Пушкин. Восхождение.
«А Пушкин – наше всё...»*
А.Н.Григорьев
…Гениальный поэт русской и мировой литературы. …Величайший деятель русской национальной культуры …Творец русского литературного языка …Всё это известно каждому из нас с детства и даже безумие, охватившее наш народ в ХХ веке не смогло затмить это имя – Пушкин. Но, вместе с тем, возмутители ХХ века пытались сделать из Поэта «пламенного борца за счастье простого народа»… Другие люди не могут простить его страстности, распущенности, пресловутого «донжуанского списка» …Либералы и прошлого и сегодняшнего века ненавидят его как патриота-государственника, носителя Имперской Идеи… Так кто же он – Пушкин? Разобраться с этим без того, что бы не взглянуть на Пушкина во всей полноте, в том числе и как на христианина, невозможно.
Жизненный путь любого человека должен быть путём, движением, восхождением человека к Богу. Само слово «талант», которым мы оцениваем способности человека, мы прочитали в Евангелии – эта та мера, которой одаривает человека Бог, подлинный Творец. И человек, понимающий - от Кого этот дар и принимающий его, становиться соработником Богу. А раз – соработником, значит и – «в поте лица своего»… Жизнь талантливого, гениального человека всегда трагична. «Кому много дано, с того много и спроситься». Достойное несение бремени гениальности – тяжелый крест. И жизнь Пушкина – не исключение, а напротив – она исключительно трагична и трудна.
Александр Сергеевич Пушкин родился в Москве, в дворянской помещичьей семье, 26 мая (8 июня по новому стилю) 1799 года, в четверг, в праздник Вознесения Господне. И эти сухие, биографические факты весьма символичны. Величайший русский, национальный поэт – родился в Москве, сердце России и сам стал сердцем русской литературы. Он родился в светлом, чудном весеннем месяце – и явил собою светлую, дивную весну чудесной русской литературы. Пушкин родился в последний год XVIII века, блистательного века классицизма – и взял от него самое ценное: способность в художественном творчестве умом охлаждать страсти и кипучую деятельность жизни преобразовывать в сияющий мрамор словесной скульптуры, а затем, уже в силу своего гения, одухотворять этот мрамор, преобразовывая его в реальную, живую жизнь. Наконец, Пушкин родился в день Вознесения – и весь его жизненный и творческий путь явил собою непрестанное восхождение к недостижимому на земле идеалу Совершенства. Не случайно и его последними, предсмертными словами были: «…пойдем, да выше, выше – ну пойдем!» … - до конца он стремился ввысь.
С детства его жизнь стала подвигом непрестанным борьбы со своими страстями. От рождения Пушкин получил очень тяжелую наследственность как со стороны отца, так и со стороны матери. Сам поэт писал в своей «Автобиографии» жуткие вещи: «Прадед мой (по отцу)Александр Петрович …умер весьма молод, в припадке сумашествия зарезав свою жену, находившуюся в родах. Единственный сын его, Лев Александрович, был человек пылкий и жестокий. Первая жена его, урожденная Воейкова, умерла на соломе, заключенная им в домашнюю тюрьму за мнимую или настоящую связь с французом, бывшим учителем его сыновей, и которого он весьма феодально повесил на чёрном дворе. Вторая его жена… довольно от него натерпелась… Родословная матери моей еще любопытнее. Дед ее был негр, сын владетельного князька… В семейственной жизни прадед мой Ганнибал так же был несчастлив, как и прадед Пушкин. Первая жена его, красавица, родом гречанка, родила ему белую дочь. Он с ней развелся и принудил её постричься в Тихвинском монастыре… Дед мой, Осип Абрамович, женился на Марье Алексеевне Пушкиной. И сей брак был несчастлив. Африканский характер моего деда, пылкие страсти, соединенные с ужасным легкомыслием, вовлекли его в удивительные заблуждения. Он женился на другой жене, представя фальшивое свидетельство о смерти первой. Новый брак моего деда был признан незаконным, бабушке моей возвращена трехлетняя дочь, а дедушка послан на службу в черноморский флот. …Дед мой умер в своей псковской деревне от следствий невоздержанной жизни. Одиннадцать лет после того бабушка скончалась в той же деревне. Смерть соединила их. Они покоятся друг подле друга в Святогорском монастыре».
