Флоренция – Северный город.
Чтобы понять принципы воспитания мастеров живописи, давайте заглянем в одну из художественных корпораций города Флоренции – тогда одного из центров Европейской культуры XIV-XV в. Каковой являлась мастерская известного живописца Андреа Вероккио.
У Вероккио проходили обучение такие, впоследствии ставшие известными живописцами, как: Сандро Боттичелли, Пьетро Ваннуччи (Перунджино), Лоренцо ди Креди, Леонардо да Винчи и другие талантливые художники.
Эпоха, когда практический опыт ценился выше теоретических познаний, когда будущий Гений смотрел на землю у себя под ногами и наблюдал, как просыпается земля, изучая ранними часами подробно и ничего не упустив из виду, различные процессы до мельчайших подробностей.
Вот как интересовало пытливый ум тогдашнего первооткрывателя – ученика «Природы», бережно и трепетно вбиравшего первые плоды «знания». Почитание и восторг перед талантом, определяющая черта тогдашнего ученика.
Для ясности предмета обсуждения приведем некоторые отрывки из известного труда, посвященного жизни Леонардо да Винчи.
- Андреа Вероккио писал заказ для Валломброзских монахов – картину «Крещение Господне». Художник горячо принялся за работу. И вот под его кистью явились Христос и Иоанн. Вероккио задумал написать еще двух ангелов, благоговейно созерцающих великое событие. Было в обычае, что ученики помогают мастеру в больших, сложных картинах, выписывая второстепенные фигуры и мелкие детали, смотря по степени подготовленности.
Вероккио стоял в раздумье у неоконченной картины и размышлял вслух:
- Остался один ангел. Тут надо передать простодушие детей, восторженно взирающих на необычное зрелище, не понимая его важности и так, чтобы он не был похож на другого…
Голос был усталый. Художник повернулся, услышав скрип двери:
- Это ты, мой Леонардо? – с минуту он раздумывал
- Поди сюда ближе. Стань так, чтобы не загораживать свет. Смотри. Ты напишешь здесь ангела, непохожего на моего, да смотри не медли. И он улыбнулся: - Ты доволен?
Ошеломленный и радостный, ученик ответил тогда учителю:
- Если я смогу…я постараюсь написать, чтобы вы были довольны, дорогой маэстро!
Прошло время, и Леонардо действительно написал ангела непохожего и, добавив к нему рядом третью фигуру девочки крестьянки, благоговейно сложившую руки.
Юность.
В мастерскую к Вероккио Иона попал с улицы, его привел знакомый друг Томазо – лавочник, поставлявший ему пигменты для красок, масла и прочие материалы, необходимые художнику для работы.
Оборванный и худой, он производил удручающее зрелище, и от природы добрый, мастер сочувственно пожалел бродягу, после недолгих уговоров согласился взять мальчика к себе. Томазо пообещал в свою очередь, в компенсацию издержек, подкинуть товар по сниженной цене. На том полюбовно и разошлись, оба довольные сделкой.
Отмытого уличного сорванца сразу приодели и накормили, а со следующего же дня он приступил к обязанностям подмастерья, ведь ему надлежало наравне со всеми отрабатывать свой хлеб.
Старшим к нему прикрепили, на его счастье, Леонардо, как самого обязательного и аккуратного. Быстро сдружившиеся мальчики, не мешкая, приступили к делам.
«Батегга» - как полюбовно называли художественные товарищества, быстро и с радостью приняла вновь прибывшего в свои ряды. Здесь все происходит мгновенно, и «чужой» быстро превращается в «своего». Получив из имени своего Иона, сокращенное Ио, мальчик с радостью втянулся во всеобщий круговорот событий.
Впоследствии он никогда не пожалел, что оказался среди стольких хороших людей. Здесь все было просто, и место, где ученики и старшие, и младшие, спали вповалку на двухъярусных полатях.
И грубые скамьи у общего стола со скромным ужином. Но для всех всего хватало, и оборванцем никто не ходил. Вероккио строго следил за тем, как одеты его дети-ученики и всегда был добр и заботлив к их нуждам. Но и строг на спрос, как и подобает отцу. Они действительно составляли его семью.
За порядок в мастерской всегда отвечали старшие ученики. Иона не сразу привык, что дисциплина и аккуратность в работе – основное качество ученика, и потому частенько получал подзатыльники.
