Альвин Валентинович Апраушев
Воспитание оптимизмом: Записки директора Загорского детского дома для слепоглухонемых детей
Педагогический поиск: опыт, проблемы, находки –
«Воспитание оптимизмом: Записки директора Загорского детского дома для слепоглухонемых детей»: Педагогика; Москва; 1983
Аннотация
В книге рассказано об уникальном опыте воспитания и обучения детей, лишенных слуха и зрения. Большое внимание автор уделяет раскрытию педагогического процесса становления личности ребенка.
Полноценная, активная жизнь бывших воспитанников детского дома — убедительное свидетельство педагогической и социально-нравственной значимости этого опыта.
Для учителей.
[Нет иллюстраций, требуется вычитка нескольких мест по тексту с оригинала]
А. В. Апраушев
Воспитание оптимизмом: Записки директора Загорского детского дома для слепоглухонемых детей
Печатается по решению Редакционно-издательского совета АПН СССР
Рецензенты:
старший научный сотрудник НИИ общей и педагогической психологии АПН СССР Р. Р. Кондратов;
зав. лабораторией изучения и воспитания слепоглухонемых детей НИИ дефектологии АПН СССР кандидат педагогических наук В. Н. Чулков
Предисловие В. В. Давыдова
Предисловие
Суть уникального опыта, о котором рассказывается в этой книге, — формирование человеческой психики в условиях отсутствия зрения и слуха. Психолого-педагогическая система М. А. Соколянского и А. И. Мещерякова, лежащая в его основе, удостоена Государственной премии СССР за 1980 г.
Автор книги, кандидат педагогических наук, директор Загорского детского дома для слепоглухонемых А. В. Апраушев — последователь этих замечательных советских ученых. В этой книге он раскрывает систему воспитания и обучения слепоглухонемых детей, сложившуюся в данном учреждении[1].
Загорский детский дом для слепоглухонемых детей был открыт в 1963 г. по инициативе А. И. Мещерякова и О. И. Скороходовой научных сотрудников Института дефектологии Академии педагогических наук СССР, А. В. Апраушев работает в нем с 1965 г.
Люди, воспринимающие все краски и звуки мира, обычно не задумываются о трагедии тех, кто лишен зрения и слуха. Да и возможна ли полноценная жизнь в полной темноте и тишине? Эта книга поможет ответить на этот вопрос.
Ребенок, даже лишенный основных каналов связи с внешним миром, может найти свое место в жизни, приносить пользу обществу, стать самобытной личностью. Только происходит это не само собой, а благодаря длительной, кропотливой, целеустремленной работе педагогов, вооруженных научно обоснованной методикой обучения и воспитания, безгранично верящих в возможности человека, шаг за шагом выводящих слепоглухонемого ребенка из мрака и безмолвия в окружающий мир, к людям.
Развив до совершенства функционирующие у них органы чувств, слепоглухонемые дети могут не только в определенной мере компенсировать отсутствие зрения и слуха, но и развить свою психику до уровня, позволяющего воспринимать богатство окружающего их мира. Подтверждение тому — судьбы многих воспитанников Загорского датского дома.
«Сюда можно приезжать, чтобы зарядиться оптимизмом» — это одна из многочисленных записей в Книге отзывов гостей детского дома, познакомившихся с жизнью детей, с системой учебно-воспитательной работы его педагогического коллектива.
В кабинете директора этого детского дома стоит бюст А. И. Мещерякова, выполненный его бывшим воспитанником. Совершенствуя методику И. А. Соколянского — А. И. Мещерякова, учителя и воспитатели продолжают поиски эффективных путей развития психики слепоглухонемых, обогащения их внутреннего мира.
Надо ли говорить о трудностях работы педагогов, огромной сложности проблемах, которые встают перед ними и многие из которых они решают? Думается, что, ознакомившись с этой книгой, читатели поймут их сами. Но все эти трудности и тяготы окупаются ни с чем не сравнимой радостью творения человеческой души, становления человека, осознавшего себя как личность, как носителя многовекового социального опыта человечества. Педагоги стоят у истоков человеческого характера, удивительного чуда — человека, который «неистощим, как море, и памятью насыщен, как земля» (М. Волошин)
Через общение с воспитанниками, буквально «из рук в руки» воспитатели поднимают их со ступеньки на ступеньку к человеку, от приобретения простейших навыков самообслуживания и закрепления поведенческих стереотипов — к рождению и развитию индивидуальности с широкой системой человеческих потребностей и, самое главное, — с потребностью в познании, общении с другими людьми, самовыражения в труде и творчестве. Титаническая, подвижническая педагогика! И ключ к педагогическим победам — доступная и разносторонняя деятельность детей, активное внимание к каждому ребенку, неиссякаемая вера в его возможности, дружеская, доброжелательная атмосфера.
