В поэзии Ю. Шевчука реализуются основные осевые универсалии авангардной картины мира. Определяющей универсалией в его творчестве является универсалия эсхатологизма. Кроме этого, общими здесь являются и поэтические реализации мифологизма и антирадиционализма.
Антитрадиционализм. Как наиболее яркий представитель русского рока Юрий Шевчук является носителем рок-эстетики, исходным пунктом которой является отрицание. В отличие от других рок-поэтов, для которых неприятие было направлено на политическую систему (в частности К. Кинчев. Я. Дягилева. Е. Летов и д.р.), для Ю. Шевчука принципиально неприемлема общественная сторона искусства, а не государственного строя, та сторона, которая доступна большинству, следовательно, ущербна с точки зрения художественности («массовая культура»). Неприятие современности у Ю. Шевчука в большей степени социально-культурное, нежели политическое: герой его поэзии борется за чистое, настоящее искусство.
Антитрадиционализм в поэтическом контексте реализуется посредством определенного тематического комплекса: отрицание современности, неприятие любых форм искусства, находящихся за рамками собственного творчества, позиционирование собственной поэзии как единственно верной. Таким образом, в основе поэтического антирадиционализма в контексте творчества Ю. Шевчука лежит борьба за переосмысление прежних философско-эстетических категорий и за освобождение искусства от устаревших, закостенелых форм.
Одним из способов подобного рода борьбы становиться неприятие современности и противопоставление ей собственного творчества. Современность для лирического героя Ю. Шевчука это несовершенное, порочное, урбанистическое пространство.
Город-горе без идей.
Нам бы в каждое окно
Бросить крик потяжелее,
А в аллеях, что редеют,
Посадить одно бревно.
В поисках некого образца поэтического творчества лирический герой Ю. Шевчука обращается к классической литературе, которая для него, становиться эталоном, своего рода современником. Лирический герой Ю. Шевчука посредством антитрадиционализма вписывает себя в парадигму классического искусства. Парадоксальным с этой точки зрения будет свойственный Ю. Шевчуку некий комизм, с которым он изображает культурных деятелей прошлого, в свете которого и происходит своеобразная трансформация культурного наследия, и, что немаловажно, снижение его значимости.
Как мы уже говорили выше, в контексте поэтическогоурбанизма Ю. Шевчука реализуются две универсалии авангардной модели мира: мифологизм и эсхатологизм, специфика которых прочитывается через образ города-мифа.
Любое художественное пространство бинарно: его условно можно разделить на внешнее и внутреннее. Первое у Ю. Шевчука приобретает сугубо урбанистическое звучание, второе может соотносится с уровнем лирического героя. Урбанистическое пространство полностью персонифицируется, оно всегда заполнено реалиями человеческого быта, овеществляется, нарочито принижается.
В поэзии Ю. Шевчука мотив физического уродства выходит за рамки человеческой телесности и проецируется на город.
Кроме этого, пространство города у Ю. Шевчука всегда настроено враждебно, заполнено серой безликой массой людей.
Именно на уровне поэтического урбанизма реализуется еще одна из осевых универсалий авангардной картины мира – эсхатологизм. Город в поэзии Ю. Шевчука – воплощения эсхатологии. Например, стихотворение «Суббота». Петербург предстает здесь в образе огромного страшного чудовища, сулящего конец целой культурной эпохи.
Тип города в поэзии Ю. Шевчука – город-кладбище, который является символом разрушения. Кроме этого, важным здесь становится еще один из эсхатологических мотивов – мотив вселенского потопа.
В стихотворении «Ночь» Ю. Шевчук развивает демонические мотивы, также тесно связанные с городским текстом. Но следует заметить, что здесь город предстает одновременно в образе мифического зверя и является воплощением «очеловеченного», плотского начала. В данном случае, характерным является и то, что городское пространство-тело распадается, разлагается. Отсюда целый комплекс мотивов, связанных с мертвенностью тела, мотивы гниения, распада и смерти.
Горы каменных иллюзий,
Реки давленых мозгов.
В подворотнях битых люди,
Получая хрен на блюде,
Режут пьяненьких Христов.
Спите, люди всей столицы.
Вы – и звери, вы – и птицы.
Разбавляйте ложь страданьем,
Но оставьте упованье!
Основной прием, по мнению Т.Е. Логачевой, на котором основаны многие урбанистические тексты Ю. Шевчука является прием поэтического антропоморфизма. Мифологизм поэзии Ю. Шевчука обусловлен категорией телесности. Так как художественное пространство организовано по принципу человеческого тела, то телесная деструкция с этой точки зрения приводит к разрушению пространственной целостности. Если разрушается внутреннее пространство (уровень лирического героя), то речь здесь может идти о физической смерти.
Если деструкции подвергается внешнее, то это уже более высокий – речь идет об эсхатологии. Поэтому разрушение любого из уровней приводит к разрушению всей системы в целом. В поэзии Ю. Шевчука происходит деструкция низшего телесного уровня.
Говоря об урбанистической телесности Ю. Шевчука, следует заметить, что тело – это своеобразная пространственная модель, которая всегда характеризуется замкнутостью, ограниченностью. Следовательно, городское пространство должно быть замкнутым.
В текстах Ю. Шевчука встречаемся с замкнутыми пространственными моделями: подвал, дом, подъезд, парадные, клетки, лифты, тюрьмы, гробы, могилы и т.д. Выход из названной замкнутой системы должен пониматься как смерть. Подобного рода смерть в мифопоэтическом контексте должна пониматься как инициация субъекта. Она может быть завершена, то есть герой проходит ее до конца: умирает в одной пространственной системе, воскрешает в другой. Инициация может оказаться незавершенной: герой подвергается физическому разрушению без перспективы воскрешения в новом статусе-теле (пространстве). Также очевидно и то, что урбанистическая телесность у Ю. Шевчука обретает эсхатологическую направленность. Обратимся к стихотворению «Крыса». Перед нами картина апокалипсической катастрофы, которая передается через ряд эсхатологических мотивов и образов. Например, мотив смерти реализуется здесь посредством образов мертвых людей. В поэзии Ю. Шевчука появляется своеобразный поэтический жанр – текст-лозунг. Например, многие произведения автора написаны в форме призывов («Не стреляй», «Ты не один», «Ни шагу назад» и др.). Таким образом, можно сделать вывод, что в поэзии Юрия Шевчука реализуется ряд принципов свойственных литературному авангарду. Безусловно, претерпевая при этом своеобразную трансформацию, которая продиктована совершенно иным культурно-историческим и политическим контекстом.