ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

На правах рукописи

 

Максидов Анатолий Ахмедович

 

ИСТОРИЧЕСКИЕ И ГЕНЕАЛОГИЧЕСКИЕ СВЯЗИ АДЫГОВ

С НАРОДАМИ ПРИЧЕРНОМОРЬЯ

 

Автореферат

Диссертация на соискание ученой степени

Кандидата исторических наук

 

 

Нальчик

Работа выполнена на кафедре истории России Социально-гуманитарного института Кабардино-Балкарского государственного университета им. X.М. Бербекова

Научный руководитель: доктор исторических наук,

профессор М. З. Саблиров

Официальные оппоненты: доктор исторических наук,

заслуженный деятель науки РФ, профессор В. Г. Гаджиев; кандидат исторических наук С. X. Хотко

Ведущая организация: Государственный исторический

музей

Защита состоится «29» июня 2001 г. в 15часов на засе­дании диссертационного совета Д.212.076.03 по защите диссертаций на со­искание ученой степени доктора исторических наук при Кабардино-Балкарском государственном университете им. X. М. Бербекова (360004, ул. Чернышевского, 173).

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Кабардино-Балкар­ского государственного университета им. X. М. Бербекова (360004, ул. Чер­нышевского, 173).

Автореферат разослан «25» мая 2001 года.

Ученый секретарь

диссертационного совета,

кандидат исторических наук,

доцент Е. Г. Битова

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность избранной темы. Процессы политической и социокуль­турной модернизации России на протяжении посттоталитарного десятиле­тия высвободили огромный творческий потенциал различных слоев обще­ства. Гуманитарные науки освободились от идеологического диктата и зашоренности. Особенно заметны ее итоги в сфере исторического знания.

В российской исторической науке в XX в. торжествовал формационный, к тому же изначально упрощенно интерпретированный подход в изучении социально-экономического и культурно-политического развития общества. Это привело к тому, что игнорировались большие исторические пласты, це­лые группы источников. Выпали из общего историографического круга це­лые отрасли исторического знания. Например, не велось изучение адыгской системы родовых знаков и гербов. А ведь изучение геральдики выводит нас на целый ряд историографических направлений, актуализирует многие про­блемы, позволяет лучше понять формы социальной и культурной жизни на­селения Северо-Западного Кавказа. Смежная с геральдикой отрасль - генеалогия также оказалась в забвении. Между тем базовый фон для изуче­ния адыгской генеалогии - это история этнокультурного и генеалогическо­го взаимодействия адыгов со странами Причерноморья. Изучение этой непростой, многогранной темы позволяет определить те, важнейшие, объ­екты исследования, которые в перспективе станут предметом пристального внимания со стороны генеалогов. Прояснение этнической природы того или иного династического дома (династия Спартока, династия Редеди, династия Инала, династия крымских Гиреев, египетские мамлюки, династия Осма­нов, князья Черкасские в России и т. д.), степени черкесского участия в его генеалогии, позволяет по-новому взглянуть на многие проблемы историче­ского развития региона Черноморья и Кавказа.

Изучение темы исторического и генеалогического взаимодействия ады­гов со странами, этносами и группами населения Причерноморья способст­вует восполнению тех значительных пробелов в сложившейся системе представлений, без которых едва ли возможно создание новой научной концепции адыгской истории. Причерноморье представляется нам единым, сообщающимся внутри себя миллионами нитей, цивилизационным про­странством. И к сожалению, цивилизационное взаимодействие различных историко-культурных типов оставалось у нас долгое время одной из наименее почитаемых тем.

Адыги - важнейшая, а в сообществе с абхазами наиболее архаичная со­ставляющая этого культурного пространства. Их контакты, историческое и генеалогическое взаимодействие охватывали весь периметр Черноморья и выходили далеко за его пределы - в Восточную Европу, Переднюю Азию, Северную Африку. Живое, интенсивное взаимопроникновение культурных пластов оказывало подчас определяющее влияние на исторические судьбы целых народов, значительных групп населения.

В изучении истории адыгского народа тема этнических влияний и генеало­гических контактов приобретает особую значимость. Адыгское прошлое бес­письменно и восстанавливается по крупицам, во многом по сведениям иностранных авторов. Адыгское общество в обозримом прошлом всегда было чрезвычайно разрозненно, и инициатива контактов с соседними культурами всегда принадлежала индивидууму, и осуществлялась она через его действие - набег, путешествие, торговая операция, наем на службу, эмиграция, брак и т. д. Изучение разбросанных по источникам сотен и тысяч сведений об черкесских персоналиях воссоздает картину общения адыгов с окружающим миром.

