Заглянув внутрь, женщины увидели кисти, тушь, писчую бумагу, мешочки для благовоний, четки, веера, подвески для вееров, пудру, помаду. Были там самодвижущиеся человечки, застольные игры, наполненные ртутью фигурки – положишь такую фигурку, а она поднимается; фонарики, кукольный театр в ящике, обтянутом черным шелком, и небольшая глиняная статуэтка – изображение Сюэ Паня. Сходство было так велико, что Баочай от восторга утратила интерес ко всему остальному. Держа статуэтку в руке, она смотрела то на нее, то на брата и хохотала.
Затем Баочай велела служанкам отнести сундук с ее подарками в сад Роскошных зрелищ, поболтала с матерью и братом и тоже вернулась в сад.
Тетушка Сюэ вынула из второго сундука все содержимое, разобрала, аккуратно разложила, позвала Тунси и велела ей отнести кое-что матушке Цзя, госпоже Ван и остальным. Но рассказывать об этом мы не будем, а вернемся к Баочай.
Придя в сад, она разобрала сундук, часть вещей оставила себе, а остальное решила подарить сестрам. Кому тушь, кисти и бумагу, кому – мешочки для благовоний и веера с подвесками, кому – помаду, пудру и масло для волос или разные безделушки. Больше всех подарков досталось Дайюй. Их разносила Инъэр, а помогала ей одна из старух, бывших в услужении.
От сестер одна за другой приходили служанки и говорили:
– Наши барышни очень довольны подарками и непременно придут вас лично благодарить.
Что же до Дайюй, то она загрустила, все вещи были привезены с ее родины, и девочка вспомнила, что она сирота и ей приходится жить у родственников.
Цзыцзюань сразу все поняла. Она научилась читать в душе Дайюй и принялась ее уговаривать:
– Здоровье у вас слабое, барышня, только на лекарствах и держитесь. После болезни еще не окрепли. Вам бы радоваться подаркам, а вы огорчаетесь! Узнает барышня Баочай – расстроится. Ведь она любит вас! И наши госпожи тоже. Они все делают, чтобы вы поправились, приглашают самых лучших врачей! А вы плачете и плачете, здоровье губите! Давно ли вам полегчало? И старую госпожу заставляете волноваться! А болеете вы оттого, что постоянно тревожитесь, покоя себе не даете.
В это время со двора донесся голос служанки:
– Пожаловал второй господин Баоюй.
– Пусть войдет! – крикнула Цзыцзюань, но Баоюй уже стоял в дверях.
Дайюй пригласила Баоюя сесть, а он, заметив слезы на ее лице, спросил:
– Что с тобой, сестрица?
– Ничего, – улыбнулась Дайюй.
Цзыцзюань, вытянув трубочкой губы, незаметно кивнула на столик возле кровати, где лежали подарки.
– О! Сколько у тебя всякой всячины! – вскричал Баоюй, глянув на столик. – Уж не собираешься ли ты открыть лавку?
Дайюй промолчала.
– Лучше бы не спрашивали, – рассмеялась Цзыцзюань. – Это подарки барышни Баочай, а моя барышня как их увидела, так и расстроилась.
Баоюй и сам обо всем догадался, но как ни в чем не бывало с улыбкой сказал:
– А я думаю, твоя барышня расстроилась потому, что ей мало подарков прислали… Успокойся, сестрица! На будущий год мои люди поедут в Цзяннань и привезут тебе целых два корабля подарков, чтобы ты не плакала.
Дайюй понимала, что Баоюй искренне желает ее утешить, и не стала сердиться, только сказала:
– Может быть, я и глупа, но не настолько, чтобы расстраиваться из-за каких-то подарков. Я не ребенок… Откуда тебе знать, почему я грущу?!
Из глаз ее хлынули слезы.
Баоюй сел рядом с Дайюй и, беря со столика вещицу за вещицей, не переставал восхищаться, стараясь отвлечь Дайюй от печальных мыслей:
– Великолепная безделушка! Как называется? Какая тонкая работа! – И добавлял: – Пусть стоят на виду. А эту можно поставить на столик, она куда изящнее некоторых старинных безделушек.
Дайюй улыбнулась:
– Хватит болтать, пойдем лучше к сестре Баочай!
