МАРИЯ АНТУАНЕТТА
(автор - Мариет Шовгенова, 1993 г.)
Я, Мария Антуанетта Австрийская - Лотарингская, рождена в 1755 г., дочь австрийской императрицы Марии - Терезии, из славного рода австрийских Габсбургов.
В 15 лет я навсегда покинула родину и уехала во Францию для того, чтобы стать женой наследника французского престола, а с 1774 г. - королевой Франции.
Жизнь моя была легка и беззаботна. Мой добрый, хотя и бесхарактерный супруг любил меня, я родила ему сына - наследника престола - будущего Людовика XVII, которому, увы, никогда не суждено было царствовать. Моё счастье омрачалось бульварными писаками, которые в своих грязных пасквилях внушали моим добрым подданным, что я – «проклятая австриячка», «мадам дефицит» и т. д. Да, я действительно любила роскошь и наряды, действительно придворные портные шили мне каждый год 300 новых платьев, но я думаю, что это не самый страшный грех для женщины, которая носит королевский титул и к тому же молода и красива. Прекрасная, вечно юная Франция должна была иметь достойный символ, и, надеюсь, она его имела.
Я закончила свой жизненный путь 16 октября 1793 г. по приговору Революционного трибунала, в котором меня назвали «бичом и вампиром всех французов». Меня обвинили в государственной измене и связях с австрийским двором, хотя суду не было представлено ни одного документа, подтверждающего мою вину. Мои хулители могли быть довольны. Некогда молодая и прекрасная, в тюрьме я почти ослепла и сама штопала подол своего расползающегося тюремного халата, я увяла и превратилась в старуху. Но самый страшный камень в меня кинул гражданин Эбер, обвинив в ужаснейшем из земных грехов - в грехе прелюбодеяния с собственным восьмилетним сыном. Это было сверх человеческих сил. Но я достойно приняла смерть, которая стала началом моего бессмертия.
|
|
Через 200 лет французы назовут меня самой популярной и самой трагической фигурой эпохи революции, а 16 октября 1993 г. по всей Франции, ставшей моей второй родиной, в память обо мне пройдут поминальные службы. Этот день станет днём памяти мученицы - королевы Марии Антуанетты.
В своём предсмертном письме я написала: «Пусть мой сын никогда не забывает последних слов своего отца, которые я особенно горячо повторяю ему, - пусть он никогда не будет стремиться мстить за нашу смерть». И сегодня я не хочу мести и злорадного торжества. Я прощаю вас, мои бывшие враги и мучители. Все вы – «неподкупный» Робеспьер, «друг санкюлотов» Эбер, сибарит и большой поклонник красивых женщин Дантон, часто путавший свой собственный карман с государственным, - всего лишь несколько месяцев спустя отправились в свой последний путь в той же телеге и той же дорогой, что и я. Вы сгорели в пламени того адского огня, который сами и разожгли. Смерть примирила нас друг с другом. Амен!
ЛУИ АНТУАН СЕН-ЖЮСТ
Версия 1
(автор - Владимир Боровиков, 1995 г.)
Клянусь говорить правду, только правду и ничего, кроме правды! Гражданин Главный судья, гражданин прокурор, граждане присяжные заседатели! Перед Вами тот самый Луи Антуан Сен - Жюст, про которого после первого знакомства Робеспьер напишет: «Огромные способности, чист, предан».
Я родился в 1767 г. Мои детство и юность прошли в Блеранкуре, на ферме отца, несколько напоминавшей помещичью усадьбу (некоторые из вас, конечно, захотят поставить мне это в вину). Да, мой домашний уклад и воспитание были далеки от жизни народа, да, сам этот народ был мне более известен по произведениям просветителей, нежели на основании личного с ним знакомства. Но я в свои неполные 25 лет пришел в Революцию ради свободы и счастья своего народа.
|
|
Я тот самый человек, который, ничего не имея против Людовика XVI как человека, доказал, что он подлежит суду, что его предстоит не столько судить, сколько поразить, и что формальности судебные следует искать не в гражданских законах, а в международном праве.
Именно мне Революция обязана своими победами на фронтах в борьбе с интервентами.
