В предыдущем номере “ХМ” мы публиковали сообщение о том, что пресвитерский совет Северо-Западного объединения славянских церквей ЕХБ (США) выступил с заявлением, выражая “обеспокоенность в связи с распространением кальвинистического учения о спасении в поместных церквях объединения”. Согласно заявлению, славянским евангельско-баптистским церквям было рекомендовано воздержаться от посещения богослужений и других мероприятий, проводимых пастором Коломийцевым и церковью “Слово благодати” (Word of Grace), находящейся в Battle Ground, Washington. Редактор “ХМ” Олег Турлак обратился к А.Коломийцеву с просьбой дать интервью, разъяснить сложившуюся ситуацию и рассказать о служении церкви “Слово благодати”. Выражаем благодарность пастору Коломийцеву за согласие побеседовать с читателями на страницах нашего журнала.
Олег Турлак:
Алексей, благодарю вас за согласие дать интервью нашему журналу. Хотел бы сказать, что в моих правилах – публиковать интервью полностью, как есть, без того, чтобы что-то «вырезать». Наше издание независимое, евангельское и направлено на мыслящих христиан. Расскажите пожалуйста о себе, семье и вашем пути к Богу. Что повлияло на Ваше решение посвятить жизнь активному служению Христу?
Алексей Коломийцев:
Я родился в семье пастора, служителя церкви Совета церквей ЕХБ. Мои родители были не только глубоко верующими, но и очень посвященными Богу людьми. От них я и научился ценить жизнь тем, насколько она отдана Богу. Отец дорожил верностью Богу больше, чем своей свободой, проведя в заключении три года. Мама также была посвящена церкви, неся служение регента. Вера моих родителей была настолько влиятельной, что ее стало достаточно, чтобы я и мои братья и сестра выстояли под прессингом атеизма, будучи ещё детьми. В 14 лет я пришел к точке, когда во мне родилась моя собственная вера, а с ней и посвящение Богу в жизни и служении.
Олег Турлак:
Где вы обучались и какое влияние на вас оказало богословское образование? Было ли это в России, или же только в США? Вы и ваше служение (правильно или нет), часто отождествляются с служением Джона Мак-Артура. Недавно вы переводили его выступление. Прокомментируйте, пожалуйста.
Алексей Коломийцев:
Самым большим моим учителем была жизнь и служение рядом с верными Богу людьми, а также хорошие книги, написанные теми, с кем не было возможности быть рядом. Именно так формировались мое мировоззрение, характер и подходы к служению. Джон Мак-Артур действительно был одним из служителей, которые повлияли на мое развитие. Я встретился с ним, во время моей учебы в Southeastern Bible Colleg e в Birmingham, Alabama. К тому времени я уже был достаточно взрослым, принимал участие в миссионерском служении в республике Коми, а также в основании новой церкви в одном из городов на юге России. Учеба в колледже в США несколько разочаровала меня, я так и не смог найти там ответов, ради которых и решил учиться.
На том этапе моей жизни, мне нужно было более ясное осмысление основания моего служения. С приходом свободы проповеди Евангелия, мне, как и многим другим служителям пришлось соприкоснуться с множеством различных систем и методов служения, неизвестных нам ранее. После того, как много было перепробовано, я обнаружил, что методы не являются «золотым ключиком» к обращению душ. Это привело к поискам и переосмыслению того, что я делал. Встреча с Джоном Мак-Артуром открыла мне новую перспективу на две ключевые истины, роль которых чрезвычайно важна в служении Богу. Эти истины – абсолютная авторитетность и сила Писания, а также центральное место церкви в служении. Понимание этих истин и определило в огромной степени мою дальнейшую жизнь и служение. Это привело меня в Master’s Seminary, где я посвятил несколько лет тому, чтобы научиться серьезному исследованию текста Писания, и экспозиционной проповеди.
Олег Турлак:
Как вы думаете, нам, богословски образованным людям, есть место в бывшем СССР, или все-таки для нас больше места на западе? Да и тут, в Америке, не сидят ли в славянских общинах люди с богословским образованием без дела?
