Другие роли, другие истории




Порой мы определяем неверность, а порой неверность определяет нас. Мы склонны думать, что роли участников треугольника измены четко распределены: там есть преданный супруг, изменник и любовник. Однако в реальности мы можем оказаться на разных позициях, и наше представление о значении происходящего будет меняться в зависимости от ситуации.

Хизер была одинока. Построив успешную карьеру в Нью-Йорке, она находилась на исходе пика фертильности и все еще надеялась найти свое счастье. Несколько лет назад она порвала со своим женихом Фредом. Она нашла в его компьютере папку, полную сообщений, адресованных проституткам. В этих сообщениях содержалось множество эксцентричных запросов и договоренностей о встречах. Хизер почувствовала себя преданной из-за сексуальных утех Фреда на стороне, но еще больше ее расстроило, что он в результате забывал о ней. Она была ревностной сторонницей моногамии, но он расходовал свой тестостерон на стороне, а дома становился флегматичным и начисто лишенным всякой страсти. Их психотерапевт сказал, что Фреду нужно вырасти – и через четыре-пять лет он станет прекрасным партнером. «Я поняла, что ожидание того не стоит, – объяснила мне Хизер. – Я задумалась, чем хочу заниматься с тридцати семи до сорока лет, и поняла, что мне уж точно не хочется воспитывать Фреда».

Прошлым летом в поезде из Бостона в Нью-Йорк она познакомилась с новым парнем, Райаном. Их взгляды пересеклись, и она поняла, что это значит. Он честно описал свою ситуацию: «Я тринадцать лет женат, у меня двое детей, и я собираюсь развестись». Райан и его жена Блэр поняли, что между ними все кончено, но решили не торопиться с разрывов. Они как раз пытались понять, когда лучше сообщить обо всем детям – во время родительского дня в летнем лагере или осенью, когда они вернутся в школу.

Интересно, что совсем недавно Хизер столкнулась с изменой партнера. Понимала ли она, что теперь сама завела роман с женатым мужчиной?

– Этого мне совсем не хотелось, – сказала она. – Но на самом деле это ведь не измена. Может, брак Райана и не был расторгнут официально, но во всем остальном ему настал конец.

– Но его жена ведь ни о чем не знает? – заметила я. – Вы же не сказали ему: иди закончи свои дела, а затем возвращайся ко мне.

– Когда же считать, что брак окончен? – тут же парировала она. – Когда вы спите в разных спальнях? Когда сообщаете новости семье и друзьям? Может, когда подаете на развод? Это такой длительный процесс, что даже не понять, какой момент выбрать.

Хизер так и светилась от счастья, и я понимала, что теперь ее представления о неверности стали более гибкими, ведь она оказалась по другую сторону баррикад.

Через несколько недель ее радость улетучилась. Она сказала, что после двух месяцев тайных встреч они с Райаном наконец провели вместе выходные и она была на седьмом небе от счастья. Однако она вернулась с небес на землю, когда через несколько дней Райан позвонил и сказал, что Блэр знает все, включая имя Хизер, потому что он забыл на тумбочке свой айпад.

Блэр тотчас забыла о решении не спешить с разводом. Она забрала детей на неделю, из-за чего Райану пришлось в одиночку объяснять ситуацию своим родителям и их друзьям. Таким образом, расцветающий роман между двумя людьми в одночасье приобрел другие масштабы. Все оказались вовлечены в ситуацию, все судьбы совершили новый поворот.

Блэр не стала разбираться, когда это случилось. Для нее ситуация «Мы отдалились друг от друга» превратилась в ситуацию «Он мне изменил». Для Райана на смену мысли «Я хочу поступить правильно и никого не задеть» пришла мысль «Как мне объяснить все это своим детям и родителям?» А Хизер стала орудием, которым был нанесен смертельный удар по этому браку. Преданная Фредом, она и не представляла, что однажды станет чьей-то любовницей. Она всегда резко осуждала измены и еще более резко осуждала любовников. Она не привыкла уводить чужих мужей. Она гордилась, что состоит в сообществе женщин, которые при необходимости прикроют друг другу спину. Теперь она оказалась в позиции тех, кого всегда осуждала. Представляя, как Блэр сообщение за сообщением читает их идиллическую переписку, она чувствовала, что кровь стынет у нее в жилах.

Я не впервые столкнулась с историей о смене ролей, в которой осуждение сменилось оправданием. Когда дело касается неверности, как и многих других аспектов жизни, люди склонны проявлять то, что социальные психологи называют эффектом исполнителя и наблюдателя. Если изменяют мне, все объясняется эгоизмом, слабостью и ненадежностью партнера. Если же изменяю я, дело в сложившейся ситуации. Думая о себе, мы заостряем внимание на смягчающих обстоятельствах; думая о других, во всем виним их самих.

