Вовкина бабушка часто пускала нас в дом, и мы с интересом разглядывали вещи, которых не было у других: пианино (в задней комнатушке справа), картины, библиотеку, телефон (запомнился номер: 2-30-54), телевизор «Ленинград», переносной ламповый приёмник «Турист». Этот приёмник (вишнёвого цвета) стоял у них на кухне (первая комната слева), и дед Василий любил его слушать, топя печь. Телевизор (с непременным тогда автотранс-форматором с подсвеченной шкалой) стоял в переднем левом углу большой комнаты. А посмотреть его (один из двух в квартале) собиралось по многу желающих, которых нельзя было не пускать. Добрососедские отношения были нормой, несмотря на различия в социальном статусе или достатке.
На снимках техника 1950-х годов: переносной ламповый приёмник «Ту- рист» (вып. 1956-59 гг.), телевизор с приёмником «Ленинград Т-2» (вып. с 1948 г., размеры корпуса: 400х780х460 мм, вес 52 кг, экран 135х180 мм), автомобиль «Москвич-407» (вып. с 1958 г., вес 990 кг, скор. до 115 км/час).
В конце 1950-х годов у тихоновского дома иногда можно было полюбо-ваться на новомодный тогда «Москвич-407» голубого цвета, на котором Вячеслав Васильевич приезжал из Москвы. Для автомобиля во дворе (справа от дома) был построен специальный гараж из белого силикатного кирпича. Из задней двери гаража был выход прямо в сад, где Вячеслав Тихонов часто сиживал с родителями и сыном в любимой беседке. А рядом всегда вертелись здоровый рыжий пёс-боксёр Кумир и белая болонка Муська.
Хозяин «Москвича» нередко возил ораву местных пацанов купаться на речку. Помню, как однажды он повёз нас в Дубки, и перегруженная машина увязла в раскисшей после дождя грунтовой полевой дороге. Оказавшиеся неподалёку мужики помогли вытащить нас, но за труды взяли с водителя «на бутылку». Дядя Слава всегда относился к нам добродушно и внимательно, видимо, вспоминая с нами и свои детские довоенные годы.
Позднее Вовкин отец обзавёлся новой «Волгой», а отбегавший «Москвич-407» остался в гараже «на приколе». Скромный Василий Романович, дедушка, кажется, на машине не ездил. На работу и по городу ходил пешком, как и его супруга. Баба Валя в конце 1950-х работала в яслях, что напротив Павлово-Покровской фабрики, и мы с Вовкой не раз её навещали по дороге из клуба.
…Ещё были у Тихона настоящие городки, в которые мы увлечённо играли в прогонах внутри кварталов. Там же в костре часто пекли картошку, которую «тырили» из дома. Поджаривали на огне также гусиные перья, которые после обжига становились «съедобными». Вовка не пропускал случая их погрызть. А гусиных и утиных перьев было полно, особенно у прудов.
Вовка был добрым малым и друзьям ни в чём не отказывал. Когда у него появилась дефицитная по тому времени книга «Волшебник Изумрудного города», он выдавал её нам по очереди, пока все не прочитали.
Мы всегда что-то мастерили: луки, самокаты, планеры, воздушные змеи… В солнечные весенние и летние дни мы сами придумывали себе развлечения. Любили, например, выжигать лупой на разных деревяшках, фанерках, а то и скамейках, надолго оставляя на них следы своего пребывания – в виде букв, имён или знаков типа пятиконечной звезды, якоря и т.д. Любили играть в «хоронички», «ножички», «землерезы», лапту (клепень) и, конечно, как все пацаны того времени, играли на мелкие деньги в «пристенок», «орлянку», «пядилочку» или «расшибец» (обычно собирались на сухих проталинах у «Пискарёва» магазина. Кстати, в этот магазин местные ребята по поручению родителей самостоятельно ходили за хлебом. Там было четыре отдела: гастрономический, кондитерский, бакалейный и овощной. Можно было также купить напитки, селёдку, подсолнечное масло, маргарин и т.п. А хлеб очень часто многие покупали по полбуханки, продавщица большим ножом могла отрезать и четверть, если попросишь. Помню, здесь же мы в самом начале шестидесятых покупали себе за 9 копеек маленькие прессованные брикетики сухого подслащённого какао и с удовольствием грызли это лакомство, по вкусу не уступавшее мороженому. А ещё мы бегали в парк, чтобы за 1 копейку выпить стакан простой газировки.
Коробка спичек тоже стоила одну копейку. У пацанов со спичками была масса забав. Подбирали, например, у павлово-покровского тира (что был на стадионе) стреляные гильзочки, набивали их серой, зажимали наглухо и бросали в костёр – бабахало будь здоров!
Зимой помимо катания на лыжах, коньках и самодельных «салазках», сделанных из стального гнутого прута, у нас была известная всем мальчишкам забава: мы прыгали в сугробы с крыш сараев – проверяли себя на смелость.
Ранней весной было у нас небезопасное развлечение – катание на льдинах на ближайших прудках. Одна прудка была на Пролетарской улице, другая – на БЖД (через улицу против южной стороны нашего квартала).
Запомнилось и такое романтичное развлечение, как вождение соседской лошади в ночное. Она паслась на луговине, которая была у Павлово-Покровского стадиона – на месте нынешнего хлебозавода.
Понятно, что не все наши шалости нравились взрослым обитателям улицы Володарского или прохожим. Постоянно попадало нам за разные «бабахалки», «арбалеты», «самопалы», «дымушки», «спотыкалки», «постукалочки» и прочие небезопасные или шумные «изобретения».
Однако без подобных приключений детства не бывает…
Вскоре после окончания 4-х классов Первой школы (в 1961 году) Володя уехал на жительство к родителям в столицу, но регулярно навещал родной дом в посаде и поддерживал добрые отношения с местными ребятами. Его знаменитый отец, Вячеслав Васильевич, тоже не забывал Вовкиных друзей с Володарской улицы и порой помогал доставать билеты на просмотр новых фильмов в кинотеатре «Россия». Так было с «Войной и миром», когда мы проходили это произведение в школе, но читать объёмный роман было некогда.
Вообще, годы уличного детства, проведённые соседскими пацанами-ровесниками рядом с незаурядным Вовкой Тихоновым в Павловском Посаде, были по-особенному яркими и запомнились нам на всю жизнь.
(Литературная обработка В. Ситнова)
 |  |
Кунцевское кладбище в Москве. На снимках: первый памятник на могиле Владимира Тихонова (1990 г.) и новый (на фото справа), установленный после захоронения рядом Нонны Мордюковой (в 2008 году).