Дамон должен был подождать несколько часов ожидая возможности подкрепиться, здесь было много девушек, но они все еще спали. Он был разъярен. Голод, который это существо пробудило в нем, был реален. Даже если это существо не преуспело в том, чтобы сделать Дамона своей марионеткой. Он нуждался в крови; и он нуждался в ней в скором времени.
Только тогда он смог бы думать о странном госте в зеркале Кэролайн. Этот действительно демонический страстный любовник, который передал её Дамону, чтобы тот её убил. Даже когда притворялся, что имеет с ней дело.
В 9 утра он ехал вниз по главной улице города, мимо антикварного магазина, столовых, магазина поздравительных открыток.
Вот оно. Новый магазин, в котором продавались темные очки. Он припарковался и вышел из машины с элегантностью движений, приобретенной в течение столетий небрежной ходьбы, не затрачивающей и капли энергии. Дамон еще раз ослепительно улыбнулся, а затем остановился, восхищаясь собой в темном стекле окна. "Да, независимо от того как вы смотрите на это, я великолепен", - подумал он рассеянно.
Висящий над дверью колокольчик звякнул, когда он зашел. Внутри была пухлая и очень симпатичная девочка, с каштановыми, собранными назад, волосами и большими синими глазами. Она увидела Дамона и застенчиво улыбнулась.
- Привет. - и хотя он не спросил, она добавила дрожащим голосом - я - Пейдж.
Дамон окинул её длинным и неторопливым взглядом, который закончился медленной блестящей улыбкой.
- Привет, Пейдж - сказал он, вытягивая каждое слово.
Пейдж сглотнула.
- Могу я вам чем-нибудь помочь?
- О да - сказал Дамон удерживая её взгляд - я думаю да. Он стал серьезным.
- Ты знала - сказал он - что ты похожа на хозяйку средневекового замка?
Пейдж побледнела, а затем густо покраснела, и решила что это к лучшему.
- Я всегда хотела родиться в те времена. Но как ты узнал? - Дамон только улыбнулся.
Елена смотрела на Стефана широкими глазами, которые были темно-синим из ляписа - лазури с рассыпчатым золотом. Он только что сказал ей, что у неё будут посетители! За все семь дней после возвращения из загробной жизни, у неё ещё никогда не было посетителя. И она сразу же решила узнать, кто к ней приходил.
Спустя пятнадцать минут, после того как он вошел в магазин солнечных очков Дамон спускался с тротуара, неся совершенно новую пару солнцезащитных очков и насвистывая.
Пейдж дремала на полу. Позже её босс угрожал вычесть стоимость очков из её зарплаты. Но прямо сейчас ей было тепло, она чувствовала себя безумно счастливой – и помнила экстаз, который она никогда не забудет.
Дамон делал покупки, хотя не совсем как человек. Милая старуха позади прилавка магазина поздравительных открыток … нет. Парень в магазине электроники … нет. Но … кое-что двигало его к магазину электроники. Такие умные устройства они изобретали в эти дни. У него было сильное желание приобрести видео камеру размером с ладонь. Дамон привык удовлетворять свои желания и не был придирчив к донорам в чрезвычайной ситуации. Кровь есть кровь, независимо, откуда ты её берешь. Спустя несколько минут после того, как ему показали, как работает эта маленькая игрушка, он уже шел по тротуару с ней в кармане.
Он просто наслаждался прогулкой, хотя его клыки опять болели. Странно, он должен быть сытым, хотя, вчера-то он ничего не ел. Видимо, это и есть причина, по которой он всё ещё голоден; это и Сила, которую он использовал против омерзительного паразита в комнате Кэролайн. Но тем временем он получал удовольствие от работы его мышц: гладко и без усилия, как хорошо смазанная машина, каждое движение приводило его в восторг. Он потянулся, наслаждаясь этим как животное, а затем снова остановился, чтобы рассмотреть себя в витрине магазина антиквариата. Немного более взъерошенный, но тем не менее красивый, как всегда. И он был прав; солнцезащитные очки выглядели на нем угрожающе. Магазин антиквариата принадлежал, он знал, вдове с очень симпатичной, очень молодой племянницей.
