«Сиэтлские Чинуки» успешно противостояли хоккеистам Лос-Анджелеса все шесть раз, что те играли в большинстве, а голкипер Люк Мартинò отразил двадцать три голевых удара. Команда победила «Лос-Андежелес Кингз» со счетом 3-1. «Королям» удалось забить свой единственный гол на последних секундах матча, когда по нелепой случайности шайба отскочила от перчатки игрока «Чинуков» Джека Линча и влетела в сетку ворот.
На льду «Чинуки» ведут скоростную, бесстрашную игру, раздражая противника мастерством и грубой силой.
В раздевалке, похоже, им нравится раздражать журналистов, снимая перед ними свои штаны. И мне знаком по крайней мере один репортер, который был бы не прочь наслать на них все кары небесные.
Вновь склонившись к компьютеру, Джейн удалила последний абзац. Прошло всего шесть дней, напомнила она себе. Хоккеисты были людьми мнительными и суеверными. Они чувствовали, что их насильно заставляют принять ее, и были правы. Теперь для них пришло время привыкнуть к ее присутствию, чтобы она все-таки могла делать свою работу.
Джейн взглянула на игроков, похрапывающих в самолете. Как же ей завоевать их доверие и уважение, если они с ней не разговаривают? Как разрубить этот гордиев узел, чтобы ее работа и жизнь стали легче?
На этот вопрос ответ дал Дарби Хоуг. Вечером, когда они прибыли в Сан-Хосе, он позвонил Джейн в номер и сообщил, что часть игроков решила отправиться в бар в центре города.
- Почему бы и вам не пойти? – предложил он.
- С вами?
- Ну да. И, может быть, надеть что-нибудь более девчачье, чтобы игроки могли забыть, что вы журналистка.
Джейн не взяла в поездку ничего девчачьего, и даже если бы у неё и было нечто подобное, она не хотела, чтобы игроки считали ее изнеженной дамочкой. Ей нужно было, чтобы они знали, что она уважает их и их личную жизнь, но в то же время и они должны были уважать ее также, как любого другого профессионального журналиста.
– Дайте мне пятнадцать минут, и встретимся в холле отеля, - сказала она, решив, что проведение совместного досуга с игроками скорее пойдет ей на пользу, чем во вред.
Джейн надела шерстяные брюки-стрейч, отделанные спереди двумя рядами пуговиц на морской манер, свитер-двойку из мериносовой шерсти и ботинки. Все черное. Ей нравился черный.
Она зашла в ванную и собрала волосы на затылке. Джейн не любила, когда они падали ей на лицо, и ей не хотелось, чтобы Люк вообразил, будто его мнение имеет для неё значение. Она взглянула в зеркало и опустила руку. Волосы упали на плечи тяжелыми тёмными блестящими волнами.
Люк проводил её до номера. Он подумал, что она больна или пьяна, и проводил ее, чтобы удостовериться, что она благополучно добралась до своей комнаты. Этот неожиданно добрый поступок с его стороны тронул её больше, чем ей того бы хотелось. Особенно потому, что он пошел с ней вместо того, чтобы развлекаться в стрип-баре. Или вешать ей лапшу на уши. Этот ничего не значащий поступок запал в душу и согрел сердце, не важно, хотела Джейн быть согретой или нет. А она не хотела.
Даже будь она настолько глупа, чтобы влюбиться в такого мужчину, как Люк, со всеми вытекающими отсюда эмоциональными и профессиональными осложнениями, сам Счастливчик никогда бы не влюбился в женщину, подобную ей. И не потому, что Джейн считала себя недостаточно привлекательной или интересной. Она так не считала. Просто была реалисткой. У Кена была его Барби. Брэд женился на Дженнифер, а Мик встречался с супермоделями. Такова жизнь. Настоящая жизнь. А Джейн никогда не замечала за собой склонности к душевному мазохизму. И у неё не было ни малейшего желания быть отброшенной в сторону, стоило только любовной связи изжить себя. Она всегда предпочитала уходить первой. Это причиняло меньше боли. Может, Каролина была права? Поразмышляв об этом с минуту, Джейн покачала головой. Каролина слишком увлекалась доктором Филом[66].
Джейн снова взяла щетку и забрала волосы назад, накрасила губы «Чап стик», схватила сумочку и спустилась в холл к ожидающему её Хоугу. Увидев его, она едва удержалась, чтобы не убежать. Джейн знала, что и сама не является богиней моды, но и не пыталась стать таковой. С другой стороны, Дарби не был богом моды, но явно всеми силами стремился попасть на модный Олимп. Вот только результат был плачевен.
Этим вечером на Дарби были черные кожаные штаны и шелковая рубашка с рисунком из ярко-красных языков пламени и пурпурных черепов. Кожаные штаны на любом мужчине, за исключением Ленни Кравица, казались огромной ошибкой, но Джейн сомневалась, что даже Ленни мог бы добиться успеха в такой рубашке. Глядя на Хоуга, мисс Джейн Олкотт начала понимать, почему у «Чинуков» существовали определенные сомнения насчет сексуальной ориентации Дарби.
