Дж. Миллер (1920–2012), один из основоположников когнитив-ной науки, вместе с коллегами выделил шесть основных дисциплин (рис. 1), разработки которых исходно легли в основу когнитивной науки:
1. Экспериментальная психология познания.
2. Философия сознания.
3. Нейронаука.
4. Когнитивная антропология.
5. Лингвистика.
6. Компьютерные науки и искусственный интеллект.
По состоянию дел на момент появления схемы связи между рядом областей были обозначены как слабые (на схеме, представленной на рис. 1, 2, 3, они обозначены пунктирными линиями). Одна-ко к настоящему моменту связи между многими областями стали значительно более тесными, а некоторые области расширились: например, принято говорить не об «искусственном интеллекте», а о «компьютерных науках», в которых немалое место отводится интеллектуальным компьютерным системам. Однако ставятся и другие проблемы, например моделирование когнитивной эволюции Далее, не говоря уже об огромном количестве работ в области философии искусственного интеллекта, следует упомянуть о нейрофилософии, которая также начала складываться в 1980-х годах и к настоящему времени представляет собой весьма внушительную область, в центре обсуждения которой с 1990-х годов находится проблема сознания и принципиальной возможности отыскания его мозгового субстрата или «нервных коррелятов». Пожалуй, все еще слабо связаны компьютерная наука и когнитивная антропология, но в скором времени, с учетом по явления все новых вычислительных моделей различных психических расстройств и отклонений в индивидуальном психическом развитии, таких, например, как ранний детский аутизм, можно ожидать появления аналогичных моделей культурно-специфических особенностей познания, особенно в свете того, на-сколько интенсивно они начали изучаться в нейронауке.
Наконец, за последние десятилетия появился целый ряд новых областей, которые тоже вошли в состав когнитивной науки: это когнитивная генетика (иногда числящаяся по разряду нейронаук); когнитивная экономика, один из основоположников которой, психолог Д. Канеман, в 2002 году был удостоен
Нобелевской; нейроэкономика, изучающая мозговые механизмы принятия экономических решений человеком и животными; когнитивная эстетика и нейроэстетика, в которых предметом исследования становятся когнитивные и мозговые факторы, определяющие восприятие прекрасного. С когнитивной эстетикой перекликается одно из популярных направлений когнитивной лингвистики последних десятилетий — когнитивная поэтика, основы которой были заложены в работах израильского исследователя Р. Цура. Еще одной новейшей и весьма популярной областью исследований стала появившаяся несколько лет назад «нейромагия» — исследовательское направлениена стыке психологии внимания, нейрофизиологии и практики профессиональных иллюзионистов. Это направление занимается изучением ограничений и ошибок человеческого восприятия и внимания, стоящих отнюдь не только за цирковыми фокусами и деятельностью профессиональных карманников, но и за автомобильными авариями, неверной медицинской диагностикой и многими другими профессиональными и бытовыми ошибками. Активно развивается и такое направление, как нейроэтология — наука о нервных механизмах поведения, занимающаяся сравнительным изучением нервной регуляции поведенческих актов различных видов животных, однако к настоящему времени вплотную подошедшая к вопросу о сводимости к ним механизмов человеческого познания. Многие из исследований в этих новых научных областях носят, скорее, прикладной характер (пожалуй, за исключением когнитивной генетики, которая, впрочем, тоже в немалой степени направляется запросами медицинской практики, и заведомо фундаментальной нейроэтологии), отвечая на вопросы о том, как создать условия для того или иного потребительского выбора, какой из вариантов дизайна выбрать для нового продукта и т. п. Однако очень часто они привлекают внимание исследователей к фундаментальным проблемам психологии познания и сознания. Сама по себе проблема сознания, на первых этапах становления когнитивной науки присутствовавшая для исследователей лишь на периферии, в виде принципа «ограниченности сознания», заставлявшего включать в модели переработки информации специальные «фильтры», защищавшие сознание от перегрузки, постепенно стала одной из ключевых проблем