Глава I. «Осколок империи»

И сразу вспоминается тот жаркий июльский день, когда не только Русская православная церковь, но и всея Россия вспоминала Святого Равноапостольного Князя Владимiра — крестителя Руси. Теперь это День Крещения Руси, а тогда он ещё не был государственным праздником, но для русской православной церкви — один из значимых. И в этот день наша семья, благодерзнула, наконец, освятить своё жилище. Иерей храма Благовещения Пресвятой Богородицы в Федосьино, отец Александр, кстати, внучатый племянник новомученика и исповедника российского Петра Зверева, архиепископа Воронежского, чьи мощи почивают в Преображенском соборе Соловецкого монастыря рядом с мощами Зосимы, Савватия и Германа Соловецких, после литургии служил заказную панихиду в Пыхтинской часовне (ныне приходском храме) Праведного Лазаря. После панихиды, благо было по пути, он откликнулся и на предложение освятить нашу хату. Чин освящения занял непродолжительное время, но что поразило отца Александра, так это «домашний храм» с чудотворной Феодоровской иконой Божией Матери. Более столетия назад икона не только уцелела в страшном пожаре, но и осталась почти невредимой! Когда смотришь на лик Пречистой Девы, он как бы завораживает. Вот и батюшка, задержав свой взгляд на чудотворном образе, вдруг повернулся ко мне и неожиданно произнёс: «Тебе нужно обязательно побывать на Афоне».

Должен признаться, для меня эти слова прозвучали с одной стороны как божественная музыка, с другой — как гром среди ясного неба: настолько они были неожиданны. Но в душу и в память они запали настолько, что вспоминались, чуть ли не ежедневно. Однако случай поехать ко Святой Горе всё как-то всё не подворачивался. То время было неподходящее, то

— 3 —

суета мiрская не отпускала, то более значимые причины, как, например, паломничество к Туринской Плащанице. И вот, наконец, один благочестивый, но гордый молодой человек, нареченный по рождестве своём именем Димитрий, решился подняться на Святую Гору и не прочь был обзавестись попутчиком. А вскоре благожребие привело меня в гости в паломническую службу «Святая Земля». Матушка Евгения, с которой мы проехали пол-Европы, ныне возглавляющая турфирму со столь величественным названием, с ходу предложила мне заманчивую перспективу составить компанию рабу Божьему Дмитрию. Сразу вспомнилось и пророчество отца Александра. Заграничный паспорт оказался при себе…

Оформление было стремительным как никогда. Ваш Покорный Слуга не забыл и своих старых друзей: согласие с их стороны было молниеносным, правда с оформлением вышла некоторая заминка, но в этом, как потом выяснилось, был промысел Божий! Хвала Всевышнему! Хотя, если откровенно, мне это едва не вышло боком, но ведь что Бог ни делает — всё к лучшему! Вот и эта двухдневная «заминка» стала для меня почти судьбоносной. Впрочем, о ней рассказ впереди. Тогда об этом как-то не думалось: мысли были о другом. По инерции, если можно так выразиться, поездка представлялась «лёгкой прогулкой» видавшего виды заправского туриста. Отрезвление не заставит себя долго ждать: буквально каждый день, на каждом шагу приходилось пересматривать свои взгляды на жизнь, можно сказать, постигать жизнь заново. Как некогда Алексей Маресьев учился заново ходить, потом бегать, танцевать и даже летать! С первых же минут пребывания в этом земном Раю, начинаешь ощущать совершенно другой мiр, как бы постоянное присутствие рядом с тобой ангела–хранителя, и в то же время какую-то особенную ярость врага рода человеческого. С одной стороны любовь и даже более чем материнскую заботу о тебе Игуменьи Горы Афонской, и в то же время теплохладное стремление дать каждому возможность проявить себя в трудных, а порой и в экстремальных ситуациях. С одной стороны проявить смiрение, с другой — ощутить вкус победы. Ибо, как учил великий Афанасий Афонский, «в этом мiре всегда и во всех благих делах, мы должны стремиться к победе: над страстями, грехом, видимыми и невидимыми врагами. И в этом стремлении заключается дело спасения души человеческой.

