С. К. Абачиев
(Дополнение науковеда к статьям В. Ю. Катасонова …)
Первым делом объяснюсь по поводу подзаголовка. Наукове́дение – сложный современный комплекс наук о феномене науки. Современное научное самосознание науки. Так его можно определить собирательным образом. В этот комплекс входит и наука Логики в полной версии, которая является предметом моей основной исследовательской деятельности. То есть, эволюционная теория познания с аристотелевской (традиционной) формальной логикой в качестве своего частного раздела. Тем более, что современная классификация естественных наук и интеграция естественнонаучных знаний непосредственно входят в предмет эволюционной теории познания. Поэтому я имею полное право позиционировать себя и в качестве науковеда. Разумеется, не претендуя при этом на полноту обладания науковедческими знаниями. Как и во всяком комплексном направлении науки, в науковедении свои специализации – наукометрия, психология научного творчества, социология науки, наука и образование, коммуникология науки, этика науки и др. Эволюционная гносеология – одна из них. Хотя и особого рода. Ныне достоверно знающая основные законы научного познания, включая и познание неформализуемое, эвристически-поисковое.
Эти мои заметки – ответные на статьи В. Ю. Катасонова [1], [2]. Отчасти они развивают тему других моих ответные статей этому автору [3] и [4].
1. Иммануил Кант сослужил плохую службу проблеме математизации знаний!
То, что́ в логике и методологии науки именуется философскими проблемами математики, веками является наиболее трудными проблемами. Ввиду крайней специфичности плюс исторической изменчивости самого́ их предмета. То есть, математики как одной из основных отраслей науки – наряду с физикой, химией и биологией в естествознании, с научным обществоведением. Одновременно с этим, надо учитывать и то, что сама логика и методология науки в эпоху бурного развития науки современного, новоевропейского исторического типа претерпевала существенные изменения. В отличие от эпохи Канта, теперь её в части эволюционной теории познания можно считать вполне «отпочковавшейся» от материнского лона европейской философии со всеми её, философии издержками методов теоретизирований, о которых подробно говорилось в [4]. «Отпочковавшейся» в качестве зрелой обществоведческой теории научного качества, а не философского [5].
В этом свете можно по достоинству оценить обоснованность изречения Канта о том, что научная зрелость даже естественнонаучных знаний измеряется степенью их математизации.
Но в первую очередь надо отметить, так сказать, «историческую простительность» этого ложного тезиса. Дело в том, что во второй половине 18-го века от Р. Х. ещё не было никаких серьёзных оснований для чётких и систематических различений философских методов теоретизирований и научных, которые представлены в [4]. И в философии науки продолжали безраздельно господствовать спекулятивно-философские методы теоретических умопостроений. Да, программа их преодоления была намечена ещё в «Новом Органоне» Ф. Бэкона. Она была уточнена в философии немецкого классического идеализма: если философия намерена сравняться с наукой в плане систематической доказательности своих теоретизирований, то она должна отказаться от попыток умозрительно решать проблемы естествознания и сосредоточиться на чётко определённом предмете – на общеметодологическом самосознании науки. Но, как известно, от провозглашения программ до их систематической реализации «дистанции огромного размера». Кульминацией этой программной установки немецкого классического идеализма стала грандиозная спекулятивно-теологическая философская система Г. В. Ф. Гегеля. Которую он субъективно считал венцом теоретизирований научного качества, но в которую при этом умудрился протащить «с чёрного хода» свою спекулятивную «философию природы». На потеху своим современникам-естествоиспытателям.
А теперь – конкретно о главных причинах ошибочности тезиса И. Канта.
Одним из основателей метода научных теоретизирований современного исторического типа был Г. Галилей. Ориентируясь на исторический образец небесной механики с наблюдательной астрономией в качестве её эмпирического базиса, он предложил и в естествознании вообще измерять опытные факты количественно – числами. Такое представление опытных фактов он справедливо считал наиболее однозначным, дающим минимум поводов для разночтений. Научные приборы, по подобию астрономических, при этом и в механике земных явлений, и в химии той эпохи должны становиться измерительными. При этом на метод теоретической систематизации опытных знаний такого качества естественно претендует математика с её систематической доказательностью выводов. Историческим примером, которому надо творчески следовать, является та же небесная механика. Она с античности вооружилась измерительными астрономическими приборами и использовала метод эпициклов как предтечу того, что́ в современной математике именуется гармоническим анализом. (Представлением сложных периодических движений через суммы простых – гармоник.)
При этом Галилей применительно к задачам механики понимал, что одно дело – доказательно теоретизировать об идеальных предметах «чистой» математики, но совсем иное дело – математически описывать реальные предметы и процессы мира механических явлений. Для этого предметы теоретического исследования следует оптимальным образом идеализировать и концептуально схематизировать. Это было непросто и в его эпоху. Но в полной мере проблематичность этого была осознана в философии физики 20-го века с её всё новыми предметами – всё более далёкими от чувственных восприятий. (См., напр., в [6], [7], [8].) К этой теме я ещё вернусь.