Они взяли такси от отеля до «Кореша» - небольшого бара, расположенного на выезде из центральной части города. Солнце только что уступило место ночи и ветру, принесшему мелкий дождик и пыль. Когда они с Дарби выходили из такси, ночной прохладный бриз коснулся щек Джейн. Обшарпанная надпись над входом гласила: «Только у нас лучшие ребрышки». Джейн чуть не споткнулась на неровном тротуаре и удивилась, почему «Чинуки» выбрали такую забегаловку.
Внутри бара по углам висело несколько телевизоров, а на стене за барной стойкой мигала огнями красно-синяя реклама пива «Будвайзер». Рождественская гирлянда до сих пор обвивала раму зеркала. Воздух был пропитан сигаретным дымом, винными парами, соусом барбекю и ароматами жареного мяса. Если бы Джейн заранее не поужинала, то её желудок заурчал бы.
Она понимала, что, явившись сюда на пару с Дарби, рисковала еще больше подогреть слухи насчет того, что они с ним были любовниками, но также полагала, что помешать этому не в её силах. И мучилась вопросом, что хуже: прослыть любовницей парня, одевавшегося точно сутенер, или очередной игрушкой Вирджила Даффи, по возрасту годившегося ей в дедушки.
Пинбольные автоматы гудели и вспыхивали огнями, и Джейн узнала двоих хоккеистов, игравших в настольный хоккей в углу. Человек пять «чинуков» сидели у барной стойки и следили за тем, как «Нью-Йорк Рейнджерс» сражаются с «Нью-Джерси Девилз». Еще шестеро устроились за столом: с пивными кружками, пустыми салатницами и кучей обглоданных ребрышек подходящего для Фреда Флинстоуна размера.
- Привет, парни! - окликнул игроков Дарби. Заслышав его голос, все повернулись к Джейн с Хоугом. Хоккеисты выглядели как пещерные люди, объевшиеся мамонтом: все сытые, довольные и вялые. Но они, казалось, были не очень рады Дарби. И еще меньше рады ей.
- Нам с Джейн захотелось выпить пива, - продолжил Дарби, будто ничего не заметив, затем выдвинул стул для Джейн, и та села рядом с Брюсом Фишем, напротив новичка с блондинистым ирокезом. Менеджер команды уселся во главе стола, по левую сторону от Джейн. Каким-то образом красные языки пламени и пурпурные черепа на рубашке Хоуга в тусклом свете стали выглядеть более мирно.
Подошедшая официантка в обтягивающей футболке с логотипом «Кореша» положила на стол две бумажные салфетки и спросила у Дарби, что тот будет заказывать. Стоило ему произнести слово «Корона», как с него тут же стребовали удостоверение личности. Вытаскивая водительские права, он хмурил рыжие брови.
- Это подделка, - выкрикнул кто-то с другого конца стола. - Ему только двенадцать.
- Я старше тебя, Пелузо, - пробурчал Дарби, впихивая свои права обратно в бумажник.
Официантка перевела взгляд на Джейн.
- Спорим, она закажет «маргариту», - криво ухмыльнувшись, заявил Фиш.
- Или одну из этих винных шипучек, - прибавил кто-то еще.
- Что-нибудь фруктовое.
Джейн взглянула на находящееся в тени лицо официантки:
- У вас есть джин «Бомбей Сапфир»?
- Уверена, что найдется.
- Превосходно. Тогда мне «Грязный мартини»[67] с тремя оливками, пожалуйста, - и, оглядев ошарашенные лица вокруг себя, улыбнулась: – Девушкам нужно регулярно восполнять суточную потребность организма в зеленых овощах.
Брюс Фиш рассмеялся:
- Может, вам заказать «Кровавую Мэри» с сельдереем?
Джейн поморщилась и помотала головой:
– Не люблю томатный сок.
Она взглянула на сидящего напротив Даниэля Холстрома. Огни от бара отбрасывали красновато-розовые блики на его бледно-золотистый ирокез. Джейн задумалась, отпраздновал ли парнишка свой двадцать первый день рожденья: она в этом сильно сомневалась.
Подошли еще две официантки в фирменных футболках «Кореша» убрать грязную посуду и протереть столешницу. Джейн ожидала, что парни станут заигрывать с ними или выдадут пару скабрезных предложений – спортсмены были печально известны грубым отношением к женщинам - но хоккеисты не сказали ничего, кроме вежливых «спасибо». Разговоры ни о чем текли вокруг Джейн, не затрагивая ничего более важного или насущного, чем последний увиденный ими фильм или капризы погоды. Джейн спросила себя, может, хоккеисты решили надоесть ей до смерти? Она подозревала, что так все и было, и могла честно сказать, что самым интересным из всего происходившего оказались разноцветные вспышки света на черепе Даниэля.
