Строчное и демественное многоголосие
В XVII в. активно развивается многоголосная хоровая культура. Можно выделить два типа хорового многоголосия: один — национальный русский — демественное пение и троестрочное (строчное), другой — западноевропейский — партесные четырехголосные гармонизации древнерусских распевов. Оба они обладали своими средствами выразительности. Демественное записывалось демественной нотацией, а строчное — знаменной.
Демественное многоголосие явилось результатом естественной эволюции знаменного пения. Основу его составляет линеарное контрапунктическое движение трех голосов, которое часто бывает диссонансным.
Троестрочное пение составляли три голоса — "низ", "путь" и "верх". "Путь" содержал в себе основную мелодию знаменного распева. Певец, исполнявший "путь", назывался "путником".
Строчное многоголосие широко распространилось на Руси (в середине XVII в.), когда было создано большое количество строчных и демественных песнопений14.
Несомненно, певческая культура была в XVII в. на очень высоком уровне, если сам царь Алексей Михайлович проходил в десятилетнем возрасте обучение строчному и демественному пению и, как указывает Забелин, на своей свадьбе Алексей Михайлович приказал вместо труб и органов и всяких свадебных потех "пети своим государевым певчим дьякам, всем станицам, переменяясь, строчные и демественные и большие стихи из праздников и триодей"15.
Таким образом, к середине XVII в. большинство богослужебных песнопений, особенно праздничных, было уже распето троестрочно или демественно, причем существовали и местные троестрочные напевы. В Новгородском чиновнике (описании богослужения Новгородской Софии) можно встретить: "а обедню поют певцы строчную московскую на оба лика", в другом месте: "а певцы на оба лика поют литургию строчную Новгородскую"16.
Среди музыкальных памятников этого стиля сохранились замечательные образцы; такова, например, троестрочная "Херувимская" из рукописи Собрания Синодального певческого училища, хранящегося в Историческом музее в Москве (№ 182).
В ней много типичного для этого стиля пения: своеобразие его связано с тем, что в ней сочетаются элементы церковной мелодики и народного, гетерофонного, подголосочного голосоведения, столь свойственного протяжным многоголосным русским лирическим песням. Начало, как это часто в ранних многоголосных песнопениях, в унисон, а далее голоса расходятся, образуя разного рода случайные аккордовые сочетания, зачастую диссонансного характера. В строчном многоголосии еще не было той стройности и соподчиненности голосов друг другу, какая появилась позже в партесной музыке. Здесь горизонтальная линия господствовала над вертикалью. Само название "строчное пение" свидетельствует об этом. Строка, мелодическая линия, а не гармония создает основу музыкального развития этих песнопений. Основной и наименее подвижный голос — "путь" — выполняет роль cantus firmus’a, он находится посередине, а крайние голоса — "верх" и "низ" — подголоски, подпевающие основному голосу. В результате такого плавного, параллельного движения голосов образуются параллелизмы кварт, квинт, консонансных и диссонансных аккордов.
Линеарная природа строчного многоголосия, столь близкая народной многоголосной песне, придала ему особое своеобразие и русский национальный колорит. Однако нередко в троестрочном и особенно демественном многоголосии возникают резкие, диссонирующие созвучия, которые вызвали острую полемику современников. Многие проблемы в этой полемике могут быть выяснены из высказываний этих людей. Особенно интересны высказывания сторонника партесного пения Иоаникия Коренева, изложившего свои музыкально-эстетические воззрения в "Мусикии" — предисловии к "Мусикийской грамматике" Николая Дилецкого. Коренев полагает, что троестрочное и демественное пение было составлено "мужем, не ведущим грамматики", а его голоса — "низ", "путь" и "верх" "в едино несогласующиеся" и "не мусикийские", то есть не гармоничные. Своих противников он называет "несведущими", в их пении "ничтоже есть согласия, токмо негласная тригласия шум и звук издающая; несведущим же благо мнится, сведущим же неисправно положено разумевается"17.
Демественное и строчное пение, просуществовав почти два столетия, в конце XVII в. столкнулось с новым явлением — партесным пением. Не исключено, что именно партесное пение стимулировало развитие строчного многоголосия в XVII в.