Алексей Коломийцев:
На мой взгляд, богословское образование, само по себе не является решением всех проблем. Оно может быть хорошим, и не очень, глубоким или поверхностным, фундаментальным или либеральным, но даже если бы оно было совершенным, богословское образование – это всего лишь малая часть формирования сильного духовного лидера. На мой взгляд, сегодня, как в бывшем СССР, так и на западе, русскоговорящим церквям не хватает глубоко посвященных Богу, Писанию и церкви зрелых служителей, способных на реальное пастырство. Я знаю многих людей, получивших бого-словское образование, которым было бы лучше, если бы они его не получали. Насчет таких честно скажу, что рад, если они «сидят без дела» независимо от того, где сидят, здесь или там.
Олег Турлак:
Задам личный вопрос: “Что побудило вас эмигрировать в США?”
Алексей Коломийцев:
По поводу эмиграции, хочу заметить, что у Бога есть свой путь для каждого. Мы не планировали эмигрировать, но так сложился путь, по которому повел нас Бог. К моменту окончания семинарии наши возможности в России были закрыты, а здесь, в Америке, была вопиющая нужда. На тот момент э то было трудно понять, но сейчас мы видим, что то, что Бог сделал через наше служение здесь, в США, не было бы возможным в России.
Олег Турлак:
Ваше служение развивается довольно успешно. Если не ошибаюсь, вы служили церквам в Алабаме, Калифорнии, и теперь, в «Слове благодати» в Вашингтоне. Из тех видеозаписей, которые я просмотрел, в церкви на богослужении присутствуют сотни людей. В чем секрет успеха?
Алексей Коломийцев:
Смотря, что вы подразумеваете под словом «секрет». К нам часто обращаются служители из разных мест, с подобным вопросом, надеясь узнать какой-то метод, который поможет разрешить проблемы в их церквях и дать им развитие. Благословения, переживаемые нашей церковью, являются результатом определенного подхода к духовной жизни и служению, сложившегося в самом начале, и целенаправленно и последовательно реализуемого в жизни на протяжении многих лет. Он включает в себя множество факторов: Богоцентризм, абсолютный авторитет Писания, экспозиционную проповедь, серьезный подход к характеру служителей, посвященность церкви, качественное пастырство, библейское руководство, ясную философию служения. Эти принципы можно перечислять долго. Важно, что каждый из них является реальной и неотъемлемой частью жизни, реально формирующей нас как церковь.
Олег Турлак:
Недавно я, как говорят, «наткнулся» на заявление руководства Северо-Западного объединения церквей ЕХБ США в отношении церкви «Слово благодати» и вас лично. Оно выражено довольно категорично, практически «отрезая» вас и общину от общения с другими церквями? Что вызвало столь резкую реакцию?
Алексей Коломийцев:
На этот вопрос, наверное лучше могут ответить сами авторы данного заявления. Русское братство сегодня переживает достаточно сложный период. Новые условия жизни поставили братьев перед очень сложными задачами, решение которых требует большой мудрости и духовной зрелости. Вот их-то, наверное, и не хватает. Мы столкнулись с проблемой настороженного отношения к нам еще девять лет назад, когда я только начал служение здесь. На мой взгляд, основная сложность в том, что мы выбрали курс, сфокусированный на приоритетности развития нашей поместной церкви. С самого начала мы сформировали ясную философию слу-жения, которая помогла нам иметь четкую идентичность как церкви. Это контрастировало с тем, что происходило во многих церквях, что неизбежно выто развитие церкви сильно зависит от проповеди, поэтому проповедь должна быть экспозиционной и занимать серьезное место и время на богослужении. В связи с этим, у нас редко проповедуют гости, и даже в этом случае, только те, которых мы приглашаем. Подобных различий достаточно много. Хотя мы старались никого не критиковать, то, что мы делали что-то не так, как другие, всё равно вызывало негативное отношение со стороны многих лидеров. Мы всегда были открыты к диалогу, но вместе с тем, не можем изменить наших позиций, не будучи убеждены в этом, просто по причине того, что они кому-то не нравятся.
Проблема осложняется еще и тем, что наша церковь достаточно влиятельная. Благодаря Internet, нас слушают тысячи людей. Естественно, многие из них задают вопросы своим пасторам, по поводу развития их церквей. Иногда эти вопросы ставят некоторых служителей в неудобное положение. Думаю, стремясь избавиться от подобных вопросов, нас и решили объявить «не соответствующими вероучению братства». “Зацепку” нашли в нашей доктринальной позиции, связанной с реформатским взглядом на вопросы спасения. Проблема только в том, что наше вероучение – это вероучение довоенного союза баптистов России. Выбрасывая нас за борт ортодоксии, братьям придется “выбросить” и Павлова, Одинцова, Тимошенко, Марцинковского и др.
