вступление в обращение всецело определяется сроком ее изнашивания, а время, необходимое для того, чтобы ее стоимость полностью вступила в обраще­ние и возвратилась из него, определяется совокупным време­нем ее воспроизводства, тем временем, к концу которого машина должна быть воспроизведена.

Основной капитал входит в продукт только как стоимость, тогда как потребительная стоимость оборотного капитала оста­лась в продукте как его субстанция и только приняла иную форму. В результате этого различия время оборота совокуп­ного капитала, распадающегося на оборотный и основной капитал, существенно изменяется. Обозначим совокупный капитал буквой S, его оборотную часть буквой с, основную часть буквой f; пусть основной капитал составляет ¹/ _x S, a оборотный — ¹/ _y S. Предположим, что оборотный капитал совершает за год 3 оборота, а основной капитал — только 2 оборота за 10 лет. За 10 лет f, или S/x обернется два раза, в то время как за те же 10 лет S/y обернется 3 × 10, т. е. 30 раз. Если бы S было равно S/y, т. е. капитал целиком был бы оборотным капиталом, то U, его оборот, был бы равен 30, а весь обернувшийся за 10 лет капитал был бы равен 30 × S/y.

Но основной капитал оборачивается за 10 лет только два раза. Его U' = 2, а весь обернувшийся основной капитал равен 2 S/x. Но S = S/y + S/x, а его совокупное время оборота равно совокупному времени оборота этих двух частей. Если основной ка­питал совершает два оборота за 10 лет, то за один год обернется ¹/₅ часть основного капитала (¹⁰/₂ = ¹/₅). В то же время оборот­ный капитал за один год оборачивается три раза. Величина оборачивается ежегодно один раз.

Вопрос решается просто, если капитал в 1 000 талеров со­стоит из 600 талеров оборотного капитала и 400 талеров основ­ного капитала; т. е. ³/₅ составляют оборотный и ²/₅ — основной капитал. Если основной капитал функционирует в течение 5 лет, т. е. оборачивается один раз за пять лет, а оборотный капитал — 3 раза в год, то чему равняется среднее число оборотов или среднее время оборота совокупного капитала? Если бы капитал состоял только из оборотного капитала, то [за пять лет] он обернулся бы 5 × 3, т. е. 15 раз; весь обернувшийся капитал за 5 лет был бы равен 15 000 талеров. Но ²/₅ капитала оборачи­ваются лишь 1 раз за 5 лет. Из этих 400 талеров [основного капитала], следовательно, за год оборачиваются 400/5, т. е. 80 талеров. Из 1 000 талеров [совокупного капитала] ежегодно оборачиваются 600 × 3 и 80 × 1; т. е. за целый год обернулось бы только 1 880 талеров. За 5 лет, таким образом, оборачиваются 5×1 880, т. е. 9 400 талеров, или на 5 600 талеров меньше, чем в том случае, когда весь капитал состоял бы только из оборотного капитала. Если бы весь капитал состоял только из оборотного капитала, то он оборачивался бы один раз за ¹/₃ года.

[VI—41] Если капитал равен 1 000 талерам, с = 600 талерам и оборачивается два раза в год, f = 400 талерам и оборачивается один раз за год, — тогда 600 талеров (³/₅ S)оборачиваются за половину года. Равным образом, за половину года оборачиваются 400/2 талеров, т. е. [основного капитала]. Следовательно, всего за ¹/₂года оборачиваются 600 + 200 = 800 талеров (т. е. с + f /2). За целый год оборачиваются, следова­тельно, 2 × 800, или 1 600 талеров. 1 600 талеров за один год; следовательно, 100 талеров за ¹²/₁₆ месяца, a l 000 талеров за ¹²⁰/₁₆, или за 7¹/₂ месяца. Весь капитал в 1000 талеров оборачивается за 7¹/₂ месяца, между тем как он оборачивался бы за 6 месяцев, если бы состоял только из оборотного капитала. 7¹/₂: 6 = 1¹/₄: 1, или 7¹/₂: 6 = ⁵/₄: 1.