Степень изученности темы. Общение адыгов со странами Причерно­морья - тема далеко не новая в кавказоведении. Но вместе с тем все еще нет серьезных обобщающих работ. Богатый фактический материал, по сущест­ву, не систематизирован.

Историография исторического и генеалогического взаимодействия адыгов со странами Причерноморья может быть со значительной степенью услов­ности поделена на три крупных блока - крымский, северо-причерно-морский (украино-российский) и анатолийский.

М. И. Артамонов, крупнейший специалист по истории древнего При­черноморья и, особенно, по теме греко-варварского синтеза, уделил боль­шое внимание проблеме происхождения Спартокидов. Его обращение к этой проблеме было продиктовано стремлением к анализу этнокультурного взаимодействия на Боспоре, где сошлись греки, кавказцы и скифы - все ос­новные этнические группы Северного Причерноморья V-I вв. до н. э. «Спартокиды были династами местного происхождения», - это мнение М. И. Артамонов высказал на основе анализа большой группы источников.Согласно Артамонову, цари Боспора были представителями синдо-меотской аристократии, проявлявшей большую заинтересованность в поли­тическом и торговом проникновении в эллинский мир. Он привнес в систе­му обоснования западно-кавказского происхождения Спартокидов новый элемент, обратив внимание на то, что среди племен Северного Причерно­морья, Приазовья известно немало имен с таким же, как в имени Спартокос (Спарток) окончанием «окос», «акос». Это наблюдение М. И. Артамонов сде­лал на основе исследования И. А. Джавахишвили, показавшего, что корпус боспорской эпиграфики содержит множественные совпадения между сарматскими антропонимами и средневековыми адыгскими именами. Следует отметить, что версия западно-кавказского (адыгского) происхождения Спартокидов была впервые сформулирована еще в 30-е гг. XIX в. швейцар­ским археологом и историком Ф. Дюбуа де Монпере.

Древнейшие миграционные потоки с территории Западного Кавказа от­мечаются для киммерийской эпохи такими авторитетными специалистами, как Л. А. Ельницкий, Н. А. Членова, И. А. Джавахишвили. В античный, или меото-сарматский, период значительные массы людей мигрируют в Паннонию и Дакию (В. И. Иллич-Свитыч, М. Н. Ростовцев): язиги, оста­вившие берега Кубани, дошли до Адрианова вала в Британии (Б. Бахрах), керкеты спускаются в Колхиду (Дж. Кисслинг. В. В. Латышев), а зиги (зи-хи) распространяются до Трапезунда (Г. А. Меликишвили). Достаточно масштабная и частая эмиграция абхазо-адыгов в страны Причерноморья, а в ряде случаев на довольно большие расстояния позволяет нам расширить ис­ториографическое поле темы и фиксировать адыгский компонент в генеало­гиях многих династических линий.

В средние века генеалогические связи адыгов с Киевской Русью, Золо­той Ордой, султанатом Мамлюков, Поднепровской Черкассией, Москов­ским царством, Речью Посполитой, Астраханским ханством, Грузией, Крымским ханством получили подробное описание в нарративных источ­никах, летописях, хрониках, посольских книгах. Подробный анализ этно­культурных контактов и генеалогических связей адыгов с египетскими мамлюками дан в работах С. X. Хотко. На основе данных мамлюкских хроник он делает вывод о том, что власть в Каире и в Черкесии удержива­лась одной группировкой аристократических черкесских семейств. В кон­тексте исследуемой темы большой интерес представляет раздел его книги, посвященный корпоративности черкесских мамлюков, сохранению ими се-мейно-родственных связей и элементов этнической культуры.

Генеалогическое взаимодействие адыгов с Россией весьма детально ото­бражено в работах Б. Мальбахова, К. Дзамихова, В. Вилинбахова, О. Опрышко и др. Генеалогии князей Черкасских западноадыгского происхождения разработаны в отдельной статье К. Дзамихова. Материал, связанный с дея-

тельностью князей Черкасских благодаря работам названных специалистов, включен в общий аналитический фон данной диссертации.

Отношения адыгов с Крымом стали предметом специального рассмот­рения в обстоятельной статье X. А. Поркшеяна. Он отмечает наиболее ар­хаичные пласты адыгского присутствия на полуострове, топонимы с основой «черкес». По мнению исследователя, множество адыгов посели­лось в восточных районах Крыма в генуэзскую эпоху. К подобным выводам еще ранее пришел Ф. Брун, автор двухтомного трактата по средневековой истории Северного Причерноморья.

