Базили: Я помню, как мы поехали втроем...
Гучков: Это когда было?
Базили: За день-два до вашей отставки. Вы считали, что это последний шанс. Гучков: У меня крепко сидела еще мысль, что до тех пор, пока мы не добьемся единого правительства, пока будет продолжаться эта двойственность (Совет Р. и С. депутатов, который посылает распоряжения по своему усмотрению), — до тех пор мы не сладим с нашими задачами, не приведем в порядок ни страну, ни армию. Мне этот вопрос о перевороте представлялся совершенно ясно.
Базили: Мысль арестовать большевиков — прежде всего нужно было взяться за вожаков крайнего крыла. Так что это было кульминационным пунктом в вашем старании спасти Временное правительство.
Гучков: Это была последняя попытка. И когда я убедился, что как ни велики затруднения, но они преодолимы, а непреодолимо одно препятствие — в виде определенного отказа большинства Временного правительства от резких мер борьбы, — тогда моя миссия кончилась. Я не отказывался вообще от работы, но мне казалось, что надо из центра перенести работу на фронт. Может быть, там несколько подготовить какие-нибудь здоровые части, с которыми можно было бы предпринять поход на Петербург для его оздоровления. Я с самого начала пришел к этой идее, которую потом неудачно развил Корнилов.
Базили: Что вы сделали после своего ухода?
Гучков: После ухода я вернулся на прежнюю должность. В соприкосновении с военным ведомством имелась возможность общаться с фронтом, ездить туда. Затем не по моей инициативе, а по инициативе Путилова образовался негласно комитет из представителей банков и страховых обществ. Чтобы оправдать официально свое существование, он назвал себя Обществом экономического возрождения России. На самом деле задача была собрать крупные средства для того, чтобы в случае выборов в Учредительное собрание помогать выбору умеренно-буржуазных элементов, и, главным образом, работа на фронт. Вся эта финансовая работа заключалась в том, что, собрав крупные средства, мы их передали в распоряжение Корнилова. Это давало возможность мне с ним общаться. Он делал большую работу, разная пропаганда, литература, объезды офицерами и нижними чинами фронта и просто разные подарки, которые делались частям, солдатам от имени командующего армией для того, чтобы поднять его личный престиж. Это делалось за счет тех средств, которые мы ему отпускали.
За несколько дней до переворота (то есть выступления Корнилова. — Ред.) я {209} поехал на фронт, переворот меня застал около Риги. Оставался за меня Путилов. Приехал какой-то полковник от Корнилова, ему были вручены некоторые средства, и он их повез туда. Характерна неудача Корнилова. Я тоже убежден, что военное командование в согласии и союзе с правительством еще имело шансы захватить власть, а как только между ними образовался антагонизм, так [все] и рухнуло. Ведь Корнилов имел поддержку, а как только увидал, что поддержка изменила, он смалодушничал.
Базили: Если бы Корнилов тогда не смалодушничал, если бы он пошел и дошел, что произошло бы?
Гучков: Трудно сказать, я не уверен. Они просто остановились, один по малодушию низкого калибра, другой по некоторой нерешительности — выполню ли я эту задачу... Вдруг провал, гражданская война — и в то время, как фронт у нас. Не воспользовались бы немцы... У Корнилова были не личные соображения.
Базили: Вы помните что-либо по вопросу о выезде за границу Николая II?
Гучков: Это было совершенно без меня. Я мало был в Петербурге. Когда я возвращался, меня осведомляли.
Базили: Милюков и Керенский...
Гучков: Я помню одно — мысль о том, что надо принять очень тщательные меры для того, чтобы обеспечить безопасность царской семьи, — это нас очень занимало. Я считал, что [если предпринять] сколько-нибудь открытый их вывоз, то могут узнать какие-то воинские части, может быть попытка захвата их, это было столь грозно, что заставляло нас очень задуматься, потому что окружить царскую семью такой воинской частью, которая дала бы отпор таким попыткам, — мы не были уверены, в состоянии ли мы будем найти таких, и выезд мог быть только при условии тайны. Надо было симулировать как бы бегство царской семьи. Можно было бы организовать технически...
Базили: Следующий раз вернемся к коренному вопросу.
Назад К оглавлению Дальше
1) Оболенский Алексей Дмитриевич (1855—1933) — член Государственного совета (группа центра), сенатор. В 1905—1906 гг. обер-прокурор Св. Синода. Один из ближайших сотрудников С. Ю. Витте при разработке октябрьских актов 1905 года.
2) Хрусталев-Носарь (Переяславский) Г. С. (1877—1918) — помощник присяжного поверенного, из крестьян, член Союза Освобождения, адвокат Союза печатников. В 1905 г. председатель Петербургского Совета рабочих депутатов. Арестован и в 1906 г. сослан в Сибирь, откуда бежал за границу. Вернулся в 1917 г. в родной Переяславль. Оборонец, антибольшевик. Расстрелян большевиками.
3) Кузьмин-Караваев В. Д. (1859—1927) — генерал-майор, гласный Тверского земства, активный участник съездов земских и городских деятелей, член I и II Дум от Тверской губернии. До 1915 г. профессор Военно-юридической академии. В эмиграции принимал участие в различных общественных начинаниях, в частности в Русской академической группе и в Институте русского права («Некролог», Возрождение, 18. II. 1927).
4) Ксюнин Алексей Иванович (1880—1938) — журналист. Начинал журналистом-криминалистом в «Петербургском листке», «Новом времени», «Вечернем времени». Вместе с Гучковым входил в совет Товарищества «Новое, время», на протяжении многих десятилетий поддерживал с ним дружеские отношения, участвовал во многих его начинаниях. В 1918 г. эмигрировал в Белград, в 1919 г. — в ОСВАГе у Деникина. В Белграде входил в Монархический совет. В 30-е годы собирал для Гучкова информацию об СССР. Узнав о предательстве генерала Скоблина, застрелился. По словам Н. Н. Берберовой, Ксюнин был вместе с Гучковым в начале 20-х годов исключен («радиирован») из масонства, членом которого состоял еще в России (Берберова Н. Люди и ложи. Русские масоны. Нью-Йорк. 1986, с. 134).
5) Хомяков Н. А. (1850—1925) — октябрист, в 1886—1896 гг. — уездный предводитель дворянства в Смоленской губернии. В 1896—1902 гг. — директор Департамента земледелия в Министерстве земледелия и государственных имуществ. Депутат II, III и IV Дум от Смоленской губернии. Председатель III Думы до 6 марта 1910 года.
6) Берберова пишет, что М. С. Маргулиес в своем докладе, прочитанном в Париже в 1925 г. (хранится в Парижском архиве русского масонства, 1922—1971), упоминает петербургскую «Военную ложу», в которую входили Гучков, генерал В. И. Гурко, Половцов и еще человек десять высоких чинов (см.: {210} Берберова Н. указ. соч., с. 25; Свитков Н. Военная ложа. — Владимирский вестник (Сан-Паулу), 1953, №23, 18/31.V.,c. 5-8).
7) Потапов Николай Михайлович (1871—1946) — генерал-лейтенант. Будучи генерал-квартирмейстером Главного управления Генерального штаба (ГУГШ), с июля 1917 г. сотрудничал с Военной организацией большевистской партии при Петроградском комитете. С Н. И. Подвойским и М. С. Кедровым Потапов был хорошо знаком еще до Октября. Соученик Потапова, видный член Военки Кедров вспоминал, что «после июльских дней генерал Потапов Н. М.... предложил через меня свои услуги Военной организации большевиков (и оказывал их)» (От Февраля к Октябрю. М. 1957, с. 174). Позднее Потапов сыграл видную роль в операции «Трест», которую провели органы ВЧК-ОГПУ. В ноябре 1917 – мае 1918 г. Потапов — начальник ГУГШ и одновременно помощник управляющего Военным министерством и управляющий делами Наркомвоена (с декабря 1917 г.). В июне — сентябре 1918 г. — член Высшего военного совета. С лета 1918 г. — постоянный член, с июня 1919 г. — председатель Военного законодательного совета (совещания) при Реввоенсовете (РВС), с сентября 1921 г. — помощник главного инспектора Всевобуча. Затем на военно-научной и преподавательской работе (см. Военно-исторический журнал, 1989, № 10, с. 75).
8) Коновалов Александр Иванович (1875—1948) — фабрикант, член IV Думы от Костромской губ., товарищ председателя Думы от фракции прогрессистов. Министр торговли и промышленности во Временном правительстве. Во Временном правительстве последнего состава был заместителем министра-председателя. С конца 1917 г. в Париже (в 1940—1947 гг. — в Нью-Йорке). В эмиграции входил в состав республиканско-демократической группы партии Народной свободы (кадетов). Председатель правления газеты «Последние новости». После смерти Г. Е. Львова в течение нескольких лет был председателем Российского земско-городского комитета. Один из главных инициаторов и организаторов Русского музыкального общества в Париже и русской консерватории при этом обществе. {211}
*) Вольт-фас (итальянск. Volte fas – volte (направление, поворот) — fas (в противоположность). Дословно: Повернуть в противополжном направлении. Сделать негативную ситуацию позитивной. Воспользоваться ситуацией (отсутствие кого-либо), захватить в свои руки все дела – совершить полный вольт-фас. Внезапный поворот лицом к преследователю. (lekir@kazancity.net);
Вопросы истории, 1991, № 11.