Если бы совокупный капитал был равен 100 талерам, обо­ротный — 50, основной — 50 талерам и если бы первый оборачи­вался за год два раза, а второй — один раз, то ¹/₂ от 100 талеров оборачивалась бы один раз за 6 месяцев и ¹/₄от 100 тале­ров — также один раз за 6 месяцев. Таким образом, за 6 меся­цев оборачивается ³/₄ капитала в 100 талеров, стало быть, 75 талеров — за 6 месяцев, стало быть, 100 талеров — за 8 ме­сяцев. (Если ²/₄ капитала в 100 талеров оборачиваются за 6 ме­сяцев и за те же 6 месяцев оборачивается ¹/₄ капитала в 100 та­леров, т. е. половина основного капитала, то это означает, что ³/₄ капитала в 100 талеров оборачиваются за 6 месяцев, т. е. ¹/₄ — за ⁶/₃, или за 2 месяца; следовательно, ⁴/₄ от 100, или 100 талеров, оборачиваются за 6 + 2, т. е. за 8 месяцев.)

Совокупное время оборота капитала равно 6 (время оборота всего оборотного капитала и половины основного капитала, или ¹/₄ совокупного капитала) плюс ⁶/₃ (т. е. это же время оборота, деленное на число, выражающее долю оставшегося основного капитала в том капитале, который оборачивается за время обо­рота оборотного капитала). Подобным же образом в приведен­ном выше примере: ³/₅ от капитала в 100 оборачиваются за 6 месяцев, так же как и ¹/₅ от 100; следовательно, всего ⁴/₅ от 100 оборачиваются за 6 месяцев; стало быть, остающаяся ¹/₅ от 100 оборачивается за ⁶/₄ месяца; таким образом, совокупный капитал оборачивается за 6 + ⁶/₄, т. е. за 6 + 1¹/₂, или за 7¹/₂ месяца.

Итак, в общей формулировке: среднее время оборота равно времени оборота оборотного капитала плюс это же время оборота, деленное на число, показывающее, сколько раз оставшаяся часть основного капитала содержится в общей сумме капитала, оборачивающейся в течение этого времени оборота.

Если два капитала, равные 100 талерам, один — целиком оборотный капитал, другой — наполовину основной капитал, приносят каждый по 5% прибыли и один из них полностью оборачивается 2 раза в год, а в другом оборотный капитал тоже оборачивается 2 раза в год, но основной капитал только один раз, — то весь оборачивающийся капитал в первом случае равнялся бы 200 талерам, а прибыль равнялась бы 10 талерам, тогда как во втором случае мы имели бы 1 оборот за 8 месяцев и ¹/₂ оборота за 4 месяца, или 150 талеров оборачивались бы за 12 месяцев, и прибыль тогда была бы равна 7¹/₂ та­лера.

Такого рода расчет содействовал укреплению обычного пред­рассудка, будто оборотный капитал или основной капитал при­носят прибыль благодаря какой-то таинственной врожденной силе, как это выражено даже в такой употребляемой Мальту­сом фразе: «Оборотный капитал приносит прибыль, когда его владельцы расстаются с ним» и т. д., точно так же как и в при­веденных выше местах из его «Measure of Value» и т. д., где он говорит о том, как он себе представляет накопление прибылей с основного капитала[lxi]. Вследствие того, что учение о приба­вочной стоимости не рассматривалось в прежних экономических теориях в чистом виде, а смешивалось с учением о реальной прибыли, которое сводится к участию различных капиталов в общей норме прибыли, — возникла величайшая путаница и мистификация. Прибыль капиталистов как класса, или прибыль капитала [ des Kapitals], должна быть налицо, прежде чем она может быть распределена, и крайне нелепо пытаться объяснить ее возникновение ее распределением.

В соответствии со сказанным выше, прибыль уменьшается в результате того, что время оборота капитала увеличивается в той же мере, в какой увеличивается та составная часть его, которая называется основным капиталом.

