Отрядные истории
ССО "Единство"
Ленинградский электротехнический институт (ЛЭТИ),
Гг.
Часть 1. Что такое ССО
В 70-80-е в Ленинграде было очень развито студенческое строительное движение. ССО - студенческий строительный отряд. В нашем институте ЛЭТИ (Ленинградский электротехнический институт) был культ ССО. Все стремились записаться в самые популярные отряды, на каждом факультете их было по нескольку.
Отбор был жёстким. Особенно для девчонок. Отряды состояли, как правило, из 30 парней и 5-7 девочек. Бойцы обоего пола должны были быть физически выносливыми, много чего умеющими, желательно ещё и творческим людьми – чтоб могли петь, играть, сочинять. Осенью был традиционный и любимый всеми «Вечер ССО», где «старики» (студенты, уже выезжавшие на стройки) - пели, показывали лучшие сценки и т.д.
Потом была целая неделя записи в ССО. В одном из корпусов института все отряды оформляли места для своей рекламы, пели песни, угощали чаем с баранками, рассказывали свои истории. Новички, конечно, крутились там и мечтали влиться. На весь институт был один отряд ж.д.проводников. Все остальные ездили на реальные стройки по всей стране.
В течение года те, кого записали в отряд, по выходным зарабатывали деньги на лето на стройках Ленинграда. Чтоб было на что купить к отряду нужное. Однажды мы работали на ремонте старинного здания у метро Чернышевская. Отдирали старые обои. А под ними были газеты за 1905 год. Новости про царя и т.д. Теперь очень жалею, что не сохранила. В другой раз рыли траншею недалеко от Исаакиевского собора, вдоль набережной Мойки. Мальчики отбойными молотками. Девочки лопатами. Или ломиками. Сначала мне неловко было ломиком махать (всё же странная картина – девушка с ломом), хотя физически могла. А потом махнула рукой на неудобство и дело пошло.
Отрядное движение в нашем вузе имело незыблемые традиции.
1) Строго придерживаться сухого закона все 2 отрядных месяца (июль и август).
2) Хорошо работать, экономно есть, чтоб не проесть весь заработок.
3) Иметь отрядную эмблему, гимн.
4) Соблюдать проведение традиционных праздников – День мужика (23 июля), Новый год (31 июля), День бойцыцы (8 августа), Дни именинников, Посвящение. И другие по настроению.
5) Выезжать с агитбригадой по разным рабочим объектам. Выезжали, пели и разыгрывали смешные сценки рабочим.
И еще была одна традиция. Ленинградский комитет комсомола в каждый отряд командировал 3-4 трудных подростков. Так раньше называли ребят, которые попали на учёт в детскую комнату милиции. В каждый выезд с нами ездили по 3 таких парня 15-17 лет. Ничего трудного мы в них не замечали, они попадали в нормальную обстановку, работали наравне со всеми. А то и лучше некоторых студентов. И зарабатывали очень хорошо.
Командовала отрядом тройка – командир, мастер, комиссар. Все наши же студенты. Но им подчинялись беспрекословно, такие были правила. Командир отвечал за всё, мастер за работу, комиссар за коллективный дух и развлечения. Ещё были три бригадира, у которых в подчинении находились примерно по 12-13 человек. Девчонок брали еще и для того, чтоб парни не одичали, а имели человеческий вид. Чтоб стройотряд не превращался в мужскую шабашку. Поэтому, так получилось, что ССО ЛЭТИ – это тяжёлый физический труд плюс культур-мультур.
В 1985-м и 86-м я ездила с ССО “Единство» в город Ноябрьск Тюменской области. Возникновение Ноябрьска связано с освоением нефтегазовых месторождений в Тюменской области. В ноябре 1976 года развернулось строительство поселка нефтяников под названием Ноябрьский. В 1982 году посёлок был преобразован в город Ноябрьск. В 1984 году в городе насчитывалось 55 00 жителей.
