– Обстоятельства для окончательного суждения несложны. Для Рен Боза я вообще исключаю ответственность. Какой ученый не воспользуется предоставляемыми ему возможностями, особенно если он уверен в успехе? Сокрушительная неудача опыта послужит уроком. Однако несомненна и польза опыта. Она отчасти возмещает материальный ущерб, так как теперь эксперимент поможет разрешению множества вопросов, о которых в Академии Пределов Знания только еще начинали думать. Мы решаем проблемы использования производительных сил в крупном масштабе, отбросив мелкоутилитарные приспособленческие тенденции старой экономики. Однако и до сих пор иногда люди не понимают момента удачи, потому что забывают о непреложности законов развития. Им кажется, что строение должно подыматься без конца. Мудрость руководителя заключается в том, чтобы своевременно осознать высшую для настоящего момента ступень, остановиться и подождать или изменить путь. Таким руководителем на своем очень ответственном посту не смог быть Мвен Мас. Выбор Совета оказался ошибочным. Совет подлежит в этом ответственности наравне со своим избранником. Прежде всего виноват я сам, так как инициатива приглашения Мвена Маса, принадлежащая двум членам Совета, была поддержана мною.
Я предлагаю Совету оправдать Мвена Маса в личных мотивах поступка, но запретить ему занимать должности в ответственных организациях планеты. Я тоже должен быть устранен с поста председателя Совета и направлен на ликвидацию последствий своего неосторожного выбора – строительства спутника.
Гром Орм обвел взглядом зал, читая искреннее огорчение, отразившееся на многих лицах. Но люди эпохи Кольца избегали уговаривать, уважая решения друг друга и доверяя их правильности.
|
|
Мир Ом посовещался с членами Совета, и счетная машина сообщила результат голосования. Заключение Грома Орма принималось без возражений, но с условием, чтобы работу собрания довести до конца и оставить свой пост после ее завершения.
Он поклонился, но ничего не изменилось в его наглухо скованном волей лице.
– Я должен теперь объяснить свою просьбу о переносе обсуждения звездной экспедиции, – спокойно продолжал председатель. – Благоприятный исход дела был очевиден, и я думаю, что Контроль Чести и Права согласится с нами. Но теперь я могу просить Мвена Маса занять свое место в Совете. Познания Мвена Маса необходимы для правильного решения важнейшего вопроса, тем более что член Совета Эрг Hoop не сможет принять участия в сегодняшнем обсуждении.
Мвен Мас пошел к креслам Совета. Зеленые огни доброжелательства переливались по залу, отмечая его путь.
Беззвучно сдвинулись карты планет, уступая место угрюмым черным таблицам, на которых разноцветные огоньки звезд были соединены синей нитью предполагавшихся на столетие маршрутов. Председатель Совета преобразился. Исчезла холодная бесстрастность, на сероватых щеках затеплился румянец, стальные глаза потемнели. Гром Орм оказался на трибуне.
– Каждая звездная экспедиция – подолгу лелеемая мечта, новая надежда, бережно вынашиваемая много лет, новая ступень в лестнице великого восхождения. С другой стороны, это труд миллионов, который не может пройти без отдачи, без крупного научного или экономического эффекта, иначе остановится наше движение вперед и дальнейшее завоевание природы. Потому мы так тщательно обсуждаем, обдумываем, вычисляем, прежде чем в межзвездные дали взовьется новый корабль.
|
|
Наш долг заставил отдать тридцать седьмую экспедицию для Великого Кольца. Тем тщательнее мы обсуждали план тридцать восьмой экспедиции. Но за последний год произошло несколько событий, изменивших положение и обязывающих нас пересмотреть утвержденные предыдущими Советами и планетным обсуждением путь и задачу экспедиции. Открытие способов обработки сплавов под высоким давлением при температуре абсолютного нуля улучшило прочность корпуса звездолетов. Усовершенствование анамезонных двигателей, ставших экономичнее, позволяет большую дальность полета одиночного корабля. Предполагавшиеся в тридцать восьмую экспедицию звездолеты «Аэлла» и «Тинтажель» устарели по сравнению с только что законченным «Лебедем» – круглокорпусным кораблем вертикального типа с четырьмя килями устойчивости. Мы становимся способны на более дальние полеты.