{Величина капитала предполагается перманентной. Она здесь нас вообще не касается, так как сформулированное поло­жение правильно по отношению к капиталу всякой величины. Капиталы бывают различной величины. Но величина каждого отдельного капитала равна самой себе, следовательно, поскольку рассматривается только его свойство как капитала — любой величине. Но когда мы рассматриваем два капитала в их отли­чии друг от друга, то в силу различия их величин привходит некоторое отношение качественных определений. Сама величина становится их отличительным качеством. Это существенный аспект, относящийся к тому, как отличается рассмотрение капитала как такового от рассмотрения капитала в его отноше­нии к другому капиталу, или от рассмотрения капитала в его реальности, причем величина капитала — это лишь один еди­ничный пример.}

Капитал той же самой [VI—42] величины (100 талеров) в указанном случае обернулся бы полностью два раза за год, если бы он состоял только из оборотного капитала. Но он обо­рачивается два раза только за 16 месяцев, т. е. за год обернутся только 150 талеров, так как он наполовину состоит из основ­ного капитала. Насколько уменьшается количество [циклов] его воспроизводства за определенное время, или насколько уменьшается та величина капитала, которая воспроизводится за это определенное время, настолько же уменьшается и производство прибавочного времени или прибавочной стои­мости, так как капитал вообще создает стоимость лишь в той мере, в какой он создает прибавочную стоимость. (Такова, по крайней мере, его тенденция, его адекватная деятель­ность.)

Основной капитал, как мы видели, обращается как стоимость лишь по мере того, как он изнашивается или потребляется в качестве потребительной стоимости в процессе производства. Но от его относительной долговечности зависит то время, в тече­ние которого он таким образом потребляется и должен быть воспроизведен в своей [натуральной] форме как потребитель­ная стоимость. Его долговечность, или его бóльшая или мень­шая непрочность — то большее или меньшее время, в течение которого он может продолжать повторение своей функции в повторных процессах производства капитала, в рамках этих процессов, — это определение его потребительной стоимости становится здесь, следовательно, моментом, определяющим форму, т. е. моментом, определяющим капитал со стороны его формы, а не с вещественной стороны. Необходимое время вос­производства основного капитала, так же как и его доля в сово­купном капитале, модифицируют здесь, следовательно, время оборота совокупного капитала, а тем самым — и увеличение его стоимости. Таким образом, бóльшая долговечность капитала (длительность необходимого времени его воспроизводства) и доля основного капитала в совокупном капитале в той же мере влияют здесь на процесс увеличения стоимости, как и более медленный оборот, вызванный либо тем, что рынок, с которого капитал возвращается в виде денег, пространственно более отдален, т. е. тем, что требуется больше времени для осуществ­ления цикла обращения (например, капиталы, работающие в Англии на индийский рынок, возвращаются медленнее, чем те, которые работают на более близкие внешние рынки или на внутренний рынок), либо тем, что сама фаза производства пре­рывается в силу природных условий, как это имеет место в земледелии. Рикардо, который впервые подчеркнул влияние основного капитала на процесс увеличения стоимости, пу­тает все эти определения, что видно из цитированных выше мест[lxii].

В первом случае (с основным капиталом) число оборотов капитала уменьшается потому, что основной капитал медленно потребляется внутри процесса производства; иными словами, причина лежит в длительности требующегося для его воспроиз­водства времени. Во втором случае уменьшение числа оборотов вызвано удлинением времени обращения (в первом случае основ­ной капитал по необходимости обращается всегда столь же быстро, как и продукт, в той мере, в какой он вообще обращается, вступает в обращение, ибо он обращается не в своем веществен­ном существовании, а только как стоимость, т. е. как идеаль­ная составная часть совокупной стоимости продукта), и притом времени обращения, приходящегося на вторую половину соб­ственно процесса обращения — на обратное превращение денег. В третьем случае уменьшение числа оборотов вызвано увеличе­нием не того времени, которое требуется капиталу, как в пер­вом случае, для исчезновения в процессе производства, а вре­мени, требующегося для того, чтобы выйти из него в виде продукта. Первый случай специфически присущ основному ка­питалу; другой [т. е. как второй, так и третий] — относится к категории нетекучего капитала, фиксированного, закреплен­ного в какой-либо фазе совокупного процесса обращения («основной капитал, обладающий значительной степенью долговечности, или оборотный капитал, возвращающийся через продолжительный период». См. MacCulloch. The Prin­ciples of Political Economy. Edinburgh and London, 1825, стр. 300).