Именно мне она обязана своей внутренней чистотой, ибо я был карающим мечом Революции, я был её рупором, её посланником. Это меня называли «кавалер Сен-Жюст» - я хорошо знал это. Именно мне вы не могли простить, что я не был таким, как вы, что не носил красного колпака на сальной взъерошенной шевелюре, не облачался в рвань, не щеголял обнаженной грудью - словом, не льстил улице, не подлизывался к ней дешёвым санкюлотизмом. «Кавалер Сен-Жюст» - ловко придумал бездельник Демулен! Кавалер, аристократ, щеголь, дамский угодник. Но вы забыли, что слово «кавалер» имеет и другой смысл. Вы забыли, что это еще и рыцарь. А я от начала до конца, до самого конца был и остаюсь рыцарем Революции, рыцарем «без страха и упрека». Где уж вам понять это! Вы всегда зубоскалили, надрывались от смеха, показывали на меня пальцем, и ваше веселье иссякало лишь тогда, когда я начинал говорить, - тут все мрачнели и бледнели. Вы называли меня «ангелом смерти». Вы боялись меня, боялись потому, что я без страха и упрека, а вас слишком во многом можно было бы упрекнуть. И никто из вас не понял, что строгость и суровость явились не ради смерти, но во имя жизни, что не меч я принес, а пальмовую ветвь мира.
|
|
Я обращаюсь к тебе, Робеспьер! Ты великий оратор, ты сам адвокат, а посадив по правую руку от себя жалкого потомка тобой обезглавленных, ты превратился в заурядного уголовника, приготовившегося к защите. Сможет ли он за деньги служить идеям, ради которых мы с тобой заложили души дьяволу, служа бескорыстно? Не время защищаться, время нападать, ибо суд этот не над тобой, а над идеей, и кто может стать ей лучшим адвокатом, как не ты. Я имею право этого требовать, так как я, Сен-Жюст, твой голос на фронтах, воплощение твоих идей, твоя совесть. И если ты дашь отвод этому адвокату, то я первым зажгу над твоей головой нимб святого, если же нет, то все поймут, что Революция в твоём лице заледенела, что её принципы ослабли, что от нее остались лишь красные колпаки, прикрывающие интригу.
А что касается меня, то я ничего не боюсь, ибо я презираю прах, из которого создан. Это несчастное тело можно терзать и убить. Но никому не дано лишить меня иной, независимой жизни, ибо она обеспечена мне вовеки и на небесах!
ЛУИ АНТУАН СЕН - ЖЮСТ
Версия 2
(автор – Ирина Клушина, 1998 г.)
Я приветствую тебя, Робеспьер. Железные оковы несправедливости, в которые заключили тебя, не позволяют обняться нам и поприветствовать друг друга.
Я приветствую вас, гражданин Главный судья! Я приветствую вас, граждане присяжные заседатели! Надеюсь на вашу объективность и снисхождение. Перед вами Луи Антуан Сен-Жюст, тот самый «кавалер Сен-Жюст», которого называли «тигром, жаждущим крови», «щегольским чудовищем», «отвратительным и театральным молодым человеком», «архангелом смерти» и даже «надгробным фонарем».
Я родился в Париже, в 1767 г., в семье дворянина. Кто бы мог подумать, что молодой человек, который в 1786 г. убежал из дома, захватив с собой семейное серебро, и затем был посажен в исправительное заведение, который явился причиной унизительного скандала из-за романа с женой одного чиновника, станет, наряду с Робеспьером, вершить судьбы всей Франции?
В 23 года я был избран в Конвент, где судьба свела меня с Максимилианом. Он всегда был для меня «божеством», высшей силой, большим человеком и, как я писал в письме к нему, «депутатом не только одной провинции, но и депутатом всего человечества».
Перед вами первый в ряду тех, кто выступил за казнь короля Людовика XVI и заявил: «Нельзя царствовать, не будучи виновным… Всякий король есть мятежник и узурпатор».
Мои энергия, пылкий ум, красота не давали моим противникам покоя. Когда я начинал говорить, замолкал зал. «Его доклады рубят как топор»,- свидетельствовали те, кто слушал меня.
Перед вами автор постановления о создании революционного правительства, необходимость организации которого была очевидна. Если бы эту страну не потрясали заговоры, если бы родина не оказалась тысячи раз жертвой «снисходительных», было бы приятно управлять ею при помощи мира и естественной справедливости. Но между народом и его врагами не может быть ничего общего, кроме меча. Теми, кем нельзя править справедливостью, надо править железом. Когда будут устранены все злоупотребления, подавление всяческого зла приведёт нас к добру!