Генуэзское присутствие в Черкесии детально рассмотрено в работе Е. С. Зевакина и Н. А. Пенчко. Они отмечают высокий этносоциальный статус черкесов в городах генуэзцев в Крыму, а также в венецианской Тане. Черкесские князья в середине XIV в., согласно этим авторам, правили в Восперо (Керчи). В свою очередь, генуэзские аристократы могли наследо­вать владения зихских (черкесских) князей, как это отмечено в случае с Закарией де Гизольфи, женившегося на матрегской княжне. Этногенетическое взаимовлияние итальянцев и адыгов было столь сильно на всем протяжении XIV и XV вв., что результатом этого стало образование адыгоязычной общи­ны франков (ференджей), т. е. генуэзцев. Эта синкретическая генуэзско-адыгская этносоциальная группа сохранялась до середины XVII в.

Наибольшие масштабы культурного и военно-политического влияния адыгов на Крым установились, начиная с правления хана Давлет-Гирея, О том, что крымские ханы довольно часто женились на представительницах знатных родов Черкесии, писали многие авторы XIX-XX вв., тем не менее серьезный анализ генеалогического взаимодействия адыгских княжеских династий с родом Гиреев и то, какие социально-политические последствия имел этот процесс, дан всего в нескольких работах. В совместной моногра­фии Б. Мальбахова и К. Дзамихова содержатся интересные выводы по этой теме. Они также отмечают значение института аталычества в поддержа­нии добрососедских отношений между Бахчисараем и отдельными черкес­скими кланами.

Многие ханы в XVI-XVIII вв. воспитывались среди адыгов у родствен­ников по материнской линии. Б. Мальбахов, К. Дзамихов считают, что имела место в определенной степени адыгизация не только ханской династии, но и также известных крымских родов.

Историография проблемы этнокультурного и генеалогического взаимо­действия адыгов и украинцев включает работы многих специалистов, но почти все они ограничивались немногословными констатациями черкесско­го происхождения первой казачьей республики. Среди этих авторов есть основоположники русской исторической науки: И. Н. Болтин, В. Н. Татищев, Н. М. Карамзин. Более предметно и доказательно о черкесской эмиграции на Украину писал крупнейший русист XX в. Г. В. Вернадский. По его мне­нию, основанному на тщательном анализе современных источников, каза­чьи поселения XIV-XV вв. были по преимуществу черкесскими, в том числе и город Черкассы. К концу XVI в. подавляющее большинство казаков были украинцами. В изложении Вернадского черкесские общины в Поднепровье были сформированы по инициативе киевских князей на рубеже X и XI вв., затем подверглись ассимиляции и повторно черкесов привлекли в этот регион золотоордынские ханы. Это же мнение высказывали и многие другие авторы, но при всей его обоснованности оно далеко не отражает ре­альные этнические процессы.

Статьи В. Ф. Горленко и В. Гатцука, посвященные этой теме, подтвер­ждают тезис о чисто крестьянском составе адыгов, проникших на берега Днепра. О том, что проникновение адыгов на север от Дона носило харак­тер эмиграции и было обусловлено социальными процессами внутри самой Черкесии, писали в своих трудах Эдуард Гиббон, специалист по истории Византии, и Иоганн Тунманн, автор истории средневекового Крыма (60-70-е гг. XVIII в.). В конце XVIII - начале XIX в. в российской исторической науке подобное мнение разделяли едва ли не все авторы. В развернутом виде ар­гументация черкесского присутствия на Украине дана в трудах Ал, Ригельмана, Аф. Шафонского, М. И. Антоновского. Они привлекли значительный этнографический материал по районам Полтавы, Чернигова, Канева, Чигирина, Черкасс. Д. Н. Бантыш-Каменский также доказывал зна­чительность украино-черкесских связей: начало запорожскому войску, по его мнению, положили именно черкесы. Во всех историко-этнографиче-ских описаниях Черкесии, созданных в период Кавказской войны (Эд. Спен­сер, Дж. Камерон, Г.-Ю. Клапрот, И. Ф. Бларамберг, Дж. Дитсон и т. д.) также в более или менее развернутом виде высказывается мнение об эмиграции адыгов в XIII-XVI вв. на Украину.