Отец поэта, Сергей Львович Пушкин (1770-1848) получил светское французское воспитание в духе вольнодумства XVIII века. В основе этого воспитания лежала скептически-атеистическая французская философия и эротическая французская литература. Особый успех он имел в салонных играх, требовавших остроумия и игривости ума. Летом 1814г. он вступил в масонскую ложу «Северного щита», но, по имеющимся сведениям, активного участия в ней не принимал. Будучи безсердечным эгоистом, он имел склонность к чувствительности и слезливости. Основная черта его личности была постоянная душевная фальшивость и актерство в жизни. К детям своим Сергей Львович был глубоко равнодушен. Никакой душевной близости с ними у него никогда не было. Никакой душевной ласки дети от него никогда не имели. Он на 11 лет пережил своего великого сына. 12 лет прожил одиноким вдовцом, однако продолжал изысканно одеваться, балагурить, ухаживать за молодыми девушками и даже 10-летними девочками, влюблялся в них… Таким «павианом во фраке» был отец Пушкина.
Мать его, Надежда Осиповна, урожденная Ганнибал, была легкомысленной, ветреной, избалованной и капризной женщиной. Питала отвращение ко всякому труду и совершенно запустила свое домашнее хозяйство. Характер её был властный, вспыльчивый, взбалмошный. Детей у неё было трое:старшая дочь Ольга, сын Александр (которого она не любила) и младший сын, Лев, которого она одного обожала. Старших же детей она часто подвергала несправедливым и унизительным наказаниям. Никакой материнской ласки старшие дети не знали. В последний год ее жизни, когда она серьёзно болела, Пушкин был к ней чрезвычайно внимателен и почтителен к ней, проявляя искреннюю заботливость и нежную любовь. Баронесса Е.Н.Вревская сообщала о этому поводу: «Александр Сергеевич ухаживал за ней с такой нежностью …что она поняла свою несправедливость и просила у него прощения… После похорон он был чрезвычайно расстроен и жаловался на судьбу, что она его и тут не пощадила, дав ему такое короткое время пользоваться нежностью материнскою, которой он до того времени не знал…»
Конечно, правильное воспитание и моральная среда, в которой живет и развивается в дальнейшем ребёнок, могут во много парализовать тлетворное влияние порочной наследственности. Но Пушкин был лишен и этого. Воспитание, которое он получил и в семье и в Лицее, нельзя назвать иначе, как развращающим сердце и ум.
Рано научившись читать, отрок Пушкин нашел в огромной библиотеке отца массу атеистической и эротической французской литературы, с которой стал с жадностью знакомиться. Запойное чтение этой развращающей сердце литературы питало рано пробуждённые чувственные страсти, а скептические идеи, преподносимые в ироническом освящении, развращали и юный ум.
Формально родители Пушкина не были чужды «бытового» Православия: они приглашали священников служить молебны, раз в год говели. Но не редко, вернувшись домой после Исповеди и Причастия, вечером того же дня Сергей Львович декламировал кощунственные стишки, в которых автор издевался над церковными Таинствами и обрядами… Ребенок Пушкин, имея ум живой и восприимчивый, быстро усваивал эту соблазнительную манеру, которая мутной струёй проходила через его жизнь и творчество в течении многих лет.
С ранних лет отданный на руки гувернанток и гувернеров сомнительной нравственности, лишенный родительского внимания и ласки, вполне предоставленный безконтрольной соблазнительности в выборе чтения, рано узнавший из неосторожных разговоров взрослых и в гостиной, и в лакейской о том, что на языке этих взрослых называлось «любовью», отрок Пушкин уже был глубоко отравлен ядом кощунства, цинизма и скепсиса, надолго развративших его творческое воображение. Очень рано чуткое ухо отрока познакомилось с тем, что называется сквернословием.