Эта книга убеждает в том, что любовь к ребенку, воспитание его любовью, преодоление в педагогической практике душевной и духовной слепоты и глухоты, нравственное совершенствование самого педагога могут очеловечить другое человеческое существо, даже потерявшее зрение и слух. Бездушию должен быть закрыт доступ в педагогику Другую душу можно оживить только собственной душой.
Разумеется, не все утверждения автора этой книги бесспорны. Однако нельзя утверждать, что и науке сегодня известно все о природе человеческой психики, о резервах и возможностях развития детей с сенсорными дефектами.
Важно, что в опыте этого детского дома находят убедительное подтверждение действенность основополагающих принципов советской педагогики, нравственное здоровье нашего общества, всесторонняя, реальная забота социалистического государства о его будущем — детях.
Пафос этой книги — утверждение ценности человека в обществе, создавшем условия для всестороннего развития даже тех людей, к которым природа отнеслась сурово. Этот опыт расширяет наши представления о возможностях познания человеком окружающего мира, о том интеллектуальном, духовно-нравственном потенциале, который заложен в каждом человеке.
Действительный член АПН СССР профессор В. В. Давыдов
Обычный день
Коллективу
Загорского детского дома для слепоглухонемых в год 20-летнего юбилея посвящаю.
Сентябрьское утро. Каждый день, подъезжая к детскому дому, я с тревогой и ожиданием смотрю сквозь стекло автобуса за высокий штакетный забор: как там — все ли в порядке?
От остановки автобуса возвращаюсь немного назад и, переходя Ярославское шоссе, различаю у ворот мальчишескую фигуру. Это воспитанник Сережа С. С ним две собаки. Сквозь прерывистый грохот автомагистрали доносится приветливый нетерпеливый лай.
На поводке Сережа держит высокого, поджарого пса, с узкой мордой и роскошным веерообразным хвостом. Это Огонек, неоднократный золотой медалист, общий любимец и предмет восхищения наших частых гостей. Рядом маленькая, неуклюжая приблудная дворняжка с модным именем Бимка.
На зависть Огоньку она стремительно кидается к моим ногам. Огонек рывком натягивает ремень, заставляя Сережу резко откинуться назад и поправить очки.
Радость встречи безмерна. Бимка виляет хвостом и счастливо повизгивает. Огонек молча трется мордой о карман моего плаща. Сережа вглядывается во всю эту кутерьму, поднимает в приветствии руку и смеется. Мы обмениваемся рукопожатием.
В анамнезе у Сережи целый список болезней. Но роковым оказалось воспаление легких, перенесенное им в шестимесячном возрасте. Ребенок был причислен к безнадежным. Помог стрептомицин. А спустя несколько месяцев родители подметили отсутствие у мальчика интереса к окружающему и — к ужасу своему — убедились, что сын не видит и не слышит. Было от чего потерять голову. Но любовь победила отчаяние. Начались мытарства по больницам.
До семи лет пытались восстановить слух но лечение не принесло успеха. Зато три глазные операции дали определенный результат. В шесть лет ребенок увидел свет одним глазом, а в семь стал немного видеть обоими, но через сильные линзы. В семь лет и три месяца он стал воспитанником Загорского детдома для слепоглухонемых детей.
В акте обследования Сережи при его поступлении записано: «При общении пользуется небольшим количеством жестов или берет за руку взрослого и подводит к предмету, который нужен». Для ребенка семи лет это свидетельствует о глубокой задержке умственного развития.
Сейчас Сереже пятнадцать. Рослый, крепкий, необыкновенно подвижный и сообразительный подросток. Был период, когда питал он страсть к отмычкам. Из чужих тумбочек, шкафов и чемоданов извлекал и припрятывал приглянувшиеся ему предметы. Однажды со склада завхоза исчезли дорогие электронные часы, а спустя полгода у Сережи обнаружили от них матрицу. Пришлось сознаваться и просить прощения. Мальчишку не наказали, а вопреки распространенной логике вручили связку ключей от сараев и теплицы: Доверие породило в нем ответственность и ревностное отношение к общественному добру. Однажды все замки с чужих сараев, оставшихся неснесенными на новой детской площадке, перекочевали на наши. Сережа рассуждал так: в старых сараях, которые все равно скоро сломают, хранится лишь жалкий скарб, а наши любимые животные могут быть похищены. Пришлось очень долго втолковывать мальчику недопустимость подобной «акции». В результате замки были возвращены владельцам сараев, а для наших купили новые, поручив Сереже охрану содержащихся в сараях животных.