Обширна историография адыго-анатолийских связей. Одновременно с эмиграционными волнами в Северное Причерноморье шел эмиграционный поток в Анатолию и далее на юг вплоть до Каира. Адыго-египетские связи уже нашли достаточно полное освещение у исследователей. Этнокультур­ные, генеалогические, военно-политические и хозяйственные контакты Чер­кесии и Анатолии были определены географической близостью. Черное море не разъединяло, а сближало этносы и культуры. Развитые традиции мореходства как у населения Анатолии, так и у адыгов Западного Кавказа делали культурные и семейные связи фактором выработки, сложения поли­тических взаимоотношений. Так, в исследовании А. Ю. Чирга отмечается тесная связь между вовлеченностью населения черкесского побережья в торговые операции с купеческими домами Анатолии и тем, какие внешне­политические приоритеты характеризовали курс западно-адыгских земель -Натухая, Шапсугии, Убыхии и Абадзехии.

В XVI и XVII вв., когда в Бахчисарае и Москве серьезные позиции име­ли адыгские князья, в Османской Турции наблюдалось также всё возрас­тающее влияние представителей Западного Кавказа. Значительное число черкесских персоналий этого периода приведено в работах таких спе­циалистов по истории Османской империи, как Й. Хаммер, К. М. Базили, В. Аллен, П. М. Хольт, Н. А. Иванов, М. Кунт, X. Инальчик и пр.

Значительный корпус черкесских персоналий приведен в шеститомной истории Османов, принадлежащей перу австрийского востоковеда Йозефа Хаммера. Большое внимание он уделяет жизни и деятельности знаменито­го полководца Черкеса Оздемир-паши (ум. 1559). Исследователь детально прослеживает родственные связи Оздемира с предпоследним черкесским султаном Египта ал-Ашраф Кансавом ал-Гаури, его связи с Черкесией и со­племенниками в Каире, Стамбуле, Йемене. Столь же подробно Хаммер ана­лизирует биографию сына полководца - Черкеса Оздемир-оглу Осман-паши (1527-1585), возвысившегося до поста великого визиря.

В монографии Аллена приводится ценный генеалогический материал, освещающий черкесские родственные связи династий Османов и Гиреев. Он отмечает, что гирейская кровь была основательно разбавлена через бра­ки с черкешенками, среди которых, как он выяснил, было особенно много представительниц клана Жане Нижней Кубани. Исследователь анализирует происхождение матери Сулеймана Великолепного, Валиде-Султан Хафсы. знатной дамы османо-черкесской крови. Из трех черкесских персоналий, которые фигурируют у Аллена, наибольший интерес вызывает жанеевский аристократ дефтердар Касим-паша Черкес, долгое время занимавший пост османского наместника Крыма.

Биографические сведения о черкешенке Махидевран, матери престоло­наследника Мустафы, содержатся в монографии Филиппа Манзэла. Ее адыгское - бесленеевское происхождение прояснено по русским источни­кам Е. Н. Кушевой и К. Ф. Дзамиховым.

Для периода с конца XVIII в. важное значение приобретают сведения российских архивов, дипломатической переписки, русских нарративных материалов. В источниках этого круга содержатся указания на субэтниче­скую принадлежность черкешенок Валиде-Султан, что укрепляет нашу уве­ренность в адыгской - кабардинской генеалогии тех черкесских персоналий, которые знакомы нам по османским материалам. Адыгское (черкесское) влияние на династию Османов подробно анализируется в монографии Фанни Дэвис. Эта исследовательница отмечает особую корпоративную солидар­ность среди знатных черкешенок, их влияние на политику кабинета мини­стров. Черкесское генеалогическое взаимодействие с домом Османов и в целом с высшим управленческим классом империи в той или иной степени проанализировано в работах Я. Толедано, Н. М. Пензера, Р. Мовафи, А. Шмуэли, Дж. Хаслип, Ф. Канитца, М. Ечеруха, Дж. Блант и др.

Анализ историографии адыго-анатолийского взаимодействия был бы далеко не полон без учета исследований, посвященных формированию и истории современной адыгской диаспоры. Как известно, подавляющее боль­шинство адыгов диаспоры проживает именно в Анатолии.

Первым масштабным исследованием в кавказоведении, в рамках которо­го был проанализирован большой пласт источников по черкесской и абхаз­ской диаспоре, стала монография Г. А. Дзидзария. Автор приводит сведения о жизни и деятельности большого числа адыгов и абхазов, зани­мавших высокие посты в армии и государственном аппарате Турции по­следней трети XIX - первой четверти XX в.