Все складывалось так, что Пушкин мог совершенно нравственно погибнуть…
Но, по милости Божией, даны были Пушкину и благие дары свыше, посланы были и добрые влияния на его жизненном пути, начиная даже с колыбели. Среди этих даров, посланных свыше надо отметить доброе большое сердце, чрезвычайно чуткую совесть, повышенную моральную самооценку, исключительно высокую эстетическую одаренность вообще и светлый поэтический гений, в особенности, особую ясность творческого ума и мужественную волю. При наличии этих подарков («талантов») с Неба невозможно было не стать Пушкину религиозным, невозможно было не откликаться на благие влияния, зовущие к свету Божественной Истины, Добра и Красоты. Носителями таких благих и добрых влияний, посеявших в глубину души Пушкина с ранних лет его неумирающие семена подлинно «разумного, доброго, вечного» были: его бабушка, Мария Алексеевна Ганнибал, горячо и нежно любившая внука и, в свою очередь, любимая им, прославленная любимая няня Пушкина Арина Родионовна, диакон Александр Беликов, преподававший отроку Закон Божий, русский язык и арифметику, и, наконец, «дядька» Никита Козлов, состоявший при Пушкине с детства и до самой смерти. Жандармский офицер Ракеев, по долгу службы сопровождавший гроб Пушкина в Святые Горы, рассказывал: «Человек у Пушкина был… Что за преданный был слуга. Смотреть было даже больно, как убивался. Привязан был к покойнику, очень привязан. Не отходил почти от гроба: не есть, ни пьёт».
Бабушка и няня рассказывали отроку Пушкину народные сказки, учил его молиться и креститься…
Ах! Умолчу ль о мамушке моей,
О прелести таинственных ночей,
Когда в чепце, в старинном одеянье,
Она, духов молитвой уклоня,
С усердием перекрестит меня
И шепотом рассказывать мне станет…
Лето, проведенное Пушкиным в имении бабушки, всегда освежало юную душу, но с наступлением осенинадо было возвращаться в Москву, где соперники бабушки – Вольтер, Руссо, Парни… - снова пленяли неопытное сердце и незрелый ещё ум отрока. Это им он обязан самым позорным грехом своей жизни 6 сочинением в 1821г., в Кишинёве, кощунствено-циничной поэмы «Гаврилиада», от которой он с мучительным стыдом и омерзением отрекался потом всю жизнь.
Наконец, после домашнего обучения встал вопрос об определении 12-летнего отрока Пушкина в какое-нибудь привилегированное учебное заведение для продолжение образования. Тут наступил новый, не менее трудный, лицейский период в жизни Пушкина.
В то время шла борьба за влияние между иезуитами и масонами. На семейном совете вначале было решено отдать Пушкина в Петербургский закрытый пансион отцов-иезуитов, в котором воспитывалось много детей русских аристократов. Но вдруг стало известно, что в Царском Селе открывается новое привилегированное учебное заведение – Царскосельский лицей - на каких-то совершенно новых началах и что попасть в этот лицей – великая честь. Помогли протекции и связи с директором Департамента Духовных Дел А.И.Тургеневым (массоном), директором будущего Лицея В.Ф.Малиновским (масоном) и другими либералами. Преподаватели лицея почти сплошь состояли из масонов, причем далеко не рядовых. Одним из самых своеобразных преподавателей Лицея был профессор французской литературы де Бурди, а настоящая его фамилия была Марат и он был родным братом знаменитого якобинца.
Нам следует найти в себе мужество и признать, что Лицей не мог не иметь нравственно и политически развращающего влияния. Недаром позже сам Пушкин, отдавая себе отчет о характере педагогической среды Лицея, говорил: «Проклятое мое воспитание…». А ведь для многих из нас Пушкинский Лицей представляется образцом педагогики, хотя сказано: «Не всякому духу верьте, а проверяйте – от Бога ли он».
Но и здесь милость Божия не оставляла Пушкина. В Лицее у него было много друзей – чувство дружбы вообще было сильно развито у Пушкина, оно как бы компенсировало недостаток родительской любви и ласки.
Большую роль в деле умственного и нравственного развития Пушкина сыграла Отечественная война 1812 г.
…Вы помните: текла за ратью рать,
Со старшими мы братьями прощались
И в сень наук с досадой возвращались,
Завидую тому, кто умирать
Шел мимо нас…
Итак, несомненно, что в душе Пушкина, наряду с гнездившимися пороками, в глубине притаились и высокие добродетели и светлые мысли, и чистые чувства, посеянные и тайно выпестованные добрыми влияниями. Но если своими пороками и недостатками поэт громко бравировал, то прекрасные ростки своих добродетелей он старался скрыть, бережно и тайно храня их ото всех, как святая святых своей души. Эту черту личности Пушкина его духовно чуткие биографы определяли как «юродство поэта». Об этом полно и ясно говорит митрополит Анастасий (Грибановский): «Нельзя преувеличивать значение вызывающих антирелигиозных и безнравственных литературных выступлений Пушкина также и потому, что он нарочито надевал на себя иногда личину показного цинизма, чтобы скрыть свои подлинные глубокие душевные переживания, которыми он по какому-то стыдливому целомудренному внутреннему чувству не хотел делиться с другими. …стремясь скрыть «высокий ум…под шалости безумной лёгким покрывалом».