Эрг Hoop, вернувшийся на «Тантре» из тридцать седьмой экспедиции, сообщил об открытии черной звезды класса Т, на планете которой обнаружен звездолет неизвестной конструкции. Попытка проникнуть внутрь корабля едва не привела всех к гибели, но все же удалось добыть кусок металла от корпуса. Это неизвестное у нас вещество, хотя и близкое к четырнадцатому изотопу серебра, обнаруженному на планетах чрезвычайно горячей звезды класса 08, известной уже очень давно под именем Дзеты Кормы Корабля.
Форма звездолета – двояковыпуклого диска с грубоспиральной поверхностью – обсуждена в Академии Пределов Знания.
|
|
Юний Ант пересмотрел памятные записи информации Кольца за все четыреста лет с момента нашего включения в Кольцо. Этот тип конструкции звездолетов неосуществим при нашем направлении науки и уровне знаний. Он неизвестен на тех мирах Галактики, с которыми мы обменивались сведениями.
Дисковый звездолет таких колоссальных размеров, без сомнения, гость с невообразимо далеких планет, может быть, даже с внегалактических миров. Он мог странствовать миллионы лет и опуститься на планету железной звезды в нашей пустынной области на краю Галактики.
Не требует пояснений важность изучения этого корабля путем специальной экспедиции на звезду Т.
Гром Орм включил гемисферный экран, и зал исчез. Перед зрителями медленно плыли записи памятных машин.
– Это недавно принятое сообщение с планеты ЦР519, – я опускаю для краткости детальные координаты, – их экспедиция в систему звезды Ахернар…
Странным казалось расположение звезд – и самый опытный взгляд не мог бы узнать в них давно изученные светила. Пятна тускло светящегося газа, темные облака и, наконец, большие остывшие планеты, отражавшие свет чудовищно яркой звезды.
Диаметром всего в три с половиной раза больше Солнца, Ахернар светился как двести восемьдесят солнц, будучи неописуемо яркой голубой звездой спектрального класса В5. Космический корабль, сделавший запись, удалился в сторону. Вероятно, прошли десятки лет пути. На экране возникло другое светило – яркая зеленая звезда класса S. Она вырастала, светя все ярче, пока звездолет чужого мира приближался к ней. Мвен Мас подумал, что зеленый оттенок ее света был бы гораздо красивее сквозь атмосферу. Словно в ответ на его мысль, на экране появилась поверхность новой планеты. Снимки делались с перерывами – экран не показал приближения к планете. Перед зрителями внезапно выросла страна высоких гор, окутанных во все мыслимые оттенки зеленого света. Черно-зеленые тени глубоких ущелий и крутых склонов, голубовато-зеленые и лиловато-зеленые освещенные скалы и долины, аквамариновые снега на вершинах и плоскогорьях, желто-зеленые, выжженные горячим светилом участки. Малахитовые речки бежали вниз, к невидимым озерам и морям, скрывавшимся за хребтами.
Дальше покрытая круглыми холмами равнина расстилалась до края моря, казавшегося издалека блестящим листом зеленого железа. Синие деревья клубились густой листвой, поляны расцветали пурпурными полосами и пятнами неведомых кустов и трав. А из глубины аметистового неба могучим потоком струились золотисто-зеленые лучи. Люди Земли замерли. Мвен Мас рылся в своей необъятной памяти, чтобы точно определить расположение зеленого светила.
«Ахернар – Альфа Эридана, высоко в южном небе, рядом с Туканом. Расстояние – двадцать один парсек… Возвращение звездолета с тем же экипажем невозможно», – быстро проносились острые мысли.
Экран погас, и странен показался вид замкнутого зала, приспособленного для размышлений и совещаний жителей Земли.
– Эта зеленая звезда, – снова зазвучала речь председателя, – с обилием циркония в спектральных линиях, размером немного более нашего Солнца. – Гром Орм быстро перечислил координаты циркониевого светила.
– В ее системе, – продолжал он, – есть две планеты-близнецы, вращающиеся друг против друга на таком расстоянии от звезды, которое соответствует энергии, получаемой Землей от Солнца.
