Михаил РУТМАН
До своего 5-летия маленький Дима Гафаров не дожил всего 16 дней. Утром 24 сентября прошлого года он вместе с мамой прибыл на 1-ю линию Васильевского острова в детскую больницу святой Марии Магдалины на операцию тонзиллэктомии, аденотомии, в простонародье называемой удалением гланд. Вскоре после операции у него открылось кровотечение, а вечером того же дня его не стало.
Непостижимо, чудовищно... Операция, прямо скажем, не бог весть какая сложная – тысячи детей через нее проходили, и ничего. Больница солидная – не какая-нибудь шарашкина контора. Врач опытнейший – сделал таких операций, наверное, не одну сотню, и ничего подобного до сих пор не случалось...
Кровь? Это нормально!
Как и полагается в таких случаях, тут же была создана лечебно-контрольная комиссия с участием представителей комитета по здравоохранению. Произвели вскрытие и установили, что мальчик был серьезно болен. То есть гораздо серьезнее, чем следовало из его медицинской карты. Помимо больного горла (в своем нежном возрасте он умудрился переболеть ангиной уже 18 раз!) он, как выяснилось, имел довольно основательные проблемы с сердцем. Панкардит – поражение стенок сердечной мышцы. Такое и взрослому-то не дай бог, а тут – малый ребенок...
В довершение всего Дима оказался поражен опасным вирусом Эпштейна-Барр. Вирус этот, как пояснили специалисты, весьма коварен: в организме человека может дремать сколь угодно долго, а потом вдруг активизироваться и вызвать необратимые изменения. Почему он активизируется, толком непонятно. В данном случае, возможно, от стресса, вызванного операцией. В числе прочих его последствий – ухудшение свертываемости крови, подобие гемофилии.
Вот совокупность всех этих факторов и стала роковой. На фоне большой кровопотери развилась сердечная недостаточность, приведшая к смерти. И вины врача, постановила комиссия, здесь нет. Несчастный случай, который в медицине, увы, исключить никогда нельзя.
Казалось бы, вопрос можно закрывать. Имена специалистов, подписавших заключение, не давали поводов для сомнений. Но мать Димы все-таки усомнилась. И написала заявление в прокуратуру.
Для сомнений у нее основания были. Все время операции она находилась рядом с сыном. Не отходила от него и в течение нескольких часов после того. Кровотечение началось у нее на глазах – как только стал отходить наркоз. Она испугалась, обратилась к сделавшему операцию врачу-отоларингологу Виктору Бойченко.
– Это нормально? – спросила она.
– Нормально, – ответил он. – Это бывает.
Но кровь не останавливалась. Женщина терпеливо ждала. Наконец, через два с половиной часа (!) устроила истерику, и только тогда врачи ребенком занялись. Как они потом уверяли, пытались остановить кровотечение при помощи тампонов (хотя мать Димы говорит, что и этого не было), но безрезультатно. Поняв, что дело серьезное, ребенка отправили в реанимацию, а мамочку домой, чтобы не мешала. Попросили ее прийти через два дня. Дальнейшее – из ее показаний на следствии.
Она приехала домой в Сестрорецк, вечером позвонила в больницу.
– Срочно приезжайте, – сказали ей. – Вашему сыну требуется кровь. У него третья группа, такой у нас сейчас нет.
Она бросилась звонить друзьям и родственникам. Нужная группа обнаружилась у Диминой крестной. Та жила в Петербурге. Женщины встретились, вместе поехали в больницу. В реанимацию их не пустили. А потом вышли врачи и сказали, что все предпринятые меры ничего не дали...
«Удобный» убийца
Проводившая проверку Василеостровская районная прокуратура привлекла к ней сотрудников Городского бюро судебно-медицинской экспертизы (БСМЭ). Те работали тщательно и скрупулезно. Изучили все возможные медицинские документы и биологические объекты, опросили врачей. И обнаружили в действиях Бойченко массу нарушений. Часть из них были, что называется, формального плана. Например, нельзя было ребенка прямо «с улицы» класть на операционный стол – полагалось подержать в больнице хотя бы сутки.
Не были сделаны все необходимые анализы. Имевшиеся в медицинской карте к тому времени уже приближались к окончанию «срока годности». Сами по себе эти нарушения к смерти не вели. Хотя кто знает – может, снова сделав анализы, врачи обратили бы внимание на то, какая у ребенка группа крови, и подстраховались бы, вовремя обеспечили ее запас, и его удалось бы спасти...
Были нарушения и принципиальные. Запоздалая диагностика кровотечения (упущенное время, несмотря на то что мать ребенка обратилась с просьбой о помощи). Неадекватные остановка кровотечения и восполнение кровопотери (то есть делали не то, что нужно, или то, но не в полном объеме). Наконец, по мнению комиссии, роковой ошибкой оказалась катетеризация правой подключичной вены, «что послужило проведению противопоказанной с данным диагнозом пациентам вспомогательной вентиляции легких», отчего возник правосторонний пневмоторакс (скопление воздуха в плевре), который не был врачом замечен. В результате последовал шок и остановка кровообращения...