– Да, да, – обрадовался Баоюй, понимая, что Дайюй необходимо немного рассеяться. – Надо поблагодарить сестру за внимание.
– Церемонии между сестрами ни к чему, – возразила Дайюй. – Просто интересно послушать, что расскажет Сюэ Пань о прославленных исторических местах на юге, которые посетил. Для меня это все равно что побывать на родине!
Глаза ее опять покраснели. Но Баоюй уже поднялся с места, и Дайюй ничего не оставалось, как отправиться вместе с ним.
Тем временем Сюэ Пань разослал приказчикам приглашения, и на следующий день они явились на пиршество. Прежде чем сесть за стол, поговорили о торговых делах, Сюэ Пань наполнил всем кубки, тетушка Сюэ поздравила со счастливым возвращением из дальних краев.
– За столом не хватает двух добрых друзей, – заметил один из приказчиков. Все удивились:
– Кого же?
– Как кого? Господ Цзя Ляня и Лю Сянляня, названого младшего брата нашего господина.
Тут все обратились к Сюэ Паню:
– Почему бы их и в самом деле не пригласить?
Сюэ Пань нахмурился:
– Второй господин Цзя Лянь два дня назад уехал в округ Пинъань. А с Лю Сянлянем случилось такое, чего еще и не бывало в Поднебесной! Где он сейчас – неизвестно, в одном я уверен: величают его «праведник Лю».
– Вот это новость! – вскричали гости, после чего Сюэ Пань поведал историю Лю Сянляня во всех подробностях, чем немало удивил собравшихся.
– Вот оно что! Неспроста, выходит, говорят: «Приходил монах и увел кого-то с собой». Другие шепчут: «Словно ветром сдуло…» А нам невдомек, о ком речь. Можно бы разузнать, но времени не было. Да и кто мог поручиться, что это – не болтовня? Знали бы, что да как, отговорили бы Лю Сянляня от этой затеи.
– Глупости все это! – возмутился один из приказчиков.
– Глупости? – удивились гости.
– Господин Лю Сянлянь человек умный, с какой стати согласится он идти за каким-то монахом? Он сильный, прекрасно владеет оружием, мог и прикончить монаха, дабы не смущал его своим колдовством.
– Очень даже возможно! – согласился Сюэ Пань. – Неужто никто не способен одолеть колдуна?
– А вы не искали названого брата? – спросили у Сюэ Паня.
– Искал, и в городе и за городом, – со вздохом отвечал он. – Но поиски оказались тщетными!
Он сидел грустный и молчаливый. Задерживаться было неловко. Гости выпили еще по нескольку кубков вина, закусили и стали расходиться.
Между тем Баоюй и Дайюй пришли к Баочай.
– Сестра, – сказал Баоюй, – скольких трудов стоило твоему старшему брату привезти эти подарки, а ты раздаешь их…
– Ничего особенного он не привез, – перебила его Баочай. – Но все привезенное из других краев всегда в диковинку.
– В детстве подобные безделушки не привлекали моего внимания, – заметила Дайюй, – но сейчас я на них посмотрела совсем другими глазами.
– Ничего удивительного! – промолвила Баочай. – Знаешь пословицу: «На чужбине дорога всякая мелочь, привезенная с родины»?
– Если и в будущем году твой старший брат поедет туда, пусть привезет побольше разных вещичек! – попросил Баоюй.
– Ты для себя проси, – в упор поглядев на него, крикнула Дайюй, – а о других не заботься. Я думала, он хочет тебя благодарить, сестра, – обратилась она к Баочай, – а он, оказывается, пришел заказывать для меня подарки!
Она произнесла это таким тоном, что Баочай и Баоюй невольно рассмеялись.
Беседа приняла непринужденный характер. Незаметно разговор перешел на болезнь Дайюй, и Баочай стала давать ей советы:
– Когда почувствуешь себя плохо, сестрица, прогуляйся немного, это полезнее, чем сидеть в доме. Помнишь, недавно у меня от слабости даже жар начался и я пролежала два дня? Погода нынче нездоровая, и, чтобы не заболеть, надо побольше двигаться!
– Кто же против этого возражает, сестра? – сказала Дайюй.
