Более двух тысяч лет тому назад император захотел больше узнать о своей стране. Самому побывать во всех уголках, конечно же, было невозможно, поэтому из столицы были направлены десятки образованных людей во все провинции с тем, чтобы изучить местные условия и достопримечательности, а затем изобразить их в миниатюре. Но это должны были быть не рисунки, а наглядные макеты, демонстрирующие в уменьшенном масштабе горы, реки, дома, скот и даже людей. У своего дворца император велел подготовить широкую мраморную площадку, напоминающую своими очертаниями карту страны. Вот на этом огромном стенде и предстояло разместить привезенные пейзажи провинций. Приказ императора был в точности исполнен, и с тех пор он ввел себе в привычку каждое утро прогуливаться по площадке, озирая красоты своей страны. Макеты получили название "пенжин". Периодически их обновляли, внося сезонные коррективы.
Как это часто бывает, привычки начальства были быстро переняты подчиненными. Создание рукотворных пейзажей вошло в моду, и спустя некоторое время собственные пенжины появились в домах чиновников, ученых, богатых купцов. Практика создания миниатюрных пейзажей, изображающих малую родину, приглянувшийся горный или морской вид, сохранилась до наших дней. Это искусство проделало большой путь от древних пенжинов до современных инсталляций. По мере своего развития оно диверсифицировалось. В каменно-песочные композиции стали включать живую натуру — специально уменьшенные деревца и кустики, мох, траву. Сформировались целые школы последователей этого искусства, склонявшихся к тому или иному направлению — бонсэки, суйсэки, сайкэй, бонкэй, бонсай.
Изначально искусство любования камнями было предназначено для узкого круга лиц — императора и его придворных, способных оценить тончайшие нюансы прекрасного. Одним из заядлых суйсэкистов стал император Го-Дайго (1288–1339). С ростом торговых обменов с Китаем с материка в Японию стали проникать идеи дзэн-буддизма, горячо воспринятые самурайским сословием. Искусство суйсэки очень четко отразило каноны новой религии — простоту, граничащую с аскетизмом, медитацию и интуитивное прозрение. Под влиянием буддийских монахов любование камнями, отыскивание в них скрытого смысла стало методом духовного самосовершенствования. Так суйсэки вошло в жизнь сотен тысяч самурайских семей. Лишь снятие запретов на общение с иностранцами, последовавшее после реставрации Мэйдзи (1868), открыло пути для поставок из-за рубежа. Однако многие аристократы к тому времени утратили былое благосостояние, и дорогостоящее увлечение камнями стало постепенно стихать. Лишь в ХХ веке интерес к суйсэки вспыхнул вновь, подогретый к тому же модой на это искусство, охватившей ряд западных стран. По всему миру стали возникать ассоциации любителей суйсэки.
Надо отметить, что, несмотря на свою теснейшую близость с другими формами пейзажной миниатюры — суйсэки, бонкэй, бонсай, искусство бонсэки в своем первоисточнике впрямую связано с религией. Еще при зарождении этого вида изобразительного искусства "горы", возникавшие на подносе, символизировали либо Хорайсан, в представлении последователей таоизма представлявший собой остров вечной молодости, либо священную для всех буддистов гору Шумеру. Позднее эти ощущения были дополнены и обогащены воззрениями японских синтоистов. В результате бонсэки стало своеобразным зеркалом, в котором пытливый ум мог попытаться рассмотреть небесные и земные основы бытия, место человека, и в частности собственное, в системе мироздания.
Дальнейшее развитие бонсэки впрямую связано с садово-парковым искусством Японии. В конце концов, знаменитые философские сады камней, в том числе и сад храма Рёандзи в Киото, можно рассматривать как увеличенные до огромных размеров бонсэки.
Садовое искусство — уникальное явление, представляющее тщательно разработанную философско-эстетическую систему осмысления Природы как универсальной модели мироздания. Благодаря этому любой японский сад — будь то средневековый храмовый или современный декоративный — содержит в той или иной степени отзвук Абсолюта. Вода, камни, деревья, кусты, мхи, цветы, травы являются для устроителя сада не просто материалом, но частицами Вселенной, обладающими сокровенной значимостью.