Период жизни Пушкина с 1818 по 1820 г. – это период «Зелёной лампы», здесь собирались молодые повесы для кутежей, попоек, картежной игры, ни иногда тут поднимались и крамольные разговоры, инспирируемые членами тайных масонских обществ. Этот период вновь стал периодом нравственных падений и политических заблуждений. Но чуткая душа поэта нашла в себе силы выбраться из этой нравственной трясины и символом этой победы стало стихотворение «Возрождение»:
…Но краски чуждые, с летами,
Спадают ветхой чешуей,
Созданье гения пред нами
Выходит с прежней красотой.
Так исчезают заблужденья
С измученной души моей,
И возникают в ней виденья
Первоначальных, чистых дней.
Пушкин не только падал, но и поднимался, грешил, но грехов не забывал:
…И, с отвращением читая жизнь мою,
Я трепещу и проклинаю,
И горько жалуюсь, и горько слезы лью,
Но строк печальных не смываю…
Для Пушкина чрезвычайно характерна независимость личных суждений и оценок. Его поэзия никогда не была и не могла стать «партийной», его имеющиеся политические оценки носили прежде всего нравственный характер:
…Небесного земной свидетель,
Воспламененною душой
Я пел на троне добродетель
С ее приветливой красой.
Любовь и тайная свобода
Внушала сердцу гимн простой,
И неподкупный голос мой
Был эхо русского народа.
Едкие и грубые эпиграммы Пушкина на Аракчеева, на министров, сановников, даже на самого Государя «в списках» распространялись в большом количестве. Появилось много антиправительственных стихов, написанных не Пушкиным, но ходивших по рукам под именем пушкинских. Поэта перевели на службу подальше от столицы, на Юг России. Генералу И.И.Инзову, главному попечителю колонистов Южного края, было послано письмо, подписанное графом К.В.Нессельроде и утвержденное самим Императором Александром. Удивительные строки встречаем мы в этом письме (которое, вероятно, должно являть собой образец канцелярского жанра XIX века): «Исполненный горестей в продолжение своего детства, молодой Пушкин покинул родительский дом…Его сердце… могло чувствовать лишь страстное стремление к независимости … успехи его в Лицее были быстры…, но его характер, по-видимому, ускользнул от внимания наставников…Нет такой крайности, в какую бы не впадал этот несчастный молодой человек, как и нет такого совершенства, которого он не смог бы достигнуть своими дарованиями… Наряду с величайшими красотами замысла и исполнения, это последнее стихотворение обнаруживает опасные начала, почерпнутые …в той анархической системе, которую люди неблагонамеренные называют системой прав человека, свободы и независимости народов… Его (Пушкина) судьба будет зависеть от Ваших добрых советов. …Благоволите де просветить его неопытность, внушая ему, что достоинства ума без достоинства сердца являются почти всегда гибельным преимуществом и что весьма многие примеры показывают, что люди, прекрасным гением но не искавшие в религии и нравственности охраны против опасных уклонений, были причиной несчастий как для семя самих, так и для своих сограждан».
Это период жизни Пушкина стал периодом напряженной борьбы – падения и раскаяние, духовный взлет…Медленно, со срывами, поэт рос, как Личность, а вместе с этим росло и его творчество. В 1824 г. Пушкин возвращается в Михайловское. Там его встретила старенькая няня Арина Родионовна и вся его семья. Надо сказать, что отношения с отцом у поэта окончательно, резко и бурно, испортились. Вскоре вся семья уехала в столицу и Пушкин остался один, с няней Ариной Родионовной. Пушкин начал усиленно работать. Поэма «Евгений Онегин», по сути, становится его огромной, публичной исповедью. … В 5 верстах от Михайловского находится Святогорский монастырь. Изучение «Летописей» обогатило душу Пушкина дивными образцами древнерусской монастырской жизни.