Они посидели еще немного и разошлись. Баоюй проводил Дайюй до павильона Реки Сяосян и вернулся к себе.
Когда Цзя Хуань получил подарки от Баочай, наложница Чжао очень обрадовалась.
«Недаром Баочай считают доброй, щедрой и обходительной, – подумала она. – Сколько же, интересно, вещей привез ее брат? Ведь она всех одарила! Даже нас, несчастных. Неизвестно только, кому больше перепало, кому меньше. А эта девчонка Дайюй не только не подарит нам ничего, но и в сторону нашу не глянет!»
Она принялась разглядывать подарки и вдруг подумала о том, что Баочай доводится родственницей госпоже Ван. Неплохо бы пойти к госпоже Ван, похвалить ее племянницу за доброту, а заодно очернить других, ужалить, подобно скорпиону. Она собрала подарки, побежала к госпоже Ван и сказала:
– Взгляните! Это подарки барышни Баочай моему Цзя Хуаню! Я так ей благодарна! Она молода, но внимательна и заботлива, как и полагается девушке из знатной семьи. Не удивительно, что старая госпожа да и вы тоже не устаете ее хвалить! Я не дерзнула принять подарки, не показав их прежде вам, чтобы и вы порадовались!
Госпожа Ван сразу догадалась, куда клонит наложница Чжао, но ведь не прогонишь ее, и пришлось госпоже Ван слушать чушь, которую та несла.
– Можешь принять подарки и отдать Цзя Хуаню, – сказала госпожа Ван, когда наложница наконец умолкла.
Куда девалось хорошее настроение Чжао! Ведь, как говорится, ткнули носом в известь. С плохо скрываемой яростью она покинула комнату, мысленно проклиная все и всех.
Вернувшись домой, Чжао в сердцах бросила вещи на пол:
– Да что же это такое творится!..
Женщина бессильно опустилась на стул и погрузилась в печальные размышления.
Инъэр тем временем успела разнести подарки, вместе со старухой вернулась домой и передала Баочай от всех благодарность и ответные подарки. Когда старуха ушла, Инъэр прошептала на ухо Баочай:
– Я только что от второй госпожи – супруги господина Цзя Ляня – она чем-то разгневана. Я отдала ей подарки, а уходя, потихоньку спросила Сяохун, в чем дело. Та мне сказала: «Не знаю. Вторая госпожа вернулась от старой госпожи в плохом настроении, позвала Пинъэр и о чем-то с ней разговаривала». Произошло, видимо, что-то важное. Вы, барышня, не слышали?
Баочай задумалась, но даже представить себе не могла, чем расстроена Фэнцзе.
– У каждого свое, – сказала она. – Что нам за дело? Налей-ка лучше мне чаю!
Инъэр больше ничего не сказала и пошла наливать чай.
Теперь вернемся к Баоюю. Проводив Дайюй, он на обратном пути думал о том, что она сирота и в целом свете у нее никого нет. Домой он вернулся расстроенный, и ему захотелось обо всем рассказать Сижэнь, но дома оказались только Цювэнь и Шэюэ.
– А Сижэнь где? – спросил он.
– Наверное, во дворе, – ответила Шэюэ. – Куда она денется? Минуты не можешь прожить без Сижэнь.
– Знаю, что никуда не денется! – улыбаясь, промолвил Баоюй. – Но мне хотелось ей рассказать, как загрустила барышня Линь Дайюй, получив подарки от барышни Баочай. Ведь все они привезены с ее родины и вызвали много тяжелых воспоминаний. Сижэнь могла бы утешить барышню Линь Дайюй.
Тут в комнату вошла Цинвэнь и обратилась к Баоюю:
– Вы здесь? И опять кого-то собираетесь утешать?
Баоюй рассказал ей о своем разговоре с Дайюй.
– Дело в том, что Сижэнь сейчас у госпожи Фэнцзе, а потом навестит барышню Линь Дайюй.
Баоюй немного успокоился, взял чашку чая, отпил глоток, отдал чашку служанке и прилег. На душе снова стало тревожно.
А теперь расскажем о Сижэнь. Она занималась вышиванием, когда вдруг вспомнила, что Фэнцзе нездоровится и надо ее навестить.
– Присматривай за домом, – наказала она Цинвэнь, – служанок всех сразу не отпускай. Баоюю что-нибудь может понадобиться.