Впервые слово "нива" (сад) встречается в "Нихонги" ("Анналы Японии", 720 г.) как обозначение пустого пространства, предназначенного для поклонения богам. Согласно синтоизму, весь мир, окружающий человека, населен множеством божеств, обитающих в огромных камнях, старых деревьях, горах, водопадах, озерах, колодцах. Почитались не только сами объекты, но и пространство вокруг них. Особое отношение к пространству станет основополагающим принципом в японских садах.
С середины I тысячелетия н. э. под влиянием буддизма сады стали символическим выражением буддийской Вселенной. Центром ее считалась гора Сумэру, которую в саду обозначал небольшой холм посреди пруда, повторявшего священное озеро Мунэцуноти. Камни в пруду изображали девять островов и восемь морей буддийского космогонического мифа.
Синтоизм и буддизм сформировали основную концепцию японского сада как такового. В нем образными, емкими символами выражаются идея мирового устройства и изначальная гармония мира. Сады, как и другие виды искусства, развивались в соответствии с ходом времени и изменениями в обществе. Но всегда в них главными элементами были вода и камни. Вода является символом отрицательной, женской, темной, мягкой силы инь, а камни — светлой, мужской, положительной, твердой силы ян. Их вечное противостояние и неразрывное единство, согласно древнему дуалистическому представлению, являются основой существования мира.
В эпоху Нара (VIII в.), когда велико было влияние китайской культуры, в садах также прослеживалось воздействие материковых образцов. Они были пространны, с большими водоемами, по которым можно было кататься на лодках, с павильонами и беседками.
На садах эпохи Хэйан (VIII–XII вв.) отразилось распространение в Японии учения буддийской секты Дзёдо (Чистая земля), провозглашавшей веру в Будду Амида (Будда Западного рая). Придворные аристократы, в среде которых в это время китайская ориентация сменилась тенденцией к формированию собственной национальной культуры, стали создавать вокруг своих вилл сады, воспринимавшиеся как земное воплощение рая Амиды. Они отражали утонченный дух придворной культуры, в которой эстетизировались и поэтизировались все проявления жизни людей, и отвечали потребности в лирическом вдохновении и изысканных эмоциях от красот Природы в круговращении времен года.
В самом знаменитом хэйанском романе — "Гэндзи-моногатари" ("Повесть о принце Гэндзи"), написанном придворной дамой Мурасаки Сикибу (X в.), постоянно встречаются упоминания о садах.
"Не успели осыпаться простые вишни, как расцвели многолепестковые, а вслед за ними украсились цветами и горные вишни "кабадзакура". Когда же отцвели и они, настало время глициний. Ушедшая госпожа, проникшая в душу цветов, посадила в саду и ранние, и поздние растения, и каждое расцвело в свой срок". (Перевод Т. Соколовой-Делюсиной.)
Огромное воздействие на всю японскую культуру с конца XIII в. начала оказывать буддийская секта дзэн. Сады дзэнских монастырей стали целенаправленно выражать идею понимания Природы как воплощения Абсолюта, Истины, то есть духа Будды. Они органично включались в атмосферу монастырской жизни с ее строгой дисциплиной и психофизическими упражнениями, помогавшими адептам на их пути к достижению "сатори" (просветления). Сады создавались знаменитыми дзэнскими наставниками, монахами и художниками, близкими к этим кругам.
Дзэнский сад уже не предназначался для прогулок, как прежде. Его функция была аналогичной пейзажным свиткам — помогать в практике созерцания. Свойственное японской культуре тяготение к лаконичности способствовало сокращению и садового пейзажа. Так появились знаменитые сухие сады, в которых продолжали существовать силы инь-ян, но реальную воду символически заменили песок и гравий. Все они завораживают своей загадочной абстрактностью, но сад храма Рёандзи в Киото — вершина японского садового искусства того времени.
Для того чтобы успокоить ум, человек обращается к медитации. "Сядем в тишине и погрузимся в созерцание сада камней..." И тогда, как представляет один из настоятелей этого храма, человек может увидеть вместо площадки с камнями бескрайнюю водную гладь с выступающими пиками гор или их же, возвышающихся над пеленой облаков... "Сосредоточившись на неподвижном, ощущаешь движение высших ритмов".