«Греческое вероисповедание, - пишет Пушкин, - отдельное от всех прочих, дает нам особенный национальный характер … В отличие от западного – католического, составляющего «особое общество», т.е. как бы государство в государстве, наше духовенство жило неразрывно жизнью со своим народом, служа «посредником между ним и государем, как между человеком и Божеством … Мы обязаны монахам нашей историей, следственно, и просвещением. …Духовенство пронесло и сохранило этот светоч сквозь мрачные годы татарского ига и тем помогло русскому народу сохранить свой национальный облик. …В безмолвиии монастырей иноки вели безпрерывные летописи: архиереи в посланиях своих беседовали с князьями и боярами в тяжелые времена искушений и безнадежности. …Россия спасла «христианское просвещение»- не только для себя, но и для Европы, защищая ее от варваров. … Европа в отношении к России всегда была столь же невежественна, как и неблагодарна »…
…Наконец Пушкин пишет своего «Бориса Годунова»:
| Еще одно, последнее сказанье – И летопись окончена моя, Исполнен долг, завещанный от Бога Мне, грешному… | …Да ведают потомки православных Земли родной минувшую судьбу, Своих царей великих поминают За их труды, за славу, за добро- А за грехи, за темные деянья Спасителя смиренно умоляют… |
…За темные деяния царей надо не революции, не бунты против законной, самодержавной власти устраивать, а умолять Спасителя – вот момент полного и подлинного покаяния Пушкина за былой либерализм и недолгое пребывание в масонской ложе…
Огромную, решающую роль в этой гениальной трагедии играет невидимый, но главный герой – народ, народная совесть. Недаром, свой знаменитый монолог царь Борис заканчивает словами:
Да, жалок тот, в ком совесть не чиста…
Потрясающее впечатление производит конец этой трагедии: «Народ безмолвствует» (это перефразирование Цицерона: «Тем что они молчат, они кричат… »)
14 декабря 1825г. Бунт декабристов, воспетый их последышами-либералами…Многочисленные личные связи Пушкина со многими декабристами могли и его втянуть в орбиту суровой кары. Он пишет Жуковскому, Дельвигу (а мы, зная неподкупную совесть Пушкина, зная его мужественную натуру, не можем сомневаться в искренности его слов): «Вероятно, Правительство удостоверилось, что я к заговору не принадлежу и с возмутителями 14 декабря политических связей не имел… Никогда я не проповедовал ни возмущения, ни революции – напротив … каков бы ни был мой образ мыслей, политический и религиозный, я храню себя и не намерен безумно противоречить общепринятому порядку и необходимости». В это поистине страшное время Пушкин усиленно читает Библию. Глубоко вдумываясь в сокровенный смысл этой Великой книги. Свои грехи он начинает осознавать как одержимость, как закон тела, «противоборствующий законам его ума» и жаждет помощи Свыше. И эта помощь приходит в виде особого, до сих пор еще небывалого вдохновения, озарения, духовного перерождения. В таком состоянии Пушкин пишет своего «Пророка»:
Духовной жаждою томим,
В пустыне мрачной я влачился, -
И шестикрылый Серафим
На перепутье мне явился…
Так наш великий национальный поэт, пишет митрополит Анастасий, проблуждав по распутьям шатающейся человеческой мысли, снова возвращается к непосредственной народной Вере, привитой ему его знаменитой няней в детстве. У народа же он, по-видимому, научился читать Писание как источник вечной мудрости, в коем, по его словам, «находишь всю человеческую жизнь». Он не только имел Библию настольной книгой, но хотел приучить читать ее своих детей. Когда Хомяков, сказал, что «в Библии есть вещи неприличные и безполезные для детей, хорошая священная история гораздо лучше», Пушкин с горячность воскликнул: «Какое заблужденье! …Поэзия Библии особенно доступна для чистого воображения. Передавать этот удивительный текст пошлым современным языком – это кощунство даже относительно эстетики и здравого смысла. Мои дети будут читать вместе со мною Библию в подлиннике.» «По-славянски?» - спросил Хомяков. «По-славянски, - подтвердил Пушкин, - я сам их обучу ему». Пушкин прочитал Библию, по его собственному признанию, «от доски до доски». Но он не только читал, а и изучал её, пока она не покорила его своею внутреннею всепобеждающею силою.