Толщина атмосферы, ее состав, количество воды совпадают с условиями Земли. Таковы предварительные данные экспедиции планеты ЦР519. Эти же сообщения говорят об отсутствии высшей жизни на планетах-близнецах. Высшая мыслящая жизнь так преобразует природу, что заметна даже для поверхностного наблюдения с летящего в высоте звездолета. Надо считать, что она или не смогла там развиться, или еще не развилась. Это необычайно редкая удача. Если бы там оказалась высшая жизнь, мир зеленой звезды был бы закрыт для нас. Еще в семьдесят втором году эпохи Кольца, более трех веков назад, наша планета предприняла обсуждение вопроса о заселении планет с высшей мыслящей жизнью, хотя бы и не достигшей уровня нашей цивилизации. Тогда же было решено, что всякое вторжение на подобные планеты ведет к неизбежным насилиям вследствие глубокого непонимания.
Мы знаем теперь, как велико разнообразие миров в нашей Галактике. Звезды голубые, зеленые, желтые, белые, красные, оранжевые, все водородно-гелиевые, но по различному составу своих оболочек и ядер называемые углеродными, циановыми, титановыми, циркониевыми, с различным характером излучения, высокими и низкими температурами, разным составом своих атмосфер и ядер. Планеты самого различного объема, плотности, состава и толщины атмосферы, гидросферы, расстояния до светила, условий вращения. Но мы знаем и другое: наша планета с ее семьюдесятью процентами покрытой водой поверхности, в совпадении с близостью к Солнцу, изливающему на нее могучий поток энергии, представляет собой не часто встречающуюся основу мощной жизни, богатой биомассой и разнообразием беспрерывных превращений.
Поэтому жизнь у нас развилась скорее, чем на других мирах, где она была угнетена недостатком воды, солнечной энергии или малыми площадями суши. И скорее, чем на планетах, слишком богатых водой. Мы видели в передачах по Кольцу эволюцию жизни на сильно затопленных планетах, жизни, отчаянно лезущей вверх по стеблям торчащих из вечной воды растений.
На нашей богатой водой планете тоже сравнительно мала площадь материков для сбора солнечной энергии путем ли пищевых растений, древесины или просто термоэлектрических установок.
В древнейшие периоды истории Земли жизнь развивалась медленнее в болотах низких материков палеозойской эры, чем на высоких материках кайнозойской эры, где шла борьба не только за пищу, но и за воду.
Мы знаем, что необходим определенный, наиболее выгодный для обилия и мощности жизни процент соотношения воды и суши, и наша планета близка к этому наиболее благоприятному коэффициенту. Таких планет не столь много в космосе, и каждая представляет неоценимый вклад для нашего человечества как новая почва для его расселения и дальнейшего совершенствования.
Давно уже человечество перестало бояться стихийного перенаселения, когда-то пугавшего отдаленных предков. Но мы неуклонно стремимся в космос, расширяя все больше область расселения людей, ибо в этом тоже движение вперед, неизбежный закон развития. Трудность освоения планет, сильно отличающихся по физическим условиям от Земли, была так велика, что уже давно породила проекты о поселении человечества в космосе на специально построенных гигантских сооружениях, подобных увеличенным во много раз искусственным спутникам. Вы знаете, что один такой остров был построен накануне эпохи Кольца, – я говорю про «Надир», расположенный в восемнадцати миллионах километров от Земли. Там живет еще небольшая колония людей… Но неуспех этих тесных, сильно ограниченных вместилищ для человеческой жизни был настолько очевиден, что приходится лишь удивляться нашим предкам, несмотря на всю смелость их строительного замысла.
Планеты-близнецы зеленой циркониевой звезды очень похожи на нашу. Они непригодны или трудно освояемы для хрупких обитателей открывшей их планеты ЦР519, отчего они поспешили передать нам эти сведения, как мы передадим им свои открытия.
Зеленая звезда находится от нас на таком расстоянии, которого не пролетел ни один наш звездолет. Достигнув ее планет, мы выдвинемся далеко в космос. И мы выдвинемся не на маленьком мирке искусственного сооружения, а на крепкой базе больших планет, просторных для организации удобной жизни, могучей техники.
Вот почему я подробно занял ваше внимание планетами зеленой звезды – мне они представляются необычайно важными для исследования. Расстояние в семьдесят световых лет теперь достижимо для звездолета типа «Лебедь», и, может быть, следует тридцать восьмую звездную экспедицию направить к Ахернару!
Гром Орм замолчал и перешел к своему месту, повернув небольшой рычажок на пульте трибуны.
