Сквозь мрак и свет.
1. Рождение
В семье он вырос неприметной,
Отец кузнец, а мать портной.
Не вышит золотом их герб был.
Дом не из камня, что с тесьмой.
В лачуге мальчик рос мечтая,
О подвигах как все кругом.
Тихонько в крепость пробираясь,
Следил за орденом с мечом.
Его влекли дела благие.
Его влекла туда судьба.
И день за днём, он терпеливо,
Запоминал и повторял.
Движенья, шаг и пируэты,
Хоть не было меча в руках.
И с палкой понял все секреты,
Он подошёл к отцу, прося.
Сковать ему меч для утехи,
Мол он немного погодя,
Пойдет учиться на гвардейца,
Чтоб принести в их дом блага.
Отец ему сказал посмотрим,
И потихоньку стал смотреть,
На что же его сын пригоден,
Какой сковать ему тут меч.
Он удивился, сразу понял,
Где научился сын всему,
Ведь видел, как тайком негодник,
Под стены бегал по утру.
Теперь все сразу стало ясно,
Отец был горд своим чадом.
И понял надо постараться,
Чтоб меч был лучшим, для него.
Пошёл он к королевским кузням,
Попробовать рецепт достать,
Но понял быстро что не хуже,
Сам может сыну меч создать.
И день за днём, пытаясь снова,
Терпел он неудачу вновь.
Пока не понял, что готово,
Вот меч, который был пригож.
Он отдал сыну с нетерпеньем,
Тот был безумец очень рад.
И в миг, что было увлеченьем,
Им притворилось в страшный ад.
Он вмиг закончил обученье,
Он понял, лучшим может стать,
Лишь только дайте поученье,
Лишь только опыт дайте в ряд.
Пошёл он в орден, тот, что с богом,
И показал всё что умел.
Его послушали и в полдень,
Ходил как все они, в кресте.
Пришёл домой, отец был гордый,
Ведь сын его теперь из них.
А значит он был послан богом,
Не зря всю жизнь точил мечи.
А сына, быстро усмирили,
Ведь невозможно обучать.
Тому, кто знает, что он лучший,
Урок не просто преподать.
|
|
И вот в стенах он год за годом,
С рассветом и в кромешной тьме,
Учился быть покорным богу,
И искупать грехи в огне.
Спустя десяток лет учений,
Стоял с крестами на песке.
Он в авангарде был с мечтами,
Придать крови всех тех, кто вне.
Всех тех, кто предал гроб господень,
Аллаху присягнув вовек.
И обмотав чело притворно,
Сражались за нелепый бред.
Он верил, в то, что свет настигнет,
Когда их предавал огню.
И что земля, ту кровь всю примет,
Простив им смертную вину.
Так продолжал он год за годом,
Пока. не наступил тот, час.
Пока с рассветом сарацины,
Не пропихнули в малый лаз,
Среди доспех его укромных,
Кинжал, заточенный, с умом.
Всего лишь жалкий сантиметр,
Но много значил для него.
Когда все псы на этом свете,
Хотят порвать тебя за то,
Что натворил ты с этим светом,
Лицо скрывая за крестом.
2.Смерть и Суд
Перед рассветом всё застыло,
Минута превратилась в час.
Когда судьба определила,
Исход мечты в который раз.
За миг до этого мгновенья,
Адреналин в крови играл.
Но вдруг исчезло все бесследно,
И вот торчит в груди кинжал.
Он был одним из самых лучших,
Он был, наверное, хорош.
Но сам он больше так не думал,
Когда с груди, уж вынул нож.
Всего несчастный сантиметр,
Как много значит он в бою.
И вот пред взором без приметный,
Уходит воин наш во тьму.
Слипаются глаза устало,
Нет боли, нет уж ничего,
Лишь мрак и темное начало.
Уносит душу от него.
Очнувшись там, на краю света,
Он понял, что уже мертвец.
Но как сюда попал не помнит,
И где сейчас, тот нежилец.
|
|
Здесь тихо,
Нет чертей иль света.