Как-то Сережин отец, приехав навестить сына, подарил ему набор столярных и слесарных инструментов и взялся с его помощью отремонтировать домик на детской площадке. Они настелили полы, навесили дверь, вставили в нее замок. «Сережин домик» стал центром притяжения для многих ребят. Мальчик оказался радушным хозяином, охотно разрешая желающим поработать своими инструментами. Мечта Сережи — научиться все делать «как папа». С друзьями он и окна домика остеклил, стол сколотил и даже трубу дощатую на крыше возвел. Из домика часто слышны стук молотков, звук ножовки и детская возня.
Хороший парень Сережка. Доброжелательный, веселый, всегда готовый выполнить поручения старших. Да и малыши к нему льнут: одному велосипед починит, другого в домик пустит посмотреть, а то и молотком даст постучать...
Пропуская друг друга, наконец протискиваемся в калитку. Шум автострады остается позади. Навстречу нам в русло зеленой аллеи выплескивается солнце. После дымного шоссе особенно приятен запах утренней озонной свежести.
Редкие удары колокола доносятся со стороны Троице-Сергиевской лавры: четверть восьмого.
Перед нами несколько слева фасад красивого белого здания детдома. К нему ведет среди цветов и деревьев асфальтированная дорожка.
Оглушительно грохнув дверью, с крыльца сбегает высокий широкоплечий подросток в сильных очках. Хлопая спадающими ботинками, он приближается к нам. В его руке карандаш и бумага. Это Олег П. Крепкое рукопожатие, и начинается наш ежедневный утренний обход двора.
Олег заболел двусторонней пневмонией в возрасте одного года семи месяцев. И тут помог стрептомицин. Пролежав в больнице три месяца, малыш не только перестал ходить, но и сидел лишь с помощью многочисленных подушек. Вскоре обнаружилось отсутствие зрения и слуха, стала распадаться речь. В возрасте трех лет ребенок перенес первую операцию глаз, в четыре — вторую. В детском доме с шести лет.
Возможности общения Олега ограничивались скудным запасом нескольких жестов. Сколько ни бились педагоги, к словесному общению относился безразлично, и, к великому их отчаянию, шевеление пальцев перед своим лицом принимал за какую-то новую игру, улыбался радостно, но внимания не фиксировал.
Однако было замечено, что Олег заинтересованно следит за разговорами взрослых, вернее, за их жестикуляцией, позами, шевелением губ. Вот и решено было использовать это любопытство, чтобы проникнуть в сознание Олега с первым словом. Таким словом стал вопрос «Что?». Олега научили складывать его на пальцах, и, как только мальчик воспроизводил это магическое слово, беседующие должны были удовлетворить его любопытство. Смысл разговора передавался с помощью жестов, драматизации и слов, значения которых тут же объяснялись. С тех пор от Олега не стало покоя. Не только чужие беседы, но и поступки людей, их отдельные действия — все вызывало у него вопросы. Легкий рывок Олегова подбородка вверх, вопросительный взгляд широко распахнутых голубых глаз и шевеление пальцев, в которое можно было и не вглядываться, заранее зная — оно означает: что? Постепенно мальчик запоминал все больше слов, запас их стал достаточно богатым для общения.
Олег — необычайно жизнерадостный парнишка. Его трудно представить без улыбки на широком, толстогубом лице. Безотказный, физически сильный, Олег — незаменимый помощник завхоза. Одна беда — безалаберный, несобранный, неопрятный. Вечно у него смяты задники тапочек и даже ботинок, из-под брючного ремня торчит подол рубахи, пуговицы брюк расстегнуты, кончик ремня небрежно свешивается из-под пряжки. Все меры внушения действуют кратковременно. Олег улыбается, с готовностью приводит себя в порядок, а через минуту снова предстает в растрепанном виде. Что поделаешь? Все силы родителей были брошены на лечение и обслуживание ребенка, где уж тут воспитывать у него аккуратность. Вот и сейчас шнурки ботинок тащатся по асфальту, но делать замечание я не спешу. В голове рождается лукавый замысел, но его осуществление я откладываю до подходящего момента.
Мы подходим к кролиководческой ферме. Мальчик лет тринадцати кладет в кормушки траву из большой плетеной корзины. Девочка с ярко-голубым бантом в волосах передвигается вдоль клеток и тычет носиком маленькой лейки в поилки, свободной рукой проверяя уровень налитой в них воды. В открытую дверь сарая видно, как черноволосый подросток «взнуздывает» блеющую овечку, чтобы отвести ее на выгон.