В-третьих. До сих пор мы рассматривали основной капитал лишь с той стороны, согласно которой его отличия ίοτ оборот­ного капитала] определяются его особым отношением, специфи­ческим отношением к процессу обращения в собственном смысле. С этой стороны обнаружатся еще и другие отличительные при­знаки. Во-первых, постепенные возвращения его стоимости, в то время как каждая часть оборотного капитала обменивается целиком, так как у него существование стоимости совпадает с существованием потребительной стоимости. Во-вторых, надо иметь в виду не только, как мы это делали до сих пор, влияние основного капитала на среднее время оборота данного капитала, но также и его влияние на то время оборота, которое свойст­венно ему самому по себе. Последнее обстоятельство становится важным там, где основной капитал выступает не просто как орудие производства внутри процесса производства, а как самостоятельная форма капитала, например в виде железных дорог, каналов, дорог, водопроводов, капитала, вложенного в землю, и т. д.

Последнее определение [основного капитала] становится осо­бенно важным для той пропорции, в соответствии с которой совокупный капитал какой-нибудь страны делится на обе эти формы [на основной и оборотный капитал]. Затем оно важно с точки зрения способа обновления и сохранения основного капитала; у экономистов это встречается в той форме, что основ­ной капитал может приносить доход только через посредство оборотного капитала и т. д. Последнее au fond[lxiii] есть не что иное, как рассмотрение того момента, когда основной капитал выступает не в качестве особого самостоятельного начала наряду с оборотным капиталом и вне его, а в качестве превра­щенного в основной капитал оборотного капитала.

Однако здесь мы хотим прежде всего рассмотреть отношение основного капитала не вовне, а таким образом, как оно дано его замкнутостью [Eingeschlossenbleiben] в процессе производства. Основной капитал обусловлен тем, что он есть определенный момент самого процесса производства.

{Вовсе не было сказано, что основной капитал во всяком определении представляет собой такой капитал, который слу­жит не для индивидуального потребления, а только для про­изводства. Дом может служить как для производства, так и для потребления, точно так же и все средства передвижения: корабль и повозка могут быть использованы как для увесели­тельной поездки, так и в качестве транспортных средств; дорога может служить средством сообщения для собственно производ­ства или же для прогулок и т. д. Основной капитал в этом вто­ром отношении нас совершенно не касается, так как здесь мы рассматриваем капитал лишь как процесс увеличения стои­мости и процесс производства. При рассмотрении процента будет привходить и второе определение основного капитала [как средства потребления]. Рикардо мог иметь в виду только это определение, когда он говорил;

«В зависимости от того, более или менее преходящим является капи­тал, следовательно, чаще или реже он должен быть воспроизведен в тече­ние данного времени, он называется оборотным или основным капиталом» (Ricardo. On the Principles of Political Economy, and Taxation. 3rd edition. London, 1821, стр. 26) [Русский перевод, том I, стр. 49][lxiv].

Согласно этому определению кофейник — основной капи­тал, а кофе — оборотный капитал. Грубый материализм эконо­мистов, рассматривающих общественные производственные от­ношения людей и определения, приобретаемые вещами, когда они подчинены этим отношениям, как природные свойства вещей, равнозначен столь же грубому идеализму и даже фети­шизму, который приписывает вещам общественные отношения в качестве имманентных им определений и тем самым мистифи­цирует их. (Трудность определения какой-либо вещи в каче­стве основного или оборотного капитала соответственно ее природным свойствам привела здесь экономистов в виде исклю­чения к догадке, что вещи сами по себе не являются ни основ­ным, ни оборотным капиталом, а следовательно, пожалуй, и вообще не являются капиталом, подобно тому как быть день­гами во-все не есть природное свойство золота.)}

(Чтобы не забыть, к перечисленным выше пунктам надо доба­вить еще обращение основного капитала в качестве обращаю­щегося капитала, т. е. такие сделки, посредством которых ос­новной капитал меняет своего владельца.)

«Основной капитал — связан: капитал, настолько связанный с каким-либо одним видом производства, что его уже нельзя оттуда извлечь для того, чтобы посвятить его какому-либо другому виду производства» (J. В. Say. Traité d'économie politique. Troisième édition. Tome II, Paris, 1817, стр. 430)[lxv].