Партесные гармонизации
Другой тип раннего русского многоголосия тоже основан на знаменном распеве, но это уже были его четырехголосные гармонизации партесного типа. В партесном пении существуют два главных направления: гармонизации распевов и свободные композиции — концерты, впервые допущенные к исполнению в православной богослужебной практике именно в это время. Партесные гармонизации, наряду со строчным многоголосием, стали связующим звеном, объединившим старую монодическую русскую музыкальную культуру с творчеством композиторов партесного стиля.
Партесные гармонизации знаменного, болгарского, киевского распевов представляют собой особую ветвь, близкую пока еще к строчному многоголосию18. Вообще же ранние формы партесных гармонизаций по духу сродни древнерусской певческой практике. Они как бы еще только намечают тот тип яркого, красочного партесного стиля, который появится в партесных концертах. Эта промежуточная форма, предвосхищающая стиль барочных концертов, сопоставима с архитектурой того времени в стиле "московского барокко"19.
Типичным образцом партесных обработок знаменного распева на четыре голоса является евангельская стихира первого гласа20. Мелодия знаменного распева, помещенная в партии тенора, красочно гармонизована. Обращает на себя внимание бас, отличающийся высокой тесситурой и подвижностью. Он назывался эксцеллентованным басом (от лат. excellens — превосходный, высокий). В нем были подвижные пассажи, которые часто перекрещивались с тенором, и это придавало всей партитуре особую подвижность и динамику.
Гармония стихиры насыщена неожиданными гармоническими оборотами, побочными аккордами и созвучиями. В партесных обработках знаменного распева — особое отношение к гармонии: здесь преобладала по преимуществу красочно-колористическая сторона, поэтому, как отмечал Ю. В. Келдыш, "эффект от сопоставления двух соседних созвучий был более важным, нежели единство и связь целого"21. Септаккорды носили случайный характер, образовывались в результате проходящих и вспомогательных звуков. Разнообразно гармонизовались в стихире повторяющиеся попевки.
В партесных гармонизациях строго определены функции каждой голосовой партии. Значение их в строчном и партесном многоголосии иногда совпадает. Так, в упомянутой рукописи № 757 конца XVII в., представляющей собой комплект из четырех голосовых партий — бас, тенор, альт, дискант, каждому из голосов предпослан стих, содержание которого не только говорит певцу о его роли в ансамбле, но попутно приоткрывает и эстетические взгляды того времени, иногда в форме полемики вокруг главных вопросов музыкальной жизни. Иногда указывается на прямую связь партесных гармонизаций с троестрочием. Например, в партии тенора, содержащего основную мелодию знаменного распева, подобно "пути" в троестрочии:
Имя мое есть тенор, содержу бо в себе путь.
Выпоешь ли мя, будет в тебе истинный путь.
А выпевай мя сладким и преблагим гласом,
А не кривляяся дурно кулезмацким басом.
Подобает бо пети, мало же кричати
И во всяком пении нотам меру знати.
Обращает на себя внимание рекомендация петь "сладким и преблагим гласом". В новой исполнительской манере проявляется изменение певческой эстетики, входит в моду "сладкозвучное" пение. Автор советует певцам не кричать, а петь, сохраняя "меру нотам". Вместе с тем автор критикует старое пение, называя его кривляньем, кричанием, "кулезмацким басом" (кулизма — одна из попевок знаменного распева).
Если тенор был ведущим голосом, исполнявшим основную цитированную мелодию знаменного распева, то бас был наиболее мелодизированным украшением песнопения. Недаром он назывался эксцеллентованным. В стихе, помещенном в партии баса, мы узнаем об авторе композиции этой рукописи — известном украинском теоретике и композиторе Николае Дилецком:
Знайте мя нижайшего пети гласом гласа,
Тем же разумейте всегда пети баса.
Познавши же моя вся согласныя ноты,
Начнете всегда пети день и нощно с охоты.
Пойте Богу нашему со сладкопением,
Хвалу Ему воздайте во всяком пении.
Канпоновал сия гласы человек грешный,
Иноземец же и пан Николай Дилецкий.
Два остальных голоса — дискант и альт — дополняющие.
Дискант приравнивается к партии верха в троестрочии:
Имя мое есть дискант,
Зовут меня все верхом,
Прехожду бо октавою тенору.
Альт — голос, дополняющий гармонию, часто дублирует тенор:
И аз всем тенору и басу помогаю,
Скамейке, немке и дуде всем сопротивляю.