когнитивной науки. Как уже было отмечено выше, ее разработка преимущественно шла в двух встречных направлениях: со стороны философии сознания и со стороны нейронаук, особенно по мере развития новых методов регистрации активности головного мозга, вселявших\в исследователей уверенность, что в скором времени они смогут локализовать в головном мозге человека «нервные корреляты сознания». Мощный запрос шел со стороны разработчиков искусственного интеллекта, причем преимущественно он сводился к вопросам о том, что может «понимать» машина, действия которой со стороны выглядят «разумными», может ли машина обладать «сознанием». Над этими вопросами работал, в частности, философ Дж. Сёрль, которому принадлежит знаменитый парадокс «китайской комнаты». (Напомним, что мысленный эксперимент Дж. Сёрля состоит в следующем. Допустим, что человека, не знающего китайского языка, помещают в комнату, где есть пронумерованные ящики (корзинки), содержащие карточки с китайскими иероглифами, и снабжают руководством, где описаны правила оперирования с этими иероглифами. Благодаря этому человек получает возможность «осмысленно» отвечать на китайском языке на поступающие в комнату извне вопросы (опять же на китайском языке), в соответствии с руководством вытаскивая из ящиков и упорядочивая карточки с иероглифами в ответ на поступающие из-вне запросы (то есть «манипулируя символами», подобно компьютеру), но при этом не понимая ни вопросов, ни ответов). Психолог Зенон Пылышин, анализируя эту проблему, в свою очередь, предлагает следующий мысленный эксперимент: допустим, исследователь начинает заменять нейроны в мозге познающего субъекта по одному на микрочипы с теми же свойствами и постепенно заменяет всенейроны. Будет ли получившийся в итоге «электронный мозг»носителем того же сознания, что и исходный мозг познающего субъекта? Сам субъект, вероятнее всего, подмены не заметит, следовательно, мы вынуждены будем признать, что сознание не зависит от того, на каком носителе реализуется (подобную позицию заявил в середине 1990-х философ Д. Чалмерс, предложивший выделить субъективный опыт в качестве отдельного объяснительного понятия и связывать его с физическими процессами в головном мозге через понятие информации; по мнению Д. Чалмерса, если две системы содержат одну и ту же информацию, как в случае с системой нейронов и микрочипов, значит, они соответствуют одному и тому же субъективному опыту). Однако окончательного и бесповоротного ответа на вопрос о том, может ли обладать сознанием искусственный носитель, этот мысленный эксперимент все же не дает.
Когнитивная психология, сравнительно быстро убедившись в затруднениях прямой стратегии исследования сознания, перешла к стратегии «от противного» — к изучению тех форм обработки информации, которые могут осуществляться без участия сознания, а именно так называемого подпорогового восприятия (обработки информации о внешних воздействиях, которые не были осознаны), имплицитной памяти (формирования и активации следов памяти без осознания самого факта их формирования), имплицитного научения (приобретения нового опыта при неспособности осознать этот опыт) и т. п. Современная нейронаука, взяв на вооружение эту стратегию, занимается прямым сопоставлением мозговых коррелятов осознаваемой и неосознаваемой обработки информации в одних и тех же условиях, стремясь тем самым вычленить мозговые механизмы возникновения сознательного опыта. В таких исследованиях эти механизмы выявляются «методом вычитания», подобным тому, которым в середине XIX века голландский психофизик Ф. К. Дондерс измерял время протекания простейших психических процессов, сопоставляя время реакции испытуемого в задачах разного уровня сложности. А именно: из картины активации мозга в условиях, когда человек осознал предъявленный ему стимул, вычитается картина активации мозга, когда человек не осознал тот же самый стимул в тех же самых условиях предъявления, допустим по причине невнимания. Остаточная активация и рассматривается в качестве «нервных коррелятов сознания». Ответ на вопрос, насколько правомерен подобный подход, во многом зависит от понимания того, что такое сознание. А об этом как представители разных областей когнитивной науки, так и специалисты, работающие внутри той или иной области, пока не договорились.