Старику
Ботинки зарываются в песок,
Вонь сырой земли еле щекочет ноздри,
Старик молча строит себе песочницу,
Сколачивая доски и роя яму.
Серый день, холодные порывы
И выцветшая зелень чуждая мне -
Декорации этого фильма в замедленной съёмке.
Я, наблюдая эту вечную драму,
Улыбаюсь,
Но края моих губ смотрят вниз.
Порой кажется:
Одни
Ржавой не глубже облупленной ванны,
Другие -
Словно могилы.
Да вот кто в чём стоит?
***
Раскалённое солнце ухватом,
Как горшок из печи покатый,
Вынет дева денная. Тогда-то
Эти красные копья заката
Сменит белый ночной скимитар.
Тонкий, острый, словно из хлада,
Среди чистого первомрака
С голубой отставшей от архипелага
Он конец отрубил и он зачинал.
***
Когда же всё наконец лопнет?
Ведь всё уже давно горит.
Странно, что стёкла не копотью заляпаны вовсе.
В этом доме вечно что-то горит.
И дождь на асфальте вовсе не помогает делу.
В шершавом, колючем, мелочно остром теле
Холодного камня гранита
Озёра с ноготь размером разлиты.
То вода одного истока,
То вода, подарившая жизнь.
Оправдает ли это ту мокрость,
Тот липкий зуд, морось мерзлую мерзости и...
Нёбо неба
Рыбьи кости
В розовые облака вулканической породы,
В рёбра ветра в огненном песке
Над нёбом в жёлто-голубой глазури
И персиковый луч.
А с другой стороны
Сине-серая глубокая мгла
Завидует.
***
Перегной спит в коляске
И вилы рядом вонзены
Я добрый молодец из сказки
Как мы до этого дошли
Голубая краска лупится
С досок, что на недобитых гвоздях
И голубые цветочки бутончиков
Колонией от белого к иссинему растут
Кан-таран-каран
Кырын-тырын-каран-кара
Здесь тень никогда не бывает строгой
Лопата бочка тачка колесо
Не сплю.
Железный скрип крикливым стоном
Раздался на всю улицу и двор.
Ветер хлопает самим собою
И своим плащом.
Дыхание по телу твоему волною.
С ударом захлопнулось и тяжко упало над нами.
За стеною стук вдруг раздаётся,
За другою эхо чьих-то шагов.
Выстрелы гейзеров сопения из твоих ноздрей.
Перевернуться что ли на другой бок?
***
Розовой свет из-за серых облаков.
Недолго ему осталось
Ласкать стены моих дворов,
Теснить голубой.
Скоро второй пересилит,
Станет будничный синий.
Но пока
За облака
Взгляд повесь.
Жёлтый есть
Там, заревом нежным,
Розовым и голубым полем между.
Я искал его имя - нигде не прочесть.
Назови его в мою честь.
Чур
Кладна хватьба,
Аки сан.
Воль да хотьба,
Кратен дан.
***
Я открываю пыльный дуб клозетов памяти,
И та сияет в лучах солнца над ковром,
Как в невесомости. И твердь стены смыкается.
Закрыл, и милых дрейф не украдёт окно.
***
Пламенем горит
Рыже-розовым
Сине-серая ширь
Складывается пламень укладчиво
Кладочками с
Рядочками-буграми
Уступая место
Дырам чистым
Света лучей
Обратным сторонам облаков
***
Сигнальный звон трамвая послужил мне будильником
Хрипой искусственный осёл орёт
Пыль дороги на бетоне и гаражи стеной жестяной
Поезд едущий мимо
Это закованный и закупоренный
В толстостенную и многочеленистую трубу
Долгозвучный, тянутый-протянутый гром
Ветер дует
Страницы переворачивая на моих столах
Мурашек кочки поднимают лес волосков
Язык сам всегда шершав но мягки его движения
Так и сейчас он унимает зуд во внутренности верхней губы
А василёк вовсе и не василёк
Он космическое соцветие
Сине-сиреневого с ярко-фиолетовым
И единственным здешним кажется
Белая звезда о пяти концах с жёлтым сердцем
И розовым остатком
***
Самолёт между гудением
Поскрёбывал
Да пошкрябывал по небу,
Как лопата.
Его зудение и гул
Залили всё небо
И нестерпимо долго удалялись,
Давая наконец дышать куда более скромным песням птиц.
Но вот время песен прошло.
Они перекликаются теперь, чирикая,
Тонко и скрипуче,
Будто что-то маленькое сдавили,
И оно скрежетнуло внутренними краями.
Но есть в их голосах и что-то мягкое и даже влажное,
Скользящее,
Будто смазаны те внутренние края.
Каждый их восклик это коротенький свист,
Вылетающий из мощно сдавившихся внутренностей.
Но вот врывается скрип тормозов
Пронзительный и щемящий,
Будто усиленное подобие
Атомарной единицы щебета:
Механический щебеток,
Шумный, как всё человеческое.
***
Разбилась циановая выпукло выгнутая пластина,
Небо низко согнулось над землёй,
Горя поиском чего-то,
Пристально следя своим воспалённым глазом.
Его пушистый горб постепенно выпрямляется.
Вот глаз сомкнулся под веком в сиреневых тенях,
И на худом животе видны
Полосы синюшного покраснения.
Крылец.
Кофейная гуща. Сражения почва.