Далее, в эпоху Канта вся наука находилась во власти механицизма – этой «начальной школы» как научного мировоззрения, так и методологии науки современного исторического типа. Даже основы химии нынешнего «школьного» уровня (атомистики Дальтона – Гей-Люссака – Авогадро) ещё не было. О тогдашней биологии и говорить нечего! Область будущего научного обществоведения находилась во власти интеллектуальной вольной вольницы спекулятивной «философии истории». Теоретическая физика была представлена исключительно теоретической механикой. Методология развития её теорий была элементарной: составляются дифференциальные уравнения исследуемых процессов, в их общие решения вводятся взятые из опыта начальные условия (условия однозначности) и получается количественное решение той или иной задачи. Аналитическая механика Даламбера и Лагранжа этой сути теоретического описания не меняла. Эта методология теоретических описаний господствовала и в физике 19-го века. И даже в зрелую квантовую теорию вещества была творчески перенесена. (Волновые уравнения Шрёдингера как основные уравнения нерелятивистской квантовой теории.) Таким образом, у Канта для своего вывода была крайне непредставительная эмпирическая база (в форме опытно данных способов научных теоретизирований).
Развитие науки в 19-м веке опытно показало, что эффективные научно-теоретические описания исследуемых объектов вполне могут осуществляться и на естественном языке. Во-первых, это показала Дарвиновская теория происхождения видов. В настоящее время есть основания считать её исторически первой и потому наивной версией происхождения видов в дикой природе [8]. Но в качестве научной теории она состоялась. То есть, в качестве первичной версии, которая находится в разностороннем согласии с больши́м количеством и многообразием опытных фактов. Подобно, например, термодинамике 19-го века с её наивной базовой моделью теплорода. Поэтому в любом случае и более адекватная теория здесь обязана в своих понятиях и принципах объяснить всё объяснённое теорией Дарвина. При этом и альтернативные теории макроэволюции, в основном, изъясняются на естественном языке.
В обществоведении 19-го века на естественном языке был изложен «Капитал» К. Маркса. Он по сей день остаётся методологическим образцом обществоведческой теории, имеющей дело с исторически качественно изменчивым предметом – системой производственно-экономических отношений. И с методологически оптимальным резюмированием истории изучения этого предмета – истории экономических учений в приложении «Теории прибавочной стоимости». И эта теория изложена на естественном языке с использованием минимума простейших алгебраических уравнений 1-й степени для составления всевозможных балансов. В настоящее время общественно-трудовая теория стоимости товаров Смита – Риккардо – Маркса массово считается сильно ограниченной и не способной объяснить важные современные экономические реалии. Прежде всего, феномен выгодности вложения средств в фундаментальные научные исследования. (По Марксу, предприниматели попросту даром присваивают научные знания подобно данным природой воде и воздуху для паровых машин.) Эти ограниченности общественно-трудовой теории стоимости преодолеваются более общей и адекватной базовой экономической теорией – энергетической [10]. Она также излагается, в основном, на естественном языке по подобию «Капитала». И автор её современной версии изначально подчёркивает, что она отнюдь не отбрасывает Марксову, заменяя её собой. Она её обобщает и выявляет её ограниченные области применимости. Как и положено при обобщениях теорий в науке в ключе общеметодологического принципа соответствия. (Образно и верно говоря, в науке новая теория «не отказывается от наследства» старой теории.)
То же относится к эволюционной теории познания в её версии научной теории [5], а не очередного философского трактата на логико-гносеологические темы. В ней я творчески задействовал сильнейший методологический приём теоретической физики – метод мысленного реалистичного эксперимента [5, с. 306–322; 344–390; 412–470]. При этом не только основные законы, но и ряд нюансов принципиально неформализуемого, эвристически-поискового познания представляются на уровне опытно данной и легко обозримой очевидности. Но всё описывается на естественном языке, хотя два объекта мысленных (и вполне реализуемых на практике) элементарных познавательных циклов представляют собой системы натуральных чисел.
Наконец, против тезиса Канта опытно свидетельствует следующее. Только в физике, химии и биологии как основных отраслях современного естествознания наукометрия насчитывает до 16 тысяч частных дисциплин. Типа физики сверхпроводников 2-го рода, сверхтекучего изотопа гелия-3, химии аргона, микологии плесневых грибов (которой человечество обязано открытием антибиотиков), цитогенетики кукурузы (которой наука обязана открытием мобильных генов) и т. п. И большинство из них находится на эмпирически-описательном уровне зрелости своих знаний. (Особенно – в биологической отрасли естествознания.) То есть, ещё не постигло общих законов своих предметов и остаётся неопределённо далёким от эффективной математизации. Например, подавляющее большинство географических наук, планетология – детище практической космонавтики и пр. И уж тем более на таком уровне находятся знания подавляющего большинства наук о человеке и обществе. Более или менее эффективно математизированными здесь остаются совсем немногие дисциплины. В частности, лингвистика. Но кому из учёных теперь придёт в голову назвать «недонауками» спектр психологических наук о человеке и обществе? Культурологию? Конфликтологию? Искусствоведение? Спектр педагогических наук? Науки юридического цикла, начиная с базовой теории государства и права? Хотя в них математизации знаний не было, нет и не предвидится.