С Сергеем мы учились в институте в одной группе. Хороший парень, легко учился, с ним всегда можно было мило поболтать и пошутить. Но в отряде это был совершенно другой человек – немногословный и суровый. Похихикать с ним уже не удавалось, нужно было просто беспрекословно подчиняться, быстро работать и не жаловаться.
От разных бойцов мужского пола я слышала хорошие отзывы о Сергее – мол, работать с ним комфортно, без лишних слов, все чётко и понятно.
Потом, после отряда, сидя с Сергеем на переборе картошки в совхозе в Любани (Ленинградская область), мы говорили про отрядные дела, и он объяснил свою позицию: «А что тут сложного? Есть работа – работай, нет работы - не работай».
История 1. Однажды в Ноябрьске у нас был объект по покраске деревянных домов. К длинным палкам были приделаны валики и… В общем, работа простая - маши и крась. Тяжеловато, но терпимо. И все бы хорошо, если бы иногда не мешали дожди. Я была на этой покраске всего один день и как назло, в непогоду. Красили мы, красили, и вдруг закапало. На доме были я и Сергей. Красить в дождь не рекомендуется, краска потом может отстать от поверхности. Но под крышей дома был козырек, под который вода не попадала. Для стены было сухо. А для нас - нет. Но бригадир явно решил во что бы то ни стало доделать объект, чтоб завтра к нему не возвращаться. Вернее, он даже не решил – он и не собирался останавливаться, попросту не обращал внимания ни на дождь, ни на что другое. Дождь становился все сильнее и холоднее (был уже август). Я бросала на своего руководителя вопросительные взгляды – может, сделаем перерыв? Но никаких сигналов от него не поступало. И я, вся уже полностью мокрая и холодная, молча красила вслед за ним, с трудом удерживая эту палку ледяными руками. Это длилось вечность, и мне казалось, что никогда не закончится! Мне было ужасно некомфортно и тяжело, и в то же время я видела – ведь он это как-то делает, как будто ничего ему не мешает. Ну, и послушно следовала его примеру. Объект мы закончили, никто не заболел. Но запомнилось.
История 2. Снова вдвоем с бригадиром Серёжей. Заливаем отмостки возле большого цеха на промзоне. Он сделал опалубку, трамбует песок, одновременно месит раствор для заливки, а я бегом бегаю в соседнее подсобное помещение с двумя ведрами, полными воды – метров 30 туда, и столько же обратно. Туда и обратно. Мы работаем быстро и молча. Разговаривать не рекомендуется. Никаких остановок, отдыхов и перекуров. Надо просто сделать работу. В какой-то момент Серёга отлучается. И дает мне задание – подровнять тут и там влажный песок. Я радостно вздыхаю (потому что это маленький отдых) и тщательно начинаю разравнивать. А стена была теневая, песок холодный. Ну, мне что – ползаю и ползаю. Тут проходит мимо пожилой местный рабочий и восклицает: «Девонька! Что ж ты на коленках-то на мокром песке – застудишься, а тебе еще детей рожать!» Я в полном недоумении, потому что для мыслей о всяких опасностях для здоровья в отряде времени совсем нет. Через пару минут подходит бригадир Серёжа: «Ирина! Что ж ты делаешь?! Ты зачем на коленках ползаешь? Ты же мне всю опалубку сейчас порушишь!»
Оба правы, я сползла так, чтоб ничего не испортить, но и не болела, и дети родились. Теперь я знаю, почему ничто не брало нас в отряде. Было постоянное состояние радости. Поскольку вся эта тяжёлая работа делалась на каком-то особом подъёме, в окружении любимых друзей – организм всё легко выносил.
История 3. Штукатурим с девчонками подсобные помещения в одном большом, холодном, тёмном цехе. Работаем почти вслепую. Света нет, какие-то лучики просачивается, но в основном, приходится все делать наощупь. Несколько девчонок сидят на лесах и периодически кричат: «Раствор! Раствор!» и парни подтаскивают раствор. А штукатурка - работа не столько тяжёлая, сколько нервная. То раствор не такой, то тёрка зашершавилась, то без всяких причин кусок отвалится. В общем, плакали мы иногда от бессилия. Но… делали дальше, и навык приходил, и как-то получалось.
Однажды Сергей решил сделать контрольный срез качества работ. Тут же нашёлся свет - притащили переноску на длинном проводе, и на стене проявились странные тени, выпуклости и впадины, не столько от качества, сколько от угла падения света. Прекрасно помню, как у одной нашей девчонки по щекам текли слёзы, а Сережа, сдерживаясь из последних сил, как можно более добрым голосом говорил: «Ты не плачь. Ты просто мне расскажи, как у тебя получилось лунная поверхность?!!!»…..
Но мы, девчонки, отыгрались перед сдачей объекта. Остался один квадратный метр на последней стене. Бригадир Серёжа был уже такой умиротворенный, поскольку всё удачно заканчивалось. Говорит нам: «Ну-ка, дайте инструмент, я доделаю последний кусочек». Мы дали то, чем мы штукатурили, подтащили раствор и…. стали наблюдать за его работой. Но что такое? У нашего гуру ничего получается! То не прилипает, то не размазывается, то не ровняется. Серёга чертыхается: «Хреновая у вас тёрка и раствор такой же хреновый!!!» А раствор в это день месил нам он! Тут уж пришла наша очередь снисходительно улыбаться.
Сейчас Сергей говорит: «Неужто я был таким зверем?»
Часть 6. Женихи
1985 год. Иду на объект с тяжелым ведром, полным краски. Идти далеко, примерно 4 квартала. Подходит сзади солдат. Молча берет ведро и сопровождает меня до места назначения - во двор, где нужно было все выкрасить. Отлучается на полчаса, с намерением вернуться и продолжить знакомство. Я в одиночестве крашу свои объекты. В это время подходит еще один товарищ, желающий поговорить.
Спрашивает как зовут, откуда и т.д. Я была такая честная и наивная, всегда говорила как меня зовут и откуда. Это почему-то вызывало в знакомящихся мужчинах неподдельное изумление. Они потом говорили, что привыкли слышать от девушек на «девушка, как Вас зовут?» - какой-нибудь посыл разной степени мягкости, например: «Фёкла». «Откуда?» - «из Урюпинска». «Чем занимаетесь?» - «Прыжками в сторону» и т.д. Но у меня, видимо, юмора не хватало ответить нечто придуманное, поэтому - что спрашивали, то и отвечала.
Правда, студентки в Ноябрьске в 85-м были все приезжие, а местные дамы рабочих профессий, видимо, особо не миндальничали с кавалерами. Вот и выработался определенный стереотип разговора. Надо сказать, что в городке вообще полно было молодежи – строители местные, вахтовые, молодые инженеры, студенты с разных краев страны, солдаты и т.д.
В общем, я крашу, и одновременно беседую со вторым кавалером. В это время возвращается солдат, который помог принести ведро, видит другого и выговаривает мне: «Так вот ты какая! Я тебе поверил, я думал, ты… а ты…». Солдат обиженно удаляется, а второй не торопится уходить. Даёт мне свой велосипед, чтобы я побыстрее добралась до места, где мы все обедали. Я с удовольствием воспользовалась великом, так как тащиться было довольно далеко. Парень был приятный в общении, приходил потом каждый день в этот двор, куда-то приглашал вечером. Но мы все тогда были стойкими коллективистами, я отвечала: "Нет, я не могу, мы только все вместе...мы коллектив...". А по сути - я просто в страшном сне не могла представить, что я у нашего командира отпрашиваюсь на какую-то стороннюю дискотеку. Да и не принято это было у нас. В конце концов, отцы-командиры за мою жизнь отвечали.
В 1986-м частенько местные рабочие приходили к нам в лагерь сразиться в настольный теннис. Лагерь располагался в помещении клуба, где был стол и ракетки. В школьные годы я несколько лет занималась настольным теннисом, но гости не верили, что могут проиграть. Каждый раз надеялись выиграть, но снова проигрывали и расплачивались шоколадкой. Назавтра всё по-новой. Так что, шоколадок мы тогда с девчонками наелись досыта.
Но жизнь показала, что командира отряда в 86-м я боялась значительно меньше, чем в 85-м. И всё-таки потом вышла замуж за одного из местных рабочих. Приглашать на дискотеки было не нужно. Мы варили ужин на кухне в их общежитии. Первый брак продержался всего 5 лет. Но родилась замечательная дочь, а у нее - сыновья. Так что - всё не зря.
Часть 7. Счастье
Вся наша работа на пределе была проверкой самих себя. Было интересно делать открытия - на что можно быть способным в определенных условиях.
Помню, как по утрам мы из лагеря (деревянного одноэтажного общежития) шли на объекты - благоустраивать дворы. И мне хотелось не просто идти - хотелось бежать, попросту - лететь! И я спрашивала разрешения у мастера: "Вова, можно я побегу? Я вас там подожду". Он: "Ну, беги..." И я легко бежала, чувствовала свежий воздух в лицо, и жизнь казалась прекрасной и замечательной. Прибежав раньше всех во двор - садилась на качели и качалась сколько хотела. Потом подтягивался народ.
Однажды в таком дворе я весь рабочий день была совершенно одна - мне высыпали полный грузовик песка и его надо было из одной большой кучи распланировать ровным слоем по всему двору. Глаза боялись, а руки делали, и куча за рабочий день закончилась. Было бы проще разровнять это все какой-нибудь техникой. Но нам закрывали наряды именно за ручной труд. Да и я узнала, что могу раскидать грузовик песка. Нет, всё не зря.
У меня от отряда осталось ощущение того, что ты всё можешь, всё получается. Волнительное чувство полной гармонии с собой и с миром.