Не имеют степеней и не согласуют,
Фитами кобылами вси разногласуют.
Но мы, братие, крикнем вси Бога согласно.
Кобылам и фитам всем было бы ужасно:
Ми, ля, соль, фа, ми, ре, ут —
Благи есте пени,
За сие будем Богом и людми почтени.
Полемика с приверженцами знаменного пения в этом стихе звучит с особой силой: знамена и попевки — "скамейку", "немку", "дуду" и фиту "кобылу" он называет несогласными, разногласующими, а партесное пение — согласным и почтенным перед Богом и людьми.
Канты и псальмы
В XVII в. рождаются новые внецерковные жанры и формы духовного искусства, среди которых особое место занимают канты и псальмы, а также получившие широкое распространение в народной среде колядки. Этот народный стиль в литературоведении имеет определение "низового" или "народного барокко". Жанр кантов, начав свою жизнь как род духовной лирики, очень скоро вышел за рамки домашнего духовного музицирования и приобрел новые черты. Появились канты светские, причем содержание их было разнообразным — викториальные, воспевающие победы (с припевом "Виват! Виват!"), морализующие, философские, любовные. Многие лучшие образцы кантов тесно связаны с народной музыкой и потому так устойчиво сохраняются в устной традиции и по сей день. Так, известный кант "Щиголь тугу мает" интонационно близок к народной детской песне "Маки, маки, маковочки".
Канты пришли в Россию обычным для того времени путем — из Польши, через Украину и Белоруссию. Польские и украинские канты (кантычки) и псальмы были тем "соблазном", который особенно быстро привлек русских людей. Этому способствовало также и то, что канты были значительно проще, чем древнерусские духовные стихи, принадлежавшие тоже к роду внекультовых жанров. Напев их, ясный, закругленный, был близок к народным песням; поэтический текст этих силлабических виршей — четкий. В кантах XVII в. встречаются народные польские мотивы, польские слова и выражения — свидетельства связи русских кантов с польскими.
В отличие от кантов псальмы всегда были духовного содержания и часто перепевали псалмы Давида в стиле силлабической поэзии. Такова известная "Рифмотворная псалтырь" Симеона Полоцкого, положенная на музыку в конце XVII в. Василием Титовым. Написанная в 1682—1686 гг., она была создана не без влияния польской стихотворной псалтыри Миколы Гомулки на тексты известного польского поэта Яна Кохановского и адресована "простым полякам".
Польские ритмы и мелодии до сих пор звучат во многих рождественских колядках. Значение кантов и псальм в русской музыке XVII в. очень велико, так как новое гармоническое пение осваивалось прежде всего в кантах — духовных и светских, получивших широкое распространение и в быту, и в церковной и композиторской практике.
Музыка для театра XVII века
В XVII в. в Москве появляется первый театр — придворный театр Алексея Михайловича. Наряду со школьной драмой, исполняемой в духовных заведениях, он подготовил почву для драматургии следующего исторического этапа — русского классицизма XVIII в. Год рождения русского театра — 1672 — отмечен постановкой пьесы "Артаксерксово действо" на библейский сюжет о красавице Эсфири. Спектакль состоялся в специально построенном здании "Комедийной хоромины" в подмосковной царской резиденции — селе Преображенском. Это был театр "для одного зрителя" — самого царя и узкого круга лиц. Среди первых его пьес — "Иудифь", "Жалобная комедия об Адаме и Еве" на библейские сюжеты, первая пьеса на историческую тему "Темир-Аксаково действо", балет "Орфей". Крупнейшим драматургом первого периода существования русского театра был Симеон Полоцкий, автор пьес "Комедия притчи о блудном сыне", "О Навуходоносоре царе, о теле злате и о трех отроцех, в пещи не сожженных" (1670-е гг.).
Спектакли отличались большой пышностью, типичной для стиля барокко; декорации, костюмы, оформление сцены готовились для каждого из них в отдельности.
Существенное место в оформлении спектаклей занимала музыка. Кроме оркестрового сопровождения использовались пение, танцы, звучание органа, трубные фанфары. Сохранившиеся ремарки в текстах свидетельствуют, что музыка была непременным элементом постановки всех вышеупомянутых пьес, но в большинстве своем она не сохранилась. Так, не осталось ни строчки из музыки балета "Орфей", где она играла важнейшую роль.
Среди дошедших до нас отрывков — жалобная песнь Эсфири из "Артаксерксова действа", песнь царя из пьесы "Иудифь"22. Мелодика этих образцов представляет собой соединение черт знаменного пения псальмов и кантов с "новейшими" гармоническими оборотами (VII высокая в миноре).
Полководца Олоферна в "Иудифи" встречали музыкой и пением, с вербами, венками и свечами "воспевающие и веселящиеся в тимпанах и в свирелях"23, пели многие действующие лица, в том числе веселящиеся солдаты (очевидно, это был один из первых образцов светской песни). В финале пьесы звучал хор, прославляющий победу израильтян над Олоферном, который сопровождался трубными фанфарами. Но музыка всех этих отрывков не сохранилась.
Еще большую роль играла музыка в постановке школьных драм24 XVII в., например на широко распространенный житийный сюжет "Алексей — Божий человек".
Теория музыки в XVII веке
Развитие теории музыки шло параллельно с развитием музыкальной практики. Так же как практика, теория XVII в. была неоднородна. Во второй половине XVII в. появляется большое количество теоретических трактатов, отражающих и древнерусскую монодическую культуру, и партесное пение, и промежуточные формы в виде двоезнаменников. В музыкальных архивах нашей страны можно встретить множество азбук XVII в. знаменной, путевой и демественной нотаций. В азбуках этого времени помещаются подробные сборники попевок, лиц, фит, которые служили справочниками для певцов.
К началу XVII в. относится создание Азбуки инока Христофора — монаха Кирилло-Белозерского монастыря, датируемая 1604 г., которая, как справедливо отмечает М. В. Бражников, обобщила певческую практику XVI столетия25. В первой половине XVII в. с помощью степенных, киноварных или шайдуровых помет осуществляется фиксация звукоряда церковных песнопений (обиходный звукоряд). Среди создателей степенных помет — новгородские распевщики и теоретики начала XVII в. Иван Шайдур, Семен Баскаков, Тихон Корел, Лев Зуб26.
В 1668 г. система помет была дополнена признáками Александра Мезенца. Это был последний всплеск развития средневековой музыкальной теории. В своей "Азбуке, или Извещении о согласнейших пометах" Александр Мезенец старается упростить, реставрировать и систематизировать средневековую музыкальную письменность, он предлагает новые пути ее совершенствования (тушевые признаки), которые упростили бы процесс полиграфической работы при перепечатке крюковых книг. Но эти труды оказались запоздалыми. Азбука появилась уже слишком поздно (в 1668 г.), проект издания певческих служебных книг не был осуществлен. Развитие русской музыкальной культуры, а вместе с ней и теории, устремилось по новому пути, общему с западноевропейским.
XVII век — это период переломный и одновременно переходный. Перелом связан с освоением принципов новой музыкальной культуры барокко и ее теории. К явлениям переходного характера в теории музыки относится, наряду с внедрением шайдуровых, киноварных помет и признáков Александра Мезенца, появление двоезнаменных рукописей, в которых знаменный распев записан двумя нотациями друг над другом — крюковой и нотолинейной, киевской нотацией.
Знаменная нотация была наполнена особой семантикой и даже символическим смыслом, "тайнозамкненностью" знаков. Например, знак греческой буквы фиты — это и музыкальный знак, и символ Бога (Феос) и Троицы, параклит (в переводе с греч. — утешитель) начинает песнопение, символизирует Святой Дух, а крыж, крест — главный христианский символ — знак покоя и завершения. На пятилинейном стане ноты индифферентны, безразличны по отношению к записываемой мелодии. Киевская нотация была быстро освоена, и с ее помощью русские певцы и композиторы с легкостью начинают записывать мелодии и гармонизации знаменного распева, многоголосные авторские композиции.
Проблемы, связанные с появлением пятилинейной нотации, касаются не только семиографии, они распространяются значительно шире. Если в эпоху Средневековья для каждого распева изобретались особые виды нотаций, фиксирующие специфику их мелодико-ритмических формул, то пятилинейная нотация была всеобъемлющей: с помощью пятилинейной нотации записывали все новые распевы.
Первые "переводы" песнопений знаменного распева с крюковой на киевскую нотацию были осуществлены трудами Тихона Макарьевского27. Его "Ключ разумения" и "Сказание о нотном гласо-бежании" объяснили певцам новую систему нотации, подготовив почву к дальнейшему развитию русской музыкальной теории.
Ключ разумения" Тихона Макарьевского начинается изображением ключа, символизирующего познание премудрости.
Силлабические вирши, размещенные вокруг ключа, предваряют этот труд:
Ключ сей разумения
Отъемлет дверь затмения,
Отверзает смысл ищущим,
Утверждает ум пишущим:
Явно творит закрытая,
Все черплите об фитая.
"Ключ", отверзая "смысл ищущим", открывает "тайносокровенные" знания средневековой мудрости. Именно о строках мудрых, закрытых, о фитах, составляющих часть средневековой музыкальной науки, предназначенной только для посвященных, идет речь в виршах. Ключ разъясняет смысл фитного пения, делая тайные знания явными.
Следующим этапом развития теории XVII в. были работы, связанные с элементарной теорией музыки нового времени, — "Букварь" Николая Дилецкого, "Наука всея мусикии".
Центральное место среди музыкально-теоретических трактатов XVII в. занимает "Мусикийская грамматика", или "Идеа грамматики мусикийской" Николая Дилецкого28. Ее содержание чрезвычайно обширно. "Мусикийская грамматика" предназначалась для широкого круга читателей: для певцов в ней даны самые необходимые, элементарные сведения по теории музыки; для учителей, руководителей хоров — методические указания, способ обучения детей пению, но основу "Грамматики" составляют разделы, предназначавшиеся композиторам, с правилами композиции, гармонии, контрапункта. "Мусикийская грамматика" Дилецкого представляет собой род пособия по обучению музыкальной грамоте, столь необходимого в России XVII в., и практического руководства по композиции. Предпосланная ему вступительная часть — трактат Иоаникия Коренева — имеет музыкально-эстетическую направленность. Обе части друг друга дополняют.
Мысль о роли музыки среди прочих наук и искусств была новой для Руси XVII в. В работах обоих теоретиков, и Дилецкого, и Коренева, уже определяется взгляд на музыку как на искусство возвышенное, философское. "Мусикия — вторая философия и грамматика" — в этом высказывании Коренева находит отклик средневековая западноевропейская теория семи свободных искусств, которая получила большое распространение в России во второй половине XVII в. В ней музыка стояла в одном ряду с грамматикой, диалектикой, риторикой, арифметикой, геометрией и астрономией.
"Мусикийская грамматика" Дилецкого — это замечательный музыкально-теоретический трактат XVII в., совершивший наиболее решительный поворот в музыкальном сознании современников. Он дал массу принципиально новых сведений, касающихся вопросов элементарной теории: понятия о тональности, метре, ритме, ладах, ключах и ключевых знаках, сольмизационной системе. В трактате есть правила гармонии, контрапункта и композиции. В нем находят отклик самые передовые для этой эпохи теории. Дилецкий был знаком с системой темперированного строя и хроматическим звукорядом, он вводит в практику квинтовый круг, который в славянском переводе у него значится как "коло мусикийское", а в связи с этим затрагивает и понятие энгармонизма. Правда, многие сведения здесь излагаются в очень сложной, запутанной форме из-за смешанного польско-украинско-русского языка и сольмизационной трактовки нот.
"Мусикийская грамматика" Дилецкого, как отмечает С. С. Скребков, поражет высотой теоретического уровня, замечательным соответствием теоретических положений практике молодого формирующегося жанра партесного концерта29.
Музыкально-теоретическое мышление в XVII в. прошло сложный путь развития от средневековой музыкальной теории, через различные переходные стадии к теории нового времени, отражающей стиль барокко30.