Мальчик отроду смышленый и послушный, он старался во всем, как мог поспевая за старшими. Основные обязанности младших – уборка мастерских. Походы за закупками. Носиться с инструментами и принадлежностями искусств, таская их во время работы за старшими и, если повезет, за самим маэстро.
Это неполный, далеко не весь набор непременных обязанностей младших учеников (подмастерьев) мастерской.
И Ио с радостью, а порой и сквозь слезы, постигал нехитрую науку «помощника».
Юность! О, как ты прекрасна! Беззаботная и безоблачная. День пролетал в заботах незаметно.
Так и пролетели несколько первых лет пребывания Ио в мастерской Вероккио. Ему минуло 10 лет.
На правильном пути.
Уже к полудню. Идут занятия. Старшие выполняют сложное задание маэстро. Уроки анатомии были им не в диковинку, и каждый раз рисование с таблиц приносило много хлопот и требовало терпения.
Марк и Исиз не сразу поняли, на что смотрит их товарищ Леонардо, и недоумевали. Отсутствующий и загадочный, он витал вне студии, там где-то. И в это самое время, весь перепачканный краской младший подмастерье, то есть Ио, с интересом наблюдал за ними из-за ширмы в самом углу мастерской.
- Ну и здорово же я здесь устроился – думал мальчик, - меня не заставят работать ни за что! И я посплю еще чуток, пока они будут кропотливо вычерчивать свои хрящи и кости.
Да, надо сказать, учитель не давал послаблений никому, «Рисунок и еще раз рисунок!» - говорил он каждому.
В такие моменты ученики были особенно внимательны. Громогласный окрик учителя быстро приводил в чувство зазевавшегося лентяя.
- Нарисуй остов (скелет) – гремел его голос – Обтяни мышцами, да так, чтобы было убедительно. Не лебези перед листом! Вот так… - и он мощной, грубой рукой проводил жирные линии так, что треск угля, развалившегося под мощным нажимом кисти, свидетельствовал о силе руки.
Да бумагу он не жалел, когда требовался рисунок.
- Леонардо! Друг мой, начало хорошее, но зачем вот здесь размываешь контур? Ведь «низкий рельеф» - это не «воздух», это совсем не горизонт в дымке уходящей дали, а «ничто» в «темном ящике». И ящик этот у тебя в руках. И совсем не обязательно лебезить перед натурой. Деформируй руку и ты увидишь, как от этого усилится впечатление.
Марк и остальные, в волнении обступившие мольберт товарища, шепотом обсуждавшие диалог и оживленно жестикулируя, каждый считал что он прав, говоря о правде, которая им не давалась.
- А вы что, онемели? Раздался грубый окрик маэстро – Быстро исправлять! Ведь и у вас полно ошибок!
Ученики разбрелись, очистив пространство, исполнять волю учителя
- Да! – подумал Ио – и все же я здорово устроился!
Он взял очередную баклажку с раствором и вынул из воды, поставив ее рядом с остальными. Вчера ему объяснили, что этот «холодильник» продлевает время и сохранность раствора и он это усвоил и прилежно записал в свой рабочий блокнот, в который вносил полезные советы да всевозможные описания технологий, как это было принято при обучении. Вероккио продолжал говорить с Леонардо:
- Ты думаешь об анатомии, которая дает правильное понятие о строении человека и животных?
- Нет, не об этом, маэстро, хотя конечно, мне необходимо будет изучит анатомию. Я говорю о том, что художнику необходима наука о строении тела, о составляющих «духа», о системах творческого мышления, об их различном восприятии мира. О том, что внутренний «горизонт» гораздо шире «визуального». Мы совершенно слепы, в подчинении себя эмоциям.
- Нужны карты дорог, много карт и таблиц, как происходит то, что мы называем «круговоротом» или как я слышал из разговоров у Тосканелли «Колесом жизни».
- Нужно непременно искать и искать, выверять и проверять опытом…- и Леонардо осекся.
Иона, следивший из своего укрытия, замер и затих, стараясь дышать тихо. Он понимал, что будет наказан, если его разоблачат и боялся наказания.