Победа вообще не присуща человеческому духу. Господь не дал дьяволу испытать её вкуса. Дьявол не побеждает — ему сдаются, как не побеждает грех, в него впадают. Победа, являясь духовной категорией, не всегда проявляется в видимых результатах. Бывает, в поединке побеждает тот, кому срубили голову. Но она всегда достигается в борьбе! И те, кто к ней не стремится, — её не достигнут. Поэтому тщетны ожидания тех, кто отказывается от борьбы, безрассудно уповая на милость Божию. Православный христианин — это воин Христов! Вся жизнь христианина — война: мiрянина с плотскими врагами, монаха — с бес плотными». И здесь, на этой освящённой кровью и подвигами священномучеников Земле, как нигде христианину предоставляется такая возможность: проявить свои силы, показать свои лучшие качества, равно как и смiриться перед неизбежным, перед волей Всевышнего. Это и есть то самое, та благодать, что как магнитом притягивает паломников со всего света.

Чтобы постичь «магию Афона» лучше всего обратить взор на выражение лиц людей, отправляющихся ко Святой Горе из Уранополиса. Даже не тогда, когда они погрузились и уже

— 4 —

плывут на пароме «Святой Пантелеимон». И даже не когда восходят на палубу и занимают места, а когда ещё только получают диамонитирион, т.е. «афонский паспорт», разрешение на посещение монашеской республики. Когда они ещё сидят в порту в ожидании чего-то неведомого: кто за чашкой кофе, кто с газетой, кто просто беседует с попутчиками или погрузился в свои мысли. И потом сравнить с теми, кто возвратился…. Тонкий психолог обязательно заметит ту неуловимую грань, ту невидимую на первый взгляд перемену, которая не может не отразиться в выражении глаз. Ведь глаза, как известно, — зеркало души, а душа человека после посещения Афона, обязательно становится другой. Преображается! Причём порой преображается настолько, что многие не только в корне меняют свою жизнь, но и хотят остаться в Святом Уделе навсегда. И кто-то остаётся, а некоторые решают вернуться и поселиться здесь по прошествии времени. А уж побывать ещё раз стремятся почти все. Чем же так манит к себе эта Земля?

«Умом Россию не понять, аршином общим не измерить» — писал когда-то Поэт о родине своей. То же самое можно сказать и об Афоне. Можно безконечно вглядываться в очертания Святой Горы и поросших субтропическим лесом соседних сопок. Можно часами любоваться причудливыми бухточками и глубокими каньонами горных речушек; быть очарованным так часто и так волшебно меняющимся цветом морской воды у побережья: от свинцово-синего до перламутро–изумрудного, от небесно–голубого до золотисто–песчаного, от гранитно–бардового до чернильно-фиолетового, от ультрамарина до лилового.

Наконец, можно замiрать от восторга, любуясь романтичной и в то же время аскетично-суровой архитектурой афонских монастырей: в чём-то удивительно схожих и в то же время абсолютно разных. Зубчатые стены их как будто строки Священного Писания — ровные, и в то же время витиеватые. Сторожевые башни — пирги, своей готической архитектурой чем-то притягивают взор и в то же время заставляют вспомнить средние века, крестовые походы, пиратские набеги — непростую, полную опасностей и тревог жизнь святогорцев, почувствовать со всей остротой их величайший молитвенный подвиг. Но… окажись такой «созерцатель» в одном из уютных уголков Халкидикии, все эти «красоты мiра сего» очень быстро сотрутся из памяти, и Афон будет лишь очередной «перевёрнутой страницей». И только сойдя на «священный брег», пройдя десятки километров по его тропам; посетив монастыри, скиты и отдалённые монашеские кельи; вживаясь в атмосферу братолюбия и любви к Богу, которая является целью подвига святогорцев; посетив уникальные в своём роде монастырские службы и вкусив монастырской трапезы; приложившись к многочисленным святыням; пообщавшись со здешними старцами; исповедовавшись и причастившись святых Христовых Таинств; наконец, поднявшись на вершину Святой Горы, можно ощутить Афон. Ощутить не только умом, но и сердцем, лёгкими, если хотите печёнкой и всем остальным своим гнилым ливером. В Россию можно только верить. Афон можно только почувствовать. Причём чувствовать начинаешь с первой минуты пребывания. Иногда, даже раньше, за примером далеко ходить не придётся. Всего за три моря. Но каких!