Вместо председателя Совета перед зрителями поднялся небольшой экран, на котором до уровня груди появилась знакомая многим массивная фигура Дар Ветра. Бывший заведующий внешними станциями улыбнулся, встреченный неслышными приветствиями зеленых огоньков.
– Дар Ветер находится сейчас в Аризонской радиоактивной пустыне, откуда отправляются партии ракет на высоту пятидесяти семи тысяч километров для строительства спутника, – пояснил Гром Орм. – Он хотел выступить перед вами со своим мнением члена Совета.
– Я предлагаю осуществить самое простое решение, – раздался веселый, звучащий металлом переносного передатчика голос. – Отправить не одну, а три экспедиции!
Члены Совета и зрители замерли от неожиданности. Дар Ветер не был оратором и не воспользовался эффектной паузой.
– Первоначальный план посылки обоих звездолетов тридцать восьмой экспедиции на тройную звезду ЕЭ7723…
В то же мгновение Мвен Мас представил себе эту тройную звезду, по-старинному обозначавшуюся как Омикрон 2 Эридана. Расположенная менее чем в пяти парсеках от Солнца, эта система из желтой, голубой и красной звезд обладала двумя безжизненными планетами, но интерес исследования заключался не в них. Голубая звезда в этой системе была белым карликом. Размерами с крупную планету, по массе она равнялась половине Солнца. Средний удельный вес вещества этой звезды в две тысячи пятьсот раз превосходил плотность самого тяжелого земного металла – иридия. Тяготение, электромагнитные поля, процессы создания тяжелых химических элементов на этой звезде представляли колоссальный интерес и важность для непосредственного изучения их с возможно более близкого расстояния. Тем более что посылавшаяся в старину на Сириус десятая звездная экспедиция погибла, успев предупредить об опасности. Близкий сосед Солнца – двойная голубая звезда Сириус – также обладала белым карликом более низкой температуры и больших размеров, чем Омикрон 2 Эридана В с плотностью, в двадцать пять тысяч раз большей плотности воды. Достижение этой близкой звезды оказалось невозможным из-за громадных перекрещивающихся метеорных потоков, опоясывавших звезду и столь сильно рассеянных, что не было возможности точно определить распространение губительных обломков. Тогда и была задумана экспедиция на Омикрон 2 Эридана триста пятнадцать лет тому назад.
– …представляет теперь, после опыта Мвена Маса и Рен Боза, – говорил в это время Дар Ветер, – столь важное значение, что отказаться от него нельзя.
Но изучение чужого, далекого звездолета, найденного тридцать седьмой экспедицией, может дать нам такие познания, которые далеко превзойдут открытия первого исследования.
Можно пренебречь прежними правилами безопасности и рискнуть разделить звездолеты. «Аэллу» послать на Омикрон Эридана, а «Тинтажель» – на звезду Т. Оба звездолета – первого класса, как «Тантра», которая справилась одна с чудовищными затруднениями.
– Романтика! – громко и презрительно сказал Пур Хисс и тут же съежился, заметив неодобрение зрителей.
– Да, настоящая романтика! – радостно воскликнул Дар Ветер. – Романтика – роскошь природы, но необходимая в хорошо устроенном обществе! От избытка телесных и душевных сил в каждом человеке быстрее возрождается жажда нового, частых перемен. Появляется особое отношение к жизненным явлениям – попытка увидеть больше, чем ровную поступь повседневности, ждать от жизни высшую норму испытаний и впечатлений.
– Я вижу в зале Эвду Наль, – продолжал Дар Ветер. – Она подтвердит вам, что романтика – это не только психология, но и физиология! Продолжаю – новый звездолет «Лебедь» послать на Ахернар, к зеленой звезде, потому что только через сто семьдесят лет наша планета узнает результат. Гром Орм совершенно прав, что исследование сходных планет и создание базы для движения в космос – наш долг по отношению к потомкам.
– Запас анамезона готов только для двух кораблей, – возразил секретарь Мир Ом. – Понадобится десять лет, чтобы, не нарушая экономики, приготовить корабль еще для одного полета. Напомню, что сейчас много производительных сил отнимет восстановление спутника.