– Выходит, ты одна о нем заботишься, а мы даром едим хлеб! – воскликнула Цинвэнь.
Сижэнь не ответила, только засмеялась и вышла.
У моста Струящихся ароматов внимание ее привлекли лотосы. Они так густо разрослись, что укрыли собой весь пруд. Некоторые уже отцвели – стоял конец лета, – и на смену им распускались новые, алея на фоне яркой зелени листьев.
Сижэнь невольно залюбовалась ими, как вдруг заметила, что кто-то у виноградной решетки машет метелкой. Подойдя поближе, она узнала мамку Чжу.
Старуха тоже заметила девушку и, выбежав ей навстречу, захихикала.
– Что это вы, барышня, такое время выбрали для гуляния?
– Почему бы мне и не погулять? – сказала Сижэнь. – Я иду ко второй госпоже. А ты что здесь делаешь?
– Насекомых гоняю, – ответила старуха. – Дождей нет, вот их и развелось видимо-невидимо. Сколько винограда попортили! Особенно жучки. Вы и представить себе не можете, до чего вредные! Прогрызут несколько виноградинок, сок из них на остальные капает, и они гниют! Смотришь, целая гроздь испорчена! Взгляните, сколько ягод на землю упало, пока мы тут с вами болтали!
– Напрасно стараешься, всех насекомых все равно не разгонишь, – промолвила Сижэнь. – Попроси лучше какого-нибудь торговца принести мешочки из тонкой материи. Наденешь на каждую гроздь, сквозь них воздух легко проникает – виноград не испортится!
– Вы, конечно, правы, барышня, – согласилась старуха. – Но откуда мне знать такие премудрости, если я только в этом году начала заниматься хозяйством?
Она улыбнулась и продолжала:
– Виноград хотя и подпорчен, все равно очень вкусный. Хотите отведать?
– Как можно! – вскричала Сижэнь. – Даже недозревшие фрукты нельзя пробовать до хозяев. А созревшие тем более. Столько лет служишь в доме, а правил не знаешь!
– Я так обрадовалась встрече с вами, – сказала мамка Чжу, – что забыла о правилах, уж очень хотелось вас угостить!
– Не огорчайся, – успокоила ее Сижэнь, – главное, чтобы вы, пожилые, не подавали дурной пример молодым!
Едва войдя во двор, где жила Фэнцзе, Сижэнь услышала ее голос, доносившийся из окна:
– Милосердное Небо! Я томлюсь в комнате, а меня еще называют злодейкой!
Сижэнь сразу поняла, что случилась какая-то неприятность, и, не решаясь войти, громко крикнула:
– Сестра Пинъэр!
Пинъэр тотчас откликнулась и вышла.
– Вторая госпожа Фэнцзе дома? – осведомилась Сижэнь. – Как она себя чувствует?
Они вместе вошли в комнату. Фэнцзе лежала на кровати, притворившись спящей. Но, увидев Сижэнь, приподнялась и с улыбкой сказала:
– Мне уже лучше. Спасибо за заботу! А поболтать почему не приходишь?
– Не хочу вас тревожить. Ведь вы нездоровы. Если все вас начнут навещать, не будет покоя.
– Пустяки, – возразила Фэнцзе. – Другое дело, что тебе нельзя отлучаться надолго. У Баоюя, конечно, много служанок, но им без тебя не управиться! Я и так знаю, что ты меня любишь. Иначе не спрашивала бы Пинъэр обо мне.
Она велела поставить у кровати скамеечку, чтобы Сижэнь могла сесть. Фэнъэр подала чай.
Завязалась беседа. Вдруг вошла девочка-служанка и на ухо шепнула Пинъэр:
– Приехал Ванъэр, дожидается у вторых ворот!
– Знаю, – тихо ответила Пинъэр. – Только не надо ему стоять у ворот.
Сижэнь поняла, что ей нужно уйти, и, сказав еще несколько слов, поднялась.
– Будет время, заходи, поболтаем, хоть развлечешь меня немного! – сказала Фэнцзе и, помолчав, обратилась к Пинъэр: – Проводи сестру!
Выходя, Сижэнь заметила, что девочки-служанки, которые были в комнате, замерли в ожидании. Что происходит, Сижэнь так и не поняла.