Да, я явился одним из главных обвинителей жирондистов, дантонистов, эбертистов! Все средства хороши для достижения цели, прочь варварская гуманность! Святая гильотина в блестящем действии и благодетельный террор в отношении предателей творят чудеса, которых от разума и философии пришлось бы ждать целый век! Но смерть необходима во имя жизни!
Революция была для меня стремлением к высшим идеалам, бескорыстным и самоотверженным. Я был идеальным воплощением Революции, её рупором, её карающим мечом.
Ваша честь! Граждане присяжные заседатели! Не Робеспьер должен быть обвиняемым, а все те, кому удалось погубить революцию.
Меня гильотинировали, когда мне было 26 лет. Но Страх не смог взять надо мной верх. Смерть стала для меня избавлением, дорогой в вечность. Истинный революционер Сен-Жюст мог найти успокоение только в могиле!
ЖОЗЕФ ФУШЕ
(автор - Роман Чернов, 1993 г.)
Я, Жозеф Фуше, родился в 1759 г., в г. Нанте на западе Франции. Предки мои - это славный и древний род купцов и мореплавателей. К несчастью, в детстве я был слаб здоровьем и не мог продолжить славную династию. Я поступил в ораторианскую школу в Нанте, решив посвятить себя учительской профессии. Я был душой шумных школярских сборищ и попоек. По окончании школы я продолжил свое обучение в парижской иезуитской ораторианской семинарии, куда приехал 11 ноября 1781 г. Успешно завершив образование в 1782 г., я отправился преподавать в иезуитский колледж в Жюильи - маленький городок к северу от Парижа. Именно в эти годы, ведя строгий образ жизни, предаваясь раздумьям, я познакомился с произведениями французских и английских просветителей. Здесь я постиг важную для политика науку - я научился скрывать свои мысли. Показывая всем свою серую спину, я смог убеждать людей в том, что я маленькая мышь, хотя на самом деле я стал большим волком.
В 1788 г. я был переведён в Аррас. Здесь я познакомился с молодым адвокатом Максимилианом Робеспьером и лейтенантом инженерных войск Лазаром Карно. Нас связала любовь к изящной словесности и уверенность в собственных талантах. С Максимилианом у меня сложились весьма теплые отношения. Главным событием наступившего 1789 г. стали выборы депутатов в Генеральные Штаты. Депутатом был избран и мой друг Робеспьер. И ни кто иной, как ваш покорный слуга, одолжил ему денег на поездку в Париж. События убыстряют свой бег, и я тоже не остаюсь в стороне: по моей инициативе начал выходить радикальный «Бюллетень патриотов – ораторианцев». Мои попытки начать политическую деятельность не остались незамеченными, и в октябре 1790 г. отцы - ораторианцы столицы приказали мне покинуть Аррас. Так я снова оказался в родном Нанте, но не прекратил политической деятельности.
7 февраля 1791 г. я был избран президентом Общества друзей конституции. Таким образом, ястал выразителем интересов своих земляков. В это время происходят изменения в моей личной жизни. Я стал часто бывать в доме Ноэля Кусеко - известного нантского адвоката. И 16 сентября 1792 г. я предложил «руку и сердце» 27-летней мадемуазель Бон - Жан. А за две недели до этой знаменательной даты я был избран депутатом в Национальный Конвент от департамента Нижняя Луара. С этого момента и начинается моя большая политическая карьера, о которой вы все, безусловно, наслышаны, и венцом которой стал пост министра тайной полиции Франции.
Я - Жозеф Фуше. Мне будет нелегко расположить к себе уважаемый суд, поскольку мнение, сложившееся у граждан судей и присяжных заседателей о моей персоне, наверняка предвзятое. Но я приложу максимум усилий, чтобы изменить его, я честно отвечу на все возникающие вопросы.