Никто тут не трясет крестом.
Не судит и не ждет нелепо,
Всех пропуская на паром.
Нет ничего, да и не будет.
Как только он подумал так,
Раздался голос раздраженный.
«Ещё один сюда дурак.
Ты мертв,
Хотя итак всё понял,
Но ты тут будешь не всегда»
Как только дух испустит тело.
И перестанет подавать,
Надежду тем нетерпеливым,
Кто вытащить желает зря.
Отсюда нет тебе спасенья,
Уже подписан твой контракт.
И будет суд,
Уж не надейся,
Что разрешат весь тот позор,
Что вы творили под прикрытием,
Святого слова, моего.
Вы, не стыдясь.
Рубили главы.
Без чувства меры всякий раз.
И думали, что тут спасенье,
От всех грехов даёт ваш князь.
Но нет, и в этом вам презрение,
Лишь тяжкий, безысходный груз.
Он лёг вам над душою тленом.
Не смоете, водой из луж.
Как говорится, нет проказам.
Узнаешь скоро как был слеп»
Постой, но как же так случилось,
Ведь за тебя, бил солнца свет.
И отбивал тот гроб правдиво,
Сложили многие там жизнь.
Голов не сосчитать уж было.
Ты говоришь, что зря бил их?
Скажи, как это мне осмыслить?
«А ты внемли моим словам.
Сейчас мне объяснить по силам,
Всё то, что в жизни повидал.
Запомни, в мире много лживых,
И не понятных вам речей.
Вы верите что кровь смывает,
Позор, проблемы, всех людей.
Но, она вам же добавляет,
За каплю сотни лет в аду»
Но нас же отправлял наместник.
Твоей рукою, как в бреду.
Мы кровь всю эту проливали!!!
«Ты правда веришь, милый друг?
Я приказал всё это делать?
Так глупо я себя веду?
Ты много ужасов наделал»
Нет, не могу я все принять,
Я был там лучшим.
«Или худшим,
Смотря, как свой направить взгляд,
Я приведу пример, послушай.
Вот зеркало возьми его.
И подними любую руку,
Ты поднял с права, посмотри,
А в зеркале он левой машет.
Как видишь, просто объяснить.
Вы так давно к нему привыкли,
Не замечаете всю жизнь.
И правду видеть не хотите»
|
|
Постой, я понял это всё.
Не дашь мне пред судом обдумать,
И взвесить, все грехи свои.
Что натворил...
«Есть, что обдумать,
Ведь на земле пока ты жив.
И тело в судорогах бьётся.
Ты можешь думать.
Но потом,
Как только тело отзовется.
Как только разразится гром.
По всем умершим, плачь на поле,
Вы слышать будете зверьём.
Про все дела, что за душою,
Получите в конце, своё»
Утих, не слышен божий голос.
Лишь пустота легла на всё.
С рассветом много полегло, здесь.
На поле безрассудных лиц.
Обдумывать мне надо всё же.
Как только голос прозвучит,
То прошлое, придёт на помощь,
И может срок чуть-чуть, скостит.
За жизнь я многое увидел,
Я убивал, и шёл с мечтой.
С победой, счастье часто путал,
С убийством каждым был собой.
В душе, как все подозревал я.
Что Бога нет в таком дерьме.
Но в тот момент, как над главами,
Увидел индульгенции след.
То ринулся, не видя света,
Я бил, рубил не щадя сил.
Пинал и жег всех молчаливо,
Я меч об них не раз тупил.
И наслаждение находил я.
В желанье, умертвить врага.
Всем, не с крестом над головой,
Нёс смерть, и боль через года.
Язык, покой их, был отвратным.
И бог, и их бессменный стан.
А после грабил всех, отважных,
Насиловал их дом и храм.
Мне было радостно, когда,
Я видел страх,
И кровь на стенах,
И вот убит нелепо сам.
Не понял даже, что наделал.
Не понял, что произошло.
И как все это приключилось.