Учитель смотрел на ученика с молчаливым изумлением. Он говорил таким языком, этот юноша, каким не говорил с ним ни один из его более зрелых питомцев. Он не знал, что ему ответить.
Ведь сюда, в мастерскую приходило их много, и им довольно было тех навыков, которые они получали от него, а из инструментов – резца стэки, циркуля, весов, простых приборов для измерения длины и ширины, да пожалуй, хорошей лупы, а из науки – первых уроков математики.
Кто поможет – откуда придет?
Вероккио недоумевал. Разве «специализация» отмирает? Нет, конечно, нет, но ему этого не достаточно. «Универсальное Знание», основанное на обобщении пройденного и еще какая-то «сверхинтуиция».
- Странный он этот непохожий на других ученик.
Вероккио еще раз взглянул на юношу, потом в угол мастерской, в котором скрывался Ио. Развернулся и широкими шагами направился в кабинет.
Диспут.
Учитель шел, перебирая в памяти обрывки разговора с Гонфалоньером мессером Пьеро Содерини, уважаемым в городе человеком, о сложностях Республики, о долгах городской казны и скупых заказчиках, неохотно помогавших «искусствам» и вечно задерживающих оплату. И с этими невеселыми мыслями старый мастер миновал улицу, огибая крайний дом.
Вдали уже показалось его жилище и прилегающая к нему старая мастерская, обшарпанные стены которой величественно возвышались, расчлененные строгими пилонами.
Подходя к дому, мастер услышал нестройный хор знакомых голосов своих питомцев.
- Я послушаю их.
И Вероккио приостановился у двери, с радостью предвкушая, как он будет вести очередное занятие.
А в помещении «вельзевула» как и подобает среди шуток и шума можно было разобрать гомон нестройных голосов его питомцев, всяк и все судивших.
Кому грезилось завершение обучения, кому неудачи соседей, радость и горечь познания действительности, выхода в «свет», пугавший тех, кто не считал еще себя готовым работать самостоятельно. Все ждали очередного урока маэстро.
Мастер, вздохнув, толкнул дверь благословенного жилища и появился на пороге.
Хор голосов умолк. Озабоченный вид художника, его всклокоченная шевелюра прекрасно характеризовали душевное состояние их «батюшки». Вероккио как всегда приветствовал учеников и размеренным голосом начал «разбор заданий» - урок советов и рецензий.
- Да, Боттичелли! Этот тон хорош, прекрасная линия! И ты, Узебио, не ударил в грязь лицом. Работа неплохо закомпонована. А эта рука, ну прямо с фрески Санто-Крачче…
Переходя от мольберта к мольберту, он то строго сводил брови, то одобрительно цокал и похлопывал автора по плечу.
Подойдя к Перунджино, и окинув рисунок внимательным взглядом, мастер произнес:
- Прекрасная работа! Но, дорогой Пьетро, разве эта деталь, и эта, и другая не загромождают и без того насыщенную композицию? Ослабь узел композиции, спиши здесь и она засияет. Простота и читаемость формы – разве не ради этого учимся мы здесь?
И Вануччи, отходя, чуть наклоняясь, почтительно соглашался.
Дошла очередь и до Ионы. Робко переминаясь с ноги на ногу, мальчик спрятался за спинами товарищей:
- Сейчас учитель «разбомбит» и от моего создания не останется и камня на камне – подумал он.
Вероккио, внимательно осмотрев работу, вдруг просиял и улыбка скривила его широкое лицо.
- Не плохо, мой малыш, хотя в искусстве возраст скорее не важен, важен сам результат. Обведя присутствующих торжественным взглядом:
- Дорогие дети мои! – начал он – обратите внимание на манеру рисования этого «мастера». И все улыбнулись, кто-то съехидничал и получил за это подзатыльник, а Вероккио продолжал:
- У дитя жесткая манера рисования, жирная, замкнутая линия по силуэтам. Рисование совсем не здешней школы.
Я рад за тебя, мальчик.
Боттичелли, Сандро! И Вероккио перешел на шепот: - может провидение помогает ему во время работы?
Раскарасневшийся от смущения автор готов был провалиться от смущения. Вероккио:
- Очень экономичная штриховка, и контрасты на пределе, очень неплохо! Леонардо, а что ты думаешь обо всем этом, ведь твое построение пространства совершенно противоречит такому взгляду? Да? – и мастер повернулся к Леонардо.