Дзэнская культура создала еще один замечательный вариант сада — чайный. Сад, расположенный перед входом, а точнее, ведущий ко входу в чайный домик, выступает важным компонентом в этой церемонии, помогая участникам правильно настроиться на предстоящее действо. Эстетика сада в данном случае целиком соотносится с идеалами Чайной церемонии, базирующимися на принципах простоты, скромности, естественности, неброского очарования.
Известна история о великом мастере чайной церемонии Сэн-но Рикю (XVI в.) и его сыне. Рикю поручил сыну убрать сад. Тот добросовестно подмел там, вымыл фонари, камни дорожки, но отец каждый раз говорил, что убрано еще несовершенно. Когда сын уже не знал, что делать, Рикю подошел к алевшему осенней листвой клену и тряхнул его. Яркие звездочки кленовых листьев придали всему саду одухотворенную поэтичность.
Верность старым традициям в сочетании с новым творческим мышлением позволяет и современным мастерам ландшафтного дизайна создавать шедевры под стать классическим образцам.
Один из них — сад имени Гэндзи, создан в 1966 г. в храме Родзан в Киото в память о Мурасаки Сикибу и ее романе. Согласно сохранившимся сведениям, здесь когда-то находился дом, где жила писательница.
Это тоже сухой сад. На фоне светлого гравия расположены зеленые островки мхов произвольных очертаний, напоминающие облака. Кое-где на них высажены кустики лиловых колокольчиков. Образ сада сочетает трогательную нежность и благородную сдержанность. За эффектной продуманностью композиции кроется изящный символический подтекст. Лиловые колокольчики по-японски называются мурасаки. Неброская красота этих цветов достойна памяти Мурасаки Сикибу. Островки мха в форме облаков имеют отношение к принцу Гэндзи. После рассказа о последних днях Гэндзи и его уходе из жизни следует необычная глава, состоящая из одного названия: "Сокрытие в облаках". Перед читателем возникает Пустота, из которой все приходит и в которую все уходит.
Японские сады — пространство для стихий и воображения, своеобразные окна в иную реальность. В то же время они остаются садами, в которых человек может любоваться бесконечной красотой Природы.
"Ханами", любование цветущей сакурой, – самая любимая традиция японцев. По мнению историков, традиция любования цветами сакуры зародилась при императорском дворе в Киото в период Хэйан (794-1185 годы). Но до этого периода ценители прекрасного были более неравнодушны к цветущей сливе ("умэ"), деревья которой были завезены в Японию из Китая и считались символом иностранной культуры. Когда в 894 году была упразднена практика отправки посланников в Китай, императорский двор начал больше ценить собственную культуру и традиции. Так со временем цветок сакуры стал в Японии более популярным.
Любование цветущей сакурой вошло в список официальных праздников и обрядов. Одно из самых знаменитых "ханами" было проведено в 1598 году военачальником Тоётоми Хидэёси. После достижения полной победы над князьями-сепаратистами и установления контроля над всей страной Хидэёси возглавил процессию в составе 1300 человек к храму Дайго в Киото, у которого состоялось празднование по поводу цветения сакуры. Это событие стало излюбленным сюжетом многочисленных поэм и постановок театра "Но".
В следующем столетии простые люди стали все больше разделять любовь к "ханами" своих господ. Во время правления сёгуната Токугава (1603-1867) множество деревьев сакуры было привезено с горы Ёсино (префектура Нара) в Эдо для украшения нового политического центра страны. Благодаря установленной сёгуном системе "санкин котэй", когда каждый японский феодал был обязан прожить в Эдо не менее года, огромное количество деревьев сакуры были доставлены в вещевых обозах в столицу из всех уголков страны. В это время появляются и новые сорта деревьев, которые были выведены в результате как естественного, так и искусственного скрещивания. Сейчас в Японии существуют более 300 видов сакуры, хотя естественными являются не более 10 видов. Цветы сакуры были также излюбленным сюжетом многих известных художников.