Каждый день я вижу эти утренние хлопоты. В их привычной простоте и обыденности скрыт заряд огромной воспитательной силы. Эти повседневные дела — действенное средство развития наших детей, накопления опыта разнообразных впечатлений, обогащения эмоционального мира, становления нравственности. Утренние встречи с природой, общение с животными задают бодрый, мажорный настрой на весь день. Сколько радости от одной только овцы Катьки, от ее теплых доверчивых губ, подбирающих с детской ладошки овес, задорных, смешных прыжков, дружеской возни с собаками! А собаки!? Как приятно чувствовать через натянутый поводок нетерпеливую дрожь собачьего тела! Какой искренней привязанностью и любовью отвечают они на заботу и внимание!
В конце дня — новые ощущения, успокаивающие, снимающие нервное напряжение. Неторопливо устраивающиеся на насесте представители пернатого общества, мирно купающиеся в опилках под присмотром петуха декоративные курочки, безмятежно растянувшиеся под брюхом, крольчихи месячные крольчата. Иное состояние, иной ритм…
Сережа протягивает руку к забытому кем-то с вечера мешку. Мешок отсырел от вечернего дождя, и концы его тяжело свисают с крыши клетки. Непорядок! На листочке у Олега появляется запись: «Убрать с клетки мешок».
Я доволен. Утренние обходы — оправдавший себя способ мобилизации, деловой активности и самодеятельности ребят, формирования у них чувства сопричастности ко всему окружающему, ответственности и предприимчивости. Без умения видеть недостатки в окружающей жизни, без способности каждодневно вычленять участки ближайшего приложения собственных сил не может быть хозяина, человека активной жизненной позиции. Через свободно избранный и самостоятельно спланированный труд проходит путь к самоуправлению детского коллектива, воспитанию ответственного отношения к делу, заинтересованности в его результатах.
Словно балерины, на прямых ножках пробежали цесарки. Петух провел стайку кур к лужице на асфальте. На клумбе под флоксами тревожно закудахтала клуша, цыплята высунули головки из-под ее крыльев. Огонек приподнялся и замер. Лучи солнца зажигают ярким пламенем рыжую шерсть на спине собаки. Сережа, нагибаясь, показывает мне на Огонька: красиво! Бимка, проскользнув под брюхом Огонька, разразилась звонким лаем. Пес вздрогнул и напрягся, как натянутая струна, готов рвануться. Бимка всегда его провоцирует. Я осаживаю собак строгим «Фу!».
Сережа передает мне поводок и бежит в сарай. Возвращается с горстью овса и отсыпает немного в мою ладонь. Мы приседаем с протянутыми в сторону цыплят руками, и я тихонечко посвистываю. Цыплята настораживаются, крутят головками и, попискивая, бегут к нам. Приятно ощущать на ладони легкие толчки упругих клювиков, касание их пушистых головок, обонять теплый цыплячий запах.
Выходим на детскую площадку. (Ее мы называем новой. Она появилась после сноса старых сараев.) На площадке — качели, горка, спортивные снаряды, беседка и маленькое овсяное поле. А в овсе гуляют две лошади — красная и синяя. Но это только кажется издалека, что они гуляют по полю. На самом же деле овес настоящий, а лошади нарисованы на заборе. Рисунок символизирует нашу коллективную мечту о маленькой лошади — пони.
Наш путь лежит мимо сарая. В простенках между кирпичными столбами, подпирающими железную крышу, аккуратными стопками сложены кирпичи. Двери сарая открыты. В одной его половине — тара из-под краски, пустые ведра, в другой, словно винтовки в пирамидах, стоят штыковые и совковые лопаты, грабли, вилы. В глубине сарая ящики со стеклом, старая мебель, какие-то сантехнические детали. Справа от сарая за густым малинником — мастерская, сторожка, гараж. Сережа, ответственный за экономию электроэнергии, выключает лампы над дверью мастерской и воротами гаража. Заглядываем на огород, в сад. Олег записывает: «В теплице вставить два стекла, в огороде собрать помидорную ботву».