А Пинъэр, проводив ее, вернулась и доложила:
– Я не хотела пускать Ванъэра при Сижэнь и велела ему подождать. Каковы будут ваши распоряжения, госпожа?
– Пусть войдет! – небрежно бросила Фэнцзе.
Пинъэр приказала девочкам-служанкам позвать Ванъэра.
– Что же ты все-таки слышала? – спросила Фэнцзе, продолжая прерванный разговор.
– Вот что мне слово в слово сообщила служанка, – отвечала Пинъэр. – Она сказала, что была у вторых ворот, когда услышала разговор наших слуг: «Наша новая госпожа и красивее, и добрее госпожи Фэнцзе!» Тут Ванъэр или кто-то другой прикрикнул на них: «Какая еще новая госпожа! Берегитесь! Узнает кто-нибудь, укоротят вам язык!»
– Ванъэр дожидается! – доложила девочка-служанка.
– Пусть войдет! – усмехнулась Фэнцзе.
Девочка откинула дверную занавеску.
Ванъэр остановился у входа, поклонился Фэнцзе, справился о ее здоровье и встал навытяжку.
– Подойди-ка сюда! – поманила его Фэнцзе. – Я хочу кое-что у тебя спросить.
Ванъэр приблизился.
– Известно ли тебе, что твой господин взял наложницу? – спросила Фэнцзе.
– Откуда мне знать? – отвечал Ванъэр, опустившись на одно колено. – Я только дежурю у вторых ворот, а что делает второй господин, мне неизвестно.
– Значит, ты ничего не знаешь! – усмехнулась Фэнцзе. – Да если бы и знал, разве посмел бы ему мешать?
Ванъэр смекнул, что Фэнцзе известно все, обмануть ее не удастся, и с поклоном сказал:
– Я ничего не знал, лишь догадался из разговора Синъэра и Сиэра и прикрикнул на них, чтобы не болтали лишнего. Больше я ничего не знаю и возводить напраслину не стану. Спросите лучше у Синъэра: он везде сопровождает нашего господина.
– Эти негодяи связаны одной веревочкой! – рассердилась Фэнцзе. – Думаешь, я ничего не знаю?! Позови-ка сюда подлеца Синъэра! Я допрошу его, а потом поговорю с тобой! Хорошие у меня слуги, нечего сказать!
– Слушаюсь, госпожа! – ответил Ванъэр, поклонился несколько раз и побежал звать Синъэра.
Синъэр сидел в это время в конторе и играл в кости со слугами. Услышав, что его зовет Фэнцзе, он подскочил от испуга, хотя и не догадывался, в чем дело.
– Синъэр пришел! – доложил Ванъэр.
– Веди его сюда! – крикнула Фэнцзе.
Тон ее не предвещал ничего хорошего, и Синъэр приуныл. Но делать нечего, пришлось войти.
– Хорош! – воскликнула Фэнцзе. – Ну-ка отвечай, что вы там творите со своим господином! Только правду!
Лицо у Фэнцзе дышало гневом, и Синъэр в страхе пал на колени.
– Я слышала, ты к этому делу непричастен, – старалась его успокоить Фэнцзе, – но почему мне ничего не сказал? Скажешь все как есть – прощу, а вздумаешь врать, не сносить тебе головы!
Синъэр, дрожа, поклонился:
– О чем это вы, госпожа? Что мы с господином плохого сделали?
– Всыпать ему хорошенько! – закричала Фэнцзе.
Ванъэр подбежал к Синъэру, намереваясь его ударить, но Фэнцзе сказала:
– Погоди! Настанет время, и этот дурак будет бить себя сам!
И Синъэр, плача, действительно стал хлестать себя по щекам.
– Хватит! – крикнула Фэнцзе и учинила Синъэру допрос: – Надеюсь, ты знаешь, что господин твой взял себе новую «госпожу»?
Тут Синъэр сдернул с головы шапку и, колотя лбом об пол, взмолился:
– Госпожа, пощадите! Всю правду скажу!
– Говори же! – приказала Фэнцзе.
