Вернулась.
Горе и ужас мадам Беломут не поддаются описанию. Но, увы, и то и другое
Было непродолжительно. В ту же ночь, вернувшись с Анфисой с дачи, на которую
Анна Францевна почему-то спешно поехала, она не застала уже гражданки
Беломут в квартире. Но этого мало: двери обеих комнат, которые занимали
Супруги Беломут, оказались запечатанными.
Два дня прошли кое-как. На третий же день страдавшая все это время
Бессонницей Анна Францевна опять-таки спешно уехала на дачу... Нужно ли
говорить, что она не вернулась!
Оставшаяся одна Анфиса, наплакавшись вволю, легла спать во втором часу
Ночи. Что с ней было дальше, неизвестно, но рассказывали жильцы других
Квартир, что будто бы в N 50-м всю ночь слышались какие-то стуки и будто бы
До утра в окнах горел электрический свет. Утром выяснилось, что и Анфисы
нет!
Об исчезнувших и о проклятой квартире долго в доме рассказывали всякие
Легенды, вроде того, например, что эта сухая и набожная Анфиса будто бы
Носила на своей иссохшей груди в замшевом мешочке двадцать пять крупных
Бриллиантов, принадлежащих Анне Францевне. Что будто бы в дровяном сарае на
Той самой даче, куда спешно ездила Анна Францевна, обнаружились сами собой
Какие-то несметные сокровища в виде тех же бриллиантов, а также золотых
Денег царской чеканки... И прочее в этом же роде. Ну, чего не знаем, за то
Не ручаемся.
Как бы то ни было, квартира простояла пустой и запечатанной только
Неделю, а затем в нее вселились -- покойный Берлиоз с супругой и этот самый
Степа тоже с супругой. Совершенно естественно, что, как только они попали в
Окаянную квартиру, и у них началось черт знает что. Именно, в течение одного
Месяца пропали обе супруги. Но эти не бесследно. Про супругу Берлиоза
Рассказывали, что будто бы ее видели в Харькове с каким-то балетмейстером, а
Супруга Степы якобы обнаружилась на Божедомке, где, как болтали, директор
Варьете, используя свои бесчисленные знакомства, ухитрился добыть ей
Комнату, но с одним условием, чтобы духу ее не было на Садовой улице...
Итак, Степа застонал. Он хотел позвать домработницу Груню и потребовать
У нее пирамидону, но все-таки сумел сообразить, что это глупости... Что
Никакого пирамидону у Груни, конечно, нету. Пытался позвать на помощь
Берлиоза, дважды простонал: "Миша... Миша...", но, как сами понимаете,
Ответа не получил. В квартире стояла полнейшая тишина.
Пошевелив пальцами ног, Степа догадался, что лежит в носках, трясущейся
Рукою провел по бедру, чтобы определить, в брюках он или нет, и не
Определил.
Наконец, видя, что он брошен и одинок, что некому ему помочь, решил
Подняться, каких бы нечеловеческих усилий это ни стоило.
Степа разлепил склеенные веки и увидел, что отражается в трюмо в виде
Человека с торчащими в разные стороны волосами, с опухшей, покрытою черной
Щетиною физиономией, с заплывшими глазами, в грязной сорочке с воротником и
Галстуком, в кальсонах и в носках.
Таким он увидел себя в трюмо, а рядом с зеркалом увидел неизвестного
Человека, одетого в черное и в черном берете.
Степа сел на кровать и сколько мог вытаращил налитые кровью глаза на
Неизвестного.
Молчание нарушил этот неизвестный, произнеся низким, тяжелым голосом и
с иностранным акцентом следующие слова:
-- Добрый день, симпатичнейший Степан Богданович!
Произошла пауза, после которой, сделав над собой страшнейшее усилие,
Степа выговорил:
-- Что вам угодно? -- и сам поразился, не узнав своего голоса. Слово
"что" он произнес дискантом, "вам" -- басом, а "угодно" у него совсем не
Вышло.
Незнакомец дружелюбно усмехнулся, вынул большие золотые часы с алмазным
треугольником на крышке, позвонил одиннадцать раз и сказал:
-- Одиннадцать! И ровно час, как я дожидаюсь вашего пробуждения, ибо вы
назначили мне быть у вас в десять. Вот и я!
Степа нащупал на стуле рядом с кроватью брюки, шепнул:
-- Извините... -- надел их и хрипло спросил: -- Скажите, пожалуйста,
Вашу фамилию?
Говорить ему было трудно. При каждом слове кто-то втыкал ему иголку в
Мозг, причиняя адскую боль.
-- Как? Вы и фамилию мою забыли? -- тут неизвестный улыбнулся.
-- Простите... -- прохрипел Степа, чувствуя, что похмелье дарит его
Новым симптомом: ему показалось, что пол возле кровати ушел куда-то и что
Сию минуту он головой вниз полетит к чертовой матери в преисподнюю.
-- Дорогой Степан Богданович, -- заговорил посетитель, проницательно
Улыбаясь, -- никакой пирамидон вам не поможет. Следуйте старому мудрому
Правилу, -- лечить подобное подобным. Единственно, что вернет вас к жизни,
Это две стопки водки с острой и горячей закуской.
Степа был хитрым человеком и, как ни был болен, сообразил, что раз уж