Keiko Matsui – White Castle

Dann starb sie. Jahr 1978.

Описание:
«Смерть гонится и за бегущим».
Это история двух молодых людей, отчаянно пытавшихся спастись. История двух парней, которые хотели выжить любой ценой. История о том, насколько может быть велико желание спасти самое дорогое, история о том, как больно терять любимого человека и о том, как бывает беспощадна война.

Посвящение:
не думаю, что кому-то хотелось бы получить это в посвящение.

Публикация на других ресурсах:
только при поставлении в известность, пожалуйста.

Примечания автора:
вот, что получается, когда Блэйк смотрит военные фильмы на ночь...
песни просьба включать после того, как дойдёте до их названий в тексте вне зависимости от того, кончилась предыдущая или же нет.
обложка: https://u.to/pBT3Bw Спасибо Hieri~
- спустя месяцы заглядывая в эту работу понимаю, что вышло, наверное, сухо, но не хочется ничего менять, как и трогать душу тогдашнего себя -
работа была озвучена, страшно благодарен за это https://vk.com/wall-43532617_1798 ♥
не проходи мимо, оставь мне отзыв, я люблю их, они вкусные ♥
Как отсечённая рука
Болит и ноет в месте жеста,
В душе моей саднит пока
Твоё пустующее место.
(с) Вероника Долина.

Duration: 1978

Keiko Matsui – White Castle

Касаясь пальцами его волос, я чувствовал дрожь по всему телу, и избавиться от этого было невозможно, да и не хотелось совсем.
Мы часто приходили сюда, в домик на окраине города, в глушь леса. Он всегда жаловался, потому что здесь много насекомых, которые всегда были не прочь полакомиться им, но, в конце концов, затихал. Мы иногда ходили на речку, а когда вдоволь наплаваемся, то поднимались выше по склону и находили там небольшой домик-сарай.
Когда мы впервые обнаружили его, там не было никого, и само строение пришло в запустение, но нам оно вполне подошло. Думаю, что для не брезгливых людей или хотя бы тем, кто стремится сбежать от городской жизни, это место не покажется таким уж ужасным, наоборот, оно приобретёт в их глазах такие краски, которые сияют ярче солнца.
Мы обустроили его под уютное гнёздышко, даже перетащили туда покрывала и одеяла. За едой ездили в город, но снова возвращались. Еды хватало на неделю, а потом приходилось снова отправляться туда. Обычно этим занимался я, на Бэкхёне висела готовка. Мы не договаривались об этом, всё так завелось без слов, само. Кажется, это одна из главных черт в наших отношениях, так это то, что без слов и так всё ясно.
Скрип и лязг заржавевших замков помнится особенно хорошо. Повалившись на солому, мы смотрели на небо. В потолке был уголок, который то ли прогнил от времени, то ли был таким изначально. Смотря туда, всегда можно было разглядеть небольшой урывок чёрного неба с охапкой звёзд.
Он всегда шутил о том, что обязательно сорвёт оттуда и мне кусочек.
Бэкхён. Именно с ним я часто приезжал сюда, спасаясь от шумного мегаполиса и ища укрытия в тихом и спокойном месте. Он никогда не был против. Мне казалось, что мы были предназначены друг другу судьбой.
У нас были дома, были семьи и родственники даже. Вернее, только у Бэкхёна… Но они жили в самом городе, не находя в себе сил собрать вещи и поехать с нами на окраину, да и на учёбу и работу добираться долго. Мы не настаивали. Поэтому были здесь в одиночестве. Только вдвоём.
Путаясь пальцами в его волосах, я надеялся, что всегда будет так. Что не случится так, что мы расстанемся, не случится что-то такое, что заставит его страдать, Бэкхёна. Я не причиню ему боль, нет.
Но меня не покидало чувство, что случится что-то плохое. Это гадкое ощущение скользило по органам, скручивая их и будто ломая, хотя невозможно всё это, конечно.
Сцепив зубы плотнее, я глубоко вздохнул и прислушался к тихому сопению Бэкхёна, надеясь, что он поспит ещё немного. Мне нравится наблюдать за ним, и когда он рядом, плохое само уходит на второй план. Этот парень уже давно заставлял чувствовать себя спокойнее оттого, что кто-то есть рядом. Ввиду того, что я рос без родителей около двадцати лет своей жизни, мне всё равно требовалось ощущение близкого рядом. Иначе жить становится слишком плохо.
Они погибли 15 лет назад, когда мне было пять. И вновь, то самое ощущение, что было тогда. Я запомнил его особенно хорошо. Кончики пальцев леденели, и ничем нельзя согреть, сердце сжимало и сжимало до боли. Сейчас я чувствую то же, и ощущение накатывающей опасности и липкого страха за спящего рядом мальчишку вцепилось в меня настолько, что я, кажется, ощутил боль физически.

Похоже на паранойю.

Бэкхён тихо застонал и медленно открыл сонные глаза, непонимающе посмотрел на меня своими большими тёмно-карими глазами. Я часто сравнивал их с чёрным шоколадом. Мне всегда нравился шоколад.
- Прости. - Не заметил, как с силой вцепился в его плечо пальцами, оставляя красные следы на бледной юношеской коже. – Я не хотел тебя будить.
- Что-то случилось? – Его сонные глаза смотрели на меня с нескрываемым беспокойством. И лишь где-то в дальних уголках этих глаз я всегда мог разглядеть заботу и тепло.
- Дурной сон приснился, не бери в голову. – Мальчик кивнул. Он и вправду ещё лишь мальчишка. И пускай разница у нас в возрасте совсем небольшая, он всё равно оставался и так и останется для меня лишь маленьким ребёнком, требующим защиты и заботы. Как и у меня, у него тоже не было хоть одного родителя. Не было отца. Он погиб на войне ещё семь лет назад, тогда Бэкхёну было 10. Он сильно переживал, я это знаю. Он никогда не говорит на эту тему и не помнит лица отца.
- Ты никогда не боялся, что останешься один? – Этот вопрос давно гложет, но выхода себе не находил, спросить сумел только сейчас. Чувство, что рано или поздно случится то, чего я боюсь - пугает и устрашает. Сейчас я особо остро нуждаюсь в этом парне, сейчас он нужен мне, как никто другой. Я не могу его потерять. Возможно, именно в привязанности дело? Чем дольше ты находишься с человеком, тем больнее будет его терять.
Если случится что-то плохое, и я потеряю Бёна, тогда сломаться, как щепка, будет легче простого. Без него – нет жизни.
- Боялся. – Честный ответ заставляет вздрогнуть, Бэкхён никогда не врал. Без сомнений. – Я боюсь темноты и яркого солнца. Если никого не будет поблизости, я могу свихнуться в одиночестве. Ты знаешь о моих родителях…
- Знаю.
Больше мы не говорили. Мне было достаточно его ответа, а спросить о чём-либо Бён не собирался, либо не решался.
Я вышел на улицу, оставив его одного. Посмотрев на зелёные ветки деревьев, которые уже начали желтеть и увядать, перевёл взгляд на город. Вид отсюда всегда одновременно странный и прекрасный. Кажется, что он близко, но в то же время на самом деле далёк, как небоскрёб. Иногда в забытье я протягивал руку, пытаясь коснуться верхушек домов, но в итоге хватался пальцами за воздух.
Всё спокойно, всё как всегда, но чувство сосущего страха не покидало, мало того, в сердце решило сунуться и ещё одно противное: ужас. И я позволил, не в силах сопротивляться. Сжимая ладонью футболку в районе сердца, я чувствовал, как медленно задыхаюсь. Случится что-то нехорошее. Знаю.

Что-то случится.

Но время шло, и не происходило ничего, разве что иногда я слышал отчего-то вдруг ставшие тихими крики птиц и приглушённые шумы машин вдалеке. Жизнь в городе, казалось, прекращается, хотя ещё день.
Будто исчезли все краски. Он становился тусклым и некрасивым, от этого зрелища сжималось сердце в разы быстрее и больнее.
Земля под ногами дрогнула, и я отступил на шаг неуклюже, вздрагивая всем телом подобно земле. Недобрый знак, будто где-то рядом бомба взорвалась. Нахмурившись, снова направил взгляд на город.
И обомлел.
Густой чёрный дым вился вокруг одного из домов, а затем у другого и следующего…

Blueneck – Seven

Чанёль знал, что происходит.
Я бегом побежал обратно в небольшой домик. Схватив свой старый рюкзак, сунул туда куски хлеба и сыра с колбасой, предварительно убрав их в полиэтиленовые пакеты.
Я знал, что оставаться здесь больше нельзя. Нужно уходить. Это бомбы. Бомбы - это война. А если это война, значит, нужно уходить как можно дальше от города, в чащу леса или ещё куда - неважно. Мы должны уходить, иначе - не выжить.
- Что случилось? - голос из-за спины заставляет вздрогнуть. Оборачиваюсь. Лицо Бёна сосредоточено, но всё так же обеспокоенно.
Тогда я ещё не знал, что уже очень скоро его жизнь окажется на волоске от смерти.
Быстрым шагом преодолев расстояние между нами, повесил рюкзак на его плечи. Второй, у нас было всего два. Туда я положил пластыри и прочие медикаменты, мало ли что нас ждёт впереди.

Плохое предчувствие всё не покидало.

Пока я убирал последние вещи в рюкзак и уже застёгивал молнию, послышался треск и до одури противный писк, меня передёрнуло, и через секунду заговорил голос. Радиоприёмник пусть и старый, но ещё работает. Слова немного искажались, но мы слышали каждое.
- Война обрушилась на наш город неожиданно, но мы не растерялись и дадим отпор! Танки и солдаты уже вышли на тропы сражения, они борются за наши жизни. Городское население в ближайшие часы будет эвакуировано, оставайтесь на местах и не выходите из дома для собственной безопасности. Пригодные для службы юноши призываются, солдаты не бесконечны. Не пейте воду из-под кранов и других источников, она отравлена газом вражеских войск...
Я первым вышел из сарайчика, боязливо оглядевшись вокруг, за мной последовал Бэкхён. Вцепившись двумя руками в мой рукав, он не отходил ни на шаг.
Воздух казался гуще и тяжелее, дышать было трудно, и лёгкие словно наполнял не воздух, а едкий газ. Глаза чуть слезились, но это лишь пока. Нам повезло, что мы не в эпицентре того ужаса, который творится в городе. А я не сомневаюсь, что там сейчас страшно находиться.
Я сделал лишь шаг, но тут же заметил краем глаза движение справа. Люди? Мгновеньем позже заметил форму.
Резко сделав шаг назад, и потянув за собой Бёна, заткнул ему рот ладонью. Не хватало попасться им. Возможно, они рыскали в поисках людей, которых нужно эвакуировать, но весь их вид явно не говорил о том, что они те, кто собирается помочь. Чувство страха и какой-то неизбежности усилилось.

Мы бежали в лес. Я шёл как можно быстрее, зная, что нельзя оставаться на одном месте. Нельзя рисковать и устраивать привалы, нужно идти до первого населенного пункта, который мы увидим. Я надеялся, что мы увидим ещё тот, в котором не начала хозяйничать война и укрыться там на какое-то время.
Я отдал почти весь хлеб Бэкхёну вместе с сыром, сам довольствовался лишь одним бутербродом. Бён более хрупкий, без еды долго не протянет, в отличие от меня. Ещё мы ели ягоды, я нашёл чернику.
Мы всё шли и шли. Я не знал, куда. Но мы должны были двигаться вперёд, иначе - нельзя. «Движение - жизнь» - вдруг вспомнилось мне. Мы не должны были останавливаться. Иначе - смерть.
- Сколько мы идём?.. - тихий голосок Бёна заставлял сердце сжиматься. Он страшно устал, я знаю это. Уже давно стемнело, я не видел ни единого луча солнца. Шли почти в кромешной темноте, путь освещала только тусклая луна размером с кусок сыра.
Снова земля вздрагивает под ногами, я хватаю Бэкхёна и падаю на землю. Близко. Опасно. Это слишком опасно. Бэкхён уже ничего не понимает, ему страшно.
- Мои ноги... - он продолжал ныть. Его глаза были полны слёз, я видел, как это больно. Даже при тусклом освещении я видел, как его простенькие сандалии окрасились кроваво-красным. Кровавые мозоли, его ступни черны от грязи и пропитаны кровью, а лицо давно исцарапано ветками деревьев.
- Потерпи, ещё совсем немного и мы выберемся отсюда, - я стащил со своих ног старые кроссовки. Они были в самом деле старыми, еле держались и чуть не разваливались, но я любил их и не мог с ними расстаться. Теперь я пожалел об этом, потому как сейчас от них толку мало. Вытащив второпях из рюкзака бинты, я усадил Бэкхёна на землю и кое-как перебинтовал его ноги, потом надел на его ступни свою обувь.
- Идти можешь? - Я помог ему подняться. Каждый шаг отражался на его лице гримасой боли, но делать было нечего. - Вперёд, мы не можем останавл... - договорить я не успел, снова раздался взрыв, и земля словно подпрыгнула сама. Бэкхён вскрикнул.
- Надо идти, - я схватил Бёна за локоть и потащил за собой, надеясь, что скоро мы выйдем к населённому пункту или хотя бы к месту, где безопасно. Я должен вывести Бёна туда, где не будет угрозы. Должен.
Но тут услышал треск веток и замер на месте. И секунды не потребовалось, чтобы я понял, что мы здесь не одни. Тут же пригнувшись, повалил Бёна не землю, он чуть было не вскрикнул, я успел зажать ему рот, но не помогло. Уткнув его лицо себе в грудь, прижал парня к себе крепче, молясь, чтобы он молчал сейчас. Нас могут найти, я слышал перешёптывания мужских голосов. Солдаты. Слишком велика вероятность, что вражеские. Нужно заткнуться и сидеть тихо, иначе и я, и Бэкхён останемся с кровавой ножевой раной на шее или пулей в голове.
И если бы нас взяли как гражданских, а не вражеских разведчиков, например: во-первых, нам не выжить хотя бы потому, что документов с собой нет. Они остались дома. Всё важное, конечно, я оставил там, твою мать! Ну и, во-вторых: кто станет церемониться с двумя парнями, которые никому к чёрту не нужны?!
Они прошли мимо.