Понятно, что и по поводу протектората, и по поводу аннексии существуют длительные прения, цель которых – доказать незаконность этого акта. На основании того, что корейский император не подписал договор, и на документ так и не была поставлена государственная печать Кореи[52], корейские и не только исследователи доказывают, что аннексия была не законна. И вправду, в современной системе международных отношений аннексия не признается как принцип взаимоотношений между государствами, в основе которого лежат агрессия и нарушение суверенных прав государства. Также, дипломатические соглашения считаются недействительными в случае, если представитель одной стороны подвергался угрозам со стороны другой. Однако данная норма относится к современным положениям международного права, которое значительно отличается от международного права, существовавшего до конца Второй Мировой войны.
При рассмотрении вопроса законности протектората Японии над Кореей или ее аннексии следует избегать т.н. «послесуждения», когда действия тех или иных исторических личностей оцениваются с точки зрения современных моральных и правовых норм[53].
Надо помнить специфику международного права, которое изменяется в зависимости от господствующих трендов международной политики и типа общественной системы, в котором оно функционирует. Так что давайте вспомним, какие догмы господствовали в нем тогда.
Во-первых, это т.н. «немецкая доктрина внешнего государственного права», известная также как нигилистическое направление. Таковая оправдывала политику силы и утверждала, что поскольку в международных отношениях нет власти, стоящей над государством и способной принудить его соблюдать правила, нормы международного права являются лишь моральными предписаниями, не обязательными к исполнению.
Во-вторых, это принцип легитимизма, в рамках которого внешние силы (точнее, цивилизованные державы) могли вмешиваться во внутренние дела других стран, если их правительства были не способны навести у себя порядок.
В-третьих, оставалось узаконенным право государств на войну и территориальные захваты. Международных договоров, либо иных актов, закрепляющих на данном историческом этапе принципы невмешательства во внутренние дела государств, не существовало. А раз не существовало официально принятых норм, эти нормы нельзя было и нарушить.
В-четвертых, существовало неформальное разделение на цивилизованные и нецивилизованные народы, - вторые были объектом колониальной экспансии, и принципы суверенного равенства государств на них не распространялись. Международное право того времени предоставляло метрополии полную власть над колонией, и подписание соглашения с таковой было чистой формальностью, не регулировавшейся «цивилизованными» международными нормами.
Потому ни неравноправные договоры, ни протекторат, не воспринимались как действия, заслуживающие осуждения: кстати, Российская империя на тот момент имела протекторат над Хивой и Бухарой.
Конечно, после первой мировой войны традиция изменилась. Любое государство стало признаваться носителем суверенитета, и что бы оно ни делало на своей территории, не служило поводом для внешнего вмешательства или ограничения международным сообществом его действий. Этот принцип соблюдался и по окончании второй мировой войны, поскольку Нюрнбергский и Токийский процессы были процессами над теми, кто проиграл войну. Хотя еще после основания Лиги Наций международное право не признавало незаконными международные договоры, заключенные под угрозой насилия.
Окончательно принцип суверенного равенства государств получил официальное закрепление в в Декларации о принципах международного права 1970г., и Заключительном акте Хельсинского Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе в 1975 г..
Впрочем, после распада биполярного мира мы снова наблюдаем тенденцию, при которой внешние силы могут вмешиваться в дела государства, если оно совершает определенные действия, как правило, маркируемые преступлениями против человечности. Протекторат или аннексия пока считаются моветоном, но свергнуть «неправильный» режим не возбраняется.
Но вернемся к началу ХХ в., который Корея встретила с довольно неприглядным имиджем бедной, нецивилизованной и насквозь коррумпированной страны, чья власть ничего не делала для того, чтобы изменить ситуацию. Такое внутреннее положение делало Корею «законной добычей» для колониальной экспансии.
Как писал А.Н. Шпейер, «То безобразное состояние, в котором находится в настоящее время Корея, высшие классы коей, не исключая короля, возводят взятки на степень необходимого, если не единственного фактора внутренней политики, тот поголовный обман и та беспросветная ложь, которые царят ныне во всех слоях корейского общества, приводят меня к тому грустному убеждению, что никакие старания наши не смогут поставить нашу несчастную соседку на ту нравственную высоту, ниже которой самостоятельное существование государства немыслимо и не может быть допущено его соседями »[54].
Это мнение разделялось как политиками, так и интеллектуалами. Как заявил в октябре 1907 г. военный министр США Тафт, Япония «на законном основании предприняла реформы в соседней стране, дурно управляемой на основе методов XV века»[55]. Как пишет Хальберт, общественность настойчиво убеждали, что корейцы – дегенерирующий и презренный народ, ни на что не способный и интеллектуально неполноценный. И лучше им сидеть под управлением Японии, чем пытаться что-либо сделать самостоятельно[56].
При этом такую позицию занимали и люди прогрессивных взглядов, которым раздражающие элементы корейской политической жизни бросались в глаза особенно четко. Конечно, большинство авторов подобного рода не были специалистами по Востоку, и их обзорные работы и путевые записки были крайне субъективны, тем более что обычно Корею посещали после Японии и сравнение казалось очевидным. Но увы, даже сочувственные работы типа книг Хальберта все равно создавали представление дикой и отсталой страны, уступающей в цивилизации даже Китаю.
В результате, как отмечает Б. Камингс, против аннексии Кореи не выступил никто [57]. С точки зрения принципа легитимизма, Япония установила контроль над территорией, правитель которой был неспособен обеспечить внутренний порядок, и подтверждений этому хватало – от размера внешнего долга, до ситуации с коррупцией в административной системе.
Оттого, несмотря на все жалобы Кочжона, Корея не рассматривалась как самостоятельный и полноправный субъект международного права. Великие державы уже считали ее колонией, независимо от того, давала Корея на это официальное согласие или нет. К тому же ни Англия, ни Франция, ни США не могли признать законными требования корейского императора, поскольку сами они проводили подобную политику в отношении других «нецивилизованных» государств.
Что же до процедурных вопросов типа отсутствия на договоре нужных печатей, то законным в эпоху империализма считалось не то, что было принято в соответствии со всеми установленными нормами и процедурами, а то, что могло быть подкреплено и доказано силой.
Ясно, что корейский государь не мог ратифицировать договор об аннексии, как и любой другой правитель не мог официально ратифицировать завоевание своей страны. Но разве тогда это кого-то волновало? Юридические проблемы превратились бы в реальные только в том случае, если какая-то иная «цивилизованная держава» решила бы оспорить действия первой, а в корейском вопросе все со всеми договорились.
[1] История Кореи (с древнейших времен до наших дней). Т. 1, М, 1974, стр. 395.
[2] Корея глазами россиян (1895-1945). С. 191.
[3] И. И. Василевская. Колониальная политика Японии в Корее накануне аннексии (1904-1910 гг.), М., 1975, стр. 43
[4] И. И. Василевская. Колониальная политика Японии в Корее накануне аннексии (1904-1910 гг.), М., 1975, стр. 43.
[5] Конференция 1907 г. состоялась 15 июня-18октября, приняв 13 конвенций по международно-правовым нормам ведения войны. В ней участвовали представители 44 государств.
[6] Пак Чон Хё. Русско-японская война 1904-1905 гг. и Корея. – М.: «Восточная литература» РАН, 1997, стр. 251.
[7] Корея глазами россиян (1895-1945). С. 193-195.
[8] После данной истории японцы выслали Хальберта из страны.
[9] Глава российской делегации Нелидов в письме к министру иностранных дел Извольскому недвусмысленно заявил, что «вышеназванные корейцы не могут считаться облеченными каким-либо официальным положением или миссией и что о личности их ничего достоверного даже неизвестно…».
[10] Пак Б. д. Россия и Корея. С. 397.
[11] Мещеряков А. Н. Император Мэйдзи и его Япония. С. 649
[12] Пак Б. д. Россия и Корея. С. 395-396. Цит. По: Василевская И. И. Колониальная политика Японии в Корее накануне аннексии (1904 ~ 1910). М., 1975. С.44
[13] И. И. Василевская. Колониальная политика Японии в Корее накануне аннексии (1904-1910 гг.), М., 1975, стр.44- 45.
[14] История Кореи (с древнейших времен до наших дней). Том I. С. 395.
[15] Корея глазами россиян (1895-1945). С. 196.
[16] Медведев А.И. Дальний Восток. Краткий военно-статистический очерк театра русско-японской войны. СПб., 1904. Цит. по Пак Чон Хё. Русско-японская война 1904-1905 гг. и Корея. – М.: «Восточная литература» РАН, 1997, стр. 254.
[17] Василевская И. И. С. 47.
[18] Правда, по одной из версий, текст писал Ито, а ван только поставил свою подпись.