Брюс, должно быть заметив бросаемые ею взгляды на голову шведа, спросил:
- Что вы думаете о прическе Урагана?
Джейн отметила, что румянец, заливший щеки Даниэля, сочетается с розоватым оттенком его волос.
- Мне нравятся мужчины, уверенные в собственной мужественности настолько, что могут позволить себе быть оригинальными.
- У него просто не было выбора, - пояснил Дарби, когда принесли его пиво и мартини Джейн. - Он в команде первый год и, как любой новичок, должен был пройти посвящение. - Ураган кивнул, будто это было чем-то само собой разумеющимся. - В мой первый год, - продолжил Дарби, - мне в машину вытряхнули мешки с грязным бельем.
Парни за столом раскатисто засмеялись.
- Я провел свой первый сезон с «Рейнджерами», они обрили мне голову, а мою раковину засунули в генератор льда, - признался Питер Пелузо.
Брюс со свистом втянул воздух, и Джейн подозревала, что он мог бы защитным жестом прикрыть ладонью пах, не сиди она рядом.
- Сурово, - сказал Фиш. – А вот я первый сезон провел в Торонто, и меня много раз выкидывали на улицу в одном нижнем белье. А там было холоднее, чем в заднице у землекопа, – в подтверждение своих слов Брюс зябко передернул плечами.
- Не хило! - сказала Джейн и отпила глоток мартини. – Теперь я чувствую себя счастливицей, потому что вы, ребятки, просто подкинули мне дохлую мышь и названивали всю ночь...
Несколько пар виноватых глаз уставились на неё, а затем все отвели взгляд.
- Как поживает Тэйлор Ли? – спросила Джейн Рыбку, решив позволить им сорваться с крючка. На первый раз. Как она ожидала, так они и сделали: Брюс разразился рассказом о самых недавних достижениях дочери, которые начинались с приучения к горшку и заканчивались пересказом телефонного разговора, состоявшегося у него с двухлетней малышкой этим вечером.
После того как Джейн встретила Брюса в первое утро, она немного почитала о нем и обнаружила, что тот находился в процессе по-настоящему грязного развода, и это ее совсем не удивило. Теперь, разделив с «Чинуками» небольшой кусочек их жизни, она представляла, насколько трудно сохранить семью, когда они проводят в разъездах столько времени. Особенно учитывая хоккейных фанаток, ошивающихся в лобби-барах.
Поначалу Джейн их не замечала, но ей не понадобилось много времени, чтобы сообразить, кто они такие, и теперь она легко выделяла их из толпы: девицы носили тесные платья, выставляя тела напоказ, и у всех имелось то же самое выражение в глазах, что бывает у акул-людоедов.
- Никто не хочет перекинуться в дартс? – спросил Роб Саттер, приблизившись к их столу.
Прежде чем хоть кто-то успел открыть рот, Джейн была на ногах.
- Я хочу, - ответила она, и по сердитому выражению на лице Кувалды стало очевидно, что он имел в виду кого угодно, только не ее.
- Но даже не надейтесь, что я позволю себя обыграть, - сказал он.
Умение метать дротики помогло Джейн завоевать уважение в колледже. Она не ожидала, что кто-то позволит ей выиграть, но, взяв свой мартини, сделала большие глаза:
- Разве вы не собираетесь пойти на небольшие уступки, потому что я девушка?
- Я не поддаюсь девчонкам.
Взяв свободной рукой дополнительный комплект дротиков, Джейн прошла через зал. Её макушка не доставала Робу даже до плеча. Кувалда еще не знал этого, но «девчонка» собиралась надрать ему задницу. И он это полностью заслужил.
– Вы, по крайней мере, расскажете мне о правилах?
Роб быстро объяснил ей, как играть в «501», хотя Джейн, разумеется, это уже знала. Но она задавала ему такие вопросы, как будто играет впервые, и Саттер оказался достаточно великодушным, чтобы позволить ей начать первой.
- Спасибо, - сказала Джейн, поставив бокал с мартини на соседний столик, и заняла свое место у линии вброса. Прибитая к стене в чуть более чем двух метрах мишень была освещена сверху. Джейн покатала между пальцами дешевый дротик, прикидывая его вес. Она предпочитала дротики из 98%-ного вольфрама с алюминиевым хвостовиком и жестким оперением «Рибтекс». Как в том наборе, что имелся у нее. Разница между латунным дротиком, который Джейн сейчас держала в руке, и теми, что остались дома, покоясь в изготовленном на заказ футляре, была примерно как между «Фордом таурус» и «феррари».
Неуверенно держа дротик, журналистка наклонилась вперед, взглянула на хвостовик, будто примериваясь к цели, и, в последнюю секунду перед броском, остановилась:
- Разве вы, ребятки, обычно не делаете ставки или что-то такое?