– Я предвидел это, – ответил Дар Ветер, – и предлагаю, если Совет Экономики найдет возможным, обратиться к населению планеты. Пусть каждый на год отложит увеселительные поездки и путешествия, пусть выключат телевизоры наших аквариумов в глубинах океана, перестанут доставлять драгоценные камни и редкие растения с Венеры и Марса, остановят заводы одежды и украшений. Совет Экономики определит лучше меня, что следует приостановить, чтобы бросить сэкономленную энергию на производство анамезона. Кто из нас откажется сократить потребности только на один год, чтобы принести нашим детям великий дар – две новые планеты в живительных лучах зеленого, приятного для наших земных глаз солнца!
Дар Ветер простер руки перед собой, обращаясь ко всей Земле, так как знал, что миллиарды глаз следят за ним в экранах телевизоров, кивнул головой и исчез, оставив пустое синеватое мерцание. Там, в Аризонской пустыне, гулкий грохот периодически сотрясал почву, говоря о том, что очередная ракета взвилась с грузом за пределы голубого небосвода. Здесь все присутствующие в зале Совета встали, поднимая левые руки, что означало открытое и полной согласие с выступавшим.
Председатель Совета обратился к Эвде Наль:
– Наш гость из Академии Горя и Радости, не выскажете ли вы свое мнение в аспекте человеческого счастья?
Эвда еще раз взошла на трибуну.
– Человеческая психика устроена так, что не приспособлена к длительному возбуждению и многократному повторению возбуждения, – это защита от быстрого износа нервной системы. Наши далекие предки едва не погубили человечество, не считаясь с тем, что человек в своей физиологической основе требует частого отдыха. Но мы, напуганные этим, прежде слишком берегли психику, не понимая, что основным средством расключения и отдыха от впечатлений является труд. Необходима не только перемена рода занятий, но и регулярное чередование труда и отдыха. Чем тяжелее труд, тем длительнее отдых, и тогда чем труднее, тем радостнее, тем больше захвачен человек весь, полностью.
Можно говорить о счастье, как о постоянной перемене труда и отдыха, трудностей и удовольствий. Долголетие человека расширило пределы его мира, и он устремился в космос. Борьба за новое – вот настоящее счастье! Отсюда – отправление звездолета на Ахернар даст человечеству больше непосредственной радости, чем две другие экспедиции, так как планеты зеленого солнца подарят новый мир нашим чувствам, а исследования физических явлений космоса, несмотря на все их значение, воспринимаются пока только в области разума. Борясь за возрастание суммы человеческого счастья, Академия Горя и Радости, вероятно, считала бы наиболее выгодной экспедицию на Ахернар, но если возможно осуществление всех трех, то что же может быть лучше!
Эвда Наль получила в награду от взволнованного зала целую лавину зеленых огней.
Поднялся Гром Орм.
– Вопрос и решение Совета уже выяснились, и мое выступление, очевидно, последнее. Будем просить человечество сократить свои потребности на четыреста девятый год Эры Кольца. Дар Ветер не сказал о находке историками золотого коня Эры Разобщенного Мира. Эти сотни тонн чистого золота можно обратить на производство анамезона и добиться скорого изготовления полетного запаса. Отправим впервые за всю историю Земли экспедиции одновременно на три звездные системы и впервые попытаемся достигнуть миров, находящихся на расстоянии семидесяти световых лет!
Председатель закрыл заседание, попросив остаться лишь членов Совета. Надо было срочно составить запросы в Совет Экономики, а также в Академию Стохастики и Предсказания Будущего для выяснения возможных случайностей в далеком пути на Ахернар.
Усталая Чара поплелась вслед за Эвдой, удивляясь, что бледные щеки знаменитого психиатра оставались свежими, как всегда. Девушке хотелось скорее остаться одной, чтобы потихоньку прочувствовать оправдание Мвена Маса. Сегодня замечательный день! Правда, Мвена Маса не увенчали как героя, на что в самых сокровенных мечтах надеялась Чара. Его надолго, если не навсегда, отстранили от большой и важной работы… Но разве его не оставили в обществе! Разве не открыта им вместе широкая и нелегкая дорога исследования, труда, любви!