Но поздно,
Да, уже и всё.
Всё это в прошлом, приключилось.
О чувствую уже прошло.
Внизу, там тело умирает.
Пора на суд идти давно.
Страх в пятках, дух аж замирает,
Как странно, не боялся я,
Когда шёл в каждый бой, до смерти.
А тут как малое дитя,
Ведь я нашкодил, перед смертью.
«Пойдём уже, заждался я,
Ты всё обдумал?
Всё ли понял?»
Я понял то, что жизнь слепа,
И то, что грех мой не оспорить.
Веди на суд скорей меня,
Веди готов, идти сквозь муки.
Лишь вспышка света, мне в глаза,
Она прожгла всей жизни звуки.
Заставив вспомнить все грехи,
И всё, что натворил впустую.
Я вспомнил с самых малых лет,
Не перечислить всё вслепую,
Я судей ждал,
Дать ждал ответ.
Но обвинитель, всё молчал,
А я хотел, им дать ответа.
Хотел сказать, что я не знал,
Открыть им душу, без секретов,
И с жаждой боли, всё принять.
И стать покорным, на рассвете.
И за грехи свои отдать.
Всё, что я сделал он приметил.
Огонь насквозь прожег меня,
Вселив всю боль и страх, мне в душу,
Кого убил и предал я,
Нет сил и смысла, это слушать.
Я принял все,
Всё осознал,
Так было нужно, было лучше.
Стал ожидать решения там.
А голос стих, как это глупо.
То начинать, то прекращать.
И снова стало очень тихо,
И снова, я, один, опять.
Жду, снова солнца в тьме безликой.
Я так не получив ответа,
Не знал, податься мне куда,
Как убежать из клетки этой,
Здесь день за днём,
А ночью мгла,
В тиши лишь боль терзает время,
Я понял ад, не черт с крестом,
А тишина и мозга бремя,
Ты сам замучаешь свой сон.
Ты станешь для себя тут худшим,
Врагом ужасным, без вранья.
Ты станешь самым молчаливым,
И осуждаемым себя.
Покорным и неторопливым.
И принимающим, свой рок.
Как птица в клетке, молчаливым,
И примешь наконец, свой срок.
3. Возможность
Пройдя чрез сотни битв столетних,
Что бушевали глубоко,
И разрывали вновь на плети,
В его душе остаток слов.
Он обессилен и отчаян,
Дела свои он осознал.
В порыве всех своих стенаний,
Он думал, что уже пропал.
Но сверху был почти оправдан,
Точнее шанс ему был дан.
Тот голос, вновь свой признак дал.
«Коль хочешь умиротворения,
Ты нам немного послужи»
Скажите как, и я согласен,
Что надо делать мне за то,
Чтобы забыть все те страданья,
И отогнать всю эту боль,
«Ты должен делать, то, что делал»
В ответ ему проговорил,
Тот голос, что ему поведал,
Все что он прежде натворил.
«Но есть теперь одна поправка,
Во истину за свет пойдёшь.
И будешь против тьмы сражаться.
Заслужишь, оправдаешь ложь»
Готов, отправьте дайте ножны,
И дайте меч, и волю к ним!!!
«Постой мой маленький невежда,
Не так-то просто это всё.
Ты будешь не с людьми сражаться,
Увидишь истинное зло.
Возможно будешь Ты бояться»
Да для меня, уж лучше то!
Чем сотню лет ещё слоняться,
Молить, искать здесь, свою роль.
Воспоминанием рвать на плети,
И плоть и самого себя.
И засыпая без ответа,
Уничтожать в себе врага.
«Ну что ж смотрю, Ты всё ж настроен,
Нам принести, немалый вклад,
Вот меч, а вот твои доспехи,
Их много лет лишь для тебя,
Ковал наш лучший подмастерья»
О боги, как теперь я рад,
Увидев он клеймо отцово,
Незамедлительно спросил.
Он с вами в свете, расскажите.
«Постой тут праздновать дитя.
