Иван. Посмотрим. (что-то считает) Так… вроде все правильно… три станка делают черновую обработку, работая на один чистовой… график вы правильно рассчитали… вот только…
Рита. Что, Ваня?
Иван. А если непредвиденная остановка? Дефект детали или поломка обдирного станка, чистовой остановится – ему не хватит деталей. А простой станка ударит по всей бригаде.
Рита (после паузы) Что же делать? Действительно, не может же все всегда быть гладко.
Лида. (убирала со стола, прислушиваясь к разговору) А если запас сделать для чистового станка? И всегда следить за тем, чтобы он был.
Рита. (обрадовано) Правильно! Тогда, что бы ни случилось с обдирными, чистовой простаивать не будет.
И за резцами следить надо, чтобы заточенных всегда был запас.
Придется ребятам раньше смену начать первую. (Лиде) Эх, а я хотела с тобой посекретничать.
Иван. Да будет еще у вас время.(Рите) Спасибо за помощь.
Рита: Утром еще увидимся?
Иван. Я приду к началу смены, а потом уже туда…
Рита. Тогда.. до завтра (уходят)
Лида. Как-то странно ты сказал… Куда это ты «туда» собрался? (пауза) Что молчишь?
Иван. Я тебе уже говорил: я иду на фронт.
Лида. Когда говорил? С ума сошел?
Иван. Это Гитлер сошел с ума! Я хотел окончить школу и пойти учиться дальше. Ты же помнишь, о чем я мечтал. И что получилось? Пришлось заменить отца на заводе… Если я останусь, если все останутся… тогда кто?
Лида. Но ведь тебя могут убить!
Иван. (пытается шутить)Могут. А могут и промахнуться. (уже без улыбки) И я вернусь, буду учиться, пойду в университет. И все у нас будет хорошо. После победы! А пока… я должен уйти. Иначе я не могу.
Лида. Так ты что… прямо завтра уходишь? И сразу в бой?
Иван. Не совсем. (улыбаясь)Поучат маленько, куда правильней целиться. А пока буду учиться, как раз 18 стукнет. (после паузы) Придешь проводить?
Лида. (растерянно) Постараюсь. (справившись с собой)Да, конечно…
Иван. Давай пока помогу тебе.
Лида. Телогрейку штопать? Я уж как-нибудь сама. Ты лучше с мамой побудь последний вечер.
Иван. Ладно… (с надеждой) но завтра…
Лида. Да-да, я приду. Иди. (Иван уходит. Лида медленно подходит к столу и начинает работать с телогрейкой. Ощупывает ее тщательно и…где-то в нижней части полы нащупывает…) Что это? Господи! (торопливо распарывает шов и достает рисунок) Нет! (отчаянно) Не может быть! (плачет) Папочка! Миленький мой, любименький! Я же так надеялась, что мой рисунок, как талисман тебя убережет… ну почему так? Это несправедливо! Я не хочу!
Громко играет музыка. Постепенно она меняется.
На сцене наше время.
Слышен звонок в дверь. Таня поднимает голову, какое-то время удивленно осматривается, потом идет открывать дверь.
Ваня (входя) Тань, Галя уже позвонила, можем идти. А что с тобой? Ты плакала что ли?
Таня. Н-н-нет… то есть … да. Мне сон приснился… такой явный… Я как будто в прошлом оказалась… и я была не я, а моя бабушка.
Ваня. Нормальный ход. А Анжелиной Джоли не приятней себя увидеть?
Таня. Вань, я теперь вспомнила… я все вспомнила… Понимаешь, эта рваная телогрейка… она не просто рваная. Именно эту телогрейку в своем последнем бою носил мой дед, вернее прадед. Ее привезли в куче других, чтобы отремонтировать и снова на фронт отправить, а бабушка ее взяла домой… они все так делали, чтобы больше успевать заштопать вещей, и узнала ее по рисунку, который сама же зашила в полу этой телогрейки. Представляешь, что она пережила, когда поняла, что дыра слева… прямо против сердца… это дыра от пули или осколка снаряда, который убил ее отца…
Ваня. Такие совпадения бывают?
Таня. Ну вот, случилось же. Мне рассказывали давно обо всем этом, да я не очень слушала… а вот сегодня вдруг…
Ваня. Хорошо, что ты позвонила маме. И хорошо, что рассказала это мне. Прости, я тут пошутил неудачно.
Таня. Я вот думаю, они столько пережили… а мы бы выдержали такое?
Ваня. Наверняка ребята сорок первого жалели, что они не участвовали в гражданской, и тоже не знали, а смогут ли они… Когда приходит опасность, каждый становится другим. Сильнее, я уверен.
Таня. Не все…
Ваня. (твердо) Большинство!
Таня. (читает тихонько стихи, которые постепенно становятся песней) Я не знаю войны, я не видела боя…
На сцене появляются все исполнители, поют…
а на экране сменяются кадры военной хроники
Я не знаю войны.
Я не видела боя.
И осколочной бомбы
Я не слышала воя.
Я не знаю войны.
Я не видела боя.
И не знаю, смогу ли,
Как Матросов и Зоя.
Но как будто в меня
Пушки грозные били.
И как будто меня
В сорок первом убили.
В Ленинграде от голода
Я умирала,
И в окопах от холода
Я замерзала.
Ну и пусть я позднее
Появилась на свет.
Та война и во мне
Выжгла огненный след.
Старые письма – старая боль.
Тихо на полке укромно лежали…
Время настало – врывается вновь
Память – и прошлое с нами!
Мятый и грязный листочек письма,
Еле видны полустертые буквы…
Их, торопясь, выводила рука…
Ну, а до боя остались минуты!
В письмах любовь, хоть ни слова о ней.
Только забота: «Ну, как вы, родные?
Ты уж, жена, сбереги мне детей!
Трудно вам, знаю, мои дорогие!
Может, последним окажется бой?
Может… Неправда, еще повоюем!
Как я хочу повидаться с тобой,
Деток обнять! Все. Отец ваш. Целую»
В письмах оттуда – родное тепло.
Ласка, забота и нежность скупая.
И главное, все никуда не ушло!
Осталась навеки нам память живая…