- Да, но мне не хочется обирать вас, - Кувалда взглянул на нее и улыбнулся, будто придумал что-то по-настоящему забавное. - Но мы могли бы сыграть на выпивку. Кто проиграет, тот ставит для всех пиво.
- О! Хмм, - Джейн умудрилась изобразить беспокойство. - Но у меня с собой только пятьдесят баксов. Как считаете, этого хватит?
- Этого будет вполне достаточно, - ответил Саттер, с высокомерием мужчины, уверенного в собственном успехе. И в следующие полчаса Джейн позволяла ему думать, что он победит. Несколько других хоккеистов собрались вокруг, чтобы посмотреть и почесать языками, но когда разрыв между соперниками составил двести очков, и Роб начал её жалеть, Джейн принялась за дело и побила его за четыре подхода к мишени. Дартс был серьезным занятием, и она получила настоящее удовольствие, разгромив Кувалду.
- Где вы научились так играть? – спросил тот.
- Новичкам везёт, - отшутилась Джейн, допивая свой мартини. - Кто следующий?
- Я принимаю вызов, - Люк Мартинò шагнул из темноты и забрал у Роба дротики. Свет от барной стойки отбрасывал изменчивые тени на его широкие плечи и профиль, капли дождя сияли в волосах, а пах он прохладным ночным бризом.
- Осторожней, Люк, она жульничает, - предупредил Роб.
- Это правда? – один уголок рта Счастливчика приподнялся. – Вы жульничаете, Айс?
- Раз я обыграла Кувалду, это автоматически делает меня мошенницей?
- Нет. Вы позволили бедняге Робу думать, что победа уже у него в руках, а потом опустили его. Вот это делает вас мошенницей.
- Вас это пугает? - Джейн попыталась сдержать улыбку, но ей это плохо удалось.
- Едва ли, - Люк покачал головой, и короткая прядь темно-русых волос упала ему на лоб. – Готовы сыграть?
- Не знаю, - ответила она. - Вы ведь реально грязный игрок[68].
- Я?! - Он прижал большую ладонь к своему полосатому темно-синему свитеру, притягивая внимание Джейн к широкой груди.
- Я видела, как вы ударили по штанге ворот, когда шайба пролетела мимо вас.
- Я играю агрессивно, - Люк опустил руку, – а не грязно.
- Правильно. - Она склонила голову и посмотрела в его глаза, голубой цвет которых был едва различим в темноте бара. – Как думаете, вы можете проиграть?
- Проигрывать я не планирую, – Мартинò двинулся к линии вброса. - Женщины вперед.
Когда дело касалось дартса, Джейн пленных не брала и играла не только агрессивно, но и грязно. Если Люк хотел, чтобы она начала первой, спорить она не станет.
- Сколько вы готовы поставить?
- Мои пятьдесят против ваших.
- Идёт. – Первым же броском Джейн послала дротик в удвоение и к тому времени, как ход перешел к ее сопернику, заработала шестьдесят очков.
Первый дротик, брошенный Люком, отскочил от мишени, и в удвоение он попал только с третьего броска.
– Вот дерьмо, – нахмурив брови, Счастливчик подошел к мишени и забрал дротики. Встав в круг света, он изучил их острие и оперенье и сказал: – Они совсем тупые. - Затем взглянул через плечо на Джейн: – Дайте-ка посмотрю ваши.
Она сомневалась, что ее были острее, и подошла к нему. Люк взял с ладони своей соперницы дротики и, склонив голову рядом с ее, проверил кончики большим пальцем:
– Ваши не такие тупые как мои.
Он стоял так близко, что если бы Джейн слегка наклонилась вперед, их лбы соприкоснулись бы.
- Отлично, - ответила она, умудряясь говорить почти нормально, как будто от чистого аромата его кожи у неё не перехватывало дыхание. – Выбирайте, какие три вам больше нравятся, а я возьму оставшиеся.
- Нет. Мы воспользуемся одинаковыми дротиками. - Люк поднял на нее глаза: – Тогда уж, после того как я с вами разберусь, вам не удастся ни в чем меня обвинить.
Джейн взглянула ему в глаза, которые оказались так близко к ее, и сердце загрохотало у нее груди:
- Я не из тех, кто при первом же неудачном броске винит во всем дротики. - Мартинò выглядел абсолютно невозмутимым, в то время как её сердце едва ли не выпрыгивало из груди. Джейн отступила назад, увеличив дистанцию между Люком и своей нелепой реакцией: – Ну что, вы собираетесь болтать всю ночь, или мы приступим к делу, чтобы я могла наконец-то надрать вам задницу?
- Вы слишком нахальны для такой маленькой штучки, – произнес он и вложил ей в руку три дротика, которые посчитал самыми острыми. – Думаю, вы одна из тех коротышек с синдромом «Дюймовочки», - добавил Люк и присоединился к другим «чинукам», которые пересели за стол в паре метров от них.
