Не сосчитать светлых образов матерей, которые донесли до нас сказки и легенды, стихи и песни, рассказы и повести, романы и мемуары, спектакли и кинофильмы. Они обступали ребенка с раннего детства и сопровождали всю жизнь. Это был как бы привычный фон – в том смысле, что такая трактовка считалась сама собой разумеющейся. Можно привести актрису в пример, свидетельствующий о масштабности описываемого явления: Любовь Соколова сыграла в своей жизни около 300 ролей (в том числе в фильмах «Тихий Дон», «Я шагаю по Москве», «Ирония судьбы, или С легким паром», «Доживем до понедельника») и была внесена в книгу рекордов Гиннеса именно как актриса, исполнившая больше всего ролей матери, едва ли можно найти другую актрису в других странах имевшую хотя бы приблизительное число подобных ролей.
Конечно, особенно — что неудивительно — образ матери встречается в произведениях для детей. Где-то она (как, скажем, в «Красной шапочке») – эпизодический персонаж. Где-то (например в пьесе «Два клена») оказывается в центре сюжета. А где-то речь вообще идет о зимнем вечере, но как бы невзначай мелькнет сравнение месяца с мамиными сережками, и мама незримо появится на странице, и сразу станет теплей и уютней. Свет маминых глаз, тепло маминых рук, ласковый голос, нежная улыбка – эти выражения не приедаются, не кажутся избитыми, потому что они подлинны, органичны, в них нет жеманства. Душа – с радостью или с тоской – но всегда откликается на них.
Ребенку на примере литературного героя показывают, как нужно относиться к матери. Вспомним хотя бы строки Е. Благининой:
«Мама спит, она устала…
Ну, а я играть не стала!
Я волчка не завожу,
А уселась и сижу»
– или «Мамы всякие нужны, мамы всякие важны!» С. Михалкова.
Была обнаружена любопытная закономерность: традиционный, привлекательный образ материнства представлен, в основном, в фильмах про животных. В человеческом же обличье материнство, как правило, изображено нетрадиционно: мамы либо слишком стары (такими в наших мультиках изображают бабушек), либо непривлекательны. Они могут (как в сериале «Гуфи и его команда») быть изображены карикатурно и вести себя нелепо, тупо и т.п. Могут напоминать ведьм (или в действительности ими являться), отталкивать неприятным выражением лица, властностью, злобой. Ну, а в мини-эпизоде, мелькающем на какие-то доли секунды в мультфильме «Красавица и чудовище», совмещены чуть ли не все эти характеристики.
В современных мультфильмах еще порой эксплуатируется образ матери – секс-бомбы, а иногда, по совместительству, и супермена («Суперсемейка»).
А во многих модных мультфильмах (например, в «Корпорации монстров») мать просто не присутствует.
В мультфильме «В поисках Немо» маму съедают в первых же кадрах.
В «Истории игрушек» от матери – одни только ноги. Но и когда мама есть, вовсе не факт, что ее существование будет воспринято маленьким героем положительно.
Малыш Стьюи из мультсериала «Гриффины» (цитирую экспертизу, проводившуюся по определению суда) «не нуждается в матери и пытается избавиться от “матриархального гнета”. По отношению к ней Стьюи испытывает сложный комплекс негативных чувств: отвращение, злобу, презрение, гадливость, в то же время мать – “вторая натура”.
В другой широко разрекламированной книге, трилогии Ф. Пулмана «Темные начала» («Северное сияние», «Чудесный нож» и «Янтарный телескоп»), удостоившейся множества престижных премий, мать Тони Макариоса «думает, что ему лет девять, но какой с нее спрос - память у бедолаги никудышная, да и пьет она сильно. В ее одурманенной вином голове мысли о материнской любви не возникают, но уж если ласкается сынок, так она его не отпихивает. Если узнает, конечно. Пускай себе ласкается. Не чужой ведь».
Что же касается матери всемирно известного Гарри Поттера, то она изображена безусловно положительно, с одной лишь «маленькой» поправкой: Лили (так зовут покойную маму Гарри) была ведьмой. Как можно увидеть, образ матери в мультфильмах и сказках либо искажается, либо воспевается. Но во втором случае обычно мать умирает в самом начале истории, представляя собой все самое светлое и доброе.