«Основной капитал потребляется с целью помочь человеку воспроизве­сти то, что предназначено для его потребления... Он состоит из долговечных предметов, способных увеличить производительные силы будущего труда» (Sismondi. Nouveaux Principes d'Economie Politique. Seconde édition. Tome I. Paris, 1827, стр. 95, 97—98) [Русский перевод, том I, стр. 188, 189][lxvi].

«Основной капитал — это тот капитал, который необходим для содер­жания орудий труда, машин и т. д.» (Smith. Recherches sur la Nature et les Causes de la Richesse des Nations. Tome II, Paris, 1802, стр. 226) [Русский перевод, стр. 215].

«В великом процессе производства оборотный капитал потребляется, а основной капитал только лишь используется» («The Economist»[47] от 6 ноября 1847 г., № 219, стр. 1271).

«Будет показано, что первая палка или первый камень, который человек взял в руку, чтобы помочь себе в преследовании своих целей, совершая часть его работы, выполняли в точности ту же самую функцию, что и капиталы, применяемые в настоящее время торговыми нациями» (Lauderdale. Recherches sur la nature et l'origine de la richesse publique. Paris, 1808, стр. 87). «Одна из черт, характеризующих и отличающих человеческий род — это заменять таким образом труд капиталом, пре­вращенным в машины» (там же, стр. 120). «Теперь понятно, что прибыль с капиталов получается всегда или потому, что капиталы заменяют такой труд, который человек должен был бы выполнить собственными руками, или же потому, что они выполняют такой труд, который превосходит личные силы человека и который человек не мог бы выполнить сам» (там же, стр. 119).

Лодердель полемизирует со Смитом и Локком, [VI—43] взгляд которых на труд как на созидателя прибыли, по его мнению, приводит к следующему:

«Если бы это понимание прибыли с капитала было в строгом смысле правильным, то из него вытекало бы, что прибыль является не первичным источником дохода, а только производным, и капитал нельзя было бы рассматривать как один из источников богатства, так как приносимая им прибыль была бы только перемещением дохода из кармана рабочего в карман капиталиста» (там же, стр. 116—117).

«Прибыль с капиталов получается всегда или потому, что капиталы заменяют такой труд,который человек должен был бы выполнить собствен­ными руками, или же потому, что они выполняют такой труд, который превосходит личные силы человека и который человек не мог бы выпол­нить сам» (там же, стр. 119).

«Следует заметить, что если капиталист, благодаря производительному употреблению своих денег, сберегает для класса потребителей известное количество труда, то он не заменяет его такой же долей своего собственного труда; этим доказывается, что это сбережение осуществляет его капитал, а не он сам» (там же, стр. 132).

«Если бы Адам Смит не воображал, что эффект машины состоит в облегчении труда, или, как он сам выражается, в увеличении производи­тельной силы труда (лишь вследствие странного смешения понятий Смит мог сказать, что эффект капитала состоит в увеличении производительной силы труда; согласно такой логике можно было бы утверждать, что сокра­тить наполовину обходный путь между двумя данными точками значит удвоить скорость пешехода), то он увидел бы, что фонды, которыми опла­чивается машина, приносят прибыль именно потому, что они заменяют труд, и этим же обстоятельством он объяснил бы происхождение прибыли^ (там же, стр. 137).

«Капиталы во внутренней [или внешней] торговле, будь то основные или оборотные, не только не приводят в движение труд, не только не уве­личивают его производительную силу [как это думает Смит], но, напротив, бывают полезны и прибыльны лишь при следующих двух условиях: пли если они устраняют необходимость некоторой доли труда, которую человек должен был бы выполнять собственноручно, или если они выпол­няют такой труд, который человек не в состоянии выполнить сам».

Это, говорит Лодердель, не есть чисто словесное различие.

«Представление, будто капиталы приводят в движение труд и увели­чивают его производительную силу, дает повод к тому взгляду, что труд всюду соразмерен количеству существующих капиталов и что производ­ство в какой-либо стране всегда соответствует применяемым фондам. Отсюда следовало бы, что увеличение капиталов есть наилучшее и неогра­ниченное средство увеличивать богатство. Но если вместо этого признать, что единственным полезным и выгодным применением капитала является замена известного труда или его выполнение, то мы придем к естественному выводу, что государство не найдет никакой выгоды в том, чтобы иметь больше капиталов, чем оно может применить для того, чтобы выполнять работу или заменять ее в сфере производства и изготовления вещей, кото­рых требует потребитель» (там же, стр. 150—152).