Джейн пожала плечами, словно говоря «и что с того?», и направилась к линии вброса. Встав так, чтобы вес равномерно распределялся на обе ноги, освободив запястье и расслабившись, она бросила дротик в удвоение, следующий в утроение и один в «булл». Большими шагами Люк подошел к линии вброса, пока Джейн вытаскивала дротики из мишени.
- Вы были правы, - сказала журналистка, направляясь к нему. - Эти намного лучше, – и положила все три в его протянутую руку. - Спасибо.
Мужские пальцы сомкнулись на ее руке, вжимая дротики в ладонь:
- Где вы так научились играть в дартс?
- В маленьком баре рядом с Вашингтонским университетом. – Тепло, шедшее от его ладони, согрело ее. – Я работала там в ночную смену, чтобы закончить школу, - Джейн попыталась отстраниться, но хватка Люка стала крепче, и дротики впились ей в кожу.
- Там рядом находится «Хутерс», правда? – Люк наконец-то выпустил из плена её руку, и Джейн отступила назад.
- Нет, тот бар и университет находятся на противоположных берегах озера, - ответила она, хотя полагала, что ему в точности известно, где располагались забегаловки «Хутерс»[69]. Вряд ли его машина могла оказаться там сама по себе. Он просто пытался вывести свою соперницу из равновесия.
Это не сработало, пока Мартинò не сделал шаг к ней и не сказал ей на ухо:
- Вы были одной из девушек «Хутерс»?
Несмотря на жар, разливавшийся по шее, Джейн смогла спокойно и собранно, хоть и не совсем как Медовый пирожок, ответить:
- Полагаю, самое благоразумное сказать, что я не из того теста.
Люк понизил голос, его теплое дыхание коснулось ее щеки, когда он спросил:
- Почему же это?
- Мы оба знаем почему.
Он отступил на шаг и посмотрел на ее рот, прежде чем медленно поднять взгляд к ее глазам:
– Майки оказались не того цвета?
- Нет.
- Вы не любите шортики?
- Я не похожа на тех, кого они обычно нанимают.
- Думаю, вы ошибаетесь. Я точно знаю, что они берут на работу маленьких девушек. Я видел их там. - Он минуту помолчал и добавил: - Правда, это было в Сингапуре.
Оба прекрасно знали, что разговор шел не об ее росте.
- Пытаетесь вывести меня из себя, чтобы выиграть, верно?
Крохотные морщинки появились в уголках его синих глаз.
- И как? Получается?
- Нет, - соврала Джейн, направляясь ко второй линии, где стояли остальные «чинуки»: - Роб, вы уже расплатились сполна за то пиво?
Люк легонько потрепал её по макушке:
– Конечно, Роб расплатился, Шарки[70].
Шарки? Ну вот, она заработала прозвище, которое, Джейн был уверена, звучало более прилично, чем то, каким игроки называли её за глаза. И он потрепал ее по голове, как будто она была собакой. «Прогресс», - подумала Джейн, увидев, как Люк поднял руку, выбросил ее вперед и загнал дротик прямо в «яблочко».
- Люк терпеть не может проигрывать, больше, чем кто бы то ни было, - сказал ей Брюс.
- Может, вам не стоит выигрывать у него? - предупредил её Питер. – Это может испортить ему игру.
- Забудьте об этом, ребятки. - Джейн покачала головой, когда Люк послал второй дротик в «молоко» и выругался, как хоккейный игрок: – Я не позволю кому-то отобрать мой выигрыш.
- Поражение может заставить его играть как настоящего психа завтра вечером в «Компак-центре».
- Ага. Помните, как он проиграл в боулинг из-за одной кегли и на следующий вечер сцепился с Руа[71]? – напомнил всем Дарби.
- Тут виноваты, скорее, взаимные оскорбления Люка и Патрика, нежели счет в боулинге.
- Голкиперы затеяли драку.
- Тем вечером там была битва титанов.
- Но какова бы ни была причина, они схлестнулись врукопашную в центральной зоне, и, Боже, это было красиво.
- Когда это случилось? – захотела узнать Джейн.
- В прошлом месяце.
Значит, в прошлом месяце, а впереди у него еще больше половины сезона. На несколько долгих мгновений Люк застыл у линии вброса, глядя на мишень так, как будто это было состязание характеров. Свет струился по дешевому красному ковролину и заливал его кожаные ботинки и нижнюю часть брюк. Потом, как будто посылая метательный снаряд, Люк загнал дротик глубоко в удвоение двадцати, набрав в общей сложности шестьдесят пять очков. Когда он подошел к Джейн и вручил дротики, его нахмуренные брови рассказали ей, что он не доволен тем, что не добрал до семидесяти пяти очков.
