Одним из важных и недостаточно еще изученных вопросов в истории Имамата XIX в. является вопрос, который мы условно обозначили как «проблема волонтерства» (ПВ). В данном случае это понятие (ПВ) подразумевает всестороннее рассмотрение причин дезертирства из царской армии и всех аспектов положения беглых солдат и офицеров в Имамате.
В различных источниках (дагестанских, российских, иностранных) периода Кавказской войны 20 - 50-х годов XIX в. довольно часто встречаются упоминания о таких перебежчиках, их правовом положении и занятиях в стане Шамиля, о том, что многие из них сражались на стороне горцев против российской армии.
Насколько можно судить, национальный состав этих «дезертиров» и «предателей» (говоря официальным языком рапортов и донесений царских командиров) был представлен прежде всего русскими, поляками и казаками. Говоря о последних ряд исследователей называет их «украинцами», что не исключено, но, думается, далеко не все солдаты и офицеры Черниговского полка были украинцами. На наш взгляд, правильнее было бы причислить к «казакам» так же и донских и/или терских казаков, живших на территории (или прилегающей к ней) боевых действий. Помимо уже указанных национальностей имеются упоминания о венгре и англичанине.
Мотивы и причины дезертирства из царской армии, разумеется, были самые разные (мы их только коснемся), о многих из них можно лишь строить предположения, но этот вопрос требует самостоятельного изучения с привлечением специалистов по исторической и социальной психологии.
Для нашей темы важен сам факт наличия таких перебежчиков, который высвечивает новые грани в истории Имамата и его руководителя - Шамиля.
Сам факт существования института волонтеров в Имамате может вызвать удивление только у несведущего читателя, тогда как история мусульманских государств дает нам множество подобных примеров - достаточно напомнить об Арабском халифате, Османской империи и т.д. Дело в том, что в этих могущественных средневековых державах как и в Имамате идеологическими и теоретическими основаниями для включения иноверцев (в том числе и перебежчиков из вражеского стана) в свою структуру и толерантного к ним отношения служили предписания Корана о «людях писания» - к каковым относились христиане и о так называемых зиммиях («ахл аз-зимма»).
К зиммиям ислам причисляет инаковерующих, которые при завоевании не оказали сопротивления и добровольно согласились жить в мусульманском государстве, подчиняясь предписаниям Корана и законам шариата - за это зиммиям предоставлялось право сохранения своего (не исламского) вероисповедания (веры отцов).
Возвращаясь к вопросу о вероятных мотивах и причинах - «движущих силах» - перебежчиков, следует сказать о сосланных на Кавказ «штрафниках»: участниках восстания декабристов на Сенатской площади (1825 г.), восставшего Черниговского полка и многих сочувствовавших декабристам. Второй эшелон «штрафников» составили поляки - около 10 000 человек - после подавления восстания в Польше (1830-1831 гг.). Только в 1830-х годах царь Николай I (1825-1855) направил в южную армию около двадцати двух тысяч штрафников и новых рекрутов.
О настроениях штрафников польский историк Ежи Енджевич писал: «Большинство поляков служило в полках, оккупировавших Дагестан и Чечню. Именно там кипела острая борьба. Им не раз должна была приходить в голову мысль о сходстве судеб Польши и Кавказа, пока то у одного, то у другого не закрадывалась мысль бежать к этим рыцарям свободы и биться плечом к плечу с ними против общего врага…» - царского самодержавия.
Не исключая, и, не отвергая подобного хода мыслей, приведем свидетельство современника тех событий о штурме горцами крепости Агач: «Защитники (крепости - С.М.) постреляли из пушек для того, чтобы говорили, что они сражались, и сдались в плен». Причинами подобных имитаций (они были не редкостью) сопротивления могли быть не только указанные Енджевичем, но и желание получить «вольную» - «попасть под статью». Согласно существовавшему положению, солдат, бежавший из плена, освобождался от крепостной зависимости. Поэтому не следует исключать вероятность «солдатской уловки» - имитации сопротивления и добровольной сдачи в рискованный «временный» плен с последующим бегством-возвращением (в случае удачи) в армейский строй.
Сдача в плен без серьезного сопротивления (или только имитация оного) могла гарантировать не только сохранение жизни, но, зачастую, и неплохое дальнейшее существование в Имамате. Если же солдат или офицеров захватывали в плен после боя, то в этом случае горцы продавали их в рабство. Мухаммед-Тахир аль-Карахи писал: «Солдаты и снаряжение были разделены на 5 частей и распределены (по положенному порядку). Цена солдат упала настолько низко, что их даже не покупали за 10 шахов за человека».
Начальник левого фланга Кавказской линии генерал-майор Ольшевский доносил в январе 1842 г. генерал-лейтенанту Граббе: «Вашему превосходительству известно, что до сих пор наши дезертиры считались у чеченцев ясырями и принуждены были исполнять самые трудные работы. Каждый военный дезертир составлял собственность чеченца, которым был пойман. … Плохое обращение чеченцев с нашими дезертирами удерживало многих неблагонадежных солдат … от побегов».
Однако в Дагестане отношение горцев к дезертирам-перебежчикам было иное. Уже второй имам Дагестана Гамзат-Бек, «набирая мюридов, дал при себе убежище беглым русским солдатам, из которых составил роту своих телохранителей, обмундировав и вооружив их подобно…пехоте. Эта рота постоянно несла караул при его доме, а в поле - при его стоянке. Он доверял им больше, нежели мусульманам; кроме того, принял к себе одного из беглых офицеров, который очень приблизился к Гамзат-Беку». Гамзат-Бек был первым, кто создал особый корпус из русских и польских перебежчиков, среди которых немало было и офицеров.
Положение российских и польских перебежчиков улучшилось, когда имамом стал Шамиль. Согласно данным Б. Гаджиева, имам создал корпус волонтеров, насчитывавший «более 4000 человек из разных наций! Беглые стали находить в Имамате достойный приют и работу, обретали семьи. Князь Барятинский вынужден был признать, что в горах постоянно «скапливалось…довольно большое число пленных и беглых нижних чинов, которые, оставаясь между горцами долгое время, освоились с их образом жизни и нравом, а некоторые женились, прижили семейства». Часть волонтеров оставалась с Шамилем до самого конца (по одним данным - 30 русских солдат, по другим - около 100) и принимала участие в последней битве за Гуниб в августе 1859 г.
Мы не склонны идеализировать «прорусскую» политику Шамиля в Имамате (тому было много причин), но, считаем своим долгом, отметить тот факт, что многие перебежчики относились к нему с большим уважением. Уже в период пребывания Шамиля в Калуге к нему приходили побывавшие в плену солдаты.
Сведения источников опровергают взгляды сторонников концепций об изначальной «экстремистской природе ислама», о Шамиле - фанатике, об Имамате как негативном прообразе чеченской Шуры, о Кавказской войне как войне христианского креста с мусульманским полумесяцем.
Список литературы
1. Булатов Б. Б. Из истории социально-экономического развития Дагестана в конце XIX - начале ХХ вв. Махачкала, 2003 - 321 с.
2. Булатов Б. Б., Рамазанова Д. Ш. деятельность органов государственной власти Республики Дагестан в области межнациональных отношений Махачкала, 2000 - 192 с.
. Даниялов Г. Д. Исторический путь развития народов Дагестана до вхождения его в состав России. Махачкала: Дагучпедгиз, 1996 - 253 с.
. Муртузалиев С. И. Формирование этнической идентичности дагестанцев Народы Дагестана, 2004, № 1, с. 34 - 37.