В центре "Грамматики" Дилецкого лежит учение "О диспозиции и разделении", то есть композиции и форме концертов. Дилецкий рекомендует при сочинении концертов отталкиваться от текста, "лепить" музыкальную форму, используя яркие сопоставления контрастных эпизодов tutti — полного мощного звучания хора и выделенной из хора ансамблевой группы, обычно трехголосной, в характере канта. Такой трехголосный эпизод Дилецкий называет "концертом". Дилецкий пишет, что перед тем, как начать сочинять концерт, композитору необходимо обдумать и разделить концерт на части, учтя общее соотношение разделов звучания всего хора и отдельных групп "концертов"31. Термин "концерт" Дилецкий понимает как "борение", соревнование голосов ансамбля и как противопоставление эпизодов, исполняемых выделенной группой солистов ("концерт") и всем хором — tutti. Поэтому в партесных концертах количество частей не регламентировано. Есть концерты единого, слитного строения, но есть и такие, в которых количество частей и размер их меняется чрезвычайно часто — до 12 и даже до 22 раз, как, например, в концерте "Кая житейская сладость"32. Партесные концерты, основанные на сочетании контрастных эпизодов, представляют собой, по выражению В. В. Протопопова, один из типов контрастно-составных форм. Наиболее стабильная форма партесных концертов с нечетным количеством контрастных разделов: 3, 5, 7, трехчастность среди них преобладает. В концертах трехчастной формы обычно бывает репризность, но здесь она проявляется в общих чертах: в соотношениях крайних разделов по тональным и метроритмическим признакам, протяженности и фактуре. В партесных концертах еще нет достаточной оформленности темы, поэтому нет и репризности в настоящем ее понимании. В то же время в них чувствуется глубокая цельность, основанная на интонационной общности первичного порядка. Реприза — явление довольно редкое в эту эпоху, музыка в репризе повторяется лишь в тех случаях, когда повторяется текст, т. е. музыкально-тематическая реприза обычно соответствует текстовой.
Принцип концертности — контрастного сопоставления ярких динамических эпизодов tutti и небольших выделенных групп солистов — характерен для западноевропейского стиля барокко, он распространился и в русских концертах того же времени.
Т. Н. Ливанова впервые отметила глубокие связи русского партесного многоголосия с торжественным стилем католической музыки венецианской и позднеримской школ33.
Принцип концертности уже с конца XVI в. становится господствующим у венецианских композиторов Андреа и особенно Джованни Габриели, в его "Духовных симфониях", канцонах и сонатах, написанных для грандиозных хоров с инструментальным сопровождением. В них чувствуется стремление к колористическим сопоставлениям, к большим масштабам. Такие крупные смешанные формы, тембровая и динамическая красочность, характерные для венецианской композиторской школы, оказали большое влияние на музыку немецких, польских композиторов. Католической музыке XVII—XVIII вв. становятся присущи экспрессивность динамических и тембровых контрастов, сменяющихся энергично и быстро, многохорность и виртуозность хоровых партий.
Однако колористическое богатство католической музыки достигалось посредством антифонного звучания — сопоставления нескольких хоров, а главным образом — сочетания хора и оркестра и их противопоставления. Партесный концерт всегда был чисто вокальным жанром a cappella, партесным концертам свойственно исключительное колористическое богатство хорового звучания. Они рассчитаны на певцов с высоким уровнем вокальной техники. Композиторы эпохи барокко научились средствами хора a cappella достигать большой полноты и яркости красок.
Традиции концерта, пришедшие из Италии, Германии через Польшу, Украину в Россию, были в значительной степени претворены в русской национальной манере и приспособлены к местным условиям. Своеобразием отличается фактура, гармония и полифония партесных концертов, оригинальна трактовка многоголосного хора. Например двенадцатиголосный хор — наиболее типичный состав хора в конце XVII — начале XVIII в. — трактуется в партесных концертах как один хор с делением каждой партии на три голоса, чем отличается от западноевропейских многохорных произведений, в которых двенадцатиголосие представлено как три четырехголосных хора. Так, 12-голосный концерт Николая Бавыкина "Ныне силы небесныя" представляет собой блестяще написанную хоровую композицию, в которой чувствуется виртуозное владение хором. Концерт пронизывают яркие, контрастные, красочные сопоставления. Особенно выделяется средний раздел "Се бо входит царь славы", где этот текст идет в нескольких проведениях в разных тембровых комбинациях, звучность которых постоянно повышается: в первом проведении участвуют два тенора и бас, во втором — два альта и тенор, два сопрано с басом.
В концертах Василия Титова, Николая Бавыкина, Федора Редрикова отражены самые разнообразные настроения: лирика, торжество, ликование, что невольно заставляет вспомнить о высказываниях современников об "одушевленной красоте" партесных композиций.
