10 марта 1945.
1 «Сказано: „Не убий“».
К какой из двух групп заповедей относится эта? „Ко второй“, – скажете вы? Уверены?
Спрошу вас еще: этот грех оскорбляет Бога или жертву? Вы скажете: „Жертву“? В этом вы тоже уверены?
И опять спрошу вас: разве это не грех убийства? Убивая, разве вы не совершаете только этот один грех? Говорите: „Только этот один“? Никто в этом не сомневается? Выскажите громко ваши ответы. Пусть один скажет за всех вас. Я подожду». Иисус наклоняется, чтобы приласкать девчушку, что подошла к Нему и глядит на Него до того восторженно, что перестала грызть свое яблоко, которое дала ей мать, чтобы та вела себя тихо.
Поднимается важный старик и говорит: «Послушай, Учитель. Я старый глава синагоги, и меня попросили говорить за всех. Говорю. Мне кажется, и нам кажется, что мы ответили по справедливости и согласно тому, чему нас учили. Моя уверенность основана на статье закона об убийстве и побоях[1]. Но Ты же понимаешь, зачем мы пришли: чтобы получить наставление, так как распознаём в Тебе мудрость и истину. Так что, если я ошибаюсь, просвети мою тьму, дабы старый слуга отошел к своему Царю в одеянии света. И, как и меня, просвети их, мою паству, что пришли со своим пастырем напиться из источника Жизни», и прежде, чем усесться, он кланяется с величайшим почтением.
«Кто ты, отец?»
«Клеопа, из Эммауса, Твой слуга».
«Не Мой, а Того, кто Меня послал, ибо Отцу подобает всякое первенство и всякая любовь на Небе, на Земле и в сердце. И первым, кто окажет Ему эту честь, будет Его Слово, что возьмет и предложит Ему на чистом столе сердца добрых людей, как это делает священник с хлебами предложения[2]. Ну слушай, Клеопа, дабы тебе отойти к Богу до конца просвещенным, каково твое святое желание.
2 В оценке вины необходимо рассматривать обстоятельства, что предшествуют, подготавливают, оправдывают ее или объясняют. „Кому я нанес удар? Что я погубил? Где я наносил удар? Чем я нанес удар? Почему я нанес удар? Как я нанес удар? Когда я нанес удар?“ – эти вопросы должен задать себе тот, кто убил, прежде чем предстать перед Богом и просить Его о прощении.
Кому я нанес удар?
Какому-то человеку. Я говорю: какому-то человеку. Я не думаю и не рассуждаю, богат он или беден, свободный он или раб. Для Меня не существуют рабы или власть имущие. Существуют только люди, сотворенные Единым, поэтому все они равны. В самом деле, перед лицом величия Бога даже самый влиятельный монарх на Земле – это прах. И в Его, и в Моих глазах есть только одно рабство: рабство греху, и потому подвластное Сатане. Древний Закон отличает свободных от рабов и видит тонкие отличия между убийством мгновенным и убийством, которое жертва переживет на один или два дня, а также была ли в результате удара доведена до смерти сама беременная женщина, или же был убит только ее плод. Но это говорилось, когда Свет совершенства был еще далек. Теперь Он среди вас и говорит: „Всякий, убивающий подобного себе, согрешает“. И не только против человека согрешает он, но также и против Бога.
Что есть человек? Человек – это высшее творение, созданное Богом, чтобы быть царем твари, созданное по Его образу и подобию, наделившего его подобием Себе по духу и Своим образом, взяв этот совершенный образ из Своего совершенного замысла. Поглядите в небо, взгляните на землю, посмотрите в воду. Разве вы встретите животное или растение, которое, при всей его красе, равнялось бы человеку? Живые существа бегают, едят, пьют, спят, рожают, трудятся, поют, летают, ползают, карабкаются. Но не обладают речью. Человек тоже умеет бегать и прыгать, и в своих движениях столь проворен, что соперничает с птицами; умеет плавать, и делает это так быстро, что похож на рыбу; умеет ползать и уподобляться рептилиям; умеет лазить и подобен обезьянам; способен петь и в этом напоминает птицу. Способен порождать и производить потомство. Но, кроме того, способен разговаривать.
И не говорите: „У каждого живого существа есть свой язык“. Конечно. Одно мычит, другое блеет, иное ревет, какое-то щебечет, какое-то заливается трелями. Но все до одного быки всегда будут издавать одно и тоже мычание, и также овцы и козы будут блеять до скончания мира, а ослы реветь, как ревел самый первый из них, а воробьи всегда будут выдавать свое короткое щебетанье, тогда как жаворонки и соловьи будут воспевать все те же самые гимны: первые – солнцу, вторые – звездной ночи, даже если настанет последний день на Земле, как они приветствовали ее первое солнце и первую ночь. Человек же, напротив, обладая не только голосом и языком, но и совокупностью нервов, сосредоточенных в его мозгу, вместилище разума, способен улавливать новые ощущения, осмысливать их и давать им имя.
