Домработницу Наташу. Кстати: этим делом следствие занималось особенно
Внимательно. Требовалось выяснить, были ли похищены эти женщины шайкой убийц
И поджигателей или же бежали вместе с преступной компанией добровольно?
Основываясь на нелепых и путаных показаниях Николая Ивановича и приняв во
Внимание странную и безумную записку Маргариты Николаевны, оставленную мужу,
Записку, в которой она пишет, что уходит в ведьмы, учтя то обстоятельство,
Что Наташа исчезла, оставив все свои носильные вещи на месте, -- следствие
Пришло к заключению, что и хозяйка и ее домработница были загипнотизированы,
Подобно многим другим, и в таком виде похищены бандой. Возникла и, вероятно,
Совершенно правильная мысль, что преступников привлекла красота обеих
Женщин.
Но вот что осталось совершенно неясным для следствия -- это побуждение,
Заставившее шайку похитить душевнобольного, именующего себя мастером, из
Психиатрической клиники. Этого установить не удалось, как не удалось добыть
И фамилию похищенного больного. Так и сгинул он навсегда под мертвой
кличкой: "Номер сто восемнадцатый из первого корпуса".
Итак, почти все объяснилось, и кончилось следствие, как вообще все
Кончается.
Прошло несколько лет, и граждане стали забывать и Воланда, и Коровьева,
И прочих. Произошли многие изменения в жизни тех, кто пострадал от Воланда и
Его присных, и как бы ни были мелки и незначительны эти изменения, все же
Следует их отметить.
Жорж, например, Бенгальский, проведя в лечебнице четыре месяца,
Поправился и вышел, но службу в Варьете вынужден был покинуть, и в самое
Горячее время, когда публика валом шла за билетами, -- память о черной магии
И ее разоблачениях оказалась очень живуча. Бросил Бенгальский Варьете, ибо
Понимал, что представать ежевечерне перед двумя тысячами человек, быть
Неизбежно узнаваемым и бесконечно подвергаться глумливым вопросам о том, как
Ему лучше: с головой или без головы? -- слишком мучительно.
Да, кроме того, утратил конферансье значительную дозу своей веселости,
Которая столь необходима при его профессии. Осталась у него неприятная,
Тягостная привычка каждую весну в полнолуние впадать в тревожное состояние,
Внезапно хвататься за шею, испуганно оглядываться и плакать. Припадки эти
Проходили, но все же при наличности их прежним делом нельзя было заниматься,
И конферансье ушел на покой и начал жить на свои сбережения, которых, по его
Скромному подсчету, должно было хватить ему на пятнадцать лет.
Он ушел и никогда больше не встречался с Варенухой, приобревшим
Всеобщую популярность и любовь за свою невероятную, даже среди театральных
Администраторов, отзывчивость и вежливость. Контрамарочники, например, его
Иначе не называли, как отец-благодетель. В какое бы время кто бы ни позвонил
в Варьете, всегда слышался в трубке мягкий, но грустный голос: "Я вас
слушаю", -- а на просьбу позвать к телефону Варенуху, тот же голос поспешно
отвечал: "Я к вашим услугам". Но зато и страдал же Иван Савельевич от своей
вежливости!
Степе Лиходееву больше не приходится разговаривать по телефону в
Варьете. Немедленно после выхода из клиники, в которой Степа провел восемь
Дней, его перебросили в Ростов, где он получил назначение на должность
Заведующего большим гастрономическим магазином. Ходят слухи, что он
Совершенно перестал пить портвейн и пьет только водку, настоянную на
Смородиновых почках, отчего очень поздоровел. Говорят, что стал молчалив и
Сторонится женщин.
Удаление Степана Богдановича из Варьете не доставило Римскому той
Радости, о которой он так жадно мечтал в продолжение нескольких лет. После
Клиники и Кисловодска старенький-престаренький, с трясущейся головой,
Финдиректор подал заявление об уходе из Варьете. Интересно, что это
Заявление привезла в Варьете супруга Римского. Сам Григорий Данилович не
Нашел в себе силы даже днем побывать в том здании, где видел он залитое
Луной треснувшее стекло в окне и длинную руку, пробирающуюся к нижней
Задвижке.
Уволившись из Варьете, финдиректор поступил в театр детских кукол в
Замоскворечье. В этом театре ему уже не пришлось сталкиваться по делам
Акустики с почтеннейшим Аркадием Аполлоновичем Семплеяровым. Того в два
Счета перебросили в Брянск и назначили заведующим грибнозаготовочным
Пунктом. Едят теперь Москвичи соленые рыжики и маринованные белые и не
Нахвалятся ими и до чрезвычайности радуются этой переброске. Дело прошлое, и
Можно сказать, что не клеились у Аркадия Аполлоновича дела с акустикой, и