Олег Турлак:
Не увидел ли председатель Северо-Западного объединения церквей ЕХБ в США Александр Сипко в вас «восходящую звезду», способную засиять ярче, чем позволено? Не является ли подобная практика отголоском не столь давнего прошлого? Не хватает ли труда на всех и не достаточно ли велик «пирог» служения, чтобы не пытаться отобрать, образно говоря, один и тот же “кусок” друг у друга?
Алексей Коломийцев:
По поводу того, что увидел Александр Кириллович, нужно спросить у него. Ясно, что подход, принятый руководителями объединения, непоследователен. Наша встреча с ними в мае 2010 года окончилась на достаточно хорошей ноте. Они пообещали составить документ, в котором будут выражены те сферы, которые нас объединяют. Братья ясно сказали, что как только документ будет составлен, его вышлют нам на согласование. К нашему великому удивлению, вместо такого письма, без всякой консультации и даже без всяких контактов с нами появляется обращение на съезде СЗОЦЕХБ.
Олег Турлак:
Обобщите, пожалуйста, вашу богословскую позицию в отношении вопроса спасения. Так ли страшен «кальвинизм», как его малюют? Может реакция руководителей Северо-Западного объединения была такой, какой была из-за того, что вы избрали более независимую линию, и в вас увидели угрозу? Ведь в годы господства коммунизма «белых ворон» не очень-то жаловали?
Алексей Коломийцев:
Писание представляет Бога абсолютным и суверенным Владыкой вселенной, одновременно говоря о человеке как о способном принимать решения, за которые он несет ответственность. Мы видим, что эти две истины являются чрезвычайно важными элементами библейского учения и принимаем их одновременно, понимая, что в нашей земной системе координат нам трудно найти их полное логическое согласование. Между ними всегда будет напряжение. Кроме того, мы серьезно относимся к библейскому учению о человеческой греховности и спасению по благодати, возможному только при рождении свыше. В этом и есть весь «кальвинизм», в котором нас обвиняют. Эта позиция исходит не из желания следовать тем или иным богословским системам, а из нашего исследования Писания. Мы говорим то, во что верим, будучи убежденными, что именно такой серьезный подход к ключевым библейским истинам и является одним из элементов стабильного развития церкви. Чтобы напугать народ, нашу позицию постоянно извращают, правда, всегда непоследовательно. Например, нас обвиняют в том, что мы якобы учим вседозволенности, хотя вместе с тем, говорят, что мы слишком строги, потому что предъявляем серьезные требования к вопросу освящения и церковной дисциплины. Впрочем, мы сильно не удивлены этому, потому что апостола Павла обвиняли точно такими же методами. (Рим.3:8)
Олег Турлак:
В беседе было упомянуто, что за своё «свободомыслие» вы получали угрозы. С одной стороны, это странно, так как речь идет (вроде бы) о верующих. С другой стороны, я этому не удивляюсь, так как и сам получал угрозы. Не говорит ли подобная ситуация о нездоровых тенденциях в нашем славянском христианстве, где не терпят иных взглядов и другого мнения?
Алексей Коломийцев:
Угрозы звучали именно так. Девять лет назад мне говорили, что не дадут дороги в русском братстве. Но так как дорогой распоряжается Бог, каждый из нас имеет столько дороги, сколько Он позволяет.
Олег Турлак:
Не легче ли было вместо славянского братства сотрудничать с американскими англоязычными церквами. Может быть, тогда и недопониманий было бы меньше?
Алексей Коломийцев:
Будучи независимой церковью, мы, тем не менее, сотрудничаем со многими церквями, как с русскоязычными, так и с англоязычными. У нас много друзей, у которых мы можем спросить совета, с кем можем вместе молиться и сотрудничать в разных сферах служения. Удивительно, что после известного съезда СЗОЦЕХБ круг русскоязычных церквей, которые обращаются к нам за помощью и ищут тех или иных форм сотрудничества, значительно расширился.