Учились работать мы друг у друга на предварительных работах в Ленинграде, и по ходу дела на реальных объектах. Конечно, чаще у нас были работы, где недостаток профессионализма был простителен. Бетонировать дорожки и отмостки у домов, благоустраивать дворы, рыть, копать и кидать – для такой работы большого ума не надо, нужна физическая сила. Конечно, нужные навыки ценились для кирпичной кладки и штукатурки, столярных работ. Шпаклевка, покраска, наклейка обоев считались легкой работой.
Требования к качеству были обычными – чтоб крепко и ровно. Никаких особых изысков. Да и объекты у нас обычно были не очень сложные – например, в огромном ангаре отстроить или отремонтировать подобие офиса для конторы. Или проложить бетонные дорожки в новом жилом районе приехавших строителей. Правда, однажды мальчики строили двухэтажное общежитие из деверянных блоков. Это, конечно, другое дело.
День начинался с линейки, разбора народа по объектам. Иногда комиссар давал задание на вечер – какой будет праздник. 10-12 часов работали и одновременно (кто мог и умел) успевали соображать и сочинять что-нибудь на вечер.
Вечером снова линейка, «разбор полетов». В конце каждой недели кому-нибудь вручался вымпел «Лучший боец недели».
Не за то, что пахал как лошадь. Я помню это чувство – когда к тебе приходит "муза физического труда", когда поймаешь кураж и легко, без устали делаешь огромный объём работ за небольшой промежуток времени.
После ужина – какой-нибудь праздник. Пока были силы, переодевались и превращались в артистов друг для друга. В середине второго месяца некоторые после работы падали спать замертво, на развлечения уже не было сил. Но самые стойки всё могли.
В отряде было очень тяжело физически, но весело и душевно, потому и запомнилось. Это лучшие воспоминания о студенчестве. В первый выезд у меня была полная эйфория – ощущение того, что ты делаешь общее дело, строишь новый город, в окружении замечательных друзей - что может быть прекрасней? На второй год всё казалось уже прозаичней, и в больше я не ездила. Ехать в стройотряд просто зарабатывать деньги мне казалось странным и неинтересным.
Часть 2. Мальчики и девочки
В студенческую стройотрядную пору мы, девчонки, очень хотели показать на что способны. И носилки полные раствора таскали, и месить этот раствор были готовы круглые сутки, штукатурка почти легким делом считалась. Мальчики наши и рады были бы нам полегче работу найти, ну хоть там белить-красить, но нет – нам на амбразуру давай, наравне, мы всё можем!
И вот стоим мы по колено в растворе, на руках мышцы так явно обозначились, и одновременно ждём от наших мальчиков почитания, как к слабому полу. Надо отдать им должное – было это их трогательное мужское отношение, такая коллективная нежность. Жалели они нас, что мы лезем в самое пекло.
Однажды, в 1986-м, в Ноябрьске, наш мастер – Вова (наш однокурсник) всё-таки дал нам хороший урок того, чем мужчина отличается от женщины.
В первую неделю для девчонок не было работы. Были работы по бетонированию дорожек в районе, где мы жили, но мастер Вова нас туда не пускал. Хотя, однажды я всё же выпросилась на это бетонирование. Потому что меня послали в контору переписывать какие-то бумажки, и я умирала - хотела спать и отчаянно клевала носом. И радостно рванула на мужское дело. Вот так и месила я полный рабочий день раствор для бетонирования большой лопатой. Устала, конечно, но это понравилось больше, чем конторская работа.
В общем, девчонкам делать нечего, мастер говорит: «Сидите в лагере – полы мойте». А мы все не успокаиваемся, трясём его, рвёмся в бой: «Да что нам полы, нам настоящую работу давай!» И он дал. По соседству сгорела общественная баня. И командир с мастером быстренько набрали нарядов на этот объект. Контора, к которой мы были приписаны, прислала туда грузовик и экскаватор. Прибежал наш мастер с загадочным видом и говорит: «Девчонки, собирайтесь. Работа есть - сгорела баня, надо ее разобрать и погрузить в КАМАЗ». Как мы обрадовались! Даже мысли не возникло, что это нам не по силам.