Для того чтобы обосновать свою точку зрения, согласно которой капитал, независимо от труда, является sui generis[lxvii] источником прибыли, а потому и богатства, Лодердель указы­вает на ту сверхприбыль, которую получает владелец вновь изобретенной машины, пока не истечет срок его патента и кон­куренция не снизит цены, и затем заканчивает следующими словами:

«Это изменение правила относительно цен не препятствует тому, что прибыль от» (потребительной стоимости) «машины берется из фонда того же рода, как и тот, из которого эта прибыль выплачивалась до исте­чения срока патента: этот фонд всегда есть та часть дохода страны, которая раньше предназначалась для оплати труда, заменяемого новым изобретением »(там же, стр. 125).

В противовес этому Рейвнстон говорит следующее:

«Редко можно с успехом воспользоваться машинами для того, чтобы уменьшить труд отдельного человека; постройка машины потребовала бы больше времени, чем будет сбережено ее применением. С действительной пользой она может применяться только в том случае, если действует в крупном масштабе, если одна машина может помогать труду тысяч. Соответственно этому машины находят наибольшее применение в наиболее населенных странах, где больше всего праздных людей. Применение машин вызывается не недостатком в людях, а легкостью, с какой возможно массы людей привлечь кработе» (Ravenstone. Thoughts on the Funding System, and its Effects. London, 1824, стр. 45).

«Разделение машин на 1) машины, применяемые для производства. силы; 2) машины, целью которых является просто передача силы и выпол­нение работы» (Babbage. Traité sur l'Economie des Machines et des Manu­factures. Paris, 1833, стр. 20—21).

«Фабрика означает кооперацию различных категорий рабочих, взрослых и несовершеннолетних, которые с искусством и прилежанием наблю­дают за системой производительных машин, непрерывно приводимых в действие центральным двигателем... [Это определение] исключает всякую такую фабрику, механизм которой не представляет собой непрерывной системы или которая не зависит от единого двигателя. Примеры последней группы — красильни, меднолитейные заводы и т. д.... Этот термин, в наиболее строгом смысле, связан с представлением об огромном автомате, составленном из многочисленных механических и интеллектуальных органов, действующих согласованно и без перерыва для производства од­ного и того же предмета, так что все эти органы подчинены одной двига­тельной силе, которая сама приводит себя в движение» (Ure. Philosophie des manufactures. Bruxelles, 1836, tome I, стр. 18—19).

[10) РАЗВИТИЕ ОСНОВНОГО КАПИТАЛА КАК ПОКАЗАТЕЛЬ РАЗВИТИЯ КАПИТАЛИСТИЧЕСКОГО ПРОИЗВОДСТВА]

[а) Система машин как адекватная капитализму форма средств труда]

Капитал, потребляющий себя в самом процессе производ­ства, или основной капитал, представляет собой средство про­изводства в наиболее емком смысле этого термина. В более ши­роком смысле весь процесс производства и каждый его момент, равно как и каждый момент обращения — коль скоро он рас­сматривается с вещественной стороны — является только сред­ством производства для капитала, для которого в качестве самоцели существует только стоимость. Сырье, даже с вещест­венной стороны, представляет собой средство производства про­дукта и т. д.

Но определение потребительной стоимости основного капи­тала как капитала, потребляющего себя в самом процессе производства, тождественно с тем, что основной капитал приме­няется в этом процессе лишь как средство и что сам он сущест­вует всего лишь как агент для превращения сырья в продукт. Его потребительная стоимость как такого средства производ­ства может состоять в том, что он является лишь технологиче­ским условием осуществления процесса (тем местом, где проис­ходит процесс производства), как, например, строения и т. д. Или же этот капитал является непосредственным условием для функционирования собственно средства производства, как, например, все вспомогательные материалы. И строения, и вспо­могательные материалы опять-таки — лишь вещественные пред­посылки для осуществления процесса производства вообще, или вещественные предпосылки для применения и сохранения сред­ства труда. Средство же труда, в собственном смысле, приме­няется только в рамках производства и для производства и не имеет никакой другой потребительной стоимости.