Олег Турлак:
Когда я просматривал запись беседы, у меня сложилось впечатление (это мое мнение), что излагаемую вами позицию и взгляды не столько пришли выслушать, сколько заявить, что вы неправы и заблуждаетесь в ваших взглядах. Диалога (на мой взгляд) не получилось. Как вы думаете, не проявила эта беседа (1) конфликта между поколениями служителей (новое и старое – советской закалки) и (2) водораздела между вами, богослов-ски образованным служителем, и поколением, которое больше ссылается на то, что было в СССР, а также на опыт страданий за Христа?
Алексей Коломийцев:
Идя на эту беседу, мы искренне стремились видеть в наших оппонентах братьев. Мы рассчитывали на то, что братья заинтересованы внимательно выслушать нас. Мы, в свою очередь, были готовы слушать их. Нужно отметить, что некоторые из них, действительно этого хотели, однако, победила позиция тех, кто был настроен более враждебно. Они задали тон, и беседа пошла в русле допроса, на котором следователь уверен, что обвиняемый виноват, и беседа ему нужна только для того чтобы составить протокол.
Олег Турлак:
Не произошло ли в результате трений между “Словом благодати» и СЗОЦЕХБ попытки вмешательства в дела поместной церкви со стороны «старших пресвитеров»? На одной из Интернет-страниц воззвание СЗОЦЕХБ даже было названо «инструктивным письмом» (по аналогии с 1960-ми гг.).
Алексей Коломийцев:
Я никогда не был членом церкви, принадлежавшей к ВСЕХБ, где существовал институт старших пресвитеров, но из того, что я знаю об этом, подход был именно такой. Нас пытались «поставить на место», подходя не как к сотрудникам на ниве Божьей, а как к тем, кто осмелился иметь независимую позицию. Мы глубоко верим в независимость поместной церкви, и поэтому считаем такой подход неприемлемым.
Олег Турлак:
Как вы думаете, почему все-таки евангельским верующим-славянам тяжело принять принцип «единства в разнообразии»? Ведь в той же самой Южной баптистской конвенции верующие придерживаются и кальвинистической позиции, и некальвинистической. В их среде есть разумный диалог, но никто друг друга не признает «заблудшим». Почему все-таки в среде славян все по-другому?
Алексей Коломийцев:
Здесь много причин. Наверное наше советское прошлое с его авторитарным мышлением сыграло немалую роль. Кроме того, мало опыта правильно видеть ценности, отличая главное от второстепенного. Еще, не хватает зрелости, чтобы решать сложные вопросы терпеливо, приобретая братьев, помогая им трансформироваться в тех или иных сферах, где у них есть недостатки. Вместо этого доминируют подходы давления и силы, поляризующие, а не гармонизирующие христиан.
Олег Турлак:
Почему все-таки у пасторов-славян есть такое желание настаивать на «потере спасения»? Разве потеря спасения настолько желанна? Как вы думаете, не является ли неуверенность человека до конца в том, спасен он, или нет, выражением позиции “спасения по делам”? Не способствует ли подобная неуверенность легкому контролю «клира» над «мирянами»?
Алексей Коломийцев:
Думаю, что вопрос коренится в православных корнях нашего народа. Православию вообще чужда конкретика и уверенность в религиозных вопросах. Она считается проявлением гордыни. С этим также связано и понимание сущности спасительной благодати искупления. Принимая, с одной стороны, принцип заместительного искупления, принимаемого по вере, и связанного с ним рождения свыше, многие братья продолжают видеть спасение, зависимым от дел, вместо того, чтобы видеть дела, зависимыми от спасения. Эта неясность действительно позволяет некоторым пасторам использовать её как рычаг, с помощью которого они надеются достичь большего прогресса в освящении своей паствы. В реальности получается наоборот. Учение о потере спасения всегда связано с большой ролью человека, и уменьшенной ролью Бога, а уменьшение роли Бога в системе мировоззрения человека обязательно ослабляет его стремление жить, повинуясь Ему.
Олег Турлак:
Категоричную реакцию вызвала ваша ответная публикация на статью «Другой Христос кальвинизма», размещенная в «Христианской газете». Как вы думаете, не является ли статья о «другом Христе» результатом оторванности и изоляции славянского баптизма от истории развития христианства? Мне кажется, что зачастую славянские верующие не смотрят «дальше своего огорода». История, развитие богословской мысли нас просто не интересуют. Как вы думаете, почему мы оказались в таком, по моему мнению, печальном положении?