- Если бы в дартсе начисляли очки за то, что дротик пробивает мишень насквозь, то у вас был бы шанс на победу, - сказала Джейн. – В следующий раз лучше используйте свою ловкость, а не мускулы.
- Я не отношусь к ловким парням.
Так, пошутили – и будет. Джейн встала на позицию, и, как раз когда она собралась метнуть дротик, откуда-то сзади раздался голос Люка:
- Как вы так туго стягиваете волосы?
«Чинуки» рассмеялись, будто Люк сказал что-то действительно смешное.
Джейн опустила руку и посмотрела на него:
- Тут вам не хоккей. В дартсе нет никакого трепа.
Люк ослепительно ей улыбнулся:
– Теперь есть.
Ладно. Она все-таки побьет его.
Пока Люк продолжал отвлекать Джейн разговорами, она за три броска набрала всего пятьдесят. Самый низкий результат с начала игры.
– Вы отстаете от меня на сто шестнадцать очков, - напомнила Джейн своему противнику.
- Это ненадолго, - самодовольно парировал Счастливчик, занял позицию у линии вброса и бросил два раза в «булл», а затем в двадцать.
Черт! Пришло время и ей сказануть какую-нибудь чушь:
- Эй, Мартинò, что у вас на плечах: тыква или бессодержательная голова?
– Это всё, что вы смогли придумать? - взглянул на нее Люк.
Остальные «чинуки», похоже, тоже не особо впечатлились.
Дарби склонился к ней поближе и тихо сказал:
- Это было немного наивно.
- Что это, черт побери, значит - бессодержательная? – спросил Роб.
- Это значит полая или пустая, – ответил за Джейн Дарби.
- Почему вы прямо так и не сказали, Шарки?
- Да, вы не можете говорить грубости, используя такие слова.
Джейн, нахмурившись, скрестила руки на груди: «бессодержательный» - это совершенно нормальное слово.
- Вам, парни, не понравилось, потому что оно начинается не на букву «Х»?
Люк бросил третий дротик и в сумме заработал восемьдесят очков. Пришло время заканчивать игры и браться за дело всерьез. Джейн прошла к линии, занесла руку для броска, ожидая очередного подкола. Но Люк молчал, что нервировало её больше, чем грубости. Ей удалось попасть в утроение двадцати, но когда Джейн снова прицелилась, Люк сказал:
- Вы когда-нибудь надеваете что-нибудь кроме чёрного и серого?
- Конечно, - ответила она, не глядя на него.
- Точно. - И когда Джейн уже собралась метнуть следующий дротик, добавил: - Ваша пижама с коровами синего цвета.
- Откуда ты знаешь, что у неё есть пижама с коровами? – спросил один из парней.
«Мистер Осведомленность» не сумел дать ответ, и Джейн оглядела его, стоящего в окружении товарищей по команде: руки - на бедрах, на губах - улыбка.
- Однажды ночью я вышла из номера, чтобы купить пакетик «M&M», - объяснила Джейн хоккеистам. - Я думала, вы, парни, уже в кроватках, так что надела свою пижаму. А Люк подкрался ко мне.
- Я не подкрадывался.
- Ну конечно, - она прицелилась и метким броском послала дротик в удвоение десяти.
Дождавшись момента, когда Джейн приготовилась метнуть свой третий дротик, Люк сказал:
- Она носит лесбийские очки.
Джейн вообще не попала в мишень. Этого не случалось вот уже несколько лет.
- Я не из этих! – выпалив это, она испугалась, что отрицание вышло слишком страстным.
Люк рассмеялся:
- Это такие ужасные черные квадратики, которые носят все эти современные девочки.
«Чинуки» дружно расхохотались, и даже Дарби сказал:
- О, да, точно в стиле лесби.
Джейн вынула дротики из мишени.
- Вовсе нет. Это абсолютно гетеросексуальные очки. - Черт, о чем она вообще говорит? Гетеросексуальные очки? Эти парни сводят её с ума. Она сделала глубокий вдох и вручила дротики Люку. Она не позволит этим тупым качкам вывести себя из равновесия. – Я не из «розовых». Хотя в этом нет ничего дурного. Будь я лесбиянкой, я не скрывала бы свою «нетрадиционную ориентацию» и гордилась бы этим.
- Это бы объяснило обувь, - присоединился к ним Роб.
Джейн посмотрела вниз на свои ботинки:
– А что не так с моими «Мартенсами»?
Впервые за весь вечер решил подать голос Ураган.
– Они муузссшские, - сказал он
- Мужские? – Джейн посмотрела на его юное лицо. – Учитывая, что ранее я защищала ваш ирокез, я ожидала от вас большего, Даниэль. – Парень тотчас же уставился куда-то в противоположный угол зала, будто там было что-то интересное.
Люк выдвинулся на позицию и набрал сорок восемь очков. Когда наступил ее черед бросать, то языками на ее счет чесали уже все «чинуки». Их беседа стала совершенно не политкорректной, когда они решили, что Джейн носит одежду темных цветов, потому что находится в депрессии из-за своей сексуальной ориентации.