Дописав, Олег пытается тронуться с места. Не тут-то было! Это я придавил шнурок носком своего башмака. Олег, раскрыв рот, смотрит на меня своими глазищами сквозь мощные линзы очков. В ответ на его недоумение я складываю на пальцах: «Олег, пиши: завязать шнурки на ботинках». Парнишка крутит головой, смущенно смеется, пытается завязать шнурки, но я не даю, настаивая на записи. Олег в растерянности. Он представляет, как дежурный на линейке, распределяя поручения, записанные его собственной рукой, при всех прочтет этот пункт, и он, Олег, у всех на виду, торопясь и волнуясь, будет завязывать шнурки. Он не может понять, шучу я или на самом деле обрекаю его на позор. Мне жалко Олега, у него такой унылый вид. Я убираю ногу.
Тем временем черноволосый мальчик уже отвел на выгон овечку и движется мимо нашей группы с леечкой в руке, слегка касаясь ногой бордюра. Я протягиваю руку и дактилирую ему под ладонь: «Здравствуй, Радж!» Радж отвечает голосом, напряженно выговаривая нечеткие звуки. Но я по ситуации догадываюсь: «Здравствуйте, Альвин Валентинович!» Жму ему руку.
— Как дела?
— Хорошо.
На лице Раджа озорная улыбка: он нацеливается носиком лейки в карман моего плаща.
— Что ты делаешь? Я же утону!
Радж радостно смеется: шутка удалась. Шутке у нас цена особая. Она рождает непринужденность, дружеский тон общения, расцвечивает наши будни.
Между тем Радж спешит развить успех:
— Когда привезут пони?
— Я не знаю.
— Я цыган. У цыгана должна быть лошадь.
— Радж, лошадь ест много сена, надо на следующий год больше накосить и насушить травы.
Радж готов запасать траву, ворошить ее целыми днями во дворе, лишь бы приблизить мечту к осуществлению. Я понимаю его нетерпение и тоже очень хочу, чтобы у нас была лошадь. Хотя с нею связаны дополнительные заботы, разного рода опасения, сомнения. Как привезти, где пасти пони, чем кормить долгую зиму, на кого из взрослых возложить контроль за правильным содержанием животного? Да и о безопасности надо подумать: лошади кусаются, брыкаются.
Мы по опыту знаем, как много хлопот со зверьем. Появление каждого вида животных предваряется у нас просвещением прежде всего педагогического персонала. Приобретаются необходимые руководства, выписывается журнал «Кролиководство и звероводство», читаются лекции о разведении и содержании домашних животных. А уж затем проводится обучение воспитанников. Постепенно, день за днем они привыкают к животным, приобретают навыки ухода за ними. Иначе нельзя.
Как-то на заре нашей кролиководческой деятельности услышал я доносившийся со двора панический вопль:
— Альвин Валентинович! Альвин Валентинович! Скорей!
Сорвавшись с места, выскакиваю во двор, торопливо соображая, с кем и что могло случиться. У сарая в окружении четырех воспитанников — воспитательница, схватившаяся за голову.
— Скорее! Крольчиха подавилась! — показывает она на клетку. — Мы хотели вытащить, а она упирается, рычит.
В пасти у крольчихи, готовящейся к прибавлению семейства, — большущий клок сена. Она смотрит укоризненно, словно приглашая меня в свидетели творящейся несправедливости. Гляжу иронически на немолодую уже воспитательницу. Она недоумевает: почему я не предпринимаю экстренных мер?
— Безнадежно? — в ее голосе трагические нотки, меня распирает смех.
— Галина Ивановна! Вы когда-нибудь наблюдали как крольчиха мастерит гнездо?
— А что?
— Да то, что она сейчас именно этим и занята, а вы хотели ей помешать, да и меня в союзники призвали. Видите, она у вас просит сена в клетку добавить.
— Неужели?! А я-то думала…
— Разъясните ребятам, что произошло, да так, что бы смешно было. А потом прочитайте с ними руководство по разведению кроликов. Для этого сейчас сама подходящая ситуация.
Да, это только на взгляд несведущего все так просто:
— Ой, какие хорошенькие крольчатки!
А эти милые крольчата то и дело болеют, и их болезни нужно вовремя распознать, уметь вылечить кроликов. Вот и не хотят в школах лишнего беспокойства. На самом же деле просто переносят его из одной сферы в другую. Нет кроликов — есть бездельничающие подростки, доставляющие неизмеримо большие неприятности, чем забота о кроликах.
С лошадью нам будет посложнее, чем с другими животными. Но это не прихоть и не пустая забава. У Раджа появится постоянное дело, ответственность за любимое существо. А с ними придут навыки и сноровка. И вырастет из Раджа человек, способный не только себя обслужить, но и другим помочь.
Дети и животные! Их разумное общение — путь к достижению многих педагогических целей. Воспитание детей становится естественным. Они живут не в плюшевом и кукольном, а в реальном мире человеческих отношений с природой.