В магазине было тускло, и работал кондиционер.
- Ты знаешь - спросил он племянницу, когда она подошла к нему - что ты произвела на меня впечатление человека, который хотел бы увидеть множество зарубежных стран?
Некоторое время спустя Стефан объяснил Елене, что посетители были ее друзьями, её хорошими друзьями, он хотел, чтобы она оделась. Елена не понимала почему. Было жарко. Она согласилась на то чтобы носить ночную сорочку(в течение, по крайней мере, большинства ночей), но днем время было еще жарче, и у нее не было платья, чтобы ходить в нем днем. Кроме того, одежда, которую он предлагал ей была пара его джинсов, закатанных снизу, и рубашка поло, которая была слишком большой. Это было… неправильно, так или иначе. Когда она коснулась рубашки, она получила картины сотен женщин в маленьких комнатах, всех швейных машин, использованных при плохом освещении, отчаянно работающих.
- Из подпольного цеха? - Стефан сказал, пораженный, когда она показала ему образ из своей головы. - Эта? - он торопливо бросил одежду на пол туалета.
- Что насчет этой? - Стефан вручил ей другую рубашку.
Елена изучила её преподнеся её к щеке. Никаких потных, отчаянно шьющих женщин.
- Пойдет? - сказал Стефан.
Но она замерла. Она подошла к окну и всмотрелась.
- Что случилось?
На сей раз, она послала ему только одну картину. Он всё немедленно понял. Дамон. Стефан как его грудь сжалась. Его старший брат делал существование Стефана настолько несчастным насколько возможно почти в течение половины тысячелетия. Каждый раз, когда Стефану удавалось бежать от него, Дамон, разыскивал его, ища … что? Мести? Немного финального удовлетворения? Они убили друг друга в один и тот же момент в эпоху Ренессанса в Италии. Их боевые мечи проникли в сердца друг друга почти одновременно, в поединке из-за девушки вампира. Всё только усугубилось. "Но он также несколько раз спасал твою жизнь", внезапно подумал Стефан. "И вы обещали, что вы не будете упускать друг друга, будете заботиться друг о друге". Стефан резко посмотрел на Елену. Она была тем, кто заставил их обоих дать эту клятву, когда она умирала. Елена огляделась глазами, которые были прозрачны, глубоко синие, полные невиновности. В любом случае, он должен был иметь дело с Дамоном, который теперь оставил свой Феррари около Порше Стефана перед пансионом.
- Останься здесь, дома - и держись подальше от окна. Пожалуйста – торопливо сказал Стефан Елене.
Он мчался из комнаты, закрывал дверь, и почти бежал. Он нашел Дамона, прислонившегося к Феррари, исследовавшим вид обветшалого пансиона сначала в солнцезащитных очках, затем без них. Выражение лица Дамона сказало, что оно не имело большое значение, как бы ты не смотрел на это. Но это не было первым беспокойством Стефана. Это была аура Дамона и разнообразие различных ароматов, находившихся на нем - который никакой человеческий нос никогда не будет в состоянии обнаружить, тем более каждый.
- Что ты здесь делаешь? - сказал Стефан, слишком потрясенный, даже для небрежного приветствия.
Дамон выдал ему улыбку на 250 ватт.
- Антиквариат - сказал он и вздохнул. - О, и я ходил по магазинам. - он потрогал новый кожаный пояс, коснулся кармана с видео камерой, и надел обратно свои солнечные очки. - Ты поверишь, что в этом маленьком пыльном городишке, есть приличные магазины. Мне нравится делать покупки.
- Имеешь в виду, тебе нравится красть. И это не составляет половину того запаха, который я могу почувствовать на тебе. Ты умираешь или просто сошел с ума?
Иногда, когда вампир был отравлен или уступил одному из немногих таинственных проклятий или болезней, которые сокрушают их вид, они питались бы лихорадочно, неудержимо, нападали на любого, кто был под рукой.
- Всего лишь голодный - ответил Дамон учтиво, все еще рассматривая пансион. - И что между прочим случилось с основами вежливости? Я приехал сюда, и что я получил? "Привет, Дамон' или "Рад тебя видеть, Дамон"? Нет. Вместо этого я слышу, Что ты здесь делаешь, Дамон?'" Он сымитировал скулящее, дразнящее завихрение. - Интересно, Интересно, чтобы об этом подумал Синьор Марино, маленький брат?
- Синьор Марино - сказал Стефан сквозь зубы, задаваясь вопросом, как Дамону удавалось выводить его из себя каждый раз; сегодня вспомнив их старого наставника этикета и танцев - в виде праха уже в течение сотен лет, в прочем, как и мы должны быть. Но он сейчас не имеет никакого отношения к беседе, брат. Я спросил тебя, что ты здесь делаешь, и ты знаешь, что я подразумевал этим - ты, должно быть, покусал половину девочек в городе."
- Девочки и женщины - поправил Дамон, поднимая палец вверх. - Мы должны быть политически правильными, в конце концов. И возможно ты должен получше рассмотреть свою собственную диету. Если бы ты пил больше, то ты мог бы многое понять. Кто знает?
- Если бы я пил больше? - было много вариантов закончить предложение, но, ни одного хорошего.
- Как жаль, - сказал он вместо этого невысокому, худому, и компактному Дамону, - что ты никогда не вырастешь на пару миллиметров, как долго бы ты, ни жил. И теперь, почему бы тебе не рассказать, что ты здесь делаешь, после твоего отъезда всегда беспорядок, который мне приходится убирать, насколько я знаю.
- Я здесь, потому что я хочу назад свою кожаную куртку - сказал Дамон категорично.
- Почему просто не украсть другую? - Стефан прервался, поскольку он внезапно полетел назад и затем оказался прижатым к стене пансиона, лицом к лицу с Дамоном.
- Я не крал эти вещи, мальчик. Я заплатил за них - в моей собственной монете. Мечты, фантазии, и удовольствие из этого мира. - Дамон сказал последние слова с акцентом, так как он знал, что они ещё больше приведут Стефана в бешенство.
Стефан был в бешенстве и в замешательстве. Он знал, что Дамон интересовался Еленой. Это было определённо плохо. Но прямо сейчас он мог также видеть странный свет в глазах Дамона. Как будто зрачки, на мгновение, отразили пламя. И независимо от того, что Дамон делал сегодня, это было неправильно. Стефан не знал что происходит, но он знал только, как Дамон собирался завершить это.
- Но настоящий вампир не должен платить - говорил Дамон своим наиболее ядовитым тоном. - В конце концов, мы являемся настолько злыми, что мы должны быть прахом. Разве не так, маленький брат? - Он поднял руку, на пальце которой он носил кольцо ляпис-лазури, которое не давало ему превращаться в прах в лучах солнца. И затем, поскольку Стефан сделал движение, Дамон использовал ту руку, чтобы прислонить запястье Стефана к стене. Стефан сделал обманный маневр налево и затем сделал выпад, чтобы выбраться из захвата Дамона. Но Дамон был быстр как змея - нет, быстрее. Намного быстрее, чем обычно. Быстрый и сильный со всей энергией жизни, которую он выпил.
- Дамон, ты… - Стефан был так зол, что старался мыслить здраво, а также сбросить с себя ноги Дамона.
- Да, это - я, Дамон - сказал Дамон с ликующим ядом. - И я не плачу, если я не чувствую себя подобно этому; я только беру. Я беру что хочу, и ничего не даю взамен.
Стефан смотрел в те горящие черные глаза и снова видел крошечную вспышку пламени. Он попытался думать. Дамон был всегда быстр, чтобы напасть, ударить. Но не как сейчас. Стефан знал его достаточно долго, чтобы понять, что что-то выключено; кое-что было неправильным. Казалось, Дамона лихорадит. Стефану послал маленькую волну Силы к его брату, как радарная зачистка, пытаясь дотронуться до того, что было другим.
- Да, я вижу, что у тебя есть идея, но ты никогда не получишь, по крайней мере таким путем. - сказал Дамон искаженно, и затем внезапно внутренности Стефана, и всё его тело было в огне, было в муке, поскольку Дамон ударил его волной собственной Силы.