Адам назвал собаку своим другом и дал имя льву, как наиболее подобному себе из-за его густой гривы, торчащей на его чуть бородатой физиономии. Назвал овцу, которая его кротко приветствовала, агнцем; и нарек птицей тот пернатый цветок, что порхал, словно бабочка, но издавал мелодичное пение, чего не было у бабочки. А после, в веках, дети Адама придумывали все новые имена, по мере того как „узнавали“ руку Божию в творениях, или когда, благодаря божественной искре, которой обладает человек, не просто рожали детей, но и создавали вещи, полезные или вредные для самих этих детей, смотря по тому, были ли они с Богом или против Бога. Благие вещи создавали и производили те, кто был с Богом. Кто же был против Бога, тот создавал опасные вещи во вред ближнему. Бог творит отмщение за Своих чад, страдающих от злого человеческого гения.
3 Следовательно, человек – любимое творение Бога. Даже если он теперь грешен, все равно он Ему дороже всего. И свидетельство этому в том, что Он послал само Свое Слово, не ангела, не архангела, не херувима, не серафима, а Свое Слово, облачив Его человеческой плотью, для спасения человека. И не посчитал недостойным такое облачение, чтобы сделать Страдальцем и Искупителем Того, кто будучи, подобно Ему, чистейшим Духом, не смог бы иначе пострадать и искупить грех человека.
Отец сказал Мне: „Ты будешь человеком: Человеком. Я уже создавал одного человека. Совершенного, как и все, что Я творю. Ему были предназначены мирная жизнь, легчайшее успение, блаженное пробуждение и блаженнейшее пребывание в Моем небесном Раю. Но, Ты ведь знаешь, в этот Рай не может войти ничто оскверненное, поскольку в нем находится Мой и Наш престол, престол Триединого Бога. И перед ним может предстоять одна лишь святость. Я есмь Тот, кто есмь[3]. Моя божественная Природа, Наша таинственная Сущность, может быть известна только тем, кто без порока.
Теперь человек, в Адаме и через Адама, запятнан. Ступай. Очисти его. Я так желаю. Отныне Ты будешь Человеком. Перворожденным. Потому что первым войдешь сюда со смертной плотью, свободной от греха, с душой, свободной от первородной вины. Те, кто предшествовал Тебе на Земле, и те, кто последует за Тобой, обретут жизнь благодаря Твоей искупительной смерти“. Умереть мог бы только тот, кто родился. Я родился и Я умру.
Человек – любимое творение Бога. Теперь скажите Мне: если у какого-нибудь отца много чад, но есть одно любимое, зеница ока, и его убьют, разве этот отец не будет страдать сильнее, чем если бы убили другого? Так не должно было бы быть, потому что отец должен быть справедлив ко всем своим чадам. Но так происходит, потому что человек несовершенен. Бог же умеет поступать по справедливости, поскольку человек – единственное среди всех творение, обладающее общей с Отцом Создателем духовной сущностью, бесспорным признаком божественного отцовства.
Убивая отцовское чадо, только ли ему наносят рану? Нет. Также и отцу. Ранят тело сына и сердце отца. Но рана нанесена обоим. Убивая человека, только ли на него посягают? Нет. Еще и на Бога. Посягают на тело человека и на права Бога. Ибо только Он должен распоряжаться жизнью и смертью, давая и отнимая. Убивать – значит причинять насилие Богу и человеку. Убивать – значит вторгаться в Божии владения. Убивать – значит пренебречь заповедью любви. Кто убивает, тот не любит Бога, поскольку уничтожает Его труд: человека. Кто убивает, тот не любит ближнего, поскольку убийца отнимает у ближнего то, чего сам себе желает: жизнь.
Вот Я и ответил на первые два вопроса.
4 Где я наносил удар?
Нанести удар можно на улице, в доме человека, подвергшегося нападению, или приведя его в собственный дом. Можно повредить тот или иной орган, причинив более тяжелые страдания, и даже совершив двойное убийство, если убитой оказалась женщина, которая была беременна ребенком.
Можно убить на улице непреднамеренно. Какое-нибудь животное, вырвавшееся из рук, может убить прохожего. Но тогда в нас нет злого умысла, в то время как если кто-то, вооруженный кинжалом, спрятанным под обманчивой льняной одеждой, отправится в дом своего врага – а частенько вся вина такого врага в том, что он лучше, – или же с почестями пригласит его к себе в дом, а потом прирежет его и бросит в ров, тогда злой умысел есть, и этот грех совершен с коварством, жестокостью и насилием.
Если вместе с матерью убит ее плод, тогда Бог потребует ответа за двоих. Потому что священно чрево, что рождает нового человека по заповеди Божией, и священна крошечная жизнь, в нем созревающая, жизнь, которой Бог даровал душу.
5 Чем я нанес удар?
Напрасно говорить: „Я не собирался наносить удар“, если ты шел вооруженный настоящим оружием. В гневе оружием становятся даже руки, камень, поднятый с земли, или сломанная ветка дерева. Но кто хладнокровно осматривает свой кинжал или топор и, видя их недостаточно острыми, затачивает их, а потом навешивает их на себя так, чтобы они были незаметны, но могли быть с легкостью извлечены, и направляется к сопернику, подготовившись таким образом, тот никак не может сказать: „У меня не было желания ударить“. Кто приготавливает отраву, собирая ядовитые травы и плоды, и делает из них порошок или питье, а потом предлагает их жертве в качестве приправы или сикера, тот никак не может сказать: „Я не хотел убивать“.
А теперь послушайте вы, женщины, скрытные и безнаказанные убийцы стольких жизней. Убийством также является избавление от плода, растущего в утробе, по причине ли преступного зачатия, или по причине того, что эмбрион нежеланен, будучи ненужным бременем для ваших боков и для вашего состояния. Есть лишь один способ не нести этого бремени: оставаться целомудренными. Не прибавляйте убийство к сластолюбию, необузданности и непослушанию, и не думайте, что Бог не увидит, раз не видит человек. Бог все видит и все помнит. Помните об этом и вы.
6 Почему я нанес удар?
О! по стольким причинам! От внезапной потери равновесия, производящей в вас необузданную страсть, какая бывает, если обнаружится оскверненным брачное ложе, или вор в доме, или какой-нибудь мерзавец, намеревающийся подвергнуть насилию вашу невинную дочь, и до холодного и обдуманного расчета освободиться от опасного свидетеля, от того, кто перешел вам дорогу, от того, чье место или чей кошелек вы стремитесь присвоить: по этим и еще стольким же причинам. И если Бог еще может простить тому, кто стал убийцей в припадке скорби, то тому, кто становится им из жажды власти или почета среди людей, Он не прощает.
Ведите себя правильно все время – и не будете опасаться ни чьего-либо глаза, ни чьего-либо слова. Будьте довольны своим и вы не станете стремиться к чужому до того, чтобы сделаться убийцей, желая получить то, что принадлежит ближнему.
7 Как я нанес удар?
Продолжая ожесточаться даже после первого непроизвольного порыва? Порой человек не может остановиться. Ибо Сатана толкает его на зло, как пращник бросает камень. Но что бы вы сказали о таком камне, который, попав в мишень, сам собой вернулся бы в пращу, чтобы снова быть запущенным и опять нанести удар? Сказали бы: „Он одержим какой-то магической и бесовской силой“. Таков человек, что после первого наносит второй, третий, десятый удар, и его жестокость не утихает. Ибо гнев утихает и сменяется рассуждением сразу после первого порыва, если этот порыв вызван причиной, которую еще можно как-то оправдать. Тогда как жестокость настоящего убийцы, то есть сатаны, только усиливается по мере избиения жертвы, поскольку он не имеет, не может иметь жалости к своему брату, так как будучи сатаной, он есть сама ненависть.
8 Когда я нанес удар?
В первом порыве? После того, как он утих? Притворно изобразив прощение, тогда как злоба продолжала расти как на дрожжах? Может быть, я ждал этого годами, чтобы причинить двойную боль, убив отца посредством убийства его детей?
Вы видите, что убивая вы нарушаете и первую, и вторую группу заповедей. Поскольку присваиваете себе право, принадлежащее Богу, и поскольку попираете своего ближнего. Грех, следовательно, и против Бога, и против ближнего. Вы совершаете не только грех убийства. Но совершаете грехи гнева, насилия, гордости, непослушания, кощунства, а подчас – если убиваете с целью завладеть местом или кошельком – и грех алчности. Но не только – скажу вам пока это вскользь, но в дальнейшем объясню лучше, – не только при помощи оружия и яда совершаются убийства. Но также и с помощью клеветы. Поразмышляйте.
9 И еще скажу вам: хозяин, бьющий раба и хитро устраивающий так, что тот умирает якобы не от его рук, виновен вдвойне. Раб – это не имущество[4] хозяина: это душа, принадлежащая Богу. И да будет проклят навеки тот, кто обращается с ним хуже, чем с волом».
Иисус мечет молнии и грохочет. Все глядят на Него с изумлением, поскольку до того Он говорил спокойно.
«Да будет проклят. Новый Закон уничтожит эту жестокость, которая была еще оправдана, когда в народе Израиля не было лицемеров, что притворяются святыми и изощряют ум лишь для того, чтобы злоупотребить Законом Божьим и уклониться от него. Но теперь, когда в Израиле полно этих змееподобных существ, что позволяют себе прихоти только потому что они это они, ничтожные властители, на которых Бог смотрит с негодованием и отвращением, Я скажу: этого больше не будет.
Рабы изнемогают на пашне или у жерновов. Падают с раздробленными костями и жилами, оголенными от бичевания. Их обвиняют в ложных преступлениях, чтобы за это сечь, оправдывая собственную сатанинскую безжалостность. И даже чудо Божие используется ими как обвинение, чтобы получить право на побои. Ни могущество Божие, ни святость самого раба не обратят их коварные души. Они не в состоянии обратиться. Добро не войдет туда, где есть пресыщенность злом. Но Бог видит и говорит: „Довольно!“
Слишком много Каинов, которые убивают Авелей. А вы что думаете, вы, нечистые гробы, снаружи побеленные и покрытые словами Закона, но внутри которых спокойно царствует Сатана и процветает самый отъявленный сатанизм, вы что думаете? Что только один Авель был сыном Адама и что Господь благосклонен лишь к тем, кто не является рабом у людей, и потому отстраняет от Себя ту единственную жертву, которую может принести этот раб: его честность, приправленную слезами? Нет, истинно говорю вам, что всякий праведник есть Авель, даже если он носит оковы, даже если он издыхает на пашне или истекает кровью от ваших бичеваний, и что Каины – это все те злодеи, что из гордости, а не из подлинного служения, приносят Богу то, что заражено их грехами и испачкано кровью.
Осквернители чуда. Осквернители человека, убийцы, нечестивцы! Вон! Прочь от Меня! Хватит! Я говорю: хватит. И могу так говорить, потому что Я божественное Слово, передающее божественный Замысел. Прочь!»
Иисус, выпрямившись на своем грубом постаменте, внушает страх, настолько Он величествен. Вытянув правую руку и указывая ею на входную дверь, с глазами словно два синих пламени, Он, кажется, поражает молнией присутствующих грешников. Малышка у Его ног принимается плакать и спешит к матери. Ученики удивленно переглядываются и ищут, к кому обращен этот выпад. Народ тоже оборачивается с вопросительными взглядами.
10 Наконец, загадка проясняется. В глубине, за дверями, наполовину прикрытый кучкой рослых простолюдинов, показывается Дора. Еще более высохший, желтый, морщинистый, с выдающимся носом и подбородком. С ним слуга, помогающий ему передвигаться, поскольку тот, похоже, полупарализован. И кто его там мог увидеть, посреди двора? Он своим хриплым голосом осмеливается заговорить: «Ты мне говоришь? Для меня?»
«Для тебя, да. Уйди из Моего дома».
«Уйду. Но скоро мы рассчитаемся, не сомневайся.».
«Скоро? Прямо сейчас. Бог Синайский, Я говорил тебе, ждет тебя»[5].
«Тебя тоже, злокозненный, так как Ты навел на мою голову несчастья, а на поля вредителей. Мы еще увидимся. И тогда я порадуюсь».
«Да. И ты не захочешь Меня увидеть. Потому что Я буду тебя судить».
«А! А! Прок…». Он машет руками, клокочет и падает.
«Он мертв!» – кричит слуга, – «Хозяин мертв! Будь благословен, Мессия, наш отмститель!»
«Не Я. Бог, предвечный Господь. Смотрите, чтоб никто не осквернился. Пусть лишь слуга заботится о своем господине. И обращайся хорошо с его телом. Вы все, его слуги, ведите себя хорошо. Не ликуйте от ненависти к умершему, дабы не заслужить наказания. Пусть Господь Бог и праведный Иона навсегда останутся вашими друзьями, и Я вместе с ними. Прощайте».
«Так он умер по Твоему повелению?» – спрашивает Петр.
«Нет. Это Отец вошел в Меня… Это тайна, которую ты не сумеешь понять. Знай только, что не позволительно нападать на Бога. Он Сам творит отмщение».
«Но в таком случае не мог бы Ты сказать Своему Отцу, чтобы Тот умертвил всех тех, кто Тебя ненавидит?»
«Замолчи! Ты не знаешь, какого ты духа! Я есмь Милосердие, а не Отмщение».
Подходит старый глава синагоги: «Учитель, Ты разрешил все мои вопросы, и во мне Твой свет. Будь благословен. Приходи в мою синагогу. Не откажи бедному старику в Своем слове».
«Приду. Ступай с миром. Господь с тобой».
В то время как толпа медленно-медленно расходится, все заканчивается.
[1] См. (Исх. 21:12-36), (Лев. 24:17-21), (Числ. 35:9-34), (Втор. 19:1-13)
[2] (Лев. 24:6-8). Кстати, полагались эти хлеба именно в субботу
[3] (Исх. 3:14)
[4] Буквально: деньги
[5] См. главу 109.12