– Вначале я и в самом деле ничего не знал, – начал Синъэр, переминаясь с колена на колено. – Однажды, когда старший господин Цзя Чжэнь находился в кумирне у гроба своего батюшки, к нему приехал управляющий Юй Лу просить денег. И второй господин Цзя Лянь с племянником Цзя Жуном, они тоже были в кумирне, повезли деньги во дворец Нинго. Дорогой разговорились о младших сестрах супруги господина Цзя Чжэня, и наш второй господин принялся расхваливать вторую госпожу Эрцзе. Тогда Цзя Жун предложил их сосватать…
Фэнцзе, не вытерпев, в сердцах плюнула.
– Негодяй! Она госпожа из той же породы, что ты!
– Виноват! – воскликнул Синъэр, не переставая бить поклоны, затем молча поглядел на Фэнцзе.
– Чего замолчал? – нетерпеливо спросила Фэнцзе.
– Если вы простите меня, госпожа, я дальше буду рассказывать, – произнес Синъэр.
– Какое еще прощение? Выкладывай все, для тебя же лучше!
– Наш второй господин очень обрадовался, когда Цзя Жун предложил их сосватать, – продолжал Синъэр. – А вот как они все устроили, этого я не знаю…
– Само собой! – не без ехидства произнесла Фэнцзе. – Тебе достаются лишь хлопоты да беспокойство!.. Ладно! Дальше!
– Брат Цзя Жун подыскал для второго господина дом… – сказал Синъэр.
– Где? – перебила его Фэнцзе.
– Позади дворца.
– А-а! – Фэнцзе обернулась к Пинъэр. – Ты только послушай! Обвел нас вокруг пальца!
Пинъэр промолчала.
– Старший господин Цзя Чжэнь дал Чжану денег, не знаю сколько, и тот не стал мешать, – продолжал Синъэр.
– Какой еще Чжан? – вышла из себя Фэнцзе.
– Вы не знаете, госпожа, – сказал Синъэр. – Вторая госпожа…
Он спохватился и хлопнул себя по щеке, насмешив Фэнцзе и служанок.
– Младшая сестра супруги господина Цзя Чжэня… – подумав немного, поправился Синъэр.
– Ну, что дальше? – торопила его Фэнцзе. – Говори же!
– Младшая сестра супруги господина Цзя Чжэня с детства была помолвлена с Чжаном, – объяснил Синъэр. – Полное его имя, кажется, Чжан Хуа. Сейчас он обеднел и живет подаянием. Старший господин Цзя Чжэнь дал ему денег, чтобы расторгнул брачный договор…
Фэнцзе обернулась к служанкам.
– Слышали? А еще говорил, будто ничего не знает! Какой мерзавец!
– Наш второй господин велел обставить новый дом и привез жену!
– Откуда? – спросила Фэнцзе.
– Из дома ее матери.
– Так-так! – произнесла Фэнцзе. – А кто из родных провожал невесту в дом жениха?
– Да никто, если не считать брата Цзя Жуна и нескольких старух, – ответил Синъэр.
– А вашей старшей госпожи Ю разве не было? – спросила Фэнцзе.
– Она приехала через два дня с подарками, – ответил Синъэр.
– Вот почему второй господин не устает ее хвалить! – усмехнулась Фэнцзе, бросив взгляд на Пинъэр, и снова обратилась к Синъэру: – Кто там прислуживает? Наверное, ты?
Синъэр ничего не ответил, лишь поклонился.
– Второй господин не раз говорил, что ездит по делам во дворец Нинго, это правда? – допытывалась Фэнцзе.
– Бывало, что ездил, а то скажет, что во дворец, а сам в новый дом отправляется, – ответил Синъэр.
– Кто в доме живет?
– Мать. Младшая сестра недавно покончила с собой.
– Почему? – заинтересовалась Фэнцзе.
Синъэр рассказал историю с Лю Сянлянем.
– Лю Сянляню повезло! – сказала Фэнцзе. – А то прослыть бы ему рогоносцем!.. Больше ты ничего не знаешь?
– Ничего, – отвечал Синъэр. – Если вру, убейте меня – я безропотно приму смерть!
Фэнцзе подумала с минуту, затем, тыча пальцем в Синъэра, закричала:
– Такого мерзавца, как ты, и на самом деле следовало убить! Зачем обманывал меня? Чтобы завоевать расположение своего глупого господина и новой госпожи?! Думаешь, я не знаю, почему ты все рассказал?! Потому что боишься меня! Ноги тебе надо за это переломать! Встань!