Наши представления о неверности неразрывно связаны с историями, которые мы рассказываем самим себе, причем со временем они меняются. Зарождающаяся любовь жадно прислушивается к этим историям, скругляя углы и обходя препятствия. Когда Райан сказал Хизер, что больше не спит в одной постели с женой, она с легкостью представила его скорее разведенным, чем женатым, а саму себя – невинной. Попранная любовь слушает истории, ничего не прощая, и усматривает злой умысел в каждом шаге. Теперь Блэр уверилась, что Райан никогда не брал в расчет ее чувства, а возможно, и вовсе изменял ей уже очень давно.

Головокружительную любовь Хизер подрубили под корень. В какой-то момент она уже представляла, как забеременеет от Райана и вместе с его детьми отправится в гости к его родителям. Теперь же ей предстояло познакомиться с ними в унизительной роли любовницы. Для детей Райана она навсегда останется женщиной, с которой их отец изменил матери. Несмотря на искренние намерения Хизер, ее репутация оказалась подпорчена.

«Путь предстоит неблизкий, но я готова к испытаниям», – сказала она мне. И со временем ее упорство оказалось вознаграждено. Сегодня они с Райаном женаты, и она в прекрасных отношениях с его родителями и детьми. Следующим летом у них должен родиться первенец. Интересно, как она определит неверность теперь?

Глава 3
Измены уже не такие, как раньше

Любовь идеальна, а брак реален; путая реальное с идеальным, наказания не избежать.

Иоганн Вольфганг Гёте

Найдя любовную записку в кармане парадной формы своего мужа Кеннета, Мария выбросила ее и никогда об этом не упоминала. Был 1964 год. «Что мне было делать? Куда идти? Кому нужна была женщина с четырьмя детьми?» Когда она рассказала обо всем своей матери, та с ней согласилась. «У тебя маленькие дети. Брак длится долго. Не позволяй своей гордости все у тебя отнять». К тому же они пришли к выводу, что мужчины всегда так поступают.

И вот мы в 1984-м. Теперь с супружеской неверностью столкнулась уже старшая дочь Марии, Сильвия. Когда пришла выписка по кредитной карте ее мужа Кларка, она заметила, что тот несколько раз совершал покупки в цветочном магазине – вот только ей ни разу не доставляли цветов. Когда она рассказала обо всем матери, Мария посочувствовала ей, но в то же время обрадовалась, что ее дочь не обречена на ту же судьбу, которая была уготована ей: «Мужчины не меняются. У тебя нет детей, ты работаешь. Собирай вещи и уходи».

Через два года Сильвия снова влюбилась, вышла замуж, а затем – когда настало время – родила близнецов, Мишель и Зака. Доступные ей свободы – построить карьеру, решить, когда заводить детей и заводить ли их вообще, развестись без всеобщего осуждения и снова выйти замуж – были немыслимы для поколения ее матери. Они и до сих пор немыслимы для многих женщин мира. Но в большей части Западного полушария за последние полвека брак претерпел поразительные изменения. Институт брака меняется и сейчас, прямо у нас на глазах. По достижении совершеннолетия сын Сильвии, Зак, смог официально выйти замуж за своего парня. А затем тоже узнал неприятную правду о своем возлюбленном – на этот раз она проявилась в форме тайного аккаунта в приложении Grindr.

Люди часто спрашивают: почему неверности сегодня уделяется такое внимание? Почему она так ранит? Почему она стала одной из главных причин разводов? Чтобы вести содержательный разговор о неверности в современном мире, первым делом необходимо оглянуться назад и рассмотреть изменения, произошедшие в сфере любви, секса и брака за последние несколько столетий. История и культура всегда становились фоном для наших домашних драм. В частности, расцвет индивидуализма, становление культуры потребления и появление мандата на счастье трансформировали институт брака и сопутствующую ему тень измен. Теперь измены уже не такие, как раньше, потому что и браки уже не такие, как раньше.

Как все было

Тысячелетиями брак представлял собой не столько союз двух индивидов, сколько стратегическое партнерство между двумя семьями, которое обеспечивало им экономическое выживание и способствовало сплоченности общества. Это были прагматичные узы, где к детям относились без всякой сентиментальности, а мужья и жены мечтали о репродуктивной совместимости. Партнеры исполняли свои супружеские обязанности в обмен на остро необходимое чувство защищенности и сопричастности. В браке могла возникнуть любовь, но она точно не была обязательна. В любом случае она была слишком изменчивым чувством, чтобы поддерживать столь тяжелый институт. Страсть всегда пылала в человеческом сердце, но она возникала вне зависимости от брачных уз. На самом деле историк Стефани Кунц замечает, что в те времена, когда брак был преимущественно экономическим союзом, только измена порой и давала шанс на любовь. «В большинстве обществ существовала идея романтической любви, этой комбинации сексуальной страсти, влюбленности и романтизации партнера, – пишет она. – Однако очень часто все это считалось неприемлемым в браке. Поскольку он был политическим, экономическим и стратегическим союзом, многие полагали, что истинная, незапятнанная любовь может существовать только вне брака».