Образ матери в современной культуре. Культура Запада
Так, Р. Декарт, Ж.-Ж. Руссо, Э. Кант, М. Уолстоункрафт и др. поднимали и рассматривали вопрос отношения к женщине матери, как с традиционной, веками сложившейся мысли, так и привнося новые аспекты отношения к материнству. Феминистское движение пробовало рассматривать материнство не только с биологической позиции или христианской, но и социальной, культурной, психологической. Начиная с конца 19 века и начала 20 века, отношение к материнству изменилось, как со стороны женщины, так и мужчины. С появлением частной собственности, разделением труда, вовлечением женщин в социально-культурный процесс, материнство приобрело отрицательную окраску, мешающую продвижению прогрессу и вовлечению в общественную среду. В связи с этим, статус материнства пошатнулся не только в семье и в межличностных отношениях, но и в социальной среде. Статус женщины, как матери и кормилицы, на Западе приобрел не первостепенную роль, как план реализации женской судьбы. Это не могло, конечно, не отразиться на состоянии семьи, воспитании детей, и воспроизводстве потомства. Массовые аборты показали бесценность природной, естественной функции женщины, отводя на первый план исполнению ей других – экономических, социальных, политических, культурных ролей. Современный феминизм в лице С. Бовуар и др. показал неестественный подход к деторождению, как к факту, который усложняет жизнь женщины и омрачает ее существование, и выдвигает лишению себя этой функции через абортирование. Но, как ни парадоксально, отношение к материнству явилось продуктом исторических, культурных процессов. Соответственно, изменилась материнская роль и поведение женщины, структура семьи, в которой воспитывается современный ребенок, соотношение заботы матери о ребенке и хозяйственные обязанности.
Из сказанного следует, что отношение к материнству меняется от культуры к культуре. Если раньше считалось смыслом жизни для женщины быть матерью, то сейчас самоидентификация женщины зависит от других сфер. Сложившееся стереотипное отношение к женщине со стороны мужчины заставило ее чувствовать себя жертвой. «Патриархат, рассматриваемый в качестве социально сконструированной мужской власти во всех проявлениях над женщинами как классом, является той средой, в которой женщина может идентифицировать себя только как жертву». С такой позиции женщина смотрит на себя в XX в. Ценность материнства на Западе перешла на второй план. На протяжении многих веков со словом «материнство» ассоциировалось что-то возвышенное. В связи с этим сложились такие устойчивые выражения как «радость материнства», «счастье материнства», но никогда не было отрицательных выражений. Но в нашем веке выработался новый термин, относящийся к данной теме – «безопасное материнство».
Другими словами, можно задать вопрос: а что, существует «опасное материнство»? Скорее всего, да, потому что тенденция отрицательного отношения к материнству, беременности наблюдается в наши дни. Зарождение новой жизни препятствует продолжению индивидуальной жизни женщины.
На Западе бытует мнение, что материнство мешает самореализации женщины. Мотивами, как со стороны женщины, так и мужчины, отказа от рождения детей являются не только экономические, социальные, но и личные («хочется пожить для себя», «сделать карьеру»). Результатом подобного отношения к ценности материнства стало прерывание культурной, исторической трансляции модели поведения материнства новому поколению. Веками сложилась передача традиции материнского воспитания, и она прервалась на рубеже XX в., что повлекло за собой, несомненно, негативное отношение к рождению потомства. Д.Винникот считает, что способность быть хорошей матерью передается и интегрируется через предшествующую связь и пример матери. Соответственно, новое поколение женщин несет в себе то отношение, которое они заимствовали у своих матерей, и таким образом, представляют иную модель поведения следующему поколению. Неудивительно, что результатом всего этого становится осознанное отрицание материнства и его избежание в разных формах.
Сложилось такое мышление большинства женщин на Западе, не без легкой руки феминисток: женщина «попадает в жестокую кабалу к нему (к ребенку), он уже не часть ее: он — тиран; враждебно смотрит она на этого чужого человечка, угрожающего ее телу, ее свободе и в целом ее личности». В своей книге «Второй пол» С. Бовуар продолжает описывать разные истории женщин, которые, в основном, дают отрицательную характеристику материнства. Например, описывая Софью Толстую, она рассказывает, как ей было тяжело во время беременности, что эти месяцы были самыми ужасными в ее жизни. Не достаточно одного материнского инстинкта, как считают некоторые психологи, для самореализации женщины в качестве матери. Наоборот, С. Бовуар отрицает наличие материнского инстинкта у рода человеческого, доказывая на практике, что женщина способна не только любить, но и ненавидеть своего ребенка. Женщина не может полностью реализоваться в ребенке и через него, она чувствует себя жертвой, когда не удовлетворены ее другие потребности: социальные, культурные, личные. Прославляя материнство, женщина не может, в силу этих потребностей, реализовать себя полноценно как мать.