Адыгский фактор в событиях 1918-1923 гг. в наиболее развернутом виде проанализирован в исследовании Шауката Муфти. Крупные политики и военачальники черкесского происхождения - Фуад-паша (Тхуго), Иззет-паша (Дженатуко), Анзавур-паша (Анчок), Эдхем-паша (Дипшоу), Рауф-бей Орбай (Ченч) - одновременно являлись и общетурецкими лидерами и лиде­рами главных направлений внутри диаспоры. На богатой источниковой базе Муфти удалось дать объективную картину адыго-турецких отношений. Впервые в рамках отдельной главы изучены события 1923 г., когда Великое Национальное Собрание Турции во главе с Кемалем Ататюрком попыта­лось провести массовые репрессии над анатолийскими черкесами: борьба развернулась вокруг проекта депортации черкесов из западных районов Анатолии в восточные, причем в наиболее безжизненные места.

Среди современных исследований по истории адыгской диаспоры сле­дует отметить работы А. Кушхабиева, А. Касумова, М. Хафицэ, Б. Березгова, И. Айдемира, М. Берзеджа, Г. Кудаевой: в них введены большие пласты источников, использованы статистические методы исследования, обобщены сведения о численности, субэтнической принадлежности, гео­графии расселения, политической истории адыгских общин Анатолии, Бал­кан, Сирии, Иордании. Книга М. X. Хагандоко содержит важнейший биографический материал по адыгам в Иордании. Абхазовед Ш. Д. Инал-ипа создал весьма ценное исследование, посвященное абхазскому компо­ненту черкесской (адыгской) диаспоры. При работе над темой мы почерп­нули многие важные сведения в трудах Султана Довлет-Гирея, Мустафы Черкаса, Расима Рушди, Нури Цагова, Салахдина Дагуфа.

Научная новизна исследования. Впервые предпринята попытка ком­плексного исследования истории этнокультурных и генеалогических связей адыгов со странами бассейна Черного моря: Крымом, Украиной, Россией, Турцией. Адыгский фактор в сложении важнейших этносов, культур, дина­стических домов рассматривается в единых территориальных и хронологи­ческих границах. Сделан анализ ряда этнологических и генеалогических взаимосвязей с Северным и Южным Причерноморьем с точки зрения из­вестной теории (Н. Я. Марр, Г. Вернадский, Я. А. Федоров, М. В. Федорова, Р. Бетрозов, С. X Хотко, Э. Панеш, Л. Гумилев, А. Деэрен, В. Г. Ардзинба, И. М. Дьяконов, И. А. Джавахишвили и многие другие авторы), согласно которой народы северокавказской языковой семьи в древности и раннем средневековье занимали обширные пространства к северу и югу от Кавказа. Цели и задачи диссертационного исследования. Целью данной работы является воссоздание целостной картины этнокультурного и генеалогиче­ского взаимодействия адыгов со странами Причерноморья. Достижение этого предполагает разрешение таких задач, как:

• рассмотрение картины древнейших этногенетических взаимодействий в регионах, примыкающих к Черному морю: Кавказе, Северном Причерно­морье, Анатолии и Балканах;

• установление этнических и генеалогических контактов с Крымом в меото-сарматский период (на примере династии Спартокидов) и в средние века (династия Гиреев);

• анализ процессов аристократической, военной и крестьянской эмигра­ции из страны адыгов на Украину;

• изучение этнокультурного и генеалогического проникновения адыгов в анатолийский мир в древности, т.е. хатто-хеттскую эпоху, в средние века и новое время (взаимодействие с османами).

Хронологические рамки исследования определены периодами суще­ствования важнейших династических линий региона Черноморья. Первая династия на Боспоре Киммерийском со столицей в Пантикапее - Спартоки-ды (V-I до н. э.) Последняя династия у берегов Черного моря на Босфоре -это Османы. Адыгский мир имел самое непосредственное отношение к обо­им вышеназванным царским домам. Спартокиды начинают, а Османы за­мыкают почти 2,5-тысячелетний период истории этнокультурного и генеалогического взаимодействия адыгов (синдо-меотов, зихов, черкесов) со странами Причерноморья.

Территориальные рамки исследования. Страны бассейна Черного мо­ря с географической и исторической точек зрения составляют естественный территориальный фон для рассмотрения истории этнокультурных, генеало­гических и других контактов адыгов. Векторы этих контактов естественно уходили в глубь Восточной Европы, достигали и Северной Африки. В этих территориальных рамках исследования тема настоящей диссертации.