Глава II. «Welcome to Афон!»

Итак, был день весенний, природа пышно распускалась. В ничем не выделяющемся, самом заурядном железобетонном московском бараке, во всех его двадцати двух этажах, кроме четвёртого, кипела, бурлила и перемежалась обыденно-заурядная столичная жизнь. После затянувшихся выходных по случаю Вальпургиевой ночи — первого мая, здешний электорат полуосознанно возвращался к трудовым будням. Кто-то уже спешил в этот предрассветный час на первую электричку, кто-то ещё нежился в кровати или матерился под ласкающую слух «песню» будильника. А кое-кто уже пытался трясущимися руками приготовить утреннюю

яичницу, испить кофию, или просто «поправить здоровье» рюмочкой «нечто спиртного». О

— 5 —

чём в этот ответственный для каждого «дарагого расеянина» момент этому самому расеянину думалось, знает только Вселюбящий Творец.

Ваш Покорный Слуга (в дальнейшем ВПС), занимающий со своим семейством стойло именно в четвёртом этаже, думал совершенно о другом. Ему предстоял путь неблизкий, поэтому мысли роились в направлении «ничего бы не забыть». Ещё со времён службы в N-м «почтовом ящике», где в командировки посылали «здесь и сейчас», тревожный список всегда был под рукой, и сборы обычно занимали не более получаса. Но сейчас вояж предстоял необычный: на Святую Гору! Несмотря на солидный стаж паломничества, меня терзало необъяснимое чувство то ли тревоги, то ли радости, что-то неосознанное. Домочадцы ещё досматривали предутренний сон, поэтому никто не отвлекал суетными разговорами и советами. Рюкзак уже стоял «готовый к бою», осталось надеть the shoes, и можно утюжить прохладный предутренний московский асфальт. Но человек предполагает, а Бог располагает. Небо вдруг «пустило слезу», да так неистово, что летние туфли явно не годились для такой погоды. Доставать из рюкзака горные кроссовки как-то уж совсем не хотелось, а гулять по майской Греции в демисезонной обуви… ВПС раздумывал ровно три с половиной секунды и, со словами «Слава Богу за всё!» ловко вышел из создавшегося положения. Дорога в аэропорт заняла минимум времени, и у стойки регистрации азъ многогрешный оказался среди первых.

Рейс Москва — Салоники невозможно спутать ни с одним другим! Настолько бросается в глаза контраст «отъезжающих пассажиров», особенно «в сезон». От чопорно–благочестивых паломников до отвязно–полуголых отдыхающих. Причём если во Святую Землю или, скажем, в Италию, Турцию, Египет кроме отдыхающих едут в основном паломницы, то в Салоники преимущественно «барбудос» и священнослужители. И хотя Указ Василия Македонца уже частично утратил силу, всё равно паломники на ΑΓΙΟN ΟΡΟΣ стараются и внешне соответствовать. Но на тот момент азъ недостойный таких тонкостей ещё не ведал, и, стало быть, за своего меня могли принять как те, так и другие.

Очередь продвигалась довольно бойко, поэтому отъезжающим пассажирам особо некогда было озираться по сторонам. Но uno problema не давала покоя: ачеть во «Святой Земле» мне подробно объяснили, как и куда направлять стопы по прилёту в Салоники, так ведь и зайцу можно объяснить, как доказывать теорему Пифагора. Только меня терзают смутные сомнения, что у косого не возникнет вопросов, типа, что такое катет, а что такое гипотенуза. Вот и мне при мысли, убо первый раз в незнакомой стране, да ещё без знания языка… делалось сердцебиение. А маршрут расписан по минутам, и лишние хлопоты были вовсе ни к чему. Обычно, при «всё включено», проблем с трансфертом не возникало. Здесь же всё было иначе, и знакомства в дальнейшем очень даже не повредили бы. Тем более что некоторые ехали на Афон, судя по всему, не в первый раз.