И сейчас, как бы больно ни было, он должен быть холодно рациональным, он должен был продолжать думать, не только сопротивляться. Он сделал маленькое движение, крутя своей шеей в сторону, смотря в двери пансиона. Если бы только Елена осталась внутри …
Было трудно думать, ведь Дамон всё ещё истязал его. Он дышал быстро и трудно.
- Правильно - сказал Дамон. - Вот доля вампира - урок, который ты должен запомнить.
- Дамон, мы, как предполагается, заботимся, друг о друге - мы обещали....
- Да, и я собираюсь позаботиться о тебе прямо сейчас.
Затем Дамон укусил Стефана. Дамон пил его кровь. Это было еще более болезненным, чем удары Силы, и Стефан держал себя в руках, чтобы не сопротивляться. Острые как бритва зубы не должны были повредить, поскольку они погрузились в его сонную артерию, но Дамон держал его под таким углом, теперь уже преднамеренно, чтобы Стефан боролся.
Тогда прибыла реальная боль. Мука вытягивания крови против твоего желания, против твоей воли. Это было пыткой, что люди называют вырвать их души из их живущих тел. Они сделали бы что угодно, лишь бы избежать этого. Всё что Стефан знал, было то, что это была одна из величайших физических мук, которые он должен был когда-либо испытать, и что в конце, слезы, сформированных в его глазах, катились вниз его лица и вниз в его волнистые темные волосы.
Худшее оскорбление для вампира, это когда другой вампир, получает удовольствие от тебя, как от мяса. Сердце Стефана стучало у него в ушах, поскольку он корчился под клыками Дамона, пытаясь смириться, что его используют таким образом. По крайней мере - слава богу - Елена послушала его и осталась в его комнате.
Он начинал задаваться вопросом, не сошел ли Дамон действительно с ума и хотел убивать его, когда - в конце - с толчком, который сбил его с ног, Дамон освободил его. Стефан опрокинулся и упал, скатился, и посмотрел, чтобы только найти Дамона, стоящего на нем снова. Он прижал свои пальцы к порванной плоти на его шее.
- А сейчас - сказал Дамон холодно, - ты поднимешься и принесешь мне мою куртку.
Стефан медленно встал. Он знал, что Дамон должно быть наслаждался этим: оскорбление Стефана, опрятная одежда Стефана помялась и испачкалась в траве и грязи из клумбы миссис Флауэрс. Он приложил все усилия, чтобы стряхнуть их одной рукой, другую он всё ещё прижимал к шее.
- Ты спокоен - заметил Дамон, прислоняясь к Феррари, пробегаясь языком по губам, его глаза сузились в удовольствии. - Никакой дерзости в ответ? Даже словечка? Я думаю, этот урок мне стоит чаще тебе преподавать.
Стефану было сложно передвигать ногами. "Ну, всё происходит, как и следовало ожидать", - думал он, возвращаясь к пансиону. Затем он остановился. Елена высунулась из открытого окна с курткой Дамона в руках. Её выражение было очень отрезвляющим, если учесть, что она всё видела. Стефан был в шоке, но он подозревал, что Дамон был шокирован сильнее. И затем Елена размахнулась и бросила куртку Дамона так, что та упала ему под ноги. К удивлению Стефана, Дамон побледнел. Он поднял куртку так, как будто не хотел до неё дотрагиваться. Он постоянно смотрел на Елену. Он сел в свой автомобиль.
- До свидания Дамон. Не могу сказать, что это было приятно.
Без слов, ища весь мир, как непослушный ребенок, которого ударили, Дамон включил зажигание.
- Просто оставь меня в покое - сказал он невыразительно низким голосом.
Он пропал в облаке пыли и гравия.
Глаза Елены не были безмятежны, когда Стефан закрывал за собой дверь в своей комнате. Они сияли со светом, который почти остановил его в дверном проеме.
- Он причинил тебе боль.
- Он всем причиняет боль. Он, кажется, не в состоянии делать по-другому. Но было кое-что фантастическое в нем сегодня. Я не знаю что. Прямо сейчас, мне всё равно. Но смотри на себя, ты формулируешь предложения!
- Он - Елена сделала паузу, и впервые с того времени, как она открыла свои глаза на поляне, где она была возрождена, на ее лбу появилась хмурая морщинка. Она не могла создать образ. Она не знала правильные слова. - Кое-что в нем. Растет в нем. Как … холодный огонь, темный свет - сказала она, наконец. - Но скрытый. Огонь, который горит изнутри.
Стефан попытался сопоставить что-нибудь с тем, что услышал, но ничего не вышло. Он был все еще оскорблен, что Елена видела то, что случилось.
- Все что я знаю, это то, что в нем моя кровь. Наряду с половиной девушек в городе.
Елена закрыла глаза и медленно покачала своей головой. Затем, решив, что дальше таким путем идти нельзя, она погладила рядом с собой кровать.
- Подойди - добавила она уверено - взгляни. Золото в ее глазах казалось особенно блестящим. - Позволь мне.. облегчить…боль.
Когда Стефан немедленно не подошел, она протянула свои руки. Стефан знал, что он не должен был подходить, ведь ему причинили боль, особенно его гордости.
Он пошел к ней и наклонился, чтобы поцеловать ее волосы.
Глава 3 (Перевод: Дашка ﭢ Дашка, редактура: Анеля Байгабулова)
Позже в тот день Кэролайн сидела с Мэттом Хоникаттом, Мередит Салез и Бонни МакКало, все они слушали Стефана по мобильному телефону Бонни.
- Позднее, вечером будет лучше, - сказал Стефан Бонни.
- Она недолго спит после обеда, - и в любом случае, через пару часов будет попрохладней. Я сказал Елене, что вы зайдете, и она с нетерпением ждет вас. Но запомните две вещи. Во-первых, прошло только семь дней с тех пор как она вернулась, и она пока… немного не в себе. Я думаю, она избавится от своих… симптомов… через несколько дней, но пока ничему не удивляйтесь. И, во-вторых, никому не говорите о том, что вы здесь увидите. Никому.
- Стефан Сальваторе! - Бонни была возмущена и обижена, - После всего, что мы все вместе пережили, ты думаешь мы разболтаем?
- Не разболтаете, - голос Стефана вернулся в трубку, более мягкий. Но Бонни продолжала.
- Мы вместе прошли через вампиров и городское привидение, и оборотней, и Древних, и секретные тайники, и серийные убийства и… и… Дамона… и мы когда-нибудь рассказывали людям о них? - сказала Бонни.
- Прости, - ответил Стефан, – Я просто имел в виду, что Елена не будет в безопасности, если кто-нибудь из вас расскажет даже одному человеку. Всё закончится тем, что в газетах немедленно появятся заголовки: ДЕВУШКА ВЕРНУЛАСЬ К ЖИЗНИ. И что мы тогда будем делать?
- Я это понимаю, - кратко сказала Мередит, наклоняясь вперед так, как будто Стефан мог её увидеть, - Тебе не нужно волноваться. Каждый из нас поклянется никому не рассказывать.
Взгляд её темных глаз резко метнулся к Кэролайн и затем снова от неё.
- Мне нужно спросить вас, - Стефан использовал все свои умения эпохи Ренессанса в вежливости и рыцарстве, особенно имея в виду, что трое из четырех человек, ждущих у телефона, были девушки. - У вас действительно есть возможность провести клятву?
- О, я думаю да, - сказала Мередит весело, на этот раз, смотря Кэролайн прямо в глаза. Кэролайн залилась краской, её бронзовые щёки и шея покраснели. - Давайте этим займемся, и зайдем вечером.
Бонни, которая держала трубку, произнесла:
- Кто-нибудь хочет что-то еще сказать?
Мэтт сохранял молчание на протяжении почти всего разговора. Сейчас он затряс головой, заставляя разлететься его копну светлых волос. Затем, как будто он не мог больше сдерживать себя, он выпалил:
- А мы можем поговорить с Еленой? Просто сказать ей «привет»? Я имею в виду – прошла уже целая неделя…
Его загорелая кожа пылала в солнечном свете почти так же ярко, как у Кэролайн.