- Я не лесбиянка, - настаивала Джейн. Будучи единственным ребенком в семье, в детстве она была лишена мужского общества, кроме отца, разумеется, но он был не в счет. Папа был серьезным человеком, который никогда не шутил. У нее не имелось опыта в такого рода подначиваниях.
- Все нормально, милая, - заверил её Люк. – Родись я девчонкой, тоже стал бы лесбиянкой.
Джейн решила, что у нее есть два варианта. Или расстраиваться и возмущаться, или расслабиться. Она путешествовала с игроками не для того, чтобы стать их подругой, и не для того, чтобы ее дразнили так, как будто они все вновь оказались в средней школе. Однако профессиональный подход до сих пор не принёс пользы, и ей пришлось признать, что поддразнивания лучше, чем пренебрежение. Кроме того, эти парни наверняка насмехались и над репортерами мужского пола.
- Люк, вы и так уже «prima donna»[72], - сказала Джейн.
Счастливчик усмехнулся, и она наконец-то расхохоталась вместе с остальными. До конца игры Джейн старалась выдать лучшее, на что была способна, но куда ей было до хоккеистов, у которых в словесных баталиях имелись годы практики. В итоге Джейн победила Люка с перевесом почти в двести очков, но в словесной пикировке её разбили в пух и прах.
Каким-то образом во время всей этой болтовни и подколов Джейн удалось подняться в глазах игроков. Она, скорее всего, обошлась бы без их комментариев о своей одежде, обуви и прическе, но, по крайней мере, они не говорили о погоде, давая ей односложные ответы или вовсе игнорируя. Да, определенно, это был прогресс.
После завтрашнего матча они вполне могли начать разговаривать с ней. Она не тешила себя надеждами, что все они станут хорошими приятелями, но, может, теперь они прекратят трепать ей нервы в раздевалке. Может, даже дадут интервью. И поблажку, держа свои раковины на их законных местах, когда она проходит мимо.
* * *
Из-под забрала вратарской маски Люк смотрел, как шайба упала и, вращаясь, покатилась в его сторону. Бресслер выбросил шайбу из центральной зоны вбрасывания, и битва между Сиэтлом и Сан-Хосе началась.
Люк перекрестился на удачу, однако на десятой минуте первого периода та окончательно его покинула. Крайний правый «Акул» Теему Селянне[73] бросил шайбу верхом, и та влетела в сетку ворот. Это был легкий гол. Из тех, что Люк не должен был пропустить, и это, казалось, стало началом полного фиаско. Не только для Люка, но и для всей команды.
По окончании первого периода двоим игрокам «Чинуков» требовалось наложить швы, а Люк пропустил четыре гола. На второй минуте второго периода Гризелла жестоко прижали в центральной зоне. Он свалился на лёд и уже не смог подняться. Ника пришлось уносить с поля, а десять минут спустя мимо вратарской перчатки Люка проскользнула очередная шайба, и на табло высветился пятый забитый «Акулами» гол. Тренер Найстром подал знак, отзывая Люка из ворот, и заменил его голкипером из второго состава.
Для любого кипера путь от ворот до скамейки запасных является самым длинным. У всех вратарей, когда-либо игравших в эту игру, имелись неудачные матчи, но для Люка Мартинò сегодняшний провал значил гораздо большее. Слишком много раз ему пришлось проходить через нечто подобное в свой последний сезон с Детройтом, чтобы не чувствовать себя так, словно над его головой занесен топор палача. Люк потерял фокус, не мог войти в ритм игры. Вместо того чтобы предугадывать действия противника, он запаздывал на пару секунд. Что это было? Первая неудачная игра – вестница черной полосы? Случайность или закономерность? Начало конца?
Недоброе предчувствие и настоящий страх, который он даже не хотел признавать, заставляли его грудь сжиматься и вызывали покалывание в затылке. Люк ощущал все это, пока сидел на скамейке запасных, наблюдая за окончанием игры.
- Со всяким может случиться, - сказал ему тренер Найстром в раздевалке. - В прошлом месяце отличился Руа. Не переживай, Люк.
- Сегодня вся команда играла дерьмово, - сказал ему Саттер.
- Нам стоило лучше играть в твоей зоне, - добавил Бресслер. – Когда ты стоишь в воротах, мы иногда забываем о защите подступов к вратарской площадке.
Люк не позволил себе успокоиться так легко. Он был не из тех, кто во всем винит других, и полностью отвечал за свою игру.
Когда самолет вылетел из Сан-Франциско, голкипер сидел в темноте салона, вновь проживая свое прошлое. И совсем не лучшую его часть. Ужасный удар по коленям, операции и месяцы физиотерапии. Зависимость от обезболивающих, ужасные боли и тошноту, которые мучили его, если он не принимал таблетки. И в конечном счете, полную неспособность продолжать играть в любимый хоккей.