Животные у нас для разного возраста. Каждый ребенок познает трудности и радости заботы о них. Самые маленькие кормят цыплят, цесарят, щенят, котят, морских свинок; дети постарше — кур, цесарок, кроликов; еще более старшие ухаживают за собаками, овцами. А вот самым старшим так не хватает лошади! Настоящей! Чтобы ездить, катать Малышей, опекать, жалеть и любить. Именно об этом мечтает Радж.
Радж родился абсолютно глухим и слепым на правый глаз. Лишь левым, словно сквозь мутное, слюдяное окошечко, мог вглядываться в окружающий мир. В таборе он пользовался неограниченной свободой. Это сформировало у него самостоятельность, бесстрашие и любознательность. Он даже пытался играть в футбол со сверстниками, за что и поплатился потерей зрячего глаза, выбитого чьим-то ботинком. С тех пор в коллективных играх он воспринимался детьми как помеха и основными его друзьями стали собаки.
В детский дом Радж был привезен в одиннадцать лет. К этому времени он владел изрядным количеством жестов, сформировавшихся в непосредственном общении с близкими. Маму он обозначал прикосновением к мочке уха, ибо она носила сережки. Папу — проводя пальцами под носом, где у него имелись усы. Радж отличался необузданным нравом, многочисленные шрамы на его худеньком теле свидетельствовали о бойцовском характере парнишки. Долго не удавалось нормализовать его поведение. Учитель находился в постоянном напряжении. Новый ученик убегал из класса, дрался, катался на дверях, прятался под столы, искусно там маскируясь. Во время тихого часа он изводил всех своими воплями. Любимым занятием Раджа была проверка чужих тумбочек, шкафов, сумок.
Когда впервые Радж встретил меня с Огоньком во дворе детского дома, он словно обезумел. Мальчишка обнимал и целовал пса, который на редкость терпеливо сносил явно обременительные для него нежности. Эта любовь к собакам помогла внедрить в его сознание первое слово. Каждый день при встречах мальчика с Огоньком ему напоминали, что это любимое им существо — собака. Недели две спустя Радж при небольшой помощи педагога дактилировал это слово.
Воспитанию Радж поддавался с трудом. И все-таки в характеристике, составленной после третьего года обучения, написано следующее: «Радж спокоен и уравновешен. У мальчика много друзей. Радж очень любит малышей, охотно с ними играет, жалеет обиженных. Очень любит, когда его хвалят. Словарный запас у него очень большой. С Раджем можно беседовать на любую бытовую тему. Он хорошо чувствует и понимает собеседника, сам напрашивается на беседу, задает много вопросов. Стал тянуться к книге…»
Мы продолжаем обход территории. Вот еще одна детская площадка — для самых маленьких: справа — домики, в которых стоят носилочки, лопаты и другой детский инвентарь; слева — песочницы, карусели, горка, лесенки, беседка, игрушечный паровоз с вагонами.
С северной стороны здания детдома — хозяйственный двор, вход в котельную, расположённую в полуподвале. На земле валяется совковая лопата, на куче шлака — откуда-то взявшаяся доска; консервная банка, выброшенная на уголь, ослепительно блестит на солнце. Сережа крутит указательным пальцем у виска: «Беда с этими кочегарами!» Олег делает новые записи.
Груда металлолома — вещественное доказательство нашей бурной хозяйственной деятельности. Сережа трогает меня за плечо и дактилирует: «Надо увозить». Я согласно киваю головой и добавляю тоже на пальцах: «Сегодня позвоню».
Поворот налево, и мы оказываемся у центрального входа в здание, с восточной его стороны. Прямоугольником расположились аккуратно подстриженные липы, ветки сирени образовали своды над садовыми диванами и асфальтированными дорожками.
Из дома выбегает на зарядку группа мальчиков в спортивной форме, еще одна. В этой группе некоторые бегут, держась за плечи товарищей. Выбежали и девочки. Сережа загоняет собак в вольер и тоже спешит на зарядку. Встает в круг и Олег. В центре — физкультурница. Слабовидящие дети стоят впереди, несколько сзади — их слепоглухонемые товарищи. Они касаются корпуса впередистоящих и повторяют за ними упражнения.
В открытые окна доносятся сигналы точного времени — восемь. Пора в кабинет.
С зарядки прибегает Олег и протягивает листочек бумаги со списком неотложных дел. Следом появляются комсомольцы Лена С. и Оксана З. После завтрака — линейка. До линейки мы должны просмотреть список, подкорректировать его и распределить трудовые обязанности по группам. Олег уходит, но вскоре возвращается, возбужденно дактилируя:
— Сломали кровать.
— Кто сломал?
— Вова и Юра толкались.
Олег пантомимой объясняет, как это было.
— Позови воспитателя.
Олег убегает. Рабочий день начался.
Завхоз приходит поделиться планами на сегодня. Кладовщица с печальным лицом сообщает, что не работает холодильник. Дежурный воспитатель просит автобус на экскурсию.
В проеме двери замелькали пальчики. Это здороваются девочки, пробегающие в медпункт. В кабинет входят и усаживаются на стулья ребята из моей группы: Олег, Оксана и Юра. Это выпускники. Скоро они уйдут от нас работать на производство.
Заглядываю в свой план. Дел на сегодня немало: ремонт клеток для кроликов, жатва на овсяном поле, в мастерской — изготовление булавок, монтаж вилок на электрошнурах. Все это нужно предварить беседой с ребятами, вызвать у них вопросы, вовлечь в диалоги, превратив каждый из них в общий разговор, а затем, уже после трудового дня, закрепить новые слова и обороты в сочинении под названием «Что я делал сегодня?».
Надеваю халат и направляюсь с ребятами во двор. Мы уже на пороге, когда раздается телефонный звонок. Звонят со станции — пришел вагон угля. Надо срочно оформлять документы, разгружать, возить, следить за его сохранностью. Объясняю ребятам ситуацию, прошу подождать.
Завхоз уже побежал на товарную станцию, я повис на телефоне, умоляя диспетчера автоколонны дать хотя бы одну машину, чтобы в течение дня перевезти уголь, завуч ищет воспитательницу, которая согласилась бы сопровождать машину. Нужно еще поставить сторожа.
Сколько таких неотложных дел возникает в течение дня! Хозяйственные хлопоты грозят захлестнуть, поглотить. В каких только ролях не приходится выступать. Бываю и плотником, и агрономом, и грузчиком, и садовником, и дворником, и администратором… Как важно в суете и круговерти повседневности не упустить главного — во имя чего существует и этот дом, и все хозяйственные службы, и наш труд, и мы сами. Как необходимо видеть основную цель споен деятельности а во всех делах — педагогический смысл.
Детдом представляется мне кораблем. Мы плывем на нем в сторону взрослости наших воспитанников. Наш корабль сотрясают их возрастные бури, мы наскакиваем на подводные рифы наших хозяйственных осложнений, попадаем в водовороты событий. И все-таки неуклонно идем вперед, идем…
Наконец-то мы с ребятами во дворе. Осматриваем клетки. Оторвалась от крыши планка, рубероид торчит рыбьим плавником, плохо запирается дверца, в одной из клеток нет поилки.
— Альвин Валентинович! Москва! — слышу я крик из открытого окна. Бегу в кабинет.
Из Москвы сообщают, что едет иностранная делегация, и я должен ее принять. Не успеваю положить трубку, как в кабинете появляется завхоз:
— Автобус сломался.
(Как всегда неожиданно.)
Что значит сломанная машина для детского дома — понять нетрудно. Призываю завхоза проявить собственную инициативу и спешно покидаю кабинет.
Воспитанники одни. Хорошо, что они уже приучены к самостоятельности и поэтому не разбредутся и бездельничать не станут. Но ведь нужно организовать еще и словесное общение. Я подключаюсь к совместной работе — ремонту клеток.
Мимо нас проходят дежурные, ответственные сегодня за различные участки нашего хозяйства. Юра Т. идет кормить кота Рыську. Он так и заявляет: «Олег — хозяин собаки, я — хозяин кота». Сколько гордости в это короткой фразе! Хозяин, — значит, ответственный за жизнь и здоровье любимого существа. Девочки из подготовительной группы несут в коробке вареное пшено, перемешанное с мелко нарубленными яйцами. Они сегодня ухаживают за цыплятами. Двое второклассников, взявшись за дужку ведра, тащат корм курам, третий, обгоняя их, мчится с банкой сухарей.
Хозяйство у нас безотходное. Ботва, очистки и хлебные корки — кроликам и овце, гуща от первых блюд — курам, а жидкость — в пойло. Кости грызут собаки.