Его мы взяли лишь на время,
Чтобы сковал он сей доспех,
И меч сковал он, зная раны.
Того, кто опорочил всех.
А после он ушел отсюда»
Куда скажи?
«Скажу, когда заслужишь то»
И снова свет пронзил всё смело,
Не дав ответа ни на что.
Лишь пустота ломила тело.
И вот на поле снова том.
Я думал много лет минуло,
Нет никого уже кругом,
Наш орден и все наши креда,
Я, как всегда, не угадал...
Не мог исчезнуть, тут бесследно,
Тот, кто, жизнь смерти предавал.
4.Наставление
Очнулся в поле всё ломило,
Как-будто нож еще во мне.
Как будто кто-то торопливо,
Пропиливал им душу в мгле.
И вновь раздался голос с неба.
«Мой друг, услышь же тут меня,
Другим мой голос тут неведом,
Лишь для тебя мои слова.
Где ты сейчас уж догадался.
Вот только минуло пять лет,
Твой орден тут обосновался.
Хочу, чтоб вновь вступил в тот бред»
Скажи, зачем, ведь это глупо?
Ведь орден весь погряз во тьме.
Опять, идти туда за чудом?
Не верю в орден я уже.
«Не всё так плохо,
Как ты можешь, себе представить человек,
Там много тех кто просто хочет,
Нести мой свет в кромешной тьме.
Но есть и гад один ползучий.
Который тьму за свет даёт.
Поверь уж всем нам будет лучше,
Коль ты его сейчас убьешь.
Его ты сразу друг узнаешь,
Твои глаза теперь мои.
В них свет и правда совпадают,
В них больше не найдешь ты лжи.
Ну что ж ступай, приказ понятен?
Как только выполнишь его,
Поверь немного станет ясен,
Твой путь такой уж непростой»
И стих тот голос, растворившись,
Как будто не было его.
Как будто он мне лишь приснился,
И не было всего того.
Собравшись с силами, я двинул,
Найти мой орден, был я рад.
С которым мне несли погибель,
Победы на священный лад.
И было много там собратьев,
И было новых много лиц.
В глазах их светом мрак казался.
Теперь я видел правду их.
Теперь я видел кто порочен,
А кто наивен как дитя.
Но люди все они уж точно,
Не видел гада я пока.
Но вот предстал пред взор мой ясный,
Тот поп, который нас стращал.
Отправится сюда во славу,
Во славу бога он кричал.
Теперь лицо уж искривилось.
Теперь похож он на змею.
Я понял истины правдивость.
Хотел уж завязать борьбу.
Но тут и он меня заметил.
И подойдя с ухмылкой злой.
Сказал:
«Я вижу ты вернулся,
Как поработали с тобой,
Какая стать.
И сколько боли.
Наверно тяжело принять,
Что ты во славу преисподней,
Губил мечом их и себя»
Заткнись ползучий недомерок,
Наслушался тогда тебя.
Всего меня и их опутав,
Лишь хаос сеял в души нам.
«О друг поверь не так все сложно,
Не ты ли сам ко мне летел
Такой красивою походкой с рассвета в дырочку смотрел.
Учился у меня ты с детства,
Как надо всех их убивать.
Ты словно ожидал ответа,
Как надо хаос создавать.
И вот теперь лишь я виновен?
Какая глупость милый мой.
Что сотворили там с тобой?
Пойдем ка лучше снова в бой.
Ведь помнишь, все эти стенанья,
Как кровь текла рекой, рекой.
Как безысходные страданьем,
Они молились над тобой.
А ты мой друг,
Ты их не слушал,
Рубил мечом ты вновь и вновь,
Всю вечность крики те бы слушал.
Они все связанны с тобой!»
Я знаю, что творил бесчинства.
Рубил и вновь точил я меч,
Но я так делал в его имя.
А ты мне подавал сырец.
Вдруг покосившись,
Понял демон,
Что этот воин уж не с ним.
Замешкался и стал он бегать,
Крича «На помощь Господин!!!»
Но крестоносец не дал маху,
Одним ударом, тем мечом,
Что во свету отцом ковался,
Он прорубил его всего.
Стоя в крови смотря на тело,
Увидел, снова человек,
Лишь душу тварь его пригрела,
И убежала на тот свет.
Раздался голос,
«Ты закончил, сегодня можешь отдохнуть»,
Но как же, я ведь не прикончил,
Та тварь сумела ускользнуть!!!!
«Поверь мой сын теперь, не скоро,
Кого-то сможет принудить,
Творить бесчинство иль иное.
Ей силы много лет копить.
Но помни, что в округе много,
И каждый знает о тебе.
Теперь увидишь Ты какой,
Ад на твоей царит земле»
Сказав, он это удалился,
Исчез тот голос без следа.
И снова в небе растворился,
Оставив одного меня.
Убравшись из подворья тихо,
Ушёл из замка я того.
Не понимая, что случилось,
Пошёл я заливать нутро.
Побрёл я к первой же таверне,
Сорвав кашель с кровавых ряс.
Он заработал их бесчестьем.
Так пусть всего, хоть в жизни раз,
Они послужат мне,
Не церкви.
Я больше сделал здесь, сейчас,
Чем эти лживые создания.
Когда вели сто тысяч глаз,
Когда их крики, указания,
Нас направляли каждый раз.
Когда губили мы создания.
Которых бог любил как нас.
Как наслаждались всем стенаниям,
Своих, чужих, вот лживых глас.
Не искупить им все страдания,
Так пусть в аду горят, сейчас,
5. Осознание
Приняв и осознав судьбу.
Засев за стойкой, что в таверне,
Он начал свой нелегкий путь,
Как крестоносец, после смерти.
Восставший, чтоб искоренить,
Всю нечисть, что творит бесчинство.
Как божья кара.
Что в века определяла людям чтиво.
Он верный меч.
Он вечный раб.
Гонимый прошлым,
Светлым небом.
Он, умерев, воскрес сейчас,
Чтоб изменилось небо.
Попив, поев ушел к себе.
Уснул впервые со дня смерти.
Во сне, он прибывал во мгле,
И вспоминал, что жизнь не вечность.
И снилась снова пустота.
И крики раненых в деревне.
Так просыпавшись пару раз,
Он снова засыпал в таверне.
Но всё же этот сон, сейчас.
Блаженней всякого веселья.
Проснувшись рано поутру,
Покинул он ночлег в сомнениях.
Побрел, не зная сам куда,
Молчал и голос.
Тихо в скорби.
Он брел так месяц.
Может два.
Он видел много в людях воли.
Он понял, то, что мир жесток.
И демоны здесь вечно правят.
Им хорошо, ведь, мы порок,
СамИ растим в беспечном зале.
И управлять нами, легко,
Лишь только золото покажешь,
И побежит по воле тот,
Кто убивать не мог вначале.
Лишь разрешит поцеловать.
Нас женщина,
Позволив больше.
И мы готовы предавать.
Стирать с лица земли иного.
Тут пошлость с жадностью роднит,
Нас отправляя час за часом.
В объятия ада, что царит,
По всей земле, за каждым взглядом.
За каждой чертовой душой,
За каждым чертовым сознанием.
Не понимает тут никто,
Насколько всё это банально.
Один лишь он, бредя туда,
Куда глаза глядят несчастно.
Старался меньше замечать,
Коварства и пороков страстных.
Он пару раз уж убивал,
Того, кто много тут позволил.
И каждый раз он голос ждал,
Но тишиной лишь звук наполнен.
Неужто голос тот пропал?
Неужто он исправил это?
Но знал, что голос, что-то ждал.
Но знал, что вскрикнет с того света.
И снова ночь сменялась днём.
Указов не было покуда.
Однажды, не забрёл в притон.
Увидев очень много глупых,
Ужасно искаженных лиц.
Трактирщик был к ним безотказен.
И понял вдруг, он среди них,
Что голос грянет тут приказом.
Он терпеливо ожидал,
Но рвался в бой, под мирным взглядом.
И вот немного подождав,
Он снял коморку, без отказа.
Устав, поднялся не спеша.
Тот голос сражу же услышал.
«Мой друг ты очень долго ждал,
Мой друг ты много тут увидел.
Скажи ты многое узнал?
Скажи мне, многих ненавидел?»
Отец иль ангел кто же ты?
«Сперва мой друг, я жду ответа!»
О да я много повидал.
О да я многое заметил.
Я видел как спускалась мгла,
На души многих населений.
Их бедность голодом губя,
Приказывала встать с коленей.
Приказывала убивать,
Насиловать и тут же грабить.
И я смотрел на это зря,
Я ничего не мог исправить.
«Ты понял многое теперь,
Мне лестно что ты всё подметил,
И что не лез за зря к тому,
Кто просто в голоде заметен»
А что с ним мог я сотворить?
Я мог его лишь упокоить.
Но не хотел дел натворить,
И убивать простой народец.
«Я так же вижу то, что ты,
Подметил те внизу создания,
И почему-то не убил,
А просто ожидал приказов»
Я так давно хотел спросить,
Но, а скорее лишь услышать.
Со мной ты год не говорил.
Я был один средь этих жизней.
«Мой друг, тебя не покидал,
Я был с тобой хоть не слышал.
Но всё же я тебе шептал,
И направлял той силой высшей»
Скажи, мне можешь дать ответ,
Кто ты, и как тебя окликать,
Точнее, как мне называть.
Тебя, о голос, данный свыше?
«Скажу одно я твой судья,
Я твой небесный наблюдатель.
А больше знать не надо вам.
Ты просто слушай, будь понятлив»
Скажи тогда, кто те внизу?
Ведь из-за них, тебя я слышу.
«Они прислужники тому,
Кого ты не убил и слушал.
Убей всех кроме одного.
Пусть передаст он всем послание.
Охоты час пробил давно,
И ты идёшь по их терзания!»
Тут улыбнувшись, скинув плащ.
Достав из ножен меч голодный.
Что по крови давно мечтал,
Ведь лишь для этого пригодный.
Спустился вниз навеселе,
И не произнеся ни слова.
Он разрубил того, кто вне,
Того кто ближе был другого.
Потом не оставляя шанс,
Он рядом демона подметил.
И продолжая свой размах,
Он прорубил мечом доспехи.
Как хорошо он, в них вошёл,
И так же хорошо он, вышел.
И вот оставшись лишь втроём,
Кричал им «Что застыли мыши?!»
Коль не узнали Вы меня.
То это ваше упущение.
Я долго шёл след ваш ища.
Хозяина вашего встретив.
Секунду демоны сглупив,
И потеряв вновь превосходство.
Ведь их же двое он один,
Зато обучен через смерть он.
Он точно знает свой приказ,
Ещё удар и нет второго.
Один лишь искоса глядя,
Сопел над трупами нескромно.
В его глазах был виден страх,
И ожидание покоя.
Сквозь скрип зубов,
Он крикнул, враг.
Сверкая пятками покорно.
«О как же, я тут не приметил,
Несчастьем полное дитя.
Которое так рвётся к свету.
Но не поймет, что мёртв пока.
И не поймёт как это тупо.
С мечом за свет вновь на гало.
И вновь по чьей-то воле, глупой.
По чьей-то, снова лезть в говно.
И не пожив, на смерть стремится.
О сколько ж можно погибать?
Когда ты сдохнешь светлый рыцарь!!!
Не помнишь там, на тех полях.
Кинжалом кто тебя приметил?
Не сарацин был,
Брат был твой.
Я душу сам ему пометил.
Я так и знал, что слабый он,
Ты не поймёшь, не примешь правды.
И я решил тебя убить.
Хоть это было так печально.
Ты был хорош,
Ты жизнь любил.
Ты заливал их всех страданием.
Повсюду сеял, хаос, грех.
Повсюду были лишь стенания.
А что теперь?
Смешной как бес!
Который вылез с табакерки,
Я светлый рыцарь,
Со мной Бог.
Как часто в жизни это слышал!
А после смерть, и снова в полк,
А там уж рыцарей всех встретят,
И поведут в последний раз.
Ухмылку быстро там проветрят,
Там ожидает радость вас!»
Устал, терпеть твои стенания,
Устал, я слушать голос твой.
Взмахнув рукою беспощадной.
Он отрубил ему плечо,
Тот с криком ринулся наружу,
Крича, что месть найдёт его.
Устав от этой клоунады.
Решил наш воин, вот и всё.
Но тут ему уже не рады,
Ведь всё в крови.
И все бегут.
Поднявшись, он не ждал бравады,
Ведь остальные люди, тут.
Он следом демона томимый.
Дошёл до фермы, ночью той.
Там попросил ночлег и крышу.
И расплатился, за покой.
Поев как следует, уснул.
На утро он продолжит путь.
Теперь он ищет гада снова,
Кого он с детства слушал тут.
Из-за кого нож в грудь воткнули.
И погубили на корню.
Но цель ясна, в душе есть силы,
Так наступил и в ней покой.
То, что он должен сделать, принял,
Не изменить, сей путь смурной.
6. Итог.
И вот в итоге всех скитаний,
Он перед замком вновь стоит.
Пред тем, в который с детства бегал,
Чтоб посмотреть, как орден жил.
Чтоб научиться всем движениям.
Чтоб меч и тело подчинить.
Он знал, что демон непременно,
Уже давно в нём страх таит.
Ведь он бежал за ним пытаясь,
Его мир сделать, страшным сном.
Он убивал искореняя,
Тех кто навеки стал рабом.
Кто жизнь менял на вольный ветер,
Чтоб демона тут усладить.
И вот с утра походкой беглой,
Вошёл в такой знакомый мир.
Здесь столько лет, он раньше пробыл,
Здесь столько лет, он был рабом.
Он помнит каждый день и слово,
От демона, что приобрёл
Как превращал он смерть в благое.
И мрак за свет им всё сулил.
Прошёл весь двор.
Стерев былое.
Ко входу стал он подходить.
И вот ступеньки,
На которых, сулили рай.
Всем кто входил.
И на которой эти черти,
Плясали отправляя в пыль,
Всё, многотысячное войско,
Которое под дудку их.
Шло сеять свет,
И гроб господний,
Из жадных лап освободить.
Мы шли тогда ещё не зная,
Что в ад, нам проложили путь.
Но, а теперь кто там сгорает,
А кто как я, свой держит путь.
Путь через многие увечья,
Души и тела, воли, сил.
Сна, безответного видения.
Что голос тут мне присудил.
Вот дверь, которую не разу,
Не удалось атаковать.
Они стояли как стена тут,
Когда их шли, гнать, убивать.
И вот всё эти муки сердца,
Воспоминания души.
Его терзали без сомнения,
Но также, предавали сил.
Он знал, зачем пришёл в покои,
Тех тёмных, неприметных сил.
Вошёл он с грохотом, до боди,
Чтоб демон, ухо навострил.
Услышав, чтобы страх окутал.
Но тот сидел и взглядом сник.
Как труп, который почти сгинул.
Подняв глаза, он был разбит.
«Доволен, делом своим брАвым?
Ты столько лет гонял меня.
И всё мешал мне своим смрадом.
Ты убивал моих, без сна.
Кого любил, и кто был дорог,
Похоронил с твоей руки.
Скажи, так кто же сеял горе?
Ведь я такого не творил.
Твоих родных, не загонял я,
И не устраивал пиры.
Пока ты в горе и печали,
Перековал свои миры.
От страха убегал ночами.
А днём не находил я слов...»
Ты погубил меня и многих!
Перевернув всю суть, основ!
«Прости, я Вам давал пороки,
Вы ж сами жгли и шли ко дну»
Я за Тобою не год скитался!