Поле бритвы ветренно шустро
Птицей лежит на дороге, папертью
Подбирающейся к сердцу, что устало стрекотать.
Гречечное дыхание, сбивчивый дым,
Стиснутый дуб, манёвр отрешения.
ленивотекучий эверест за двумерными чёрными водами
Как если бы кто-то наложил
На белковый гриб
На твёрдый взрыва дым
Плоскую чёрную плесень
Бугрится, грудится, нагромождается
Словно бы твёрдое тело кипело
И пузыри бы имели вогнутые стенки
И острые края
Белая пена горою лоснится
Запечённый солнцем клубами лежит
Ваты утёс
Светясь из нутра
А краями пыль собирая
Подступы чёрные волны встречают
Конь из глубин до вершины взлетает
Чёрный, как вакса, и всадник в свинцовом плаще
Желтится, желтится
Серые клочья отбросив
Длинною грязною сажистой пряжей
Иссинет, иссинет
Из чего состоит спина
Из чего состоит спина?
Из мягкой вешалки с шарнирами,
Двустворчатой пары щитков,
Каплевидного вытянутого барабана
С частым и жёстким округлым каркасом,
Яблока
И флейты.
***
Бирюзовый купол всё ниже светлеет
А под ним фиалковый пояс
Акварели зреет
Превращаясь в синюю утробу дыма
Растёртых васильков
А с другой стороны
Голубой лист бумаги жухнет,
Как папирусная… бы светилась с лампочкой за
Или папиросная?
Да, папиросная, если бы горела чужим, светлым городом.
Крепость Спиналонга
Быть тебе больше идёт лепрозорием,
Чем туристов собой развлекать.
Ты лежишь руиною солнцем истомленной,
А они не стервятники, глазеют на стать,
До гола что осыпалась, крошится.
Камни плотно друг к дружке лежат
Где-то, где-то клетками в микроскопе
Дырами щеголяет из умершей рой стервенят.
То ли башня, то ли обрубок
Смотрит посаженными неровно выщерблинами бойниц.
Впрочем, внутри у неё очень строго,
Хоть и криво, да и балки торчат из под отсутствия черепиц.
Среди серых суровых ступеней
И мозаичной кладки конфет ассорти
Торжествуют стены растений
Корневисных и рыже-колючи трава и кусты.
Ты красива, как корпус больничный,
Лупится с коего краска цвета кровавых корост,
И грозит провалами из шифера хрупкого крыша,
И балкон нависает с угрозой над сметанным семейством берёз.
Твои стены слепят и квадратятся,
Иссыхая над цветоприливной волной,
Что, наверно, и до твоего так же складчато
Возводилась из струн близкосшитых горой.
***
Сетка света прокладывает тропки
Между плюшками облаков.
Те, островки да кочки,
Разбредаются в поднятую бровь
В болоте сером.
Розовая молниеносность застыла
Отсветов морем в пещере,
К топи подкравшись с тыла,
Над ностальгически мягким оттенком
Жёлтого экрана
В чёрно-белых срывах.
Перечёркнутая
Туманная луна
Жёлтым фонарём
В сером газе –
Пример для домов окон
Молочный.
Восковая лампочка
В кило ваты.
Круглая улыбка
Пьяницы и сластолюба,
Она правит над
Электрическим сумраком
Проспектов и дворов,
Руководит
Игрою фарных вееров
И ночных чехлов.
***
Деловой центр «Кварц» построен из лего.
Пластиковый, он удачно соседствует с сантехкомплексом,
Одна из стен которого выкрашена в фиолетовый.
Рыже-синее строение с серебрящимися углами
Гладкостенное, оно дополняет, но не оканчивает череду.
Я уж думал, город стал игрушечный.
Но вот показались два гигантских опухших амбара.
Треугольные крыши их тянутся
Под чёрными полосами рубероида.
Синие гниющие доски смотрят облуплинами.
А ещё ржавые балки между палок электролиний над сортировочной.
Так и быть помолчу про панельных.
Около рельс порезан асфальт на квадраты.
Из тротуара берёзка прорезается.
Шепчет люк;
Канализует подземщина.
Корнем дуб
Собирается.
Всех ждёт смерть, меня ждёт трамвай.
Исключения
Сизых облаков полхоровода плывёт.
Лохматые, они верховодят
Над желтоватой пустотой.
Ещё на фоне бумажных слоёв
Белых разводов пушистых
Ласточек эскадрон изоморфный
Улицу косит.
Напротив высится стенка в колодце,
Разводы разъедены в болезненной коже её.
Скат гигантской чешуйкой торчит,
Словно крышный, да над землёй невысóко.
Сетка канатная виснет с него
Скатертным узором,
Редким сплетеньем зеленее.
На чёрном от влаги асфальте лежат
Острые крошки с тенями глубокими и худыми.
На околице станции метро видна
Стена из ящиков будто,
Рёбрами смотрящая за решётку дверную.
От столба к столбу провисли провода,
Указывая путь: тебе туда или туда.
Зелёная степь
Зелёная степь.
Пряная трава
Упрямится,
Молется между зубов.
Прелая тропа
Уляжется,
Торится между шагов.
***
Луна в дозоре прозревает ночь.
И óблака ладонь к безбровной бледности прижата,
Как отдавая честь. Открыт один глаз у солдата,
И нету тела или рук. И нечем гнать незваны прочь
Рассветы.