Тут же собрались и помчались. Было нас 4 девчонки. Дальше был цирк. Водители грузовика и экскаватора вышли, облокотились на свои машины и наблюдают за происходящим. Помогать у них задания нет, у них другая задача. И девчонки, как муравьишки, как комарики, своими ручонками пытаются погрузить части этого разрушенного здания в ковш экскаватора, чтобы тот перекинул в грузовик. Мы изо всех сил тянули эти неподъемные бревна и балки, какую-то перекрученную проволоку, листы железа – все эти части хлама давили друг на друга, и мы с ужасом понимали – что ничего не можем сделать! Но отступать было некуда, сами напросились, и мы неимоверными усилиями заполнили где-то четверть грузовика. А от сгоревшей бани почти не убыло.
В это время подошел наш мастер Вова, ласково посмотрел на наши обезумевшие лица и сказал: «Ладно, хватит, идите домой». Я до сих пор помню эту историю. Оказалось, что полезно научиться рассчитывать свои силы.
Часть 3. Кухня
Начать надо с того, что никто из девчонок ни в 85-м, ни в 86-м на кухню не рвался. Все хотели строить! Да и каждый человек был на счету – надо было объекты сдавать и деньги зарабатывать. И командиры шли навстречу. В 85-м взяли в отряд штатного повара – мальчика из ленинградскогокулинарного техникума. Мы, девчонки, завидовали ему, читая его учебные тетрадки: «Лабораторная работа. Морковные котлеты». А у нас? Лабораторная работа по изучению работы p-n перехода?
Однако, начал наш повар за здравие, а закончил тем, что пришлось его слать назад в Ленинград, потому как стал он страшно халявничать, варил всё хуже и хуже. Было собрание, его увещевали, уговаривали, потому как нельзя было ни одного человека отрывать от объектов, все нужны были для заработка. Говорили: «Ничего, мы привыкшие, потерпим, съедим всё, что сваришь, ты давай работай…»
Но парень не хотел исправляться и даже начал приворовывать. Вместо положенного количества банок тушенки – клал в суп одну-две на сорок человек, а остальные съедал сам. Это выяснилось не сразу. Когда выяснилось, таки отправили его домой, и пришлось нам кашеварить. Начала это дело Аннушка, которая по хозяйству умела всё, и дела у неё спорились лучше некуда, вовремя, вкусно, никаких проблем!
Через неделю назначают меня. Мне было страшно, а отказаться нельзя. А страшно было потому, что я и готовить-то тогда путём не умела. Нет, могла, конечно, кое-что, но на сорок (или точнее человек на 37) мне готовить никогда не приходилось. А варить нужно было в огромном котле-кастрюле на обычной бытовой плите, которая грелась еле-еле! Воду на утреннюю кашу ставили с вечера, и она начинала кипеть только к утру. В этих условиях было плохо то, что права на ошибку не было. Просто больше не успеешь переделать.
И вот пришло оно, моё первое дежурство. Кто будил повара? Кажется, командир, у которого был будильник. Видимо, он, вообще никогда не спал. Повара будили чуть не в пять часов, чтобы всё успеть.
Я встала с совершенно тупой головой, кое-как умылась и потащилась на кухню, вспоминая вечерние Анины наказы – сколько мисок крупы сыпать для каши, сколько сухого молока, сколько сахара, сколько соли. Каша была манная. Которую я так посахарила, что вкусом она стала похожа на пудинг.
Мальчики морщились, но так по-доброму и снисходительно всё ели, никто ничем не возмущался, что потихоньку я успокоилась и всё стало налаживаться. Только вечером я всегда вздрагивала от ласковых вопросов проголодавшихся бойцов: «Ну, хозяюшка, что у нас сегодня на ужин?» А мне хотелось запищать: «Не зна-а-а-аю….!» и спрятаться в уголок, скрыться, потому что каждый раз я была не уверена – что у меня получилось, и получилось ли вообще.