Обязанности в традиционном браке распределялись на основании четко устоявшихся гендерных ролей и разделения труда. Пока каждый из супругов выполнял свои обязанности, союз считался удачным. «Он усердно работает. Он не пьет. Он нас обеспечивает». – «Она хорошо готовит. Она родила много детей. Она поддерживает порядок в доме». В такой системе гендерное неравенство было закреплено законом и зашифровано в культурном генетическом коде. Выходя замуж, женщины отказывались от своих прав и собственности и фактически сами становились собственностью мужа.

Стоит подчеркнуть, что до недавнего времени супружеская верность и моногамия не имели ничего общего с любовью. Они были залогом патриархии: женщины должны были хранить верность, чтобы блюсти чистоту рода и поддерживать порядок наследования – какие из детей мои и кто получает коров (или коз, или верблюдов) после моей смерти. Беременность подтверждала материнство, но без тестов на отцовство мужчина мог всю жизнь мучиться, когда его единственный сын и наследник оказывался блондином, в то время как в его роду не было ни единого светлого волоска. Девственность невесты и моногамия жены были крайне важны для защиты его чести и родословной.

Для женщины похождения за пределами брачного ложа были крайне рискованными. Она могла забеременеть, подвергнуться публичному унижению или вовсе лишиться жизни. В то же время не стоит и говорить, что в большинстве культур мужчина обладал негласной свободой ходить на сторону, что не влекло за собой практически никаких последствий. Более того, существовал целый букет теорий о маскулинности, которые оправдывали его склонность пробовать новое. Двойные стандарты столь же стары, как и сама неверность.

«Я люблю тебя. Давай поженимся». На протяжении истории эти две фразы почти никогда не шли бок о бок. Все изменил романтизм. В конце восемнадцатого и начале девятнадцатого века, когда общество менялось под воздействием промышленной революции, изменилось и представление о браке. Постепенно он превратился из экономического союза в союз двух сердец – партнеров стали выбирать свободно, не из чувства долга, а на основании любви и привязанности. Переместившись из деревень в города, люди стали более свободными, но вместе с тем и более одинокими. Западную цивилизацию стал беспардонно завоевывать индивидуализм. Выбор партнера теперь был сопряжен с романтическими стремлениями, призванными противостоять растущей изоляции современной жизни.

И все же, несмотря на эти перемены, некоторые социальные нормы оставались незыблемыми до середины двадцатого века. Брак по-прежнему считался союзом на всю жизнь; женщины экономически и юридически зависели от мужей; религия определяла мораль и диктовала правила поведения; разводы были редки и подвергались осуждению и поруганию. Кроме того, верность супругу оставалась обязательным условием брака, по крайней мере для женской части общества.

Живя в пятидесятых, Мария прекрасно понимала, что ей не из чего выбирать. Она выросла в мире, где было всего четыре типа мюсли, три телеканала и двое лично знакомых ей мужчин, годившихся в мужья. В новинку было то, что она вообще имела право голоса при выборе партнера, ведь даже сегодня более 50 процентов браков в мире заключаются по договоренности.

Хотя она любила своего мужа Кеннета, сексом они занимались в основном ради продолжения рода. «Честно говоря, родив четверых детей за шесть лет, я ужасно устала», – говорит она. Когда время от времени Мария исполняла свои супружеские обязанности, о наслаждении не шло и речи. Кеннет, которого она называет «порядочным и щедрым человеком», не знал всех тонкостей женской природы, да и не догадывался, что их вообще стоит знать. Однако ни их унылые сексуальные отношения, ни его последующие компенсирующие завоевания не считались основаниями для развода.

Хотя мужчинам поколения Кеннета негласно разрешалось смягчать свою брачную неудовлетворенность связями на стороне, женщины вроде Марии должны были искать удовлетворения в семье. Для Марии и Кеннета, а также всех их современников брак был союзом длиною в жизнь, выйти из которого было не так-то просто. Они заключали брак, чтобы быть вместе в горе и радости, пока смерть не разлучит их. К счастью для тех, кто мучился в браке, смерть в те годы наступала гораздо раньше, чем сейчас.