Жанр хорового концерта привлек внимание композиторов не только конца XVII — первой половины XVIII в., но и конца XVIII в. В XIX в. этот жанр относится к числу наиболее распространенных.
Примечания
1. После смерти Бориса Годунова на русском престоле появляется ставленник польских магнатов Лжедмитрий I, затем "боярский царь" Василий Шуйский; вскоре польская верхушка выдвинула Лжедмитрия II, прозванного в народе "тушинским вором". После его разгрома в 1609 г. русским полководцем Скопиным-Шуйским поляки перешли в открытое наступление, захватив Новгород. Власть перешла к боярам, ведшим предательскую политику. В это "смутное время" борьбу и патриотическое движение возглавили Кузьма Минин и Дмитрий Пожарский.
2. Обращаясь со своими вопросами к новообрядческому епископу Питириму, старообрядцы упрекали его за музыкальные нововведения — введение новых распевов и "усугубление речей" (произвольное повтороение слов текста в концертах). "Ныне в церквах поют партесное пение презельными возгласами и усугублении речей, многажды бо едину речь поют... И многие напевы от себя издают вново, а не из древних греческих и Российских от восточные церкви распевов. Ты же повеждь нам от святого писания, от кого таковое пение издано, его же прежде в России не бысть, и нет ли на таковое пение от святых отец запрещения?" (Пращица духовная. Ответы еп. Питирима. М., 1915, л. 266 об.).
3. Цит. по кн.: Финдейзен Н. Ф. Очерки по истории музыки в России. Т. 1. М.; Л., 1928. Примеч. 353.
4. Памятники истории старообрядчества XVII в. Кн. 1. Вып. 1. Л., 1927. С. 292.
5. Фольклорные, этнографические и археографические экспедиции, предпринятые в старообрядческие районы различными учреждениями, в том числе Кабинетом народной музыки Московской консерватории, показали научную ценность собранной информации. Старообрядцами до сих пор не утрачена традиция пения по крюкам (столповой и демественной нотации), во многих общинах сохраняются особенности древнерусского произношения, старинная архаическая система интонирования. В этих районах археографическими экспедициями было найдено немало ценных древних рукописей.
6. Россия в XVII в. начинает играть важную роль в европейских делах, часто русские посольства ездят за границу с дипломатическими миссиями, и иностранцы — специалисты разных профессий, знатоки военного дела, торговцы, дипломаты поселяются в особом месте для иностранцев, именовавшемся Немецкой слободой.
7. Одним из главных центров культуры и просвещения в Москве стал Печатный Двор. В нем была собрана обширная библиотека рукописей и книг. Здесь проходила работа по переводам — пересмотру и редактированию старых русских церковных служебных книг, начатая по инициативе патриарха Никона. Возросший объем печатных изданий включал теперь не только литературу религиозного содержания. В XVII в. бóльшую часть печатной литературы составляли книги, имеющие практическое значение, — по медицине, военному делу, техническим вопросам, а также охватывающие широкие научные вопросы — исторические и естественнонаучные трактаты, книги беллетристического содержания.
8. История русской музыки: В 10 т. Т. 1. С. 224—250.
9. Уния — объединение православной церкви с католической под властью папы римского, происшедшее в западных районах Украины в XVI в.
10. См. об этом ст.: Преображенский А. Латинская ересь в русском пении XVII в. // Орфей. Кн. 1. Пг., 1922.
11. Алеппский П. Путешествие Антиохийского патриарха Макария в Россию в половине XVII в. Вып. 2. М., 1897. С. 165—166.
12. О происхождении болгарского распева существует версия русских медиевистов XIX и начала XX в., которые полагали, что болгарский распев был заимствован от придунайских славян; возможно также, что это распев болгарский по происхождению.
13. Появление греческого распева многие исследователи связывают с приглашением для обучения царских и патриарших певчих константинопольского дьяка, грека по происхождению, Мелетия "со товарищи" в 1656 г., однако, как не без основания утверждает Н. Д. Успенский, греческий распев мог получить свое название в связи с искусственно возрождавшимся в Москве во второй половине XVII в. "византийским началом" (см.: Успенский Н. Д. Древнерусское певческое искусство. Л., 1971).