«И что, доволен, я ценю?!,
Я тут, и ты не облажался,
Убей меня, Святой отец»
Достал он меч сверкнув сеянием,
Что от камина принял блеск.
Окрасило меч красной тканью,
Стекающей в канал внизу.
И демон тихо распластался,
Не стал он убегать в бреду.
Он смерти ждал.
И он добился.
Всё, так как надо, стало тут.
И вот наш воин тихо скрылся,
Пройдя до двери старый путь.
Пред этим, лампам дал пролиться,
Чтобы спалить всю эту боль.
Всё прошлое и все их мысли.
Остатки ордена, костром.
Не слышал голос он, покуда,
Не вышел со двора того.
«Мой друг для нас ты сделал чудо,
Ты так легко, убил его.»
Убил лишь потому, что смерти,
Он сам уже давно желал,
Ведь добивался я победы,
В итоге я лишь проиграл.
«Скажи, твой смысл, не понятен.
Так, почему считаешь ты?»
А потому что, всё напрасно,
Коль зло уничтожаем мы.
Тем способом, что создаётся,
И вечно будет жить оно.
«А что ещё нам остаётся,
Ведь зло умно, и зло хитро!»
Не знаю...
Но скажи, я жажду, кто ты,
И где же мой отец?
Два года обещал мне правду,
Раскрыть, столь дьявольский секрет.
«Я обещал тебе, не спорю,
Кто я, тебе уж говорил,
Я твой судья, ничто иное.
Я твой наставник, паладин!»
Ну что же, в это я поверю,
А как же мой второй вопрос?
Где мой отец, куда он делся,
Как только пользу Вам принёс?
«Он жив, нам он на час был нужен,
После того, как он узнал.
Что сын его скончался, сразу,
Его удар облюбовал.
Мы от него скрывать не стали,
А он вопросов не задал.
Лишь взял кувалду и металлы,
Чрез час одежду, нам отдал.
Его, мы тут же отпустили.
Он жив, но можно ли назвать,
Живым, отца, терявшим сына,
Вернувшись на землю опять.»
Да, я, пожалуй, понимаю,
Тогда зачем, ты не сказал.
Я побежал бы всё стирая,
Плюя на споры и ваш срам.
И был, тебе б я не помощник,
Да я вот и сейчас готов,
Сорваться хоть и в преисподнюю,
Прошёл уже, в тени крестов.
Хочу, и не хочу увидеть,
Не знаю, что ему сказать,
Не знаю может ли услышать.
И образ сына угадать.
«Иди попробуй,
Будь, что будет.
Но помни, наш ты навсегда,
Как только ветви мрак опустит,
Собою солнце заслоня.
Мы призовём, а ты покинешь,
Ведь выбрал ты свою судьбу.
Ты наш вассал,
Ты самый лучший.
Я горд, что выбрал кровь твою»
И вновь тот голос растворился,
Побрёл наш воин в кузню, где,
Отец всю жизнь его трудился.
Сковал ему, там первый меч.
Вошел он в дом и ужаснулся.
Его отец седой старик,
Лишь в кресле он сидит,
Согнулся.
И ничего не говорит.
Нет ни на что уже реакций.
А рядом нянька семенит.
Скажите дама, что со старцем?
Он очень тихо, говорит.
«Он потерял семью и сразу,
Его удар в конце свалил.
Потом он потерял сознание.
Не стало больше тут уж сил.
Сидит и ест и даже ходит,
Но нет уж мыслей о былом.
Он просто тихо ночью стонет.
И путается, день за днём»
И воин тихо тут уходит,
В печали он себя корит.
Лишь громко болью сердце стонет,
Судьба ему благоволит.
Ей покорился он на веке,
В ответ лишь получив отпор.
Ушёл из города как прежде,
Уже подписан приговор.
Оставив всё, что было прежде.
Ведь света он теперь слуга.
Он Паладин,
Он светлый рыцарь,
Без прошлого,
И без себя...
(Николай Гато)