[19] Донесение генерального консула в Сеуле А. Сомова министру иностранных дел А.П. Извольскому. Сеул, 12 ноября 1908 г. Цит. по: Корея глазами россиян (1895-1945). М, 2008, стр. 205.
[20] Архив внешней политики Российской империи. Фонд «Японский стол». Опись 493. Дело 18. Лист 31.
[21] Корея глазами россиян (1895-1945). С. 219-221.
[22] История Кореи (с древнейших времен до наших дней). Том I. С. 416-417.
[23] Там же. С. 396
[24] Естественно, стремящиеся максимально обелить дом Ли националисты (в том числе и Хан Ён У) высказывают предположение, что подпись императора Сунджона, заключившего этот договор, вроде бы не соответствует его почерку, и существует подозрение, что она была сфальсифицирована и принадлежит кому-то другому.
[25] В 1906 г. армия Кореи состояла из трех гвардейских батальонов, одного гвардейского эскадрона, одной гвардейской батареи, одного саперного отряда, восьми провинциальных батальонов и восьми жандармских отделений, плюс военная свита двора.
[26] Корея глазами россиян (1895-1945). С. 215.
[27] Ито Хиробуми был резко против создания Тотаку, считая что ее не учитывает интересы корейского правительства и народа. Кроме того, таким образом кабинет вмешивался в дела генерального резидента.
[28] Василевская И. И. Колониальная политика Японии в Корее накануне аннексии (1904-1910 гг.), стр. 79.
[29] История Кореи (с древнейших времен до наших дней). Том I. С. 413-414.
[30] Пак Б. Д. Россия и Корея. С. 401.
[31] Жуков Е. М. История Японии. Краткий очерк. М., 1939. С. 153
[32] Пак Б. Д. Россия и Корея. С. 402.
[33]: Корея глазами россиян (1895-1945)., стр. 210
[34] Корея глазами россиян (1895-1945). С. 215.
[35] Ким Чхан Су. Историческое значение подвига Ан Чжун Гына // Ан Чжун Гын и антияпонское освободительное движение на территории России. Корейско-российская международная конференция, посвященная 92 годовщине подвига Ан Чжун Гына. Владивосток, 2001.
[36] Ким Чхан Су. Историческое значение…
[37] Пак Хван (проф. У-нт Сувон). Деятельность Ан Чжун Гына в российском Приморье// Ан Чжун Гын и антияпонское освободительное движение на территории России. Корейско-российская международная конференция, посвященная 92 годовщине подвига Ан Чжун Гына. Владивосток, 2001
[38] Момент тут, кстати, занятный. По данным южнокорейских источников, захваченный Ан «подвергся смертельным мукам», но отчего-то остался жив. При этом о его побеге из плена тоже не упоминается.
[39] Мещеряков А.Н. Император Мэйдзи и его Япония. М., 2006. С. 660.
[40] История Кореи (с древнейших времен до наших дней). Том I. С. 414.
[41] Василевская И. И. С. 69.
[42] Пак Б. Д. Корейцы в Российской империи (Дальневосточный период). М., 1993. С. 203.
[43] Корея глазами россиян (1895-1945). М, 2008, стр. 227.
[44] История Кореи (с древнейших времен до наших дней). Том I С. 417-418.
[45] История Кореи (с древнейших времен до наших дней). Том I С. 416-417.
[46] Ключников Ю., Сабанин А. Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях. Ч. 1, М., 1925. С. 346.
[47] Корея глазами россиян (1895-1945). С. 222.
[48] История Кореи (с древнейших времен до наших дней). Том I. С. 418.
[49] Корея глазами россиян (1895-1945). С. 243
[50] Там же. С. 243
[51] Там же. С. 244
[52] Формально, все официальные государственные документы должны были быть заверены печатью и императорской подписью. Данный документ единственный не имел императорскую подпись.
[53] Грубо говоря, «послесуждение» позволяет в условиях современной ажитации, связанной с темой педофилии, осудить за пропаганду таковой Уильяма Шекспира, поскольку Джульетте «нет еще четырнадцати лет».
[54] Корейский полуостров: метаморфозы послевоенной истории. С. 15
[55] И. И. Василевская. Колониальная политика Японии в Корее накануне аннексии (1904-1910 гг.), М., 1975, стр. 58.
[56] The Passing of Korea, стр. 9
[57] Cumings B. Korea’s place in the sun: A modern history. New York-London, 1997, p. 142.