Когда воспитанники на каникулах, корма животным не хватает, поэтому мы его заранее запасаем: осенью и зимой сушим из оставшегося хлеба сухари и складываем их в большие жестяные бочки. Приносят сухари и сотрудники из дома. Зато у нас всегда есть свежая крольчатина, а наш огород и теплица обеспечены навозом. А главное — дети осознают взаимосвязь в природе, целесообразность своих дел, привыкают к рачительности, бережливости…
Требуется срочно подписать документы. Я иду в кабинет, а когда возвращаюсь, застаю Олега на сеновале. Вместе с неугомонным Сергеем они прибивают крышку люка. На полу сарая валяется разбитый плафон, поблескивают осколки оконного стекла. Каждому хотелось сделать по-своему — вот и результат! Однако инициативу наказывать нельзя. Да и можно ли юирмать радость созидания? Помогаю убрать осколки п-лафоигц. а стекла предлагаю вставить самостоятельно. Работы прибавилось, но зато расширились возможности для общения.
А в это время на детскую площадку потянулись малыши. В руках лопаточки, совочки, ведерки, формочки для песка, игрушки. Так и хочется сказать: «Дети пошли на прогулку». Нет, это не прогулка. Это очень важная деятельность, дающая новые впечатления, развивающая координацию движений, закрепляющая навыки ориентирования в окружающей обстановке, обогащающая опытом общения, еще один шаг к самостоятельности. В жизни детдома нет мелочей. Все должно быть подчинено единой педагогической цели.
Вот малыш в очках с грохотом перетаскивает через порог сарая педальную автомашину и, важно усевшись, выруливает на асфальт. Сам! За ним движется целая кавалькада автомашин и трехколесных велосипедов.
Оксана бежит в швейную мастерскую, а я с мальчиками отправляюсь в столярную. Столярной она называется по традиции. На самом же деле в ней теперь стоит еще сборочное и штамповочное оборудование.
Олег забегает вперед, мы с Юрой идем рядом. Он касается ботинком бордюра дорожки, а левую руку положил мне на плечо. Крупные гроздья черноплодной рябины склонились и покачиваются над асфальтом. По обе стороны дорожки всеми цветами радуги полыхают осенние цветы. В ладошке листа настурции — большая капля росы. Легкий ветерок колышет лист, капля дрожит и переливается. В ней смешались голубизна неба, зелень листа и золото солнца. От этого она бирюзового цвета ‘.iiTUtSUbi^
Так вот почему море бирюзовое, вспыхивает догадка: небо, водоросли и солнце придают ему такой цвет. Капля и море — как они схожи!
Юра недоумевает, почему я остановился, и нетерпеливо теребит меня за плечо. А я стою, завороженный каплей. Как передать эту красоту Юре? Если дотронуться до капли, живая капля умрет и останется только ее холодный влажный след на кончике пальца.
Есть выход! Ведь капля и море так схожи! Значит, можно эту красоту ощутить всем телом через ласку волны, тепло солнечных лучей, запах и движение водорослей. Можно, конечно, звучит во мне нота скепсиса, но, ощутив все в отдельности, не воспримешь феномен их слияния в едином гармоничном явлении, неповторимом цвете, неуловимой для осязания форме.
Сознание услужливо подсовывает утешительную мысль: стоит ли разыгрывать трагедию, если миллионы зрячих ежедневно, ежечасно смотрят и не видят окружающей их красоты? Сколько людей, прошедших мимо, не увидели эту каплю и отраженного в ней неба. Они и само небо видят не каждый день. И ничего!
Нет, это не утешение. Но в то же время Юра острее воспринимает другие стороны явлений. Я вижу блеск воды, ее цвет, слышу шум прибоя, но от моего внимания ускользает запах моря, движение струящегося по ноге песка, шевеление водорослей, касающихся погруженного в волны тела, дуновение легкого нагретого солнцем ветерка, сотрясение дна от ударов прибоя. Слияние этих компонентов тоже дает целостное представление о явлении, мне недоступное. Зрение и слух подавляют другие чувства. Разве не закрываем мы глаза, когда хотим сосредоточиться или полностью отдаться гармонии иных чувств?
Очевидно, нужно учиться создавать целостные образы доступными воспитанникам способами восприятия мира, ощущать себя и окружающее в их положении. Это позволит осмыслить отношение детей к различным явлениям жизни, найти дополнительные средства обогащения их чувственного опыта…
Мы входим в мастерскую. У верстаков мальчики 12 лет усердно пилят, колотят, строгают, клеят. В итоге получаются кормушки, полочки, цветочные ящички, ящики для рассады, скворечники… В углу дожидаются ремонта стулья, тумбочки и прочая мебель.
Олег уже за штамповочным станком. Поворот рычага вправо — и готова пружина булавки. Толчок рукоятки вниз — на пружине крепко запрессована головка.
Юра садится за электроотвертку. Быстро мелькают его пальцы. Мастерскую наполняет гул мотора.
Юра поступил в детски<