Алексей Коломийцев:
К сожалению, речь идет не только об оторванности славянского баптизма, но о своеобразном “мессианском синдроме”, присущем некоторым его представителям. Оторванность можно объяснить. Мы (в СССР) естественно были изолированы политическими границами. Претензии же на мессианство говорят о наличии внутренней проблемы. Вместо того, чтобы слушать других христиан со смиренным желанием понять их, взаимно обогащая друг друга, к ним часто подходят с заранее сформированным мнением и непоколебимой уверенностью в том, что оно не может быть неправильным. Эта уверенность оправдывается «верностью наследию отцов», национальным достоинством, тем, что «мы страдали от режима, тогда как люди на западе писали книжки по теологии» и т.д. К сожалению, чаще всего, предметом таких споров становятся даже не доктрины, а непривычные нам традиции.
Олег Турлак:
Во время беседы был упомянут вопрос вашей оценки истории братства. На своем опыте знаю, что это щепитильный вопрос. Почему все-таки существует такая болезненная реакция на любые попытки критически взглянуть на историю и богословие славянских баптистов? Почему вместе с положительными моментами нельзя взглянуть и на то, что было, так скажем, не совсем правильно?
Алексей Коломийцев:
Должен признаться, что на определенном этапе служения, по своей наивности, я рассчитывал, что зрелые служители действительно готовы вести диалог именно на таком уровне. Я убежден, что мы должны изучать свои ошибки более серьезно, чем то, что у нас получается хорошо, чтобы исправлять их и становиться сильнее и эффективнее. К сожалению, многие братья видят в таком подходе «отказ от веры отцов», «предательство своего наследия» и т.д. Поэтому, вместо того, чтобы попытаться вместе понять, что же мы могли бы делать лучше, происходит нескончаемое восхваление нашего великого прошлого, тогда как “корабль” дал течь и постепенно тонет.
Олег Турлак:
Вопрос о том, есть ли у славянских баптистов богословие, вызывает споры. То есть, если оно есть, где оно? Есть ли книги по богословию (имею в виду монументальные труды), написанные кем-то из «отечественных» богословов в современный период? Я таких не видел. Мне кажется, что т.н. «богословие», если оно и есть (что под большим вопросом), то это «доморощенное богословие», которое довольно реакционно. Его можно назвать «богословием протеста». То есть он выражается в реакции на то, что «не наше», без приведения доводов, а что же «наше»? Что вы думаете по этому поводу?
Алексей Коломийцев:
Говоря об отсутствии славянского богословия, я имел в виду очень специфическое значение этого термина. В каком-то смысле богословие, т.е. представление о Боге, есть у всякого человека, даже у атеиста. Это совокупная система духовных ценностей, базирующаяся на представлении о реальности. В этом смысле, безусловно, богословие было и у наших отцов, проповедовавших Евангелие в Советском Союзе.
Проблема в другом. Сформировавшись в годы преследований, и проведя большую часть своей жизни в гонениях, сначала со стороны Православия, затем со стороны атеизма, верующие в СССР не имели возможности осмыслить и описать свою систему веры, чтобы иметь ясное представление, кто они. Будучи протестантами, они не имели возможности осмыслить, в какой степени они стоят на позициях протестантской Реформации. Более того, евангельские церкви в России возникли под влиянием нескольких разных ветвей западного протестантизма. Каждая из них имела свои доктринальные особенности, формировавшиеся в определенном историческом и культурно-философском контексте. Кто-то должен быть взвешенно и глубоко понять, каким образом эти разные позиции нашли свое отражение во вновь образовавшемся движении в России.
Кроме того, нужно было ответить на вопрос, что делать с остатками Православия, глубоко осевши-ми в мышлении и традициях русских евангельских верующих? Как они согласуются с ключевыми элементами протестантской Реформации? На эти, и на многие другие подобные вопросы никто не давал ответа. Именно в этом смысле славянское евангельское братство не имело своего богословия. Причина этого понятна – не было условий, не было подготовленных людей, были постоянные гонения, и т.д.
Долгие годы евангельские церкви в СССР могли жить практическим богословием, опираясь на сильные традиции, сложившиеся во время гонений. Но когда пришла свобода, срочно потребовалась теоретическая база, которая позволила бы осознать и обоснованно объяