Некрасов… Сложно вообразить сколь много значит это имя для русской литературы и как высоко ценимо прогрессивно мыслящим человеком.
Гениальные произведения, по истине, великого социального поэта и прозаика, мастера слова, Николая Алексеевича Некрасова обладают магической силой, полностью и без остатка овладевают они чутким сердцем читателя, смыслом своим, потрясая ввергают жертву в пучину то печальных раздумий, то восторженных нег.
Однако только избранным дано постичь суть шедевров, вышедших из под пера воспевшего истину. Услышать, раствориться, принять нежный, тонкий напев способна лишь честная душа, чьё естество, хоть на малую толику, гармонирует с душой народной.
Индивидуалиста, посягнувшего прикоснуться к прекрасному, почерпнуть живой воды из колодца чистой мысли, ждёт жестокое разочарование. Ровным счетом ничего он не вынесет для себя из трудов Николая Алексеевича, ведь Некрасов писал, в-первую очередь о народе, подмечая и вознося его чудные черты менталитета: страсть к самопожертвованию через самоотвержение, умение превратить в пожар то, что еле тлеет.
Как может все это понять человек, жизнь которого представляет собой бесконечное радение о собственном благополучии, как может он объять умом подвиг декабристов, выступивших с оружием в руках против царя, с тем чтобы отстоять права угнетенных, зная, что за подобного рода дерзость их, в случае неудачи, ждёт жестокая кара: виселица, каторга, тюрьма? И все таки, несмотря ни на что дерзнули, учитывая соотношение сил, оно было не в их пользу, все равно встали в полный рост против тирании и несправедливости. Но к сожалению светлым замыслам не суждено было сбыться, выступление провалилось, индивидуалисты, затесавшиеся в ряды декабристов, предали своих ещё недавних товарищей. Резонно рассуждали последние,- победа не так очевидна как суровая расплата, лучше во время отойти в сторону, прикрыв тылы, а то что преданы друзья на муки, попраны, смешаны с грязью святые идеалы справедливости-пустяк, главное самому уцелеть. Что есть идеалы – бесплотная химера, а жизнь с её удовольствиями и болью за службу химере очень ощутима.
Умеют такого типа люди понять Некрасова, отдавшего дань уважения поборникам правды.
Нет, нет и ещё раз нет.
На первый взгляд может показаться — победили предатели, остались при своих дворцах, капиталах, купаясь в роскошной праздности дворянских будней. Победили, но в глазах идейных последователей. Не подозревают духовные пигмеи, какой бесценный дар получили в награду за свой подвиг декабристы, имя кладу тому — любовь, безграничная и бесконечная, могущая светом ею излучаемым, разогнать самую густую и непроглядную тьму каторжных шахт нерчинских рудников.
Не укрылся от чуткого взора панегириста — народных подвижников Некрасова сей блистательный пример пламенной любви. Поведал он нам историю о том как может любить женщина, достойная отважного мужа, о том чего заслуживает изгнанник — одиночка, удостоенный, лишь немого сочувствия толпы, откровенного презрения себялюбцев.
Следовать голосу совести,— вот смысл жизни, душераздирающей рифмой восклицает Некрасов устами своих героев.
Княжна Волковская, отправляясь в добровольную ссылку в след за мужем, так отвечает родным на мольбы остаться:
«Здесь ждёт меня страшная мука.
Да если останусь, послушная вам,
Меня истерзает разлука.
Не зная покоя ни ночью, ни днём,
Рыдая над бедным сироткой,
Все буду я думать о муже моем
Да слышать упрёк его кроткий.
Куда ни пойду я — на лицах людей
Я свой приговор прочитаю:
В их шепоте — повесть измены моей.
В улыбке укор угодаю:
Что место моё не на пышном балу,
А в дальней пустыне угрюмой,
Где узник усталый в тюремном углу
Терзается лютою думой,
Один… без опоры… Скорее к нему!
Там только вздохну я свободно.
Делила с ним радость, делить и тюрьму
Должна я… Так небу угодно!..
Простите родные! Мне сердце давно
Моё предсказало решенье.
И верю я твёрдо: от бога оно!
А в вас говорит — сожаленье.
Да, ежели выбор решить я должна
Меж мужем и сыном — не боле,
Иду я туда, где я больше нужна,
Иду я к тому, кто в неволе!
Я сына оставлю в семействе родном,
Он скоро меня позабудет.
Пусть дедушка будет малютке отцом,
Сестра ему матерью будет.
Он так ещё мал! А когда подрастёт
И страшную тайну узнает,
Я верю: он матери чувство поймёт
И в сердце её оправдает!
Но если останусь я с ним… и потом
Он тайну узнает и спросит:
«Зачем не пошла ты за бедным отцом?..» —
И слово укора мне бросит?
О, лучше в могилу мне заживо лечь,
Чем мужа лишить утешенья
И в будущем сына презренье навлечь…
Нет, нет! не хочу я презренья!..
А может случиться — подумать боюсь!
Я первого мужа забуду,
Условиям новой семьи подчинюсь
И сыну не матерью буду,
А мачехой лютой?.. Горю от стыда…
Прости меня, бедный изгнанник!
Тебя позабыть! Никогда! никогда!
Ты сердца единый избранник…
Отец! ты не знаешь, как дорог он мне!
Его ты не знаешь! Сначала,
В блестящем наряде, на гордом коне,
Его пред полком я видала;
О подвиге жизни его боевой
Рассказы товарищей боя
Я слушала жадно — и всею душой
Я в нем полюбила героя…
Позднее я в нем полюбила отца
Малютки рождённого мною.
Разлука тянулась меж тем без конца.
Он твёрдо стоял под грозою…
Вы знаете, где мы увиделись вновь —
Судьба свою волю творила!—
Последнюю, лучшую сердца любовь
В тюрьме я ему подарила!
Напрасно чернила его клевета,
Он был безупречней чем прежде,
И я полюбила его, как Христа…
В своей, арестантской одежде
Теперь он бессменно стоит предо мной,
Величием кротким сияя.
Терновый венец над его головой,
Во взоре любовь неземная…
Отец мой! должна я увидеть его
Умру, тоскуя по муже…
Ты, долгу служа, не щадил ничего
И нас научил ты тому же…
Герой, выводивший своих сыновей
Туда, где смертельней сраженье,—
Не верю, чтоб дочери бедной своей
Ты сам не одобрил решенья!»
Склоняют поклонники золотого тельца княжну Трубецкую к предательству, соблазняя образами сладкой жизни, в противовес честной, но чёрной каторжной, однако не дрожит её сердце:
«Губернатор
Позвольте — с. Я согласен сам,
Что дорог каждый час,
Но хорошо ль известно вам,
Что ожидает вас?
Бесплодна наша сторона,
А та ещё бедней,
Короче нашей там весна,
Зима ещё длинней.
Да-с, восемь месяцев зима
Там — знаете ли вы?
Там люди редки без клейма,
И те душой черствы;
На воле рыскают кругом
Там только варнака;
Ужасен там тюремный дом,
Глубоки рудники.
Вам не придётся с мужем быть
Минуты глаз на глаз:
В казарме общей надо жить,
А пища: хлеб да квас,
Озлоблены судьбой,
Заводят драки по ночам,
Убийства и разбой;
Короток им и страшен суд,
Грознее нет суда!
И вы княжна, вечно тут
Свидетельницей… Да!
Поверьте, вас не пощадят,
Не сжалится никто!
Пуская ваш муж — он виноват…
А вам терпеть… за что?
Княжна
Ужасно будет, знаю я,
Жизнь мужа моего.
Пускай же будет и моя
Не радостней его!
Губернатор
Но вы не будите там жить:
Тот климат вас убьёт:
Я вас обязан убедить,
Не ездите вперед:
Ах! вам ли жить в стране такой,
Где воздух у людей
Не паром — пылью ледяной
Выходит из ноздрей?
Где мрак и холод круглый год,
А в краткие жары —
Непросыхающих болот
Зловредные пары?
Да… Страшный край! Оттуда прочь
Бежит и зверь лесной,
Когда стосусточная ночь
Повиснет над страной…
Княжна
Живут же люди в том краю,
Привыкну я шутя…
Губернатор
Живут? Но молодость свою
Припомните… дитя!
Здесь мать — водицей снеговой,
Родив, омоет дочь,
Малютку грозной бури вой
Баюкает всю ночь,
А будит дикий зверь, рыча
Близ хижины лесной,
Да пурга, бешено стуча,
В окно, как домовой.
С глухих лесов, с пустынных рек
Сбирают дань свою,
Окреп туземный человек
С природою в бою,
А вы?..
Княжна
Пусть смерть мне суждена —
Мне нечего жалеть!..
Я еду! еду! я должна
Близ мужа умереть.
Губернатор
Да, вы умрете, но сперва
Измучите того,
Чья безвозвратно голова
Погибла. Для него
Прошу: не ездите туда!
Сноснее одному,
Устав от тяжкого труда,
Прийти в свою тюрьму,
Прийти и лечь на голый пол
И с черствым сухарем
Заснуть… и добрый сон пришёл —
И узник стал царем!
Летя мечтой к родным, к друзьям,
Увидя вас самих,
Проснётся он, к дневным трудам
И бодр, и сердцем тих,
А с вами?... с вами не знавать
Ему счастливых грёз,
В себе он будет сознавать
Причину ваших слез.
Княжна
Ах!.. Эти речи поберечь
Вам лучше для других.
Всем вашим пыткам не извлечь
Слезу из глаз моих!
Покинув родину, друзей,
Любимого отца,
Приняв обет в душе моей
Исполнить до конца
Мой долг,— я слез не принесу,
В проклятую тюрьму —
Я гордость, гордость в нем спасу,
Я силы дам ему!
Презрение к нашим палачам,
Сознание правоты
Опорой верной будет нам.
Губернатор
Прекрасные мечты!
Но их достанет на пять дней.
Не век же вам грустить?
Поверьте совести моей,
Захочется вам жить.
Здесь черствый хлеб, тюрьма, позор,
Нужда и вечный гнёт,
А там балы, блестящий двор,
Свобода и почёт.
Как знать? Быть может, бог судил…
Понравится другой,
Закон вас права не лишил…
Княжна
Молчите!.. Боже мой!..
Губернатор
Да, откровенно говорю,
Вернитесь лучше в свет.
Княжна
Благодарю, благодарю
За добрый ваш совет!
И прежде был там рай земной,
А нынче этот рай
Своей заботливой рукой
Расчистил Николай.
Там люди заживо гниют —
Ходячие гробы
Мужчины — сборище Иуд,
Что там найду я? Ханжество,
Поруганную честь,
Нахальной дряни торжество,
И подленькую месть.
Нет, в этот вырубленный лес
Меня не заманят,
Где были дубы до небес,
А ныне пни торчат!
Вернуться? жить среди клевет,
Пустых и темных дел?..
Там места нет, там друга нет
Тому кто раз прозрел!
Нет, нет, я видеть не хочу
Продажных и тупых,
Не покажусь я палачу
Свободных и святых.
Забыть того, кто нас любил,
Вернуться — все простя?
Губернатор
Но он же вас не пощадил?
Подумайте, дитя:
О ком тоска? к кому любовь?
Княжна
Молчите, генерал
Губернатор
Когда б не доблестная кровь
Текла в вас — я б молчал.
Но если рвётесь вы вперёд,
Не веря ничему,
Быть может, гордость вас спасёт…
Достались вы ему
С богатством, с именем, с умом,
С доверчивой душой,
А он не думая о том,
Что станется с женой,
Увлекся призраком пустым
И — вот его судьба!..
И что же?.. бежите вы за ним,
Как жалкая раба!
Княжна
Нет! я не жалкая раба,
Я женщина, жена!
Пускай горька моя судьба —
Я буду ей верна!
О, если б он меня забыл
Для женщины другой,
В моей душе достало б сил
Не быть его рабой!
Но знаю: к родине любовь
Соперница моя,
Е если нужно было б, вновь
Ему простила б я!..
Встретившись в ссылке своих мужей, благородные девушки находят утоление печалей в горе объединившем их. Дружба, любовь к суженным создают островок ужасный внешне, бесконечно милый изнутри, где не имеет значение наносное, только лишь настоящее, вечное:
«Устала, устала я, Маша!» —
«Не плачь, моя бедная Катя! Спасёт
Нас дружба и молодость и молодость наша!
Нас жребий один неразрывно связал,
Судьба нас равно обманула,
И тот же поток твоё счастье умчал,
В котором моё потонуло.
Пойдём же мы об руку трудным путём,
Как шли зеленеющим лугом,
И обе достойно свой крест понесем,
И будем мы сильны друг другом.
Что мы потеряли? подумай сестра!
Игрушки тщеславья… Не много!
Теперь перед нами дорога добра,
Дорога избранников бога!
Найдём мы униженных, скорбных мужей,
Но будем мы им утешением,
Мы кротостью нашей смягчим палачей,
Страдание осилим терпеньем.
Опорою гибнущим, слабым, больным
Мы будем в тюрьме ненавистной,
И рук не положим пока не свершим
Обета любви бескорыстной!..
Чиста наша жертва, мы все отдаём
Избранникам нашим и богу.
И верю я! мы невредимо пройдём
Всю трудную нашу дорогу…»
Тяжек путь, посвятивших себя людям, также тернист идущих рядом с ними. Стремящийся отстоять истину награждён преданной любовью женщины, довольствующейся короткими встречами с тем кому посвятила себя без остатка, чей голос из глубины рудников, на прощанье бросал в бесплотной тревоге,— «Увидимся Маша,— в остроге!».