Один партнер зараз

Сильвия не стала ждать, пока смерть разлучит ее с мужем. Сегодня браки заканчиваются, когда умирает любовь. Выросшая в Сан-Франциско Сильвия была представительницей поколения беби-бума, и ее юность пришлась на годы, когда произошел культурный переворот, практически до неузнаваемости изменивший динамику отношений между мужчинами и женщинами. Феминизм, контрацепция и право на аборт дали женщинам возможность получить контроль над своей любовью и жизнью. В 1969 году в Калифорнии были приняты законы, позволившие оформлять развод, не доказывая проступки супруга, а затем такую практику внедрили и многие другие штаты, благодаря чему у женщин появилась возможность расторгнуть несчастливый брак. А раз теперь женщины были вправе уйти, потребовалась новая причина, чтобы они остались. В связи с этим качество браков существенно повысилось.

После развода Сильвия занялась своей карьерой, упорно продвигаясь по корпоративной лестнице в преимущественно мужском мире банков. Она встречалась с несколькими мужчинами – «скучными банкирами и делопроизводителями, такими же как первый муж», – но почувствовала себя готовой дать любви второй шанс, только когда познакомилась с Джейсоном, скрипичных дел мастером и учителем музыки.

В одной из наших бесед я спросила Сильвию, моногамна ли она. Она удивленно посмотрела на меня. «Да, конечно. Я придерживалась моногамии во всех своих отношениях и в обоих браках». Понимала ли она, какой культурный сдвиг должен был произойти, чтобы эти слова были сказаны так свободно?

Когда-то моногамия предполагала наличие одного партнера за всю жизнь. Теперь моногамия требует наличия одного партнера зараз.

Во втором браке Сильвия потребовала равноправия на кухне и в спальне. Джейсон снова и снова удивлял ее своим умением подметать пол и предугадывать ее желания. Вместо уникальных, гендерно определенных ролей их союз покоился на гибком разделении труда, самореализации, взаимном сексуальном притяжении и близости.

Сначала мы принесли любовь в брак. Затем мы принесли секс в любовь. А затем связали супружеское счастье с сексуальным удовлетворением. Секс для продолжения рода уступил место сексу для удовольствия. В то время как добрачный секс стал нормой, секс в браке тоже претерпел небольшую революцию: из супружеского долга женщины он превратился в совместный способ достижения удовольствия и единения.

Современная любовь

Сегодня мы все участвуем в великом эксперименте. Впервые в истории мы хотим секса со своими супругами не потому, что нам нужны шесть детей для работы на ферме (для чего придется завести восьмерых, потому что как минимум двое могут не выжить), и не потому, что такова наша обязанность. Нет, мы хотим секса просто потому, что мы его хотим. Наш секс основан на желании и представляет собой проявление нашей свободы выбора – и нашей истинной сущности. Сегодня мы занимаемся сексом, потому что появилось настроение, потому что нам этого захотелось – причем предпочтительно друг с другом, желательно одновременно и в идеале с десятилетиями не ослабевающей страстью.

В работе «Трансформация интимности» Энтони Гидденс объясняет, что, отделившись от функции продолжения рода, секс из биологической характеристики превратился в маркер личности. Половая социализация теперь происходит вдали от мира природы; сексуальность стала «чертой личности», которую мы снова и снова пересматриваем на протяжении жизни. Это проявление того, кто мы есть, а не только выражение того, что мы делаем. В нашем уголке земного шара секс включает в себя право на индивидуальность, личную свободу и самоактуализацию. Мы полагаем, что нам положено сексуальное наслаждение – оно стало столпом нашей новой концепции близости.

Близость, несомненно, играет важнейшую роль в современном браке. Эмоциональная близость из побочного продукта долгосрочных отношений превратилась в обязательное условие. В традиционном мире близостью назывались товарищеские чувства, которые рождались в ходе совместного преодоления жизненных неурядиц – работы в поле; воспитания детей; потерь, болезней и трудностей. Как мужчины, так и женщины искали дружбы и опоры в отношениях с представителями своего пола. Мужчины налаживали связи за работой и кружкой пива; женщины – за хлопотами по хозяйству и воспитанием детей.

Современный мир пребывает в постоянном движении, вращаясь быстрее и быстрее. Семьи часто разбрасывает по свету, братья и сестры оказываются на разных континентах, а сменить работу теперь легче, чем пересадить цветок. У нас сотни виртуальных «друзей», но нам некого попросить покормить кота в наше отсутствие. Мы гораздо свободнее своих бабушек и дедушек, но при этом и более разобщены. Мы отчаянно ищем тихую гавань, но к какому берегу нам пристать? Брачная близость стала главным противоядием против усиливающегося дробления общества.

Близость теперь теснее, чем когда-либо. Я буду говорить с тобой, любимый мой, и делиться самым ценным, хотя это уже не приданое и не плоды моего чрева, а мои надежды, стремления, страхи, мечты, чувства – иными словами, мой внутренний мир. И ты, любимый мой, будешь смотреть мне в глаза. И не будешь отвлекаться, пока я обнажаю свою душу. Мне нужно чувствовать твою поддержку и одобрение. От этого зависит моя значимость.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-01-11 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: