11марта1944.
1 Увиденное[a] в то время как я молилась, крайне усталая и обеспокоенная, а потомубыла в самом неподходящем состоянии, чтобы думать о чем-то подобном. Но и физическая, и умственнаяусталость, а также беспокойство рассеялись при первом же появлении моего Иисуса – и я записываю.
Он на залитой солнцем пыльной дороге, идущейпо берегу озера. Направляется в сторону селения в окружении большой толпы, явно ожидавшей Его, а теперьотовсюду на Негонапирающей, хотя апостолы и работают руками и плечами, создавая проход, и повышают голос, убеждая народ освободить немного места.
Однако Иисуса не тревожит такая суматоха. Будучи наголову выше всех окружающих, Он с мягкой улыбкой глядит на сжимающее Его со всех сторон людское скопление, отвечает на приветствия, ласкает нескольких детей, которым удается просочиться сквозь преграду из взрослых и подойти к Нему поближе, кладет ладонь на голову младенцам, которых матери поднимают над головами присутствующих, чтобы Он их коснулся. И продолжает идти. Медленно, терпеливо, среди этого гама и этой непрекращающейся давки, что вызвали бы раздражение у кого угодно.
2 «Посторонитесь, посторонитесь», –кричит чей-то мужской голос, запыхавшийся и, должно быть, многим известный и принадлежащий уважаемой и влиятельной личности, поскольку толпа с большим усилием (так она сдавлена) расступается и дает пройти мужчине лет пятидесяти, целиком укрытому длинным свободным одеянием, и с чем-то вроде белого платка, обернутого вокруг головы и фалдами свисающего вдоль лица и шеи.
Оказавшись перед Иисусом, он падает Ему в ноги и говорит: «О! Учитель, почему Тебя так долго не было? Моя девочка очень больна. Никто не может ее вылечить. Наша с матерью надежда – лишь на Тебя. Пойдем, Учитель. Я ждал Тебя с бесконечной тревогой. Идем, идем немедленно. Моя единственная дочь умирает…» – и плачет.
Иисус кладет ладонь на голову плачущего мужчины, на эту склоненную и вздрагивающую от рыданий голову, и отвечает: «Не плачь. Имей веру. Твоя девочка выживет. Пойдем к ней. Вставай! Пойдем!» Два этих последних слова произносятсятономповеления. Сначала это был Утешитель. Теперь в Нем говорит Владыка.
Они снова трогаются с места. Иисус – сбоку от плачущего отца, держатого за руку. Когда этого беднягу начинает сотрясать приступ рыданий, я вижу, как Иисус бросает на него взгляд и сжимает его ладонь. Ничего больше, но какая сила должна приливать в душу, когда чувствуешь такое отношение к себе со стороны Иисуса!
Сначала на месте этого отца шел Иаков. Но Иисус велел ему уступить место несчастному отцу. По другую руку – Петр. Иоанн – со стороны Петра, пытаясь сдерживать собой напор толпы, а со стороны плачущего отца то же самое делают Иаков с Искариотом. Другие апостолы частично впереди, а частично позади Иисуса. Но и их не хватает! А именно: тем троим, что сзади, среди которых я вижу Матфея, не удается удержать эту живую людскую стену. Но когда они начинают ворчать чуть лишнее и мало-помалу оскорблять бесцеремонную толпу, Иисус поворачивает голову и ласково говорит: «Оставьте в покое этих Моих младших!..»
3 В какой-то момент, однако, Он резко оборачивается, даже выпустив руку отца, и останавливается. Он не просто оборачивается, но поворачивается всем телом и кажется еще выше, приняв царственную позу. Его лицо и взгляд делаются строгими, пытливыми, и Он внимательно оглядывает толпу. В Его глазах сверкают молнии, но не жестокости, а величия.
«Кто прикоснулся ко Мне?» – спрашивает Он. Никто не отвечает. «Повторяю, кто прикоснулся ко Мне?» – настаивает Иисус.
«Учитель, – отвечают ученики, – разве Ты не видишь, как толпа обступает Тебя со всех сторон? Все к Тебе прикасаются, несмотря на наши усилия».
«Я спрашиваю: кто ко Мне прикоснулся с целью добиться чуда. Я ощутил, как из Меня вышла чудотворная сила, поскольку чье-то сердце призывало ее с верой. Чье это сердце?»
Пока Иисус говорит, Его взгляд два или три раза падает на небольшую женщину лет сорока, очень бедно одетую, с весьма истощенным лицом, которая пытается скрыться в толпе и остаться незамеченной в этой давке. И этот взгляд, видимо, прожигает ее насквозь. Она понимает, что скрыться не удастся и снова выступает вперед, бросаясь Ему в ноги, чуть ли не лицом в пыль, простирая руки, которые, однако, не смеют коснуться Иисуса.
«Прости! Это я. Я была больна. Двенадцать лет, как я больна. Всеми покинутая. Мой муж меня бросил. Я потратила все свое имущество, чтобы меня не считали позором, чтобы жить, как живут все остальные. Но никто не смог меня исцелить. Видишь, Учитель? Я состарилась преждевременно. Сила вытекла из меня вместе с моим неизлечимым кровотечением, а с нею – и мой покой. Мне говорили, что Ты добрый. Мне это сказал один, что был Тобойисцелен от своей проказы, и хотя он столько лет всехизбегал, со мной общатьсяне побрезговал. Я не осмеливалась сказать об этом сразу. Прости! Я подумала, что если только дотронусь до Тебя, то исцелюсь. Но я не сделала Тебя нечистым[b]. Я едва прикоснулось к подолу Твоего одеяния там, где он задевает за дорогу и испачкан землей… Ятакая же грязь… Но я исцелилась, да будешь Ты благословен! В тот самый миг, как я коснулась Твоей одежды, мой недуг прошел. Я опять стала как все. От меня больше не будут уклоняться все вокруг. Мой муж, мои дети, родственники смогут находиться со мной, я смогу их приласкать. Я буду полезна в своем доме. Спасибо, Иисус, добрый Учитель. Да будешь Ты благословен навеки!»
Иисус глядит на нее с бесконечной добротой. Улыбается ей и говорит: «Ступай с миром, дочь. Твоя вера тебя спасла. Будь исцеленной навеки. Будь доброй и счастливой. Ступай».
4 Он еще не закончил говорить, как вдруг появляется мужчина, я бы сказала, слуга, и обращается к отцу, который все это время находился в почтительном, но мучительном ожидании, словно на иголках. «Твоя дочь умерла. Беспокоить Учителя уже бесполезно. Ее дух покинул ее, и женщины уже начали ее оплакивать. Мать прислала сказать тебе это и просит тебя прийти немедленно».
Несчастный отец издает стон. Подносит ладони ко лбу и сжимает его, зажмурив глаза и согнувшись, как будто от удара.
Иисус, который, кажется, не должен был ничего видеть и слышать, поглощенный тем, что выслушивает женщину и ейотвечает, тем не менее, поворачивается и кладет руку на согнутые плечи бедного отца. «Муж, Я сказал тебе: имей веру. И повторю: имей веру. Не бойся. Твоя девочка будет жить. Идем к ней». И идет дальше, крепко прижимая к Себе подавленного мужчину.
Перед лицом такого горя и случившейся ранее милости толпа нерешительно останавливается, расступается, позволяя Иисусу с Его спутниками быстро пройти, а потом отправляется вслед за Благодатью, словно в ее кильватере.
Так они преодолевают примерно сотню метров, может, больше – я не в состоянии вычислить, – и все сильнее углубляются в центр селения.
5 Перед зданиемобщественного вида – скопление народа, который громко и пронзительно обсуждает случившееся, вторя еще более пронзительным голосам, доносящимся из распахнутых дверей. Это дребезжащие, высокие звуки, повторяющие одну и ту же ноту, издаваемые, похоже, одним более высоким голосом, выступающим в качестве солиста, которому отвечает сначала группа более высоких, а затем – группа более густых голосов. Шумиха, способная умертвить даже вполне здорового человека.
Иисус велит Своим оставаться перед входом и зовет с Собой только Петра, Иоанна и Иакова. Заходит вместе с ними в дом, все время крепко держа за руку плачущего отца. Как будто этим рукопожатием хочет влить в него уверенность, что Он тут для того, чтобы его осчастливить.
Плачущие (я бы назвала их крикуньями), завидев главу семьи и Учителя, кричат с удвоенной силой. Хлопают в ладоши, трясут бубнами, ударяют по треугольникам и к этой… музыке присоединяют свои стенания.
«Замолчите, – говорит Иисус. – Нет нужды плакать. Девочка не умерла, она спит».
Женщины издают еще более громкие крики, и некоторые начинают кататься по полу, царапать себя, рвать на себе волосы (точнее: демонстрировать, что делают это), показывая, что она действительно умерла. Хористы и друзья качают головой в ответ на это, как они считают,заблуждение Иисуса.
Однако Он повторяет Свое: «Замолчите!» так энергично, что шумиха если и не прекращается вовсе, то становится глуше,аСам идет дальше.
6 Входит в комнатку. На кровати простерта мертвая девочка. Худая и очень бледная, она лежит уже одетая, и ее темные волосы заботливо уложены. По правую сторону этой постельки плачет мать и целует восковую ладошку умершей.
Иисус… как Он прекрасен сейчас! Как редко я видела Его таким! Иисус стремительно подходит. Кажется, Он скользит по полу, будто летит, так Он спешит к этой кроватке. Трое апостолов остаются у двери, которую закрывают перед любопытными. Отец останавливается у изножья кровати.
Иисус заходит слева от кроватки, протягивает левую ладонь и берет ею безжизненную ладошку умершей. Свою левую ладонь. Я хорошо видела. Левая ладонь как у Иисуса, так и у девочки. Поднимает правую руку, доводя раскрытую ладонь до высоты плеч, а затем опускает ее движением, каким присягают или отдают команду. И произносит: «Девочка, Я обращаюсь к тебе. Вставай!»
Мгновение, в течение которого все, кроме Иисуса и умершей, пребывают в сомнении. Апостолы вытягивают шеи, чтобы лучше видеть. Отец и мать глядят на свое дитя измученными глазами. Мгновение. Затем грудь умершей поднимается от вздоха. Легкий румянец покрывает восковое личико и устраняет его мертвенную бледность. Улыбка вырисовывается на ее бледных губах еще раньше, чем открываются глаза, словно бы девочке приснился хороший сон. Иисус все так же держит ее ладонь в Своей. Девочка осторожно открывает глаза и оглядывается вокруг, как будто просыпаясь. Первое, что она видит, это лицо Иисуса, который пристально глядит на нее Своими сияющими глазами и добродушно ей улыбается, что ее ободряет, и она тоже Ему улыбается.
«Вставай», – повторяет Иисус. И Своей рукой отодвигает похоронные принадлежности, что были разбросаны на кроватке и по бокам (цветы, покрывала и т.д.), помогает ей слезть с постели и сделать первые шаги, все так же держа ее за руку.
«Дайте ей теперьпоесть, – велит Он. – Она исцелена. Бог ее вам вернул. Благодарите Его. И никому не говорите, что произошло. Вы знаете, что с ней случилось. Вы верили и заслужили это чудо. У остальных веры не было. Бесполезно пытаться их убеждать. Бог не являет Себя тому, кто отрицает чудо. А ты, девочка, будь хорошей. До свидания. Мир да пребудет в этом доме». И выходит, притворяя за Собой дверь.
Видение прекращается.
7 Скажу Вам, что особенно меня ублажили два момента этого видения: когда Иисус разыскивает в толпе, кто Его коснулся, и – главным образом – когда, стоя возле умершей, Он берет ее за руку и повелевает ей встать. В меня вошли мир и уверенность. Невозможно, чтобы такое Сострадание, как у Него, и такая Мощь не сжалились бы над нами и не одолели бы Зло, которое заставляет нас умирать.
Иисус это пока не комментирует, равно как ничего не говорит о других вещах. Он видит, что я почти мертва, и считает несвоевременным, чтобы в этот вечер мне стало лучше. Да будет так, как Ему угодно. Я уже достаточно счастлива, что получила Его видение.
[a] Текст непосредственно продолжает последние слова главы 229.
[b] См. Лев.15:19, 25.