Кризис семьи и духовное деградирование также вносят отпугивающий, отрицательный оттенок в этом вопросе. Но, по большей части, эгоцентризм вокруг своего "Я" играет доминирующую роль в данном контексте. Разрыв с культурной традицией лишил женщину материнского багажа и положительного опыта. Разрыв с духовной, христианской традицией вывел женщину в область индивидуализма, где, по большей части, нет места другим индивидуумам. И когда стоит выбор: рожать или не рожать, предпочтение отдается эгоцентричному началу, взывающему к аксиоме - умереть, чтобы жить.
Образ и прообраз матери в России и славянских странах
«Основные характеристики и эталонные черты социокультурного образа женщины-матери со времен античности фактически не изменились, – пишет Т.Г. Киселева. – Это женщина, обладающая неординарным жизненным опытом и даром интуитивного предвидения наиболее вероятных путей развития событий (особенно связанных с ее детьми); отличающаяся редкой добротой, чувством сострадания и умением понять своих детей и их решения; женщина, одаренная от природы неординарными способностями к воспитанию и убеждению; человек по природе необыкновенно стойкий, верный интересам своих детей и безоговорочно принимающий во имя их (или вместо них) любые испытания судьбы и т.п. Разумеется, в соответствии с культурными традициями разных народов, этот набор характеристик мог в большей или меньшей степени варьироваться, но в целом он остается относительно типовым в культурах большинства цивилизованных (постпервобытных) сообществ».
Ну, а что касается прообраза идеальной матери, то для христианского мира, как нетрудно догадаться, его являет Собой Богородица. Жертвенная любовь, чистота и нежность, кротость и в то же время нравственная стойкость.
Хотя, конечно, советская власть, сделавшая огромный рывок на пути женской эмансипации, усиленно прославляла женщин – борцов за народное счастье: революционерок, участниц войны и тружениц, подразумевая под этим словом профессионалок в самых разных отраслях, а вовсе не домохозяек. (Впрочем, и тут все было неоднозначно: существовало звание «матери-героини», но его получали немногие – женщины, родившие и воспитавшие минимум десять детей.) И все же образ «просто матери» остался важнейшим образом культуры, не претерпев кардинальных изменений. Доминанты были традиционными: самоотверженность и нравственная высота. В этом смысле преемственность не прерывалась.
Мать, не спящая над ребенком, – это вечный образ на все времена. Но мы-то теперь знаем, как в войну наполнились храмы. И можно не сомневаться: среди них было немало женщин, к которым обращен этот образ. Во всяком случае, «белые платочки», которые в годы «застоя» (когда всему прогрессивному человечеству казалось, что религия отмирает) потихоньку от сына-начальника крестили внуков и упрямо праздновали Пасху, по возрасту – те самые лирические героини, которые «у детской кроватки тайком слезу утирали».
Но и не молившиеся, а просто плакавшие, жалевшие, любившие и трудившиеся не покладая рук на самом деле своей самоотверженной жизнью вымаливали и детей, и мужей, и страну. «Россия удержалась благодаря матерям, – говорил старец Паисий Святогорец. – Отцовское объятие, если в нем нет Благодати Божией, сухо. А объятие материнское – даже без Бога имеет в себе молоко».
Образ матери в современной рекламе
Телевидение, и в частности реклама, оказывают на современного человека немалое влияние. Создавая определённые образы, производители рекламы так или иначе влияют на решение потенциальных покупателей о возможной покупке. И в этой сфере образ матери занимает определённое место. Совет матери, как символа надёжности, любви и доверия, всегда кажется более правильным и разумным. Именно на этом и играют создатели рекламных роликов, вводя в сюжет персонаж, который советует приобрести и использовать тот или иной товар. Наиболее популярны образ мудрой мамы, дающей советы молодой семье, или образ молодой мамы, балующей своих малышей полезными лакомствами.
Однако в настоящее время создаётся реклама не только использующая образ матери в качестве определённого хода, но и социальная реклама, призывающая ценить и уважать матерей, как самых важных людей в жизни каждого из нас.
Заключение
Как мы видим, образ матери проходит сквозь многие сферы жизни человека, но в двух представленных культурах он имеет немного разное значение. Если в культуре Запада отношение к материнству имеет более практический подход, то в случае с русской культурой материнство возводится в степень почти святого и глубоко почитаемого явления.