- Я думаю, вам лучше просто зайти. Вы поймете почему, когда придёте сюда. - Стефан положил трубку.
Они были в доме у Мередит, сидя на заднем дворе вокруг старого садового столика.
- Ну, по крайней мере, мы можем принести им немного еды, - предложила Бонни, резко поднимаясь с места. - Бог знает, какую еду им там готовит Миссис Флауэрс – и если вообще готовит.
Она замахала на остальных руками, как будто пыталась поднять их со стульев с помощью левитации.
Мэтт подчинился, но Мередит осталась сидеть на месте. Она тихо сказала:
- Мы же пообещали Стефану. Так что клятва в первую очередь. И последствия…
- Я знаю, ты думаешь обо мне, - произнесла Кэролайн - Почему бы тебе так просто и не сказать?
- Хорошо, - сказала Мередит, - Я думаю о тебе. Почему ты так внезапно снова заинтересовалась Еленой? Как мы можем быть уверены, что ты не станешь распространять новости по всему Феллз Чёрч?
- Да зачем мне это?
- Внимание. Тебе бы хотелось быть в центре толпы, предоставляя ей каждую пикантную подробность.
- Или месть, - добавила Бонни, внезапно снова усаживаясь на место - Или зависть. Или просто от скуки. Или…
- Хорошо, - прервал Мэтт - Я думаю, причин достаточно.
- Только еще одна деталь, - тихо сказала Мередит - Почему ты так сильно беспокоишься, чтобы увидеть её, Кэролайн? Вы двое не могли вместе ужиться почти целый год, с тех самых пор, как Стефан приехал в Феллз Чёрч. Мы позволили тебе остаться, когда позвонил Стефан, но после того, что он сказал…
- Если вам действительно нужна причина, почему я так об этом беспокоюсь, после всего что случилось неделю назад, ну… ну, я думала вы всё поняли и без объяснений! - Кэролайн сфокусировала свои сверкающие кошачьи зелёные глаза на Мередит.
Мередит посмотрела на неё со своей лучшей ничего не выражающей маской на лице.
- Хорошо! – сказала Кэролайн - Она убила его ради меня. Или привела его к Правосудию, или как-то там еще. Того вампира, Клауса. И после того похищения и… и… и будучи использованной, как игрушка… когда бы Клаус не захотел крови…или…
Её лицо искривилось, а дыхание участилось.
Бонни почувствовала жалость, но она всё равно была осторожной. Её интуиция ныла, предупреждая её. И она заметила, что хоть Кэролайн и говорила о том вампире, Клаусе, она странно промолчала о другом своём похитителе, Тайлере Смоллвуде, оборотне. Может быть потому, что Тайлер был её парнем до тех пор, пока он и Клаус не захватили её в заложники.
- Мне жаль, - сказала Мередит тихим голосом, в котором действительно звучало сожаление - Значит, ты хочешь поблагодарить Елену.
- Да, я хочу поблагодарить её. - Кэролайн тяжело дышала - И я хочу убедиться, что она в порядке.
- Хорошо. Но клятва займет некоторое время, - спокойно продолжила Мередит - Ты можешь передумать: завтра, на следующей неделе, или месяц спустя… мы даже еще не подумали о последствиях.
- Послушай, мы ведь не можем угрожать Кэролайн, - сказал Мэтт - Не физической расправой.
- Или заставить других людей угрожать ей, - задумчиво произнесла Бонни.
- Нет, мы не можем, - сказала Мередит - Но на короткий срок – ты будешь символом женского клуба этой осенью, правда, Кэролайн? Я всегда смогу рассказать твоим будущим сёстрам по клубу, что ты нарушила свою священную клятву о ком-то, кто беспомощен и не может навредить тебе – о ком-то, кто, я уверена, и не желает навредить тебе. Так или иначе, я не думаю, что после этого они будут обращать на тебя внимание.
Лицо Кэролайн снова густо покраснело.
- Ты не сделаешь. Ты не будешь вмешиваться в дела моего колледжа…
Мередит оборвала её всего двумя словами:
- Вот увидишь.