14. Из показаний архиерейских певчих, данных в 1666 г., известно, "чему учены они из церковного троестрочного пения". Дьяк Иван Ананиев, например, назвал несколько десятков песнопений, а певец Тимофей Евстрониев знал почти все песнопения, употреблявшиеся на службах всего года, причем не один голос, а два, подчас и все три строки. Из этого можно сделать вывод, что певцы должны были знать все партии трехстрочной партитуры. См. об этом в рукописи фонда В. Ф. Одоевского. РГБ. Ф. 210. № 31. Л. 51—54.
15. Забелин И. Е. Домашний быт русских цариц. М., 1869. С. 258.
16. Голубцов А. Чиновник новгородского Софийского собора. М., 1899. С. 46, 131.
17. Дилецкий Н. Мусикийская грамматика. Изд. Ст. Смоленского, 1910. С. 35—37.
18. Иногда эти два типа многоголосия оказывали взаимное влияние. Известна, например, в рукописи конца XVII в. "Херувимская" Дилецкого, переложенная на демественную нотацию, см. об этом: Памятники русского музыкального искусства. Вып. 2. М., 1973. С. 235.
19. Московское барокко объединило древнерусские принципы архитектуры с элементами европейского барокко. В живописи к этому же роду явлений относится портретное искусство XVII в. — парсуны, изображающие конкретных персонажей средствами и техникой, присущими иконописи. Соответствующие аналогии можно найти в литературе, в поэзии Симеона Полоцкого и других писателей того же времени.
20. Рукопись хранится в Государственном Историческом музее. Синодальное певческое собрание, № 757 (конца XVII в.).
21. Келдыш Ю. В. Русская музыка XVIII века. М., 1965. С. 58.
22. См.: Ливанова Т. Н. Очерки и материалы по истории русской музыкальной культуры. М., 1938. С. 180, 182.
23. См.: Ранняя русская драматургия. XVII — первая половина XVIII в. Первые пьесы русского театра. М., 1972. С. 35.
24. Школьная драма была создана для школы как средство изучения латинского языка и воспитания молодежи. В ней преобладали библейские, мифологические, исторические сюжеты. Школьная драма перешла в Россию из Западной Европы через Польшу и Украину и стала одной из предпосылок формирования драматургии классицизма.
25. См.: Памятники русского музыкального искусства. Вып. 9. М., 1983.
26. См.: Бражников М. В. Древнерусская теория музыки. Л., 1972. С. 311.
27. Тихон Макарьевский занимал высокое положение при дворе царя Федора Алексеевича (1676—1682). К этому времени и относится создание им "Ключа", призванного объяснить знаменную нотацию с помощью нотолинейной и наоборот. Двоезнаменные рукописи обладают особой ценностью как первые расшифровки знаменного пения, созданные в XVII в. носителями этой культуры.
28. Выделяются три редакции "Мусикийской грамматики": первая написана в Вильно на польском языке, вторая, разработанная в Смоленске в 1677 г., написана на русском языке, третья редакция, созданная в Москве, дошла до нас в двух вариантах — 1679 и 1681 гг. Третьей редакции "Грамматики" обычно предшествует трактат И. Коренева.
29. Скребков С. С. Русская хоровая музыка XVII — начала XVIII века. М., 1969. С. 69—70.
30. В рукописях конца XVII в. можно встретить совмещения сразу всех теорий. Такие рукописи являются прекрасной иллюстрацией процесса постепенного перехода от одной системы мышления к другой. Например, в рукописи из РГБ Музейного собрания № 3893 конца XVII в. помещены "Ключ" Тихона Макарьевского, "Извещение о согласнейших пометах" или "Азбука Александра Мезенца", "Имена столпового знамени", "Двоезнаменник" и труд, близкий "Мусикийской грамматике" Н. Дилецкого, под названием "Наука всея мусики".
31. См.: Дилецкий Н. Идеа грамматики мусикийской / Публ., пер., исслед. и коммент. В. В. Протопопова. М., 1979. С. 66—67. На примере одного из богослужебных текстов Дилецкий дает композиторам образец того, как надо составить музыкальную форму концерта, предварительно распределив куски текста, исполняемые то трехголосно, то tutti всем хором.
32. Рукопись начала XVIII в. из отдела рукописей Государственного Исторического музея. Синод. певческое собр. № 46.
33. Ливанова Т. Н. Очерки и материалы по истории русской музыкальной культуры. С. 103—104.
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта https://www.portal-slovo.ru/