Синъэр поднялся с колен, вышел в прихожую, но уйти не осмелился.
– Вернись! – позвала его Фэнцзе.
Синъэр вошел и почтительно вытянулся.
– Куда торопишься? – усмехнулась Фэнцзе. – К новой госпоже за наградой?
Синъэр молча потупился.
– Больше туда не ходи! – приказала Фэнцзе. – Позову – чтобы мигом был здесь. Иначе – берегись!.. Иди!
– Слушаюсь! – ответил Синъэр и вышел.
– Синъэр!
Синъэр снова бросился в комнату.
– Собираешься доложить обо всем своему господину? – спросила Фэнцзе.
– Не посмею!
– Так-то оно лучше! Хоть словом обмолвишься, пеняй на себя!
Синъэр поддакнул и вышел.
– Где Ванъэр? – спросила Фэнцзе.
Ванъэр тотчас откликнулся. Фэнцзе долго и пристально на него глядела и наконец произнесла:
– Ладно, Ванъэр! Можешь идти! Но смотри, проболтаешься, несдобровать тебе!
Ванъэр закивал головой и осторожно вышел.
– Подайте чаю, – приказала Фэнцзе девочкам-служанкам. Те поняли, что им надо уйти, и мгновенно исчезли. Тогда Фэнцзе обратилась к Пинъэр: – Слышала? Что скажешь на это?
Пинъэр не осмелилась отвечать, только улыбнулась.
Мысль о случившемся не давала Фэнцзе покоя, ее душил гнев. Она прилегла было на кровать, но тут ее осенило. Хмурясь, она позвала Пинъэр и сказала:
– Я кое-что придумала. Так и сделаем, незачем дожидаться возвращения второго господина…
Если хотите знать, что придумала Фэнцзе, прочтите следующую главу.
Глава шестьдесят восьмая
Наивную Ю Эрцзе обманом перевозят в сад Роскошных зрелищ;
ревнивая Фэнцзе учиняет скандал во дворце Нинго
Вы уже знаете, что Цзя Лянь уехал в Пинъань. Но когда прибыл туда, генерал-губернатор оказался в отъезде, и Цзя Лянь почти месяц дожидался его возвращения. Пока генерал-губернатор вернулся и Цзя Лянь выполнял его поручения, прошло довольно много времени. Чуть ли не два месяца Цзя Ляня не было дома.
Не дожидаясь приезда мужа, Фэнцзе начала действовать. Прежде всего она распорядилась прибрать восточный флигель и обставила его в точности так, как господский дом. Четырнадцатого числа она сообщила матушке Цзя и госпоже Ван, что на следующее утро собирается в храм Монахинь воскурить благовония. Ее сопровождали только Пинъэр, Фэнъэр, жены Чжоу Жуя и Ванъэра.
Она рассказала им, в чем дело, приказала слугам одеться попроще, и они отправились в путь в сопровождении Синъэра, который указывал дорогу. Добравшись до дома, где жила Эрцзе, постучались в ворота. Открыла жена Баоэра.
– Доложи второй госпоже Эрцзе, что приехала старшая госпожа! – сказал ей Синъэр.
Жена Баоэра встревожилась и побежала докладывать. Поборов волнение, Эрцзе быстро привела себя в порядок и поспешила встретить гостей со всеми положенными церемониями. Лишь когда она подошла к воротам, Фэнцзе вышла из коляски.
Она была в черной кофточке, расшитой серебристыми нитками, белой атласной накидке и белой шелковой юбке, на голове – шитый серебром убор. Изогнутые брови – две ветки ивы, глаза большие – словно у феникса. Свежа, как цветок персика весною, чиста, будто осенняя хризантема. Жены Чжоу Жуя и Ванъэра под руки ввели Фэнцзе во двор.
Эрцзе с улыбкой бросилась ей навстречу, говоря:
– Никак не ожидала, старшая сестра, что вы удостоите меня своим посещением, поэтому не успела вовремя встретить вас! Простите меня! – И она отвесила низкий поклон.