Наш завхоз Олег закупал продукты, рассчитывал - чего на сколько хватит и т.д. И вот он купил мясо и сказал, что сегодня ужин будем делать не с тушёнкой, а наконец-то с мясом! А я так надеялась, что обойдемся тушёнкой, ведь это намного проще. Но Олег облегчил мои опасения только тем, что согласился сделать фарш. На котлетки или тефтельки.
В общем, скатала я шариков одного (довольно большого) размера для всех, около 40 штук. Но чуть не рассчитала, и остался кусок фарша – ни туда, ни сюда. И я накатала из него дополнительно столько же микроскопических шариков. Сделала какую-то подливку. И вечером было представление. Я каждому в тарелку накладывала рожки, одну большую тефтельку и одну малюсенькую. Народ был весьма доволен, увидев что-то большое котлетно-тефтельное на тарелке, но ещё больше радовались, когда они случайно обнаруживали маленького тефтельного братца! И почти каждый подошел ко мне и с улыбкой об этом сообщил. Это был мой поварской триумф. Кажется, получилось. Уже не коряво, а хотя бы смешно.
И вот, всё пришло в норму. Я перестала бояться больших объёмов, вовремя остужала компот к обеду, и легко промывала макароны, переливая из их одного огромного чана в другой такой же, но с дырками на дне (типа дуршлаг), и тряся все это. Мы, девчонки, легко тягали эти кастрюлины с плиты и на плиту и справлялись в единственном числе, по очереди. Нашему завхозу парни из соседнего отряда жаловались – девчонки на кухне мучаются, даже вдвоём... То не успеют, то не могут кастрюлю поднять. На что Олег с гордостью отвечал, что «наши не такие».
Отдельной строкой была помывка посуды. Посуду мыли дежурные. Все имели очень разный навык этой самой помывки. Многие мыли медленно и тщательно по отдельности каждую тарелку и долго-предолго. Лучше всех было мыть посуду в паре с Сергеем, который уже отслужил. Он сказал: «Будем мыть, как на флоте». В ванну набиралась вода, сильно намыливалась и напенивалась. Один очищал тарелки от лишних остатков пищи, и запуливал их в ванну, через «несколько тарелок» (время для отмокания) к работе приступал второй, быстрым движением мыл посуду в пенной воде, и ставил для полоскания. Потом так же шумно и с брызгами все полоскалось. Получался маленький весёлый конвейер, запомнилось, что при такой технологии даже эта помывочная работа казалась приятной и радостной.
Часть 4. Мотивация
Однажды мы получили задание содрать с одноэтажного детского сада чью-то корявую штукатурку до кирпича. Чтобы заштукатурить хорошо по-новой и побелить.
Из инструментов у нас были только мастерки, ну, может, молотки. Кто-то до нас постарался - прилепил раствор безобразно, коряво, но намертво. Дело поддавалось туго, хоть плачь. И плакали. Я помню, что хотелось умереть рядом с этими стенами, потому что эта старая штукатурка не хотела отдираться совсем! Но работу надо было сделать, и никакая жалость к себе и оглядывание по сторонам не помогало. Молиться: «Господи, помоги!» я тогда не умела.
Пришлось вытереть слезы и вспомнить фразу: "Всё для Родины, всё для Победы!", потому что иначе у меня ничего не получалось. Странно, но это помогло. Даже для нас, детей 60-х, далёких от войны, это что-то значило. Откуда-то берутся силы, когда ты вспоминаешь, какими нечеловеческими усилиями, в том числе женскими - досталась когда-то Победа. Так неужели я штукатурку не смогу оторвать?
Да, ситуация не смертельная, подумаешь, штукатурка. Но мотивация - железная.