Вот слова А.С. Пушкина из его рецензии на книгу «Об ответственности человека», опубликованной в журнале «Современник» в 1836 году:
«Есть книга, коей каждое слово истолковано, объяснено, проповедано во всех концах земли, применено ко всевозможным обстоятельствам жизни и происшествиям мира; из коей нельзя повторить ни единого выражения, которого не знали бы все наизусть, которое не было бы уже пословицею народов; она не заключает уже для нас ничего неизвестного; но книга сия называется Евангелием, - и такова её вечно новая прелесть, что если мы, пресыщенные миром или удрученные унынием, случайно откроем её, то уже не в силах противиться её сладостному увлечению и погружаемся духом в её Божественное красноречие…»
В сентябре 1826 г. состоялась знаменательная встреча Пушкина с Государем Николаем 1. Нам известно из него лишь признание Пушкина о том, где был бы он, если бы оказался в день бунта в Петербурге: «Непременно, Государь, был бы среди мятежников …». Но в советских учебниках не приводилось окончание Пушкинского искреннего признания : «…и слава Богу, что меня не было тогда в столице». В тот же день, Николай сказал графу Д.Н.Блудову, будущему Президенту Академии Наук России: «Знаешь, что я нынче долго говорил с умнейшим человеком в России?» На недоумение собеседника Государь сказал: «Это был Пушкин». Разговор с Государем у Пушкина, действительно, был долгим и интереснейшим, речь шла о природе Власти и том, какой она должна быть. Пушкин в тот же день делился с графом Струтынским: «Время изменило ребяческий бред молодости. Все порочное исчезло. Сердце заговорило с умом словами Небесного откровения… Я понял, что казавшееся доныне правдой, было ложью, чтимое – заблуждением, а цели, которые я себе ставил, грозили преступлением, падением, позором! Я понял, что абсолютная свобода, не ограниченная никаким Божеским законом, никакими общественными устоями, та свобода, о которой мечтают и краснобайствуют молокососы или сумасшедшие, невозможна… гибельна, как для личности, так и для общества, Что без законной власти, блюдущей общую жизнь народа, не было бы ни родины, ни государства, ни его политической мощи, ни исторической славы, ни развития. …В такой стране, как Россия…власть должна быть объединяющей, гармонизирующей, воспитывающей и долго еще должна оставаться … самодержавной …что бы в ней видели всемогущество, полученное от Бога … Все внезапное вредно». Удивительное услышал поэт от своего Императора. Пожалуй, мы с вами не слышали ни от одного их современных нам, несчастным, «геополитиков» столь ясных и истинных мыслей: «…Республиканские химеры всех гимназистов, лицеистов, недоваренных мыслителей из университетских аудиторий, с виду они величавы и красивы. А в своем жалки и вредны! Республика есть утопия, …в конечном счете всегда ведущая к диктатуре … Не было в истории такой республики, которая в трудную минуту обошлась бы без самоуправства одного человека и которая избежала бы разгрома и гибели, когда в ней не оказалось дельного руководителя. Силы страны в сосредоточенной власти, ибо где все правят- никто не правит, где всякий законодатель – там нет ни твердого закона, ни единства политических целей, ни внутреннего лада. Каково следствие всего этого? Анархия! … Россия …еще не достигла своего предназначения, еще не оперлась на границы, необходимые для ее величия… Нужно соединение всех высших духовных сил государства в одной великой передовой идее… Помни, что я сказал и как с тобой поступил, служи России мыслью, словом и пером, пиши для современников и для потомства, пиши со всей полнотой вдохновения и совершенной свободой ибо цензором твоим - буду я»
Сколько великих, воистину пронизанных Имперским сознанием, стихотворений и прозы напишет Пушкин! «Перед гробницею святой…», «Бородинская Годовщина», «Клеветникам России»…
| О чем шумите вы, народные витии? Зачем анафемой грозите вы России? Что возмутило вас?… Оставьте нас: вы не читали Сии кровавые скрижали… Безсмысленно прельщает вас Борьбы отчаянной отвага – И ненавидите вы нас… За что ж? Ответствуйте: за то ли Что на развалинах пылающей Москвы Мы не признали наглой воли Того, под кем дрожали вы? | За то ль, что в бездну повалили Мы тяготеющий над царствами кумир И нашей кровью искупили Европы вольность, честь, и мир? Вы грозны на словах – попробуйте на деле! …Иль нам с Европой спорить ново? Иль русский от побед отвык? …Так высылайте ж нам, витии, Своих озлобленных сынов: Есть место на полях России, Среди нечуждых им гробов. |