«Неудачник», - противный внутренний голосок, нашептывающий, что он потерял свою реакцию, звучал в ушах Люка во время полета в Сиэтл. Экранные отсветы лэптопа Джейн Олкотт и клик-клик по клавиатуре не оставляли сомнений в том, что и все остальные тоже скоро об этом узнают. В спортивном разделе свежего номера он увидит её статью о разгромном исходе прошлого матча.
В аэропорту Сиэтла Люк направился к долговременной парковке, заметив Джейн, занятую впихиванием своего багажа в «Хонду прелюд». Мисс Олкотт подняла глаза, когда он проходил мимо, но никто из них не проронил ни слова. Она выглядела так, как будто не нуждалась в его помощи со своей поклажей, а ему нечего было сказать Ангелу скорби и печали.
Капли дождя падали на ветровое стекло его «Лэнд Крузера» все время, пока длился этот сорокаминутный путь к центру Сиэтла. Люк не помнил, чтобы когда-либо настолько радовался возвращению домой.
Лунный свет лился внутрь сквозь восьмифутовые окна гостиной, когда он прошел по темной квартире. Свет над плитой был включен, освещая конверт «Федэкс», лежавший на столе. Люк прошел в спальню, включил свет, оставил дверь приоткрытой и бросил свою сумку на пол рядом с кроватью. Скинув с плеч блейзер, он повесил его в шкаф рядом с чехлом для одежды. Остальное распакует завтра.
А сейчас он устал и был рад оказаться дома. И его единственным желанием было упасть на кровать, зарывшись лицом в подушку.
Едва Люк ослабил узел галстука, как в приоткрытую дверь постучалась Мари и распахнула её настежь. На ней были пижамные фланелевые штаны на завязках и футболка с изображеним Бритни Спирс. Выглядела она сейчас лет на десять.
- Люк, угадай, что?
- И тебе привет! - Он посмотрел на часы. Было уже за полночь, и чего бы Мари ни хотела, она определенно решила, что это не может ждать до утра. Он спросил себя, не выгнали ли её из школы за то время, что прошло с их последнего разговора, поэтому поинтересовался почти с опаской:
- Что такое?
Девочка улыбнулась, её голубые глаза засияли:
- Меня пригласили на танцы.
- Что за танцы?
- Дискотека у нас в школе.
Люк потянул за узел галстука, вспомнив о лежавшем на кухне конверте «Федэкс». Он подумает об этом завтра.
– Когда это будет?
- Через пару недель.
Возможно, тогда она уже не будет жить здесь. Но пока ей не следовало об этом знать.
- Кто же тебя пригласил?
Ее глаза засияли еще ярче, а сама она прошла дальше вглубь его спальни.
- Зак Андерсон. Он из выпускного класса.
Дерьмо.
- Представляешь, он рокер! У него колечко в губе и носу, и брови проколоты. У него есть тату. Он та-а-а-акой крутой!
Дерьмо в квадрате.
Люк ничего не имел против татуировок. Но пирсинг? Иисусе!
- Как называется его группа?
- «Разболтанные винты».
Просто великолепно.
- Мне нужно купить платье. И туфли. - Мари присела на краю постели и засунула ладошки между коленок. - Миссис Джексон сказала, что возьмет меня. – Девочка подняла на брата умоляющий взгляд: - Но она старая.
- Мари, я же парень. Я ничего не знаю о том, как выбрать платье.
- Но у тебя полно подружек. Ты должен знать, что лучше всего смотрится.
На женщинах. Не на девочках. Не на его сестре. Хотя, скорее всего, у неё не будет возможности отправиться на эту дискотеку. А если и будет, то уж точно не с Заком из «Развинченных шурупов». Парнем, расхаживающим с кольцами в губе и носу.
- Я еще ни разу не была на свидании, - призналась Мари.
Его руки бессильно упали, и он пристально посмотрел на сестру. На ее брови, которые были слишком густыми, и волосы, которые выглядели немного сухими. Черт, она нуждалась в матери. Женщине, которая могла бы ей помочь. Не в нем.
- Какая одежда на девочках нравится парням? – спросила Мари.
«Чем меньше, тем лучше», - подумал Люк.
- Длинные рукава. Мы считаем, что длинные рукава и высокие закрытые воротники очень сексуальны. И длинные платья с широкими пышными юбками, такими, знаешь, чтобы нельзя было встать к девушке вплотную.
- Это неправда, - рассмеялась сестра.
- Клянусь Богом, это правда, Мари, - сказал Люк, наконец сорвав галстук с шеи и отбросив его на прикроватную тумбочку. – Мы не любим того, что обнажает слишком много женского тела. Нам нравится одежда, которую бы могла надеть монашка.
- Теперь я точно знаю, что ты врёшь.
Девочка снова засмеялась, а Люк по<