Кэролайн, казалось, потеряла присутствие духа.
- Я никогда не говорила, что не буду давать клятву, и я никогда не говорила, что не сдержу её. Просто дайте мне шанс, почему нет? Я… я многому научилась за это лето.
Хотелось бы верить. Эти слова, хотя никто и не сказал их вслух, как будто нависли над ними. Хобби Кэролайн за весь последний год было попытки найти способы, как навредить Стефану и Елене.
Бонни сменила позу. Было что-то…тёмное… за тем, что говорила Кэролайн. Она не знала, как она поняла это; это было шестое чувство, с которым она родилась.
«Но возможно, это просто связано с тем, как сильно Кэролайн изменилась, с тем, что она узнала», - говорила себе Бонни.
Посмотрим, сколько раз на прошлой неделе она спрашивала у Бонни о Елене. Как она себя чувствовала? Могла ли Кэролайн послать ей цветы? Могла ли Елена принять посетителей? Когда ей станет лучше? Кэролайн действительно была надоедливой, хотя у Бонни и не хватило духу сказать ей это. Все остальные с таким же нетерпением ждали увидеть, как там Елена… после возвращения из загробной жизни.
Мередит, у которой всегда были ручка и бумага, быстро и небрежно писала какие-то слова. Затем она сказала:
- Как насчет этого?
И они все наклонились вперед, чтобы посмотреть на планшет.
Я клянусь никому не говорить ни о каких сверхъестественных событиях, касающихся Стефана и Елены, если не получу на это специальное разрешение от самих Стефана или Елены. Я также буду помогать наказывать любого, кто нарушит данную клятву, если так решат остальные члены группы. Эта клятва даётся навечно, моя кровь – мой свидетель.
Мэтт кивал головой.
- «Навечно» – превосходно, - сказал он - Звучит так, как будто это написал прокурор.
То, что происходило дальше, не слишком напоминало суд. Каждый из присутствующих вокруг стола, брал этот лист бумаги, прочитывал его вслух, и затем торжественно подписывал. Потом каждый прокалывал палец булавкой, которую Мередит носила в дамской сумочке, и добавлял каплю крови после подписи. Бонни закрыла глаза, когда прокалывала свой палец.
- Сейчас это действительно скреплено, - сказала она решительно, тоном знатока - Я бы не стала пытаться нарушить это.
- Хватит с меня крови уже, - сказал Мэтт, сжимая свой палец и мрачно смотря на него.
И именно тогда это случилось. Соглашение Мередит покоилось на середине стола, так, чтобы все могли восхищаться им, когда с высокого дуба, где задний дворик граничил с лесом, внезапно спикировала ворона. Она приземлилась на стол с низким гортанным вскриком, чем заставила Бонни тоже закричать. Ворона подмигнула четырём людям, которые поспешно отодвигали назад свои стулья, чтобы убраться с дороги. Затем она наклонила голову в другую сторону. Это была самая большая ворона, которую они когда-либо видели, и на солнце её перья переливались, как радуга.
Казалось, ворона точно так же изучает соглашение. И затем она сделала что-то так быстро, что это заставило Бонни метнуться за Мередит, спотыкнувшись об её стул. Ворона распростерла крылья, наклонилась вперед, и яростно ударила клювом по бумаге, казалось бы, целясь в два определённых места.
И после этого она улетела, сперва широко размахивая крыльями, затем набирая высоту до тех пор, пока не стала крошечным, черным пятном на солнце.
- Она испортила всю нашу работу! - завопила Бонни, всё еще находясь в безопасности за спиной Мередит.
- Я так не думаю. - сказал Мэтт, который был ближе к столу.
Когда они осмелились придвинуться вперед и посмотреть на листок бумаги, Бонни почувствовала себя так, как будто кто-то сзади накинул на неё покрывало изо льда. Её сердце начало тяжело стучать.
Это казалось невозможным, но то место, куда ворона яростно клевала, всё было красным, как будто она срыгнула кровь, чтобы раскрасить его. И красные знаки, удивительно тонкие, выглядели точно как витиеватый почерк:
Д
И под этим:
Елена моя.