Впереди меня, явно без признаков душевного волнения, двигался средних лет ну очень уж негабаритный представитель мужского племени. Окладистая чёрная борода не оставляла сомнений в конечном пункте его вояжа. А шрамы, которые она скрывала, бело-голубая полосатая майка и характерная татуировка в виде эмблемы «войск дяди Васи», равно как и сосредоточенный взгляд серых или, лучше сказать, безцветных глаз, со всей очевидностью свидетельствовали о том, что заповедь «не убий» он начал исполнять только после Афгана или Чечни. Примерно полвека назад родители обозначили его Виктором, что значит «победитель», и своему имени мой новый знакомый вполне соответствовал. Во всяком случае,

в схватке со смертью он всегда выходил победителем. И после знакомства с таким героем, страх заблудиться в незнакомом городе стал мне казаться чем-то сродни комариному укусу.

— 6 —

В соседней очереди со мной поравнялся довольно–таки обаятельный батюшка. Сложив руки «по-христиански» и взяв благословение, ВПС не удержался от вопроса.

— «На Афон?» — I am устремил на него пристальный взгляд. Отец Д–й едва уловимо кивнул, поскольку вопрос был явно «дежурный»: не отдыхать же он ехал в полном облачении.

— «Первый раз?» — Но и на этот вопрос последовал однозначный ответ, что означать могло только одно: батюшка от греха пустословия избавился ещё в семинарии. Или накануне отслужил всенощную и на сегодняшний день лимит слов исчерпал. Всё же инстинкт несостоявшегося разведчика заставил меня выяснить подробности: отец Д–й служит в селе Спасское Новосибирской губернии. Когда-то именно Спасский монастырь дал название этому селу, но большевики решили по-своему, и в настоящее время оно носит имя какого-то комиссара–палача, уничтоженного в Гражданскую войну. Причём вопрос о возвращении селу исторического названия, как, например, Феофилова пустынь в Псковской губернии, даже не поднимался. Тамошнему электорату это глубоко «до фонаря», а насколько эта тема волнует отца Д–я красноречивее всяких слов глаголит то, что на службах не присутствует ни одного прихожанина. И это при тридцатитысячном населении района, четверть которого проживает в райцентре. Такого мне не приходилось наблюдать даже в самых захолустных приходах Европейской России. Как молвится в известной пословице — каков поп, таков и приход. Но всё это мне откроется немного спустя, когда буду совершать паломническую миссию по земле сибирской. Также как и шокирующие, можно даже сказать леденящие душу подробности, если так уместно выразиться, батюшкиного «благочестия».

Святейший патриарх Кирилл, говоря о роли священника, отмечал, что «если у нас есть ещё кто-то из батюшек, кто считает, что совершение богослужений и треб вполне реализует его призвание и больше ничего делать не нужно, то такой священник не просто ошибается — он совершает преступление! Главное наше дело — молитва, но вокруг молитвы мы должны воспитывать людей, давать ОБРАЗование, являть примеры доброго отношения к людям через социальную деятельность». И сразу приходит на ум ставшее крылатым изречение Павла Верещагина: «За Державу обидно!» Но в тот момент мне хотелось думать только о хорошем. И, даже когда узнаю всю «подноготную», мне вспомнится фраза Глеба Жеглова: «Ваше дело, товарищ Тараскин, преступления раскрывать! А уж Синод ихний пусть о моральном облике своих членов печётся». Поэтому, когда отец Д–й поведал мне, что после службы всю ночь добирался до а/п Толмачёво, «утренней лошадью» прилетел в Домодедово — и сразу в Грецию, мне подумалось, что всё-таки велика сила благодати Божией, если он до сих пор не просто держится на ногах, но и молодцом!

Неторопливая беседа с ним помогла мне почувствовать Афон уже в Домодедово. Во всяком случае, предполётная суета с этого момента перестала быть чем-то нудным и утомительным. Без проблем пройдя таможню и паспортный контроль, и, наконец, почувствовав пятой точкой опоры кресло Боинга-747, азъ многогрешный, слава Богу, совсем перестал думать о том, что не давало покоя последние дни и даже месяцы, и резко «переключился на греческую волну».