Эвда Наль заставила девушку пойти в ближайший Дом питания. Чара так долго смотрела на таблицу выбора, что Эвда решила действовать сама, назвав в приемный рупор автомата цифры выбранных блюд и индекс стола. Только что они уселись за овальный двухместный стол, как в центре его открылся люк и оттуда появился маленький контейнер с заказом. Эвда Наль протянула Чаре бокал с опалесцировавшим в нем подбодряющим напитком «Лио», а сама с удовольствием выпила стакан прохладной воды и ограничилась запеканкой из каштанов, орехов и бананов со сбитыми сливками. Чара съела какое-то блюдо из тертого мяса раптов – птиц, заменивших домашних кур и дичь в современном обиходе, и была отпущена. Эвда Наль смотрела вслед Чаре, когда девушка со своим удивительным даже для эпохи Кольца изяществом сбегала по лестнице между статуями из черного металла и причудливо изогнутыми подставками фонарей.
Глава тринадцатая
АНГЕЛЫНЕБА
Затаив дыхание следил Эрг Hoop за манипуляциями искусных лаборантов. Обилие приборов напоминало пост управления звездолета, но простор большого зала с широкими голубоватыми окнами сразу же отводил всякие мысли о космическом корабле.
В центре комнаты на металлическом столе стояла камера из толстых плит руфолюцита – материала, прозрачного и для инфракрасных и видимых лучей. Паутина трубок и проводов оплетала коричневую эмаль звездолетного водяного бака, заключавшего двух черных медуз с планеты железной звезды.
Эон Тал, выпрямившись, как на гимнастике, с беспомощно висевшей по-прежнему на перевязи рукой, издалека заглядывал на медленно поворачивавшийся барабан самописца. На лбу биолога выше широких черных бровей выступили капельки пота.
Эрг Hoop облизнул пересохшие губы.
– Ничего. За пять лет пути там остался один прах, – хрипло заметил астролетчик.
– Если так, то большая беда… для Низы и для меня, – отозвался биолог. – Понадобятся искания ощупью, возможно многолетние, чтобы определить характер поражения.
– Вы продолжаете думать, что органы, убивающие добычу, одинаковы у медуз и у креста?
– Не только я. Грим Шар и все другие пришли к той же уверенности. Но сначала были самые неожиданные мысли. Я вообразил, что черный крест вообще не имеет отношения к планете.
– Я тоже, помните, говорил вам об этом. Мне почудилось, что это существо с дискового звездолета и стерегло его. Но если подумать серьезно, то какой смысл стеречь несокрушимую крепость снаружи ее? Попытка вскрыть спиралодиск показала нелепость таких мыслей.
– Я представлял себе, что крест вообще не живой!
– Робот-автомат, поставленный на охрану звездолета?
– Да. Но теперь, конечно, я отказался от этой мысли. Черный крест – это живое существо, порождение мира мрака. Вероятно, эти твари обитают внизу, на равнине. Он появился со стороны «ворот» – прохода в утесах. Медузы, более легкие и подвижные, – это обитатели плоскогорья, на которое мы сели. Связь черного креста и спиралодиска случайна, просто наши защитные устройства не коснулись этого отдаленного уголка равнины, всегда остававшегося во мраке за гигантским диском.
– И вы считаете убийственные органы креста и медуз сходными?
– Да! У этих животных, обитающих в одних и тех же условиях, должны были возникнуть и схожие органы. Железная звезда – тепловое электрическое светило. Вся толстая атмосфера планеты сильно насыщена электричеством. Грим Шар считает, что животные собирали энергию из атмосферы, создавая сгущения наподобие наших шаровых молний. Вспомните движение коричневых звездочек по щупальцам медуз.
– И у креста были щупальца, но не было…
– Просто никто не успел заметить. Но характер поражения по нервным стволам с параличом соответствующего высшего центра – в этом все мы единодушны – одинаков у меня и у Низы! Это главное доказательство и главная надежда!
– Надежда? – встрепенулся Эрг Hoop.
– Разумеется. Смотрите, – биолог показал на ровную линию записи прибора, – чувствительные электроды, погруженные в ловушку с медузами, ничего не показывают. Чудовище забралось туда с полным зарядом своей энергии, которая никуда не могла деваться из бака после его заделки. Изоляционная защита космических пищевых сосудов вряд ли может быть проницаема – это не наши легкие биологические скафандры. Вспомните, что крест, погубивший Низу, не причинил вам вреда. Его ультразвук проник в скафандр высшей защиты, сломив волю, но поражающие разряды оказались бессильны. Они пробили только скафандр Низы – так же, как медузы пробили мой.