Еще одним переломным моментов в творчестве Пушкина, являющимся и значительной вершиной его творчества, стала его знаменитая полемика с митрополитом Филаретом по вопросу о смысле жизни. Святитель Филарет, тонкий художник слова (именно под его руководством Библия была переведена с церковно-славянского на современный Пушкину язык, перевод, которым мы, кстати, пользуемся до сих пор), не мог не заметить и не оценить Пушкина. Переписка же их, переписка поэтическая (!) совершилась вот по какому поводу. Осенью 1828 г. в печати появилось стихотворение Пушкина, поразительное по своей искренности и по той огромной внутренней тревоге, что теснила сердце поэта пол-года назад, 26 мая, в самый день своего рождения:
| Дар напрасный, дар случайный, Жизнь, зачем ты мне дана? Иль зачем судьбою тайной Ты на казнь осуждена Кто меня враждебной властью Из ничтожества воззвал, Душу мне наполнил страстью, Ум сомненьем взволновал?.. | Цели нету предо мною: Сердце пусто, празден ум, И томит меня тоскою Однозвучный жизни шум |
Навеянное меланхолией, нередко посещавшей Пушкина (при всей видимой его жизнерадостности), это стихотворение было будто бы жалобой на некий слепой и жестокий рок или судьбу, якобы предназначенную каждому из людей. Эта безотрадная философия была весьма распространена в умах тогдашнего общества, но именно Пушкину было поручено (и поручено Свыше) озвучить ее, в наиболее ярких и горестных выражениях. Митрополит Московский Филарет (сам прекрасных знаток Слова) счел необходимым не оставить без ответа эти, смущающие умы строки. Его целью было показать всем, что наша жизнь отнюдь на управляется слепым роком, судьбою, а управляема разумной и благой волей Творца, указавшего для нее высочайшее предназначение в приближении к Его совершенству. Мы же, отступая от своего высокого предназначения, сами становимся источником своих страданий и можем вновь обрести душевный покой, лишь вернувшись к Богу… Замечательно то, что святитель Филарет решил облечь свои мысли в форму поэтическую, причем – в том же стихотворном размере и в тех же словах и выражениях, что и у Пушкина. Эти два стихотворения стали как бы параллельны, но и, вместе с тем, противоположны друг другу:
| Не напрасно, не случайно Жизнь от Бога нам дана, Не без воли Бога тайной И на казнь осуждена. Сам я своенравной властью Зло из темных бездн воззвал, Сам наполнил душу страстью, Ум сомненьем взволновал | Вспомнись мне, забвенный мною! Просияй сквозь сумрак дум! И созиждется Тобою Сердце чисто, светел ум! |
Стихотворение свт.Филарета было помещено в «Звездочке» без подписи, но оно тот час стало известно Пушкину. Пушкин был буквально поражен словами первоиерарха Церкви, обращенными к нему! Вновь что то произошло в его душе и Пушкин …отвечает свт. Филарету своими замечательными «Стансами», по праву ставшими одним из лучших его стихотворений:
| В часы забав иль праздной скуки, Бывало, лире я моей Вверял изнеженные звуки Безумства, лени и страстей. Но и тогда струны лукавой Невольно звон я прерывал, Когда твой голос величавый Меня внезапно поражал Я лил потоки слез нежданных И ранам совести моей Твоих речей благоуханных Отраден чистый был елей. | И ныне с высоты духовной Мне руку простираешь ты, И силой кроткой и любовной Смиряешь буйные мечты. Твоим огнем душа палима Отвергла мрак земных сует И внемлет арфе Филарета В священном ужасе поэт. |
Во многих произведениях Пушкина видим мы столь искреннее уважение к духовенству, внушенное поэту не только его здоровым русским православным чувством, но и тем «безпристрастием», которое он считал признаком истинного просвещения. Те же побуждения заставили его выступить убежденным апологетом родной Церкви, против своего друга Чаадаева, увлекшегося блестящими внешними культурными одеждами католичества и западным монархическим устройством (в форме конституционной монархии). Не отрицая некоторого культурного превосходства Запада перед Россией, Пушкин говорит, что этим Европа обязана нашей Родине. Благодаря «нашему мученичеству», пережитому в то время, когда мы сдерживали напор монголов, Европа могла без помехи развиваться. Что же касается единства, какое прельщало Чаадаева в католицизме, то Пушкин находит (являя себя настоящим богословом), что воплощение единства надо видеть христианам в идее Христа, а не в папе. В своем последнем письме (1836г.) он, как пишет: «Клянусь честью, что ни за что на свете не захотел бы переменить переменить Отечество, ни иметь другой истории, как истории наших предков такою, как нам Бог послал»:
| Два чувства дивно близки нам, В них обретает сердце пищу – Любовь к родному пепелищу, Любовь к отеческим гробам. На них основано от века По воле Бога самого Самостоянье человека Залог величия его | Животворящие святыни! Земля без них была б мертва, Без них наш тесный мир – пустыня, Душа – алтарь без Божества. |
Так мог написать только искренний патриот, беззаветно любящий свою Родину, и свою Церковь, принимавшей живое и плодотворное участие в строительстве нашей истории, видящий национальное бытие народа, основанным на живой органической связи его настоящего с его историческим прошлым – это Закон Божий, воплощенный в общественной жизни человечества.