 

 

Объектом исследования является взаимодействие адыгов со странами Причерноморья в этнической, культурной и генеалогической сферах. Предметом исследования стала эмиграция, военное и хозяйственное про­никновение адыгов в Крым. Анатолию. Украину. Уделено внимание уча­стию адыгов в сложении династий - Спартокидов, Гиреев, Османов, русских боярских и княжеских родов (проблема Редеди).

Методологическая основа диссертации. В качестве исходных принци­пов при изучении источников, анализе существующих историографических наработок были использованы принципы цикличности цивилизационного развития, равноценности этносов, культур, цивилизаций, вне зависимости от параметров технологического развития, идеи единства мирового истори­ческого процесса.

Анализ источников по теме проводился методами конкретно-исто­рического, сравнительно-исторического, логического и ретроспективного анализа.

Источниковую базу настоящего исследования составили:

1) исторические и географические трактаты греко-римских авторов;

2) эпиграфические памятники Боспора и Кавказа;

3) нарративные европейские источники XV - первой половины XIX в.;

4) османские источники нарративного и мемуарного плана.

При анализе этнокультурных связей населения Западного Кавказа в меото-сарматскую эпоху базисное значение имеют работы греко-римских авто­ров. Известно около трехсот античных историков, географов, писателей, в чьих трудах в той или иной степени освещены вопросы, связанные с Запад­ным Кавказом. И в то же время ни один из античных историков не создал труда, целиком построенного на западно-кавказском материале. Дошедшие до нас письменные свидетельства той эпохи систематизированы и сопрово­ждены обстоятельным комментарием В. В. Латышевым. Значительная ра­бота по систематизации античных сведений, а также современной российской и западной историографии была проведена усилиями В. М. Аталикова.

Одним из основных источников по проблеме политических и экономиче­ских взаимоотношений Спартокидов с Афинами являются речи Демосфена (389-322 гг. до н. э.). Существенная информация по хлебному экспорту с Бос­пора содержится в «речи против Лептина о беспошлинности» (XX, 29-40).

Внутриполитическая история государства Спартокидов, их отношения с племенами Прикубанья реконструируются на основе «Библиотеки» Диодора^. Книга XX «Библиотеки» содержит последовательное перечисление Спартокидов. Диодор детально описал события междоусобной войны сыно­вей Перисада - Эвмела I, Сатира и Притана, - которая происходила около 310-309 гг. до н. э. (XX. 22-26). Диодор характеризует социальный, эконо­мический и военно-политический облик одного из западно-кавказских пле­мен - фатеев, чье название могло произноситься и как «псат».

Второй век н. э. оставляет нам значительное число «Отчетов» (Дионисий Периегет, Арриан и Лукиан Самосамский). «Землеописание» Периегета было важным источником и в средние века. Западно-кавказская этническая карта по Периегету интересна тем, что киммерийцы показаны в числе синдо-меотских племен.

Прибрежные племена Западного Кавказа детально обозначены Флавием Аррианом в 134 г. Свой отчет под названием «Объезд Эвксинского Понта» он представил императору Адриану. Помимо географических и этногра­фических сведений, отчет Арриана иллюстрирует политическую ситуацию в восточной части Понта. Диоскуриаду Арриан назвал «конечным пунктом римского владычества на правой стороне от входа в Понт». Но вместе с тем он посчитал необходимым дать детальное описание побережья между Дио-скуриадой и Боспором, где назвал целый ряд населенных пунктов, рек, пле­мен, наименования которых точно совпадают с средневековыми.

При анализе сарматской проблемы важен трактат Клавдия Птолемея, содержащий богатейшую этногеографическую номенклатуру Сарматии и Кавказа. Северное Причерноморье от устья Истра (Дуная) до устья Танаиса (Дона) он именует Европейской Сарматией, а территорию от Танаиса до Коракса (совр. Кодор) - Азиатской Сарматией. Весьма важно, что Азиатская Сарматия и Черкесия XV в. (по Интериано) совпадают почти в точности.

Перипл Псевдо-Арриана (конец IV в.) представляет собой единственный современный источник, по готскому проникновению в Зихию. В рамках на­стоящего исследования по теме этнокультурных и генеалогических связей адыгов привлечен целый ряд источников византийского, русского, арабо-мусульманского, османского и европейского происхождения. Для зихской эпохи в этнокультурной истории Западного Кавказа наибольшее значение имеют материалы византийцев: Прокопия из Кесарии, Феофилакта Симокат-та, Георгия Пахимера, Константина Порфирогенета. По Зихии X в. кроме этого важны сведения так называемой «еврейско-хазарской переписки» и страноведческого трактата аль-Масуди.