Фэнцзе вежливо улыбнулась, как того требовал этикет, взяла Эрцзе под руку, и они вместе вошли в дом.
Фэнцзе села на возвышении. Эрцзе велела служанке принести подушку для сидения.
– Я очень молода, – как бы извиняясь, говорила она Фэнцзе, – поэтому во всем слушаюсь матушку и свою старшую сестру. Я счастлива познакомиться с вами! Если не погнушаетесь мною, готова во всем вам повиноваться и всячески угождать!
Она снова поклонилась. Поклонилась и Фэнцзе, а затем сказала:
– Я тоже молода и неопытна. Все время уговариваю второго господина беречь здоровье, не ночевать на стороне со всякими потаскушками, не огорчать батюшку с матушкой. Казалось бы, и он должен того же желать. Но против ожидания он истолковал мои слова превратно! Потешился бы с кем-нибудь на стороне, и ладно! Но он взял тебя, сестрица, в дом как вторую жену, а мне – ни слова. Ведь я давно советовала ему – родился бы сын, и у меня под старость была бы опора. Вот уж не думала, что второй господин сочтет меня ревнивой и завистливой и совершит все тайком, а мне и жаловаться некому. Лишь Небу и Земле известно, как я страдаю! Я узнала обо всем дней десять назад, а может, еще раньше, перед самым отъездом второго господина, но не стала ничего говорить из опасения, что он не так меня поймет. Но сейчас он уехал, и я решила принести тебе свои поздравления. Переезжай к нам, сестрица, будем жить вместе, удерживать второго господина от опрометчивых поступков, заботиться о его здоровье, заниматься хозяйственными делами и выполнять долг перед семьей. Я не смогу жить спокойно, если ты останешься здесь и будешь скучать без меня. А люди узнают – что они обо мне скажут, да и о тебе тоже? Но главное – не навредить доброму имени нашего господина! Пусть слуги болтают, что я жестока, – они всегда недовольны хозяевами. Для них хозяин что кувшин с тухлой водой. Будь я жестокой, сварливой, разве ладила бы с сестрами, золовками, невестками?.. Второй господин тайком от меня женился, а я приехала к тебе с поздравлениями! А кто уговорил его взять в наложницы Пинъэр? Я! Видно, Небу и Земле неугодно, чтобы подлые людишки меня погубили, вот я и узнала о тебе! Давай будем жить вместе, есть, пить, одеваться – все наравне. Ты умна и при желании можешь стать мне опорой, во всем помогать. Мы не только заткнем рты всяким подлым людишкам, но и заставим второго господина раскаяться в своей опрометчивости. Я не завистлива, и втроем мы прекрасно поладим. Не захочешь переселиться ко мне, останусь у тебя, только замолви перед вторым господином словечко, чтобы не отвергал меня. Я во всем буду ему повиноваться, даже готова прислуживать тебе, если он прикажет!
Фэнцзе заплакала навзрыд. Эрцзе тоже не сдержала слез.
Они сидели рядом, как полагалось по этикету. В это время вошла Пинъэр и отвесила поклон Эрцзе. Эрцзе не знала ее в лицо, но по одежде, не такой, как у простых служанок, поняла, что это Пинъэр.
– Не надо кланяться! – воскликнула Эрцзе, вскакивая с места. – Ведь мы с тобой равны по положению!
– Пусть соблюдает этикет, сестрица, – с улыбкой промолвила Фэнцзе, вставая. – Стоит ли церемониться со служанкой!
По знаку Фэнцзе жена Чжоу Жуя вынула из свертка дорогой шелк, четыре пары золотых шпилек и колец, украшенных жемчугом, и все это с поклоном поднесла Эрцзе. Эрцзе приняла подарки и в свою очередь поклонилась. Затем обе женщины сели пить чай, делясь своими переживаниями.
Фэнцзе сказала:
– Я сама во всем виновата, зачем же на других обижаться! Если можешь, сестрица, люби меня хоть немного!
Эрцзе была добра и к тому же неопытна, она верила каждому слову Фэнцзе и думала:
«Мелкие людишки ненавидят хозяев, клевещут на них».
Эрцзе излила Фэнцзе душу как закадычной подруге. Между тем жена Чжоу Жуя не скупилась на похвалы Фэнцзе, прекрасной хозяйке.