Публика в салоне не только по внешнему виду, но и по поведению резко делилась на две

категории. Если среди «отдыхающих» царила безудержная суета, бесконечная болтовня, а где-

то уже и «здравицы», то паломники сохраняли воистину олимпийское спокойствие. Может

— 7 —

быть поэтому именно Греция — родина олимпийских игр. Чувствовалось, что некоторые погрузились в молитву, кто-то в чтение утренних правил или путеводителей по Афону. Ну а когда прошла «вся в красном стюардесса как принцесса» и объявила, что командир корабля и экипаж приветствуют нас на борту.., сложилось такое впечатление, будто Сама Богородица промолвила, что с этой минуты берёт нас под Свой Покров. Стало быть, Афон начался!

На подлёте к Салоникам «картина маслом» резко начала меняться. Доселе спокойное «людское озеро» вдруг, одномоментно превратилось в людской водоворот. А когда лайнер вошёл в зону турбулентности, что тут началось! Слава Богу за всё — быстро закончилось, но даже через три ряда было слышно, как молодая симпатичная особа, явно из группы «отвязно–отдыхающих», слёзно просила сидящего рядом с ней батюшку помолиться о благополучном завершении полёта. На молодой и симпатичной даже не было креста, на шее болтался какой-то амулет из рыжего металла — видимо астрологический знак. «Оценив» цвет и выражение лица «отвязно-отдыхающей», мне вдруг подумалось: «Уж в следующий раз она непременно наденет крест, и одной христианкой станет больше». Неисповедимы пути Господни, а уж путь к Нему тем более. Трудно сказать, была ли до сего момента раба Божия N в православном храме, но то, что после сего момента побывает обязательно, у меня не осталось никаких сомнений. Во всяком случае, очередь в туалет она заняла одной из первых. Причём было явное ощущение, что она пошла туда поменять памперс и переодеться.

Полёт завершился на высокой ноте. Помимо традиционных в такой момент аплодисментов, в салоне совершенно отчётливо слышалась молитва. И даже самые «отвязные» не проявляли обычного в такой ситуации скептицизма: все отнеслись с пониманием. Может это прозвучит дерзко, но Ваш Покорный Слуга не испытывал в эти моменты никаких острых ощущений. Притом, что авиапассажир отнюдь не со стажем, просто был настолько уверен, что стольких молитвенников Господь не мог не услышать. Ачеть себя к ним вовсе не отношу, просто всегда уповаю на милосердие Божие. Пока не подводило.

Комфортабельный автобус, ведомый симпатичным чернобородым греком с ослепительной белозубой улыбкой, доставил многочисленный «московский десант» к зданию аэровокзала. Должен признаться, от греческой «весны в начале мая» ВПС ожидал много большего, чем мелкий моросящий дождь и довольно-таки пронизывающий ветер с явно морским привкусом. Как бы в ответ на моё ожидание дождь ливанул так, что пришлось вспомнить про зонт, благоразумно не убранный в рюкзак и вмиг оказавшийся под рукой. Вернее – даже в руках. А уста не переставали глаголить: Слава Богу за всё!

Очередь к паспортному контролю вызмеилась в причудливый лабиринт и продвигалась довольно-таки медленно. В южноевропейских странах с наступлением лета полуденная сиеста длится несколько часов. Греция не является исключением из правил, поэтому работали только два пункта паспортного контроля вместо десяти. Ропот среди «отвязно-отдыхающих» местами сменялся ненормативной лексикой, однако прибывшие со святой миссией, были резко невозмутимы. Обратившись с молитвой к Пресвятой Богородице, мы тут же получили в награду открытие ещё четырёх ППК. Очередь стала таять буквально на глазах, и вскоре ВПС, получив заветный штемпель, уже попирал своими грешными ногами греческий асфальт.

