Вода в пруде почернела, и легкая лодочка уже скользила по ней, и
Слышался плеск весла и смешки какой-то гражданки в лодочке. В аллеях на
Скамейках появилась публика, но опять-таки на всех трех сторонах квадрата,
Кроме той, где были наши собеседники.
Небо над Москвой как бы выцвело, и совершенно отчетливо была видна в
Высоте полная луна, но еще не золотая, а белая. Дышать стало гораздо легче,
И голоса под липами звучали мягче, по-вечернему.
"Как же это я не заметил, что он успел сплести целый рассказ?.. --
подумал Бездомный в изумлении, -- ведь вот уже и вечер! А может, это и не он
рассказывал, а просто я заснул и все это мне приснилось?"
Но надо полагать, что все-таки рассказывал профессор, иначе придется
Допустить, что то же самое приснилось и Берлиозу, потому что тот сказал,
внимательно всматриваясь в лицо иностранца:
-- Ваш рассказ чрезвычайно интересен, профессор, хотя он и совершенно
Не совпадает с евангельскими рассказами.
-- Помилуйте, -- снисходительно усмехнувшись, отозвался профессор, --
Уж кто-кто, а вы-то должны знать, что ровно ничего из того, что написано в
Евангелиях, не происходило на самом деле никогда, и если мы начнем ссылаться
На евангелия как на исторический источник... -- он еще раз усмехнулся, и
Берлиоз осекся, потому что буквально то же самое он говорил Бездомному, идя
С тем по Бронной к Патриаршим прудам.
-- Это так, -- заметил Берлиоз, -- но боюсь, что никто не может
Подтвердить, что и то, что вы нам рассказывали, происходило на самом деле.
-- О нет! Это может кто подтвердить! -- начиная говорить ломаным
Языком, чрезвычайно уверенно ответил профессор и неожиданно таинственно
Поманил обоих приятелей к себе поближе.
Те наклонились к нему с обеих сторон, и он сказал, но уже без всякого
акцента, который у него, черт знает почему, то пропадал, то появлялся:
-- Дело в том... -- тут профессор пугливо оглянулся и заговорил
Шепотом, -- что я лично присутствовал при всем этом. И на балконе был у
Понтия Пилата, и в саду, когда он с Каифой разговаривал, и на помосте, но
Только тайно, инкогнито, так сказать, так что прошу вас -- никому ни слова и
полный секрет!.. Тсс!
Наступило молчание, и Берлиоз побледнел.
-- Вы... вы сколько времени в Москве? -- дрогнувшим голосом спросил он.
-- А я только что сию минуту приехал в Москву, -- растерянно ответил
Профессор, и тут только приятели догадались заглянуть ему как следует в
Глаза и убедились в том, что левый, зеленый, у него совершенно безумен, а
Правый -- пуст, черен и мертв.
"Вот тебе все и объяснилось! -- подумал Берлиоз в смятении, -- приехал
сумасшедший немец или только что спятил на Патриарших. Вот так история!"
Да, действительно, объяснилось все: и страннейший завтрак у покойного
Философа Канта, и дурацкие речи про подсолнечное масло и Аннушку, и
Предсказания о том, что голова будет отрублена, и все прочее -- профессор
Был сумасшедший.
Берлиоз тотчас сообразил, что следует делать. Откинувшись на спинку
Скамьи, он за спиною профессора замигал Бездомному, -- не противоречь, мол,
Ему, -- но растерявшийся поэт этих сигналов не понял.
-- Да, да, да, -- возбужденно говорил Берлиоз, -- впрочем, все это
возможно! Даже очень возможно, и Понтий Пилат, и балкон, и тому подобное...
А вы одни приехали или с супругой?
-- Один, один, я всегда один, -- горько ответил профессор.
-- А где же ваши вещи, профессор? -- вкрадчиво спрашивал Берлиоз, -- в
"Метрополе"? Вы где остановились?
-- Я? Нигде, -- ответил полоумный немец, тоскливо и дико блуждая
Зеленым глазом по Патриаршим прудам.
-- Как? А... где же вы будете жить?
-- В вашей квартире, -- вдруг развязно ответил сумасшедший и подмигнул.
-- Я... я очень рад, -- забормотал Берлиоз, -- но, право, у меня вам
будет неудобно... А в "Метрополе" чудесные номера, это первоклассная
Гостиница...
-- А дьявола тоже нет? -- вдруг весело осведомился больной у Ивана
Николаевича.
-- И дьявола...
-- Не противоречь! -- одними губами шепнул Берлиоз, обрушиваясь за
Спину профессора и гримасничая.
-- Нету никакого дьявола! -- растерявшись от всей этой муры, вскричал
Иван Николаевич не то, что нужно, -- вот наказание! Перестаньте вы
Психовать.
Тут безумный расхохотался так, что из липы над головами сидящих
Выпорхнул воробей.
-- Ну, уж это положительно интересно, -- трясясь от хохота проговорил
профессор, -- что же это у вас, чего ни хватишься, ничего нет! -- он
Перестал хохотать внезапно и, что вполне понятно при душевной болезни, после
Хохота впал в другую крайность -- раздражился и крикнул сурово: -- Так,
Стало быть, так-таки и нету?
-- Успокойтесь, успокойтесь, успокойтесь, профессор, -- бормотал
Берлиоз, опасаясь волновать больного, -- вы посидите минуточку здесь с
Товарищем Бездомным, а я только сбегаю на угол, звякну по телефону, а потом