Как видим, выводы принципиально иные, чем те, что сделала предыдущая комиссия. Что же касается рокового вируса Эпштейна-Барр, то, как ни старались специалисты БСМЭ, в представленных им биологических материалах никаких следов его обнаружено не было.
С вирусом этим вообще все не так просто. Вот что о нем говорит известный медицинский сайт humbio.ru. «Вирус Эпштейна-Барр (из семейства герпесвирусов), вызывающий легкое заболевание у детей и инфекционный мононуклеоз у неиммунизированных подростков и взрослых, является причиной лимфомы Беркитта у жителей Африки, рака носоглотки в странах Востока, а на фоне иммунодефицита обусловливает развитие лимфом...
...распространен повсеместно. Чаще всего заражение им происходит в раннем детском и в юношеском возрасте, поэтому более 90% взрослых уже перенесли эту инфекцию в той или иной форме и имеют антитела к вирусу Эпштейна-Барр... является вездесущей вирусной инфекцией и присутствует практически у 100% популяции людей».
Ничего, таким образом, рокового. Была бы реальная опасность – пожалуй, человечество давно бы кричало караул (если бы, впрочем, было кому кричать), ибо ВИЧ по сравнению с этой бедой был бы все равно что легкий насморк. Однако нет, тревогу никто не бьет. Но зато, как оказалось, вирус этот очень удобная вещь, когда нужно, анализируя причину смерти, объяснить необъяснимое или скрыть ненужную правду. «Эпштейн-Барр» возникает неизвестно откуда, убивает наповал и пропадает неизвестно куда. И, что характерно, как уверяют следователи, в паталогоанатомических заключениях он возникает в последнее время все чаще...
Проанализировав все вышеизложенное, следственный отдел прокуратуры Василеостровского района возбудил в отношении Бойченко уголовное дело по ст. 109, ч. 1 УК РФ – «Причинение смерти по неосторожности». Потом состав преступления был переквалифицирован на более тяжелую 2-ю часть той же статьи, имеющей добавку «вследствие ненадлежащего исполнения лицом своих профессиональных обязанностей».
А кто без греха...
В рамках уголовного дела была назначена новая, более углубленная, экспертиза. Проводили ее снова сотрудники БСМЭ. Работали целый месяц. В числе прочих перед ними были поставлены и те вопросы, которые задал врач Бойченко, недовольный выводами их первого заключения.
Но они, еще более тщательно проанализировав ситуацию, сделали те же самые выводы. На их основании следствие предъявило Бойченко обвинение. Недавно дело направлено в суд. Тем не менее споры в СМИ не утихают. Точки зрения полярны – и все ссылаются на медицинские авторитеты. Иные договариваются до «убийц в белых халатах» и требуют чуть ли не нового «дела врачей»...
Разумеется, предвосхищать результаты суда мы не вправе. Тем более что речь идет о предмете, требующем специальных знаний. И уж здесь, действительно, не позавидуешь судье, когда с одной стороны он будет слышать безапелляционное: врач должен был сделать то-то, учесть то-то, проверить то-то, а он не сделал, не учел, не проверил. А другая сторона будет говорить: это делать было необязательно, этого учесть никто не мог, а таких проверок у нас и вовсе нет...
А кто вообще в жизни все делает абсолютно правильно и точно? Никто. Всегда есть какой-то «люфт», который мы в своих делах, словах и человеческих отношениях допускаем и друг другу прощаем. Мы же не компьютеры, а живые люди. Только вот беда – цена такого «люфта» в медицине порой – человеческая жизнь.
И Бойченко наверняка действовал так, как и всегда. Возможно, на самом деле допускал какие-то мелкие, рутинные погрешности, которые на результатах дела никогда не сказывались. Опытнейший профессионал, он был уверен в себе. Хотя наверняка знал, что из тысяч детей, приходящих на эту совершенно рядовую операцию, найдется один, требующий ОСОБОГО подхода. И мог бы в принципе его распознать, но глаз оказался «замылен».
Рискну предположить, что, будь на месте Бойченко просто добросовестный молодой выпускник мединститута, все могло бы кончиться иначе. Увидев «неположенную» кровь, тот забил бы тревогу, и время не было бы упущено. А мэтр сказал: «Ерунда. Пройдет». И занялся другими делами. Хотя времени имел достаточно – в тот день у него были всего три плановые операции.
Вот так и получилось то, что называют совокупностью объективного и субъективного факторов. Чего больше в этой «смеси», предстоит разобраться суду.