В период, начиная с XIII в., когда в источниках утверждается новое внешнее название адыгов - этноним «черкес», особую важность для анализа любых направлений этнокультурного и генеалогического взаимодействия приобретают сведения европейских авторов. Помимо тех, что приведены в сборнике В. К. Гарданова «Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях ев­ропейских авторов XVIII-XIX вв.» (1974), при работе над диссертацией были использованы малоизвестные источники: Дж. Мариньолли, Дж. Монтекорвино, Хр. Кастелли, В. Багратиони. Дж. Камерон и др.

Генеалогическое взаимодействие с династией Гиреев наилучшим обра­зом реконструируется по исследованию Дм. Кантемира и Э. Челеби. Канте­мир получил воспитание при дворе Османов и в этой связи прекрасно знал ситуацию в Крыму и Черкесии. Он отмечает обычай Гиреев отдавать своих детей на воспитание адыгам, приводит сведения о браках Гиреев с предста­вительницами знатных семейств Черкесии. В целом отношение крымской верхушки к адыгам источник характеризовал как пиететное. Выходцы из Черкесии отмечаются на высоких должностях в Бахчисарае и в столице им­перии - Стамбуле. Значительное внимание уделено Кантемиром связям адыгов с мамлюкским Египтом.

Детальный характер носит описание османского путешественника сере­дины XVII в. Эвлия Челеби. Со степенью его информированности не мо­жет сравниться ни один из современных ему европейских авторов. Сведения Челеби характеризуют Черкесию и Абхазию как единое этнокуль­турное пространство. Этносоциальный статус черкесов и абхазов, выехав­ших в Стамбул и Анатолию, оценивается Челеби весьма высоко. Он отме­чает родственные связи высших слоев османов с черкесами, абхазами, грузинами. Детальные биографии османских генералов и министров запад­но-кавказского происхождения составляют значительную часть его труда. Рассматриваемый источник позволяет увидеть генезис своеобразного этно­социального слоя Черкесии - хануко.

Династическое взаимодействие с Османами реконструируется на основе нарративных материалов Осман-бея, Мелек-Ханум, Джоан Блант, Феликса Канитца, Константина Базили.

Перу К. М. Базили (1809-1884) принадлежат такие сочинения, как «Бос­фор и новые очерки Константинополя», «Сирия и Палестина под турецким правительством». Многие годы Базили состоял на консульской работе, и в этой связи его сведения заслуживают доверия. Он детально отобразил чер­кесское и в целом кавказское влияние на высшие слои османского общества, отмечая высокое представительство черкесов в офицерском корпусе осман­ской армии: Кавказ он именует «рассадником пашей». Его «отчеты» значимы для нас тем, что запечатлели не просто черкесские персоналии, а развернутые биографические описания. В специальном отчете, посвященном османской ар­мии в Сирии. Базили отмечает значимость черкесского элемента, его отчуж­денность от общей массы турок в культурном и лингвистическом отношении.

Черкесский женский фактор освещен в сочинении Осман-бея. Он от­мечает тот факт, что большая часть османской верхушки имела родствен­ные связи с черкесами, приводит биографию черкешенки Бесиме-Ханум - фаворитки Абдул-Меджида. Для изучения этой темы представляют интерес мемуары самой Мелек-Ханум, супруги великого визиря Кипризли Мехмед-паши, а также мемуары Садык-паши. В них также содержатся сведения по большому числу черкесских персоналей: начиная от Валиде-Султан, глав­нокомандующих и министров, заканчивая полковниками и адъютантами.

Османские, российские и европейские отчеты, мемуары и записки с кон­ца XIX - начала XX в. дополняются собственно черкесскими источниками диаспоры. Большое значение, в том числе и для прояснения этничности целого ряда персоналий, имеют материалы Государственного архива Краснодарского края (ГАКК).

Период национально-освободительного движения в Турции 1918-1923 гг., составляющего также чрезвычайно важную эпоху в жизни черкес­ской диаспоры, оставил нам ценные источники. В их числе трехтомные ме­муары Мустафы Кемаля, собрание его речей. Лидер турецкой революции придавал большое значение структурированию отношений с черкесской общиной, и в этой связи его воспоминания позволяют нам восстановить общий ход событий. Весьма значимы в данном контексте мемуары первого советского посла в Турецкой Республике С. И. Аралова.