Однажды современник, увидев, как я с гражданином Талейраном выхожу из приемной императора Наполеона, причем гражданин Талейран опирался на мою руку, произнёс фразу, которая стала широко известна. Он сказал: «Вот идёт порок, опираясь на преступление». Этим высказыванием он косвенно заклеймил меня как преступника. Уважаемый суд! Это далеко не так. В политике нет преступления - в политике есть победители и побежденные. И никакой нравственный человек не может осудить меня только за то, что я, волею судьбы, всегда был в числе победителей. Время разрушает не только стены, оно разрушает и сложившиеся устои общества - это закон жизни, это влияние прогресса. Я всегда был проводником нового, приветствовал новые явления, которые были призваны принести счастье моему Отечеству. Бытует мнение, что я продал жирондистов якобинцам, якобинцев Директории, Директорию Наполеону и пытался продать самого Наполеона. Нет, это не так. Жирондисты сделали свое дело, они не могли более приносить пользу народу. Их взгляды устарели, и я горжусь тем, что понял это одним из первых. На смену им уже шли якобинцы - истинные, яркие борцы за счастье народа, и я примкнул к ним. Я действительно был бы предателем, предателем счастливого будущего своего Отечества, если бы этого не сделал. К несчастью и моей личной скорби, якобинцы, прежде всего в лице своих лидеров и моих давних знакомых Робеспьера, Сен - Жюста и Кутона, не смогли справиться с огромным бременем власти, хоть я им безмерно помогал. Тогда я, отбросив личные чувства, одним из первых начал борьбу с этими горе - политиками. Вы не знаете, сколько душевных мук и бессонных, ночей мне это стоило. И всё это я делал во имя счастья народа, простых людей, как вы или я. Кто-то может воскликнуть: «А как же оценить ваши действия в Лионе?» Что ж, отвечу. Да, я был решителен и непреклонен, ноотнюдь не жесток. Ибо жестоким можно быть по отношению к добропорядочным людям, а к изменникам - бунтовщиками всяческим другим«подозрительным» можно быть толькорешительным ибеспощадным. Вы скажете: «А как же с точки зрения нравственности?» Отвечу вам: «Что такое потеря пальца, если речь идет о сохранении жизни во всём теле? Что такое гибель 2 тыс. несчастных в сравнении с будущим процветанием всей нации?»
И вместо бесконечной признательностиза все мои труды, бессонные ночи, душевную боль люди мне платят чёрной неблагодарностью. Да, на первый взгляд, мои поступки странны и непонятны, но, поверьте, я всегда действовал только на пользу Отчизне. Такие люди, как я, входят в историю с чёрного хода, и их деяния, не оценённые современниками, предстают во всём своем объеме только перед потомками, взирающими с высот прошедших лет.
Граждане судьи и присяжные заседатели! Призываю вас быть снисходительными к обвиняемому, хотя бы только за то, что он верил в правильность своих деяний. Он верил, что ведет народ к счастью, к процветанию. Путь, выбранный им, был неправедным, но цель действительно сияющей. Это не оправдание политического деятеля, а снисхождение к человеку, ставшему рабом идеи.
ЭЛЕОНОРА ДЮПЛЕ
(автор - Наталья Кретова,1995 г.)
Я - Элеонора Дюпле. Увлекаюсь живописью, брала уроки у мэтра Реньо, соперника Давида. Отец мой - Морис Дюпле. В начале революции ему было около шестидесяти лет, хотя он выглядел гораздо моложе. Столяр по профессии, он имел мебельное предприятие, регулярный доход от которого позволил ему приобрести три дома, сдававшиеся под квартиры. Моя мать, Мари Франсуаза, также происходившая из семьи потомственных столяров, была самой образцовой женой, матерью и хозяйкой.
Кроме меня - а я была старшей - у моих родителей были еще три дочери и сын. С 17 июля 1791 г. (этот день останется в моей памяти навсегда), когда в ответ на предложение моего отца Максимилиан Робеспьер согласился жить под нашей кровлей, у него начался совершенно новый этап в жизни. Бездомный, он получил не только квартиру, но и уход, одинокий, он приобрёл любящую семью, гонимый - встретил истинных единомышленников, робкий и неуверенный - почувствовал полное понимание и поддержку.
После появления Максимилиана в доме всё оживилось, быт нашей семьи резко изменился. Все старались выразить ему преклонение перед делом, которое он начал. В наш дом вошли ближайшие друзья нашего кумира: Сен-Жюст, Кутон, Давид и др. После долгих заседаний во флигеле и обсуждения политических проблем они перебирались в главное помещение, и там мы устраивали импровизированные вечеринки. Мы с сёстрами пели, папа рассказывал последние новости. Но самыми запомнившимися были те, которые посвящались чтению классиков. Робеспьер наизусть цитировал своих любимых поэтов - Корнеля, Расина. Со мною он был особенно мягок и предупредителен. Да, в горькие дни и часы, когда его облил грязью Луве, предал Петион, здесь, рядом со мной, среди преданных ему сердец он нашел забвение и покой, столь необходимые при напряжённой работе.
Непреклонный, непоколебимый, неподкупный Максимилиан Робеспьер - это тот человек, которому я всегда готова была отдать свою жизнь.