- Ваше право, маэстро. У моего товарища действительно интересное рисование, он называет такое рисование «низкий рельеф», смело сочетая при этом различные системы изображения предметов, объектов. Я вижу здесь Ваше влияние и не только. Смелые пластические сравнения, а «кубизм» и «неореализм» здесь совершенно к месту. В общем, универсальная манера. И все, и маэстро одобрительно загудели.
- Но друзья мои, продолжим урок! Запишите следующие правила. И Вероккио попросил тишины:
- Берегите душевное равновесие, живите в гармонии с собой и миром.
- Любите тело, которым пользуетесь, занимайте себя физическими упражнениями.
- К работе приступайте только в добром расположении духа.
- Работайте с четко поставленной задачей, сформулированной перед собой в виде схем, записей и близких композиций.
- Работая в «тишине», работайте быстро, не затрагивая при этом больших сил, небольшими сеансами.
- Не загромождайте рабочее место, уберите все лишнее и отвлекающее вас. И не грешите ли вы поспешностью, друзья мои? Да поможет вам ваше вдохновение.
Время шло быстро. А после непродолжительного перерыва урок продолжали практические занятия. Будущий мастер обязан был знать подготовку «основы» для будущих картин.
Учитель с учениками подробно разбирали технологическую последовательность.
Начиная с изготовления досок, подрамников с последующим процессом подготовки их под грунты, в том числе разновидности последних.
В таких занятиях мелочей не бывает, и каждый отдавал себе отчет в важности получаемых знаний, а потому делал подробнейшие описания технологических моментов и понимал.
Культура подготовки основы будущего произведения есть прочный фундамент и успех будущей работы, есть общая культура обучаемого.
Учитель – чудесный заказ.
Несколько лет прошло, прежде чем Иона – сорванец с улицы стал что-то понимать в ремесле, которому его обучали. Стараясь подражать своим старшим товарищам.
Сын нотариуса – красивый и статный, во все был примером для любознательного подростка. Утонченный и красивый, он производил благоприятное впечатление на окружающих. Питомцы Вероккио подражали творческой манере Леонардо, прислушивались и учитывали в работе мнение обаятельного юноши.
У Ио не было дорогих камзолов, ведь родителей он своих не знал, но свою простую, зачастую полученную с чужого плеча одежду, мальчик исправно чинил и носил аккуратно.
А Леонардо изредка – да покупал ему что-то из своих денежных излишков.
Зато в быту Иона зачастую заменял старшего товарища, то пола за него моет, то в лавку сбегает. А в свободные часы от забот, когда учитель отсутствовал, уезжая по делам, они, все его ученики, достославного своего маэстро, собирались ватагой и отправлялись гулять в предместья любимого города, устраивая вечеринки.
В это-то славное время и произошло то странное событие, о котором я хочу поведать вам.
Следующую весну, в году так в 1468-ом, а может позднее – в 1994-ом. Группа молодых людей из мастерской Вероккио, в том числе Леонардо и Ио, продвигались по узким улочкам небольшой деревушки, беззаботно и без умолку болтая.
Кто-то нес инструменты, кто трубки с эскизами или обычные горшки, полные краски.
Поотставшие от товарищей двое вышеназванных юношей, смеясь о чем-то спорили, когда какой-то сердитый голос произнес:
- Марина!
Оглянувшись по сторонам, друзья подумали, что им померещилось, но, развернувшись в сторону ближайшего дома с высокой изгородью, поняли, что это явь, обомлев от увиденного зрелища.
На удаленном расстоянии, за оградой, в глубине тенистого яблоневого сада. Надо заметить, листва деревьев которого полыхала «красным цветом». На лестнице, ведущей в листву одной из этих яблонь стояла девица, державшая в руках корзину, полную спелых плодов, с прелестными как смоль прядями спадающих волос и такими же черными глазами, перекошенными в ужасе.
А там, у подножья лестницы, изогнув шею, стоял гусь, самый обыкновенный, белый домашний гусь, шипевший и зычно гоготавший.
Перемахнув через преграду, друзья не мешкая, кинулись и отогнали птицу. Глаза девицы с благодарностью уставились на нежданных спасителей.
- Ой, благодарю, добрые люди, я сама ни за что бы не решилась сойти!
Щеки ее зарделись румянцем и она отвела взгляд. Находчивый Леонардо сделав легкий жест рукой, наклонился в поклоне, не преминув при этом толкнуть своего младшего спутника. Ио тут же повторил движение друга. Леонардо шутливо продолжил:
- Мы тут помогаем мастеру Вероккио расписывать стены вашей церкви Пророка Ильи, если интересно синьоре.
Девушка была так хороша собой и ее манеры, точеная сложившаяся фигура с осиной талией, все это магически подействовало на видавших виды друзей.
- Марина! – раздался все тот-же старческий голос – Долго я буду зазывать тебя? Ворочайся сейчас-же. И доносившийся шум в дому привел молодых людей в чувство. Окинув юношей последним взглядом и сунув в благодарность каждому по яблоку, черноволосая «фурия» метнулась прочь.
Ио тронул онемевшего спутника за плечо и они поспешили. Они опаздывали, а это не сулило им нечем хорошим, ведь маэстро не любил ждать.
Церковь Пророка Ильи располагалась на краю деревни левобережья местной небольшой речушки. Она являла собой красивый образец северной архитектуры. Недавно отреставрированная и сиявшая белизной стен.
Когда друзья появились, работа уже кипела. Каждый из участников знал, что ему предстоит делать сегодня. Леса загромождали почти все малое внутреннее пространство. Стены с уже кое-где начатой работой, манили и призывали к делам, да пустым оставался лишь притвор.
Старшие приступили к исполнению фрагментов рисунка, а младшие растирали краски, они носили за учителем принадлежности (кисти, эскизы и прочее) и Вероккио отдавал короткие распоряжения то там, то там. И кто удостаивался чести – быстро стремился к своему месту работы.
- А, это вы! Не очень-то спешите, друзья мои, а работа стоит! – Вероккио гневно окинул взглядом потерявшиеся чада – За дело! Леонардо – на северную стену, а дружок - на «подмалевки».
И работа поглотила всех. Эхом отдаваясь в стенах храма. Изо дня в день, от рассвета до позднего вечера шла изнуряющая работа. Росписи росли и разрастались. Там, где требовалось вмешательство маэстро брался сам исполнять самые ответственные моменты в работе.
Они, его питомцы, просто обожали его, прощая ему порой грубое обращение.
Встреча.
31 января. На полудень, обычный день. Старшие, взобравшись на леса под самым куполом в четверяке усиленно о чем-то спорят, обсуждая только что набросанный вновь рисунок. И все прекрасно слышно. Эхо только и разносится, отдаваясь во всех помещениях храма.
Ио слушает их с подмостков, внизу ему доверили подобрать и навести новый колер. Перепачканный и сосредоточенный, ученик медленно помешивает толкушку, растирая пигменты, а в это самое время маэстро с важным видом водит по помещениям почтенную делегацию горожан и настоятеля Николо.
- Хорошо, очень убедительно – поглаживая бороду, с важным видом повторяет батюшка, и все кивают одобрительно в знак согласия, задавая при этом всевозможные вопросы мастеру о сюжетах. Так продолжалось мучительно долго, пока они все не перешли в следующее помещение.
- Слава тебе… - подумал уставший подросток.
А там все изначально повторялось. Гости восхищенно переговаривались, а хозяин продолжал показ.
Как я уже сказал, Ио, сморившийся нудным делом, задремал, когда чья-то легкая рука коснулась его плеча.
Вздрогнув и широко открыв глаза, Иона оторопел от неожиданного видения. Перед ним стояла та самая, о которой он думал вечерами.
- Сморило? - черноволосая фурия скривила в улыбке детские губы. - А я вам перехватить принесла. Голодные небось. Сказав, развернула котомку на досках. Крынку молока с творожными пирогами.
- Сама стряпала – добавила Марина и присела рядышком.
- Ой и вкусно, вы только не отказывайтесь, я не приму отказ.
Иона был в восторге.
- Благодарю! Конечно же поем – и принялся уплетать. Глаза их встретились, обжигая сердца молодым людям. Они болтали до вечера, не замечая как ушли гости, как опустел храм. А вечером расстались. Ио был взволнован, щеки полыхали как огонь не преходящего блаженства.
Он не мог никак уснуть и все думал о Марине.
Гость.
Прошло еще несколько недель. Успешно продвигавшиеся работы шли к завершению. Маэстро торопили. Его вызывали в город. Требовалось его присутствие и он горячился, разрываясь:
- Они вечно торопят! Эти заказчики!
Огорчаясь, говорил другу Томазо:
- Никогда не позволят довести работу до хорошего состояния!
- О да, друг – Томазо понимающе кивал, а мастер продолжал ворчать:
- Пожалуй, я оставлю двоих и отправлюсь в путь.
Так Вероккио и поступил, оставив Леонардо и его товарища довершить начатое.
Марта 19-го дня, под вечер, когда в церкви зажгли свечи, в дверь тихо постучали. Привратник конечно, отсутствовал, и Леонардо попросил друга спуститься и открыть позднему посетителю:
- Сходи, друг, будь так добр, я что-то совсем устал – увещевал Леонардо, корпея над очередным ликом.
- О да, с удовольствием – отозвался его товарищ.
Иона осторожно в полумраке добирался до двери. Прошло некоторое время, прежде чем ему это удалось. Лязгнул затвор дверной и на порог протиснулась чья-то высокая фигура. Отряхивая от снега одежды, незнакомец произнес:
- Простите мне мое столь позднее вторжение, но мне необходимо увидеть мессера Леонардо!
Сказал и скинул закрывавший лицо капюшон, при этом обнажив свое лицо. И каково же было удивление Ио, когда он понял, кто перед ним. Иона онемел от удивления. Перед ним был Леонардо! Тот самый, что был его товарищем. Только тот сейчас работал там, на лесах!
- Конечно, конечно я обязательно… - и юноша в испуге крикнул другу фальшивым голосом:
- Лео, к тебе гость!
Сцена еще более накалилась, когда в дополнение к «двойнику» на пороге появилась его Марина. У девушки был заплаканный вид, ее всю трясло.
Предоставив молодых самим себе, разбираться, Леонардо-двойник поднялся к Леонардо по лесам, и только громкие возгласы переносились и сотрясали там вверху прекрасные своды.
Оглянувшийся ангел.
Облокотясь на стол, Вероккио не притрагивался к принесенному кубку старого вина.
Вот они все уходят от него, эти дарования, в которые он вложил то, что постиг годами опыта и размышлений.
Он устало склонил голову на стол, мысли сбивались и путались, его клонило ко сну. Еще немного и он провалится.
- Это ты мальчик, проходи, твой учитель нездоров, он никуда не годится.
В комнату прокрался Ио, тот, кого он любил как сына. Он всех их любил, составлявших его «большую семью». Вероккио устало пояснил:
- Мне грустно от того, что вы покинете меня, да? Но это конечно необходимо, и ваша дальнейшая жизнь будет праведна и наполнена неустанными делами. Я горжусь вами… – и голова мастера упала на руки, не в силах сопротивляться сну, бесповоротно его захватившему. Ио заботливо перетащил художника на кровать и покрыл пледом. Это была обычная его обязанность прибирать в кабинете мастера.
На рабочем столе, убираясь, он мимоходом отметил чертежи будущих форм для отливки «колосса» - почетного заказа от города Венеции, рисунки и записи смет, затрат, долговые выписки и старую большую звездную карту с какими-то непонятными линиями и размытыми пометками.
Уходя из кабинета, Иона еще раз оглянулся на фигуру учителя и тихо прикрыл за собой дверь. Ему предстояла еще сегодня встреча с любимым человеком, он озабоченно толкнул калитку наружной двери мастерской, обдав себя сильным порывом ветра со снегом, от которого слепило, неистово и беспощадно, как это всегда бывает у нас в ночь на Равноденствие.
Проводы зимы.
Темные улочки города черными силуэтами громоздились, сплошь покрывая небо – звездное и не похожее на земное. Было зябко и Иона покрепче укутался, чтобы не окоченеть. Спасала собачья шуба – старая, но теплая.
Где-то на соседней улице гремели салюты, искрились хлопушки, освещая и выхватывая светом старые почерневшие силуэты зданий, проносились «ряженные», неожиданно пугая своим зловещим и одновременно веселым нарядом.
«Зима», как высоченный столб высилась посеред большой городской площади. Та самая, разрисованная ярко и разодетая кукла, царствовала над всем этим празднеством.
И такие же разукрашенные девицы неслись в неистовой пляске, украшая ночную оргию.
Юнцы бросались снегом, ломая снежных идолов, а люд гулял и веселился вовсю. И всюду слышался смех и крик.
Ио отсутствующим взглядом ловил до боли знакомую фигуру, но к счастью или нет, ее нигде не было.
Возвращение.
Последняя встреча!
Иона судорожно сжимал только что полученный листок, с наспех набросанным текстом, милой знакомой руки.
Они расставались. Что, почему? Юноша полетел на окраину к знакомому месту, где уже не однажды проводили они душевные встречи.
Только глазами и только при встрече.
А вот и оно, это темное теперь и мрачное.
Марины не было. Он перевел дух. Усевшись на привычном обрубке старого дерева, обогревая окоченевшие пальцы. Тревожило и без того неспокойное сердце.
- Иначе нельзя? Почему сейчас? И также, как внезапно на него свалилось это печальное известие, так неожиданно темнота вырвала хрупкую знакомую фигурку любимого человека.
Преодолев разделявшее их расстояние, молодые люди сошлись на полпути. Тревожно глядя на него, девушка тихо, но твердым голосом произнесла неприятную, томительную фразу:
- Вы мне больше не пишите и не ищите встреч.
Протянув навстречу руку. Сжав ее легкую ручку в своей и судорожно придвинув к себе, Иона почувствовал трепет бьющегося молодого тела. Они были счастливы этим мгновением.
Для них мир перевернулся. ОН и ОНА, какая-то неимоверно высокая линия разрезала окружавшее их пространство, как слоеный пирог.
Темнота прошлого очертания стертого чем-то пространства заменила новая декорация.
Точно также обретенные друг другом молодые люди перешли в другое место. Вместо снегопада и груды домов, окружавших их, они непонятным образом оказались на другой площади «Сеньории». То была не Флоренция или Флоренция, но не совсем тот город.
А над городской ратушью вверху завис, весь светясь, странный металлический аппарат, очень странный и сложный одновременно по форме, соединенный с городским зданием «белым лучом», через который что-то постоянно подымалось, то опускалось.
Иона, изумленный и завороженный, не заметил, как Марина отстранилась, отпустив его руку. И фигурка ее исчезла. Иона остался один. На том самом месте, что совсем недавно они покинули вместе. Зимняя стужа все так же хлестала, а рука все еще ощущала тепло оставленного счастья.
Память – возвращала к жизни.
Иона жил дальше.
Николай Кравчук
Николай Кравчук.
Наше знакомство с Николаем состоялось в Духовном Центре. Мне тогда довелось вести студию, обучать рисованию небольшую группу взрослых людей.
Занятия проходили по вечерам небольшими 2-х часовыми сеансами. Там-то мы и познакомились.
Николай, тогда не отличавшийся особенно ничем от остальных участников занятий, как и все исправно выполнял задания, и нельзя сказать, что безуспешно. У него сразу (как впрочем, и у остальных участников студии) стал проявляться свой, непохожий на других почерк, своя манера рисования.
Мне импонировала его жесткая техника штриховки, несколько грубоватая моделировка объекта изображения.
Собственно, этих как раз качеств я тогда и требовал от выполняющих мои задания.
И выходит, что он наиболее точно выражал требуемый мной результат.
Студия существовала недолго и наши дороги разошлись. Прошло очень много времени, порядка 12 лет, когда случай вновь свел нас вместе на какой-то выставке.
И я рад, что могу издать рисунки человека, который целеустремленно продолжал самосовершенствоваться и не остановился на месте, подарив мне большую стопку, порядка двухсот листов великолепного рисунка.
Наши встречи продолжаются. Мы приходим на городские выставки, общаемся, обмениваемся духовным опытом и слава богу, участвуем вместе нашими трудами в этой небольшой книге – практическому руководству для обучающихся рисованию.
Насколько книжка окажется востребована, покажет время, а нам, и в первую очередь Николаю, я хочу от души пожелать дальнейших духовных вершин!
С уважением,
Игорь Приходько
Новокузнецк
Декабрь 2007г.
От простого к сложному
Различные системы рисования
Часть 1-я
Николай Кравчук