В целом корпус сформированных источников позволяет выявить и рас­смотреть основные вопросы истории этнокультурного и генеалогического взаимодействия адыгов со странами Причерноморья.

Практическая значимость диссертации и выводов видится в возмож­ности использования ее материалов при создании обобщающих трудов по истории и культуре адыгов. Результаты данного исследования позволяют обозначить объекты детального генеалогического изучения.

Апробация исследования проведена на кафедре истории России КБГУ. Основные положения и выводы исследования отражены в сообщениях на международных конференциях: I Международный генеалогический колло­квиум «Россия и Зарубежье: семейные и генеалогические связи» (Москва, 29 ноября - 4 декабря 1999 г.); II Международном генеалогическом кол­локвиуме «Россия и Кавказ: семейные и генеалогические связи и их влия­ние на межнациональные отношения» (Нальчик, 4-7 октября 2000 г.) Содержание работы отражено в публикациях.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновывается актуальность темы, характеризуется сте­пень изученности проблемы, источниковая база, методология работы, науч­ная новизна и практическая значимость, определены хронологические и географические рамки, сформулирована цель, обозначены задачи исследо­вания.

Первая глава — «Исторические и генеалогические связи адыгов в меото-сарматский период» - состоит из двух параграфов, в которых исследуются многоаспектные проблемы взаимодействия населения Западного Кавказа с культурами Северного Причерноморья. Меото-сарматский период в истории Западного Кавказа стал временем формирования адыго-абхазской этнокуль­турной общности. В хронологических рамках этого периода, от V в. до н. э. до IV в. н. э., десятки племен Западного Кавказа (Страбон говорит о семи­десяти племенах) объединяются в три больших союза - синдо-меотский, зихский и абазгийский. При этом для всего населения Западного Кавказа общим наименованием является этноним «сармат». Азиатская Сарматия Клавдия Птолемея локализована точно в границах позднесредневековой Черкесии (по И. Де Галонифонтибусу, Дж. Интериано и многим другим ис­точникам) от устья Дона до Абхазии. На основе этих сарматских этнокультурных объединений в средние века сложились два самостоятельных этно­са - адыги и абхазы.

Взаимодействие адыгского этноса со странами и культурами Причерно­морья всегда осуществлялось на личностном персональном уровне. Это взаимодействие почти неизменно носило частноинициативный характер. При всей масштабности иммиграционного потока, перемещения групп на­селения по периметру Черного моря, правомерно отметить одностороннюю вовлеченность Западного Кавказа в эти процессы. Инфильтрация германцев (готов) и тюрок (гуннов) на рубеже античности и средневековья составила весьма заметную страницу в эволюции этносоциального облика страны адыгов. В последующие века также имели место оседание и ассимиляция в адыго-абхазской среде представителей таких этносов, как славяне (киевский период), татары (Крымский период). Особенно большая масса ногайских и татарских иммигрантов была принята Черкесией в конце XVIII в. после па­дения Бахчисарая. В этот период тюрки обнаружили явную готовность к консолидации с адыгским обществом и процесс культурной, и лингвистиче­ской ассимиляции был завершен к середине XIX в.

Однако не следует преувеличивать фактор этнических вкраплений. Понтийский тип средиземноморско-балканской расы (по классификации Бунака) либо аналогичный ему адыгский тип сохраняет на Западном Кавказе едва ли не абсолютную преемственность на всем протяжении сначала меото-сарматского периода, затем средних веков и нового времени. Наиболее заметное влияние на адыгский антропологический тип было оказано гунна­ми в IV-V вв. Самые массовые вторжения связаны с готами-тетракситами и монголо-татарами. Но и в этих случаях не произошло смены населения в сколько-нибудь значительных участках адыгской территории.

При рассмотрении в частном генеалогическом ключе сложнейших, мно­гофакторных процессов этнокультурного взаимодействия адыгов со стра­нами Причерноморья - Анатолией, Крымом, Украиной - можно восстановить базовый исторический и этнологический фон генеалогическо­го взаимодействия. Для проблемы адыго-северопричерноморских контактов это прежде всего история династии Спартокидов. Последние представляют собой один из наиболее древних из всех известных династических домов на пространстве бывшего Советского Союза. Адыгская генеалогия Спартоки­дов вполне реальна,