... Пушкин является глубоко национальным поэтом. Свою «русскость» он питал из двух источников - непосредственное общение с народом и изучение русской истории. Имея русскую душу, он из самой глубины её начал вслушиваться в душу русского народа и узнавать ее глубину в себе. А свою глубину в ней. Пушкин черпал свою силу и мудрость, припадая к родной земле, приникая ко всем проявлениям русского простонародного духа и проникая через них к самой основе его. Сказки Арины Родионовны......В «Описании Святогорского Успенского монастыря Псковской епархии» игумен Иоанн приводит следующие сведения: «Когда в монастыре была ярмарка... Пушкин. Как рассказывают очевидцы, одетый в крестьянскую рубаху... не узнанный местным уездным исправником, был отправлен под арест за то, что вместе с нищими, при монастырских воротах, участвовал в пении стихов о Лазаре, Алексие -человеке Божием и других, тростью же с бубенчиками давал им такт, чем привлек к себе массу народа и заслонил проход в монастырь... От такового ареста он был освобожден благодаря лишь заступничеству здешнего станового пристава...»
Пушкин был тверд и последователен в своем отношении к тому, что сегодня носит наименование «экуменизма». Не в пример многим из нас, его отношение к католичеству было принципиальным и отрицательным. Об этом, частности, безусловно свидетельствует его исследование деятельности и сочинений архиепископа Георгия Конисского. С нескрываемым негодованием описывает Пушкин гонения на Православие, воздвигнутое в Беларусии католическим фанатизмом. Самого Георгия Кониссикого поэт считает героем и мучеником своего пастырского долга.
Чем выше Пушкин ценил Православие, тем более он хотел, что бы к нему могли приобщиться многие другие народы, вошедшие в состав нашего государства, в нашей религии он видел лучшее средство для того, чтобы смягчить их нравы и привить к ним русскую культуру. Терпимость, какую мы всегда проявляли к иноверцам, по его мысли, не освобождает нас от обязанности заботиться об обращении заблудших братьев на путь истины: «Разве истина дана нам для того, чтобы скрывать ее под спудом?… Так ли мы исполняем долг христианина?…»
Пушкин свято исполнял все, что предписывал русскому человеку наш благочестивый домашний и общественный быт. Он посещал богослужения, исполнял долг говения, глубоко понимая значение Исповеди и Святого Причастия. Вот с каким проникновенным настроением и теплотой рисует он состояние кающегося грешника и его духовного отца, принимающего на себя его греховное бремя:
… И раздается в тишине
то тяжкий вздох, то шепот внятный.
…Стоит за клиросом монах
И грешник, неподвижны оба.
И грешник бледен, как мертвец,
Как будто вышедший из гроба.
Несчастный, полно, перестань.
Ужасна исповедь злодея…
Молись. Опомнись – время, время.
Я разрешу тебя – грехов
Сложу мучительное бремя.
Таких стихов нельзя сложить силою одного воображения, их надо пережить и перечувствовать…
Духовным умилением насыщены многие страницы его произведений. Но особенно были близки сердцу Пушкина наши вдохновенные молитвы – Молитва Господня, молитва прп.Ефрема Сирина… И ту и другую он воплотил в высоких, вдохновенных стихах:
Отец
Поиск по сайту©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование. Дата создания страницы: 2019-12-19 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных |
Поиск по сайту: Читайте также: Деталирование сборочного чертежа Когда производственнику особенно важно наличие гибких производственных мощностей? Собственные движения и пространственные скорости звезд |