Ливень к тому времени немного поутих, однако мелкая морось всё же продолжала портить настроение. Хотя, елико бывал и бываю в дальних странствиях, замечал определённую закономерность: если в первый день Небо «смывало с меня грехи», то все последующие дни бывали солнечными. Поэтому, радуясь чудесному знамению, Ваш Покорный Слуга стал высматривать своих попутчиков. И тут радость вновь сменилась тоской: все паломники «как в воду канули!» Или дождём смыло… Последние пассажиры, получив багаж, покидали уютный аэровокзал. Выйдя на привокзальную площадь, оптимизма не прибавилось. Как-то сами собой на память пришли строки из Священного Писания: «И заповедал им ничего не брать в дорогу,

кроме одного посоха: ни хлеба, ни меди в поясе. Но обуваться в простую обувь и не носить двух одежд» [Мр. 6;11]. И тут же подумалось: искать нужный автобус по такому дождю — без

— 8 —

второй одежды явно не обойтись. А если взять такси до Уранополиса, то медь не спасёт, ибо поездка окажется «золотой». Поэтому уповать приходилось только на Небеса. «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго». «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, молитв ради Пречистыя Твоея Матере, помилуй мя грешнаго». «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий…»

— А ты чего здесь стоишь? — голос Виктора «спустил меня с Небес». — Такси давно подан. Представляешь, купил телефонную карту, всего пять евро на два с лишним часа. Звони хоть в Антарктиду. Пошли, наши все давно на месте.

Белоснежный микроавтобус притаился под большим рекламным щитом. Молодая длинноногая гречанка предлагала совершить круиз на остров Корфу. «А почему бы и нет?» мелькнула вдруг шальная мыслишка. Но только не в этот раз, понеже цель была вполне определённая, а «меди в поясе» на отклонение от маршрута предусмотрено не было. «Не выходи из кельи вон, и будет в келье у тебя Афон» — сколько раз ещё придётся убедиться в справедливости этой мудрости афонских старцев…

Автобус тем временем вырулил на автостраду, дождь прекратился, и Греция предстала нашему взору во всей своей чарующей красоте. Приморскую равнину сменяли горные ландшафты, иногда мелькали деревеньки и отдельные хутора, а чёткие прямоугольники полей сменялись виноградными и оливковыми плантациями. Обилие цветов лишний раз убеждало, что начало мая — самое подходящее время для путешествий. Вспоминались предыдущие вояжи по Европе и Малой Азии, казалось — смени вывески с греческого на испанский или португальский, итальянский или турецкий — и никакой тебе разницы. И всё-таки разница была, неуловимая на первый взгляд, но чувствовалась. Нет, не отсутствие в окрестном пейзаже небоскрёбов или заводских труб: для южной Европы это вообще не характерно, здесь люди находят другое занятие. Да и архитектура всех южноевропейских стран не отличается большим разнообразием. Только вот храмы! Хотя в Греции они построены в основном в византийском стиле и отличаются от традиционно русских, всё равно православные храмы не спутаешь ни с какими другими. Это трудно объяснить, но они как бы живые! Равно как живого человека всегда отличишь от чучела или манекена. Причём это ощущение пришло ко мне именно здесь и сейчас. Живые! Другое слово трудно даже подобрать, да и надо ли?

Меж тем слева открылось взору безбрежное морское зеркало. Там где горы подступали к нему вплотную, они напоминали причудливых животных, пришедших на водопой. Ну, а где берег был равнинный, почти сплошь был застроен отелями и пансионатами. Пальмы и кипарисы удачно гармонировали с затейливой мозаикой бассейнов и фонтанов, островками выделяясь на фоне зелени и цветов. Небольшие строения, если можно так выразиться, дышали уютом. Но как бы ни была заманчива перспектива оттянуться со вкусом на здешнем пляже, Святая Гора притягивала нас гораздо сильнее, можно сказать Божественным магнитом.

За окнами микроавтобуса замелькали, наконец, кварталы Уранополиса. Если по греческим понятиям это город (полис), то по российским меркам что-то вроде посёлка, вытянувшегося вдоль побережья. История его восходит к античным временам, но в настоящее время о

славном прошлом напоминает лишь сторожевая башня. В остальном ничем особенным он не выделяется среди своих собратьев. Разве что, как и всякий туристический центр, обилием

— 9 —

гостиниц, ресторанов и магазинов на душу населения. Поскольку ночь коротать нам предстояло в разных отелях, Никос (так звали водителя) развёз всех и каждого. Нам с гордым и благочестивым молодым человеком выпал жребий поселиться в «Халкидикии» на самой окраине Уранополиса, поэтому мы покинули салон последними. Welcome to Афон!