– Следовательно, заряд шаровых молний или чего-то похожего, который вошел в бак, должен там остаться. Но приборы ничего не показывают…
– В этом и есть надежда. Значит, медузы не рассыпались в прах. Они…
– Понимаю. Закапсулировались, заключили себя в нечто вроде кокона.
– Да. Подобное приспособление распространено среди живых организмов, вынужденных переживать неблагоприятные для существования периоды. Долгие ледяные ночи черной планеты, ее страшные ураганы на «восходах» и «закатах» – вот такие периоды. Но так как они сравнительно быстро чередуются, то я уверен, что медузы могут быстро инцистироваться и так же быстро выходить из этого состояния. Если рассуждение верно, то мы сможем довольно просто вернуть черных медуз к их убийственной жизнедеятельности.
– Восстановлением температуры, атмосферы, освещения и прочих условий черной планеты?
– Да. Все рассчитано и подготовлено. Скоро появится Грим Шар. Мы начнем продувать бак неоново-кислородно-азотной смесью при давлении в три атмосферы. Но сначала убедимся…
Эон Тал посовещался с двумя ассистентами. Какая-то установка стала медленно подползать к коричневому баку. Передняя руфолюцитовая плита отодвинулась, открывая доступ к опасной ловушке.
Электроды внутри бака заменились микрозеркалами с цилиндрическими осветителями. Один из ассистентов встал за пульт телеуправления. На экране возникла вогнутая поверхность, покрытая зернистым налетом и тускло отражавшая лучи осветителя, – стенка бака. Плавно поворачивалось зеркало. Эон Тал заговорил:
– Рентгеном просветить трудно, слишком сильна изоляция. Приходится применять более сложный способ.
Вращение зеркала отразило дно сосуда и на нем два белых комка в форме неправильных шаров с ноздреватой, волокнистой поверхностью. Комки походили на плоды недавно выведенной породы хлебных деревьев, достигавшие семидесяти сантиметров в поперечнике.
– Присоедините ТВФ к вектору Грим Шара, – обратился биолог к помощнику.
Ученый, едва убедившись в правоте общих предположений, прибежал в лабораторию. Близоруко щурясь вовсе не от слабости зрения, а по привычке, он оглядывал приготовленные аппараты. Грим Шар не походил на знаменитых ученых, которые, как правило, отличались внушительным видом и властностью характера. Эрг Hoop вспомнил Рен Боза с его застенчивой мальчишеской внешностью, так не соответствовавшей величию его ума.
– Вскройте заделанный шов! – скомандовал Грим Шар.
Механическая рука взрезала слой твердой эмалевой массы, не сдвинув с места тяжелую крышку. Шланги с газовой смесью подключились к вентилям. Сильный прожектор инфракрасных лучей заменил железную звезду.
– Температура… сила тяжести… давление… электрическая насыщенность… – повторял показания приборов находящийся у них ассистент.
Спустя полчаса Грим Шар обернулся к астролетчикам.
– Пойдемте в зал отдыха. Нет возможности предугадать время оживления этих капсул. Если Эон прав, то это произойдет скоро. Дежурные предупредят нас.
Институт Нервных Токов был построен далеко от жилой зоны, на окраине заповедной степи. Земля на исходе лета стала сухой, и ветер уносился вдаль с особенным шелестом, проникавшим в настежь открытые окна вместе с легким запахом подсушенных солнцем трав.
Трое исследователей в удобных креслах погрузились в молчание, поглядывая в окна поверх раскидистых деревьев на марево далекого горизонта. Время от времени кто-нибудь закрывал усталые глаза, но ожидание было слишком напряженным, чтобы задремать. На этот раз судьба не испытывала терпения ученых. Не прошло и трех часов, как вспыхнул экран прямого соединения. Дежурный ассистент едва сдерживал себя.
– Крышка шевелится!
В одно мгновение все трое оказались в лаборатории.
– Закройте наглухо руфолюцитовую камеру, проверьте герметичность! – распорядился Грим Шар. – Перенесите условия планеты в камеру.
Легкое шипение мощных насосов, посвистывание уравнителей давления – и внутри прозрачной клетки оказалась атмосфера мрака.
– Увеличьте влажность и насыщение электричеством, – продолжал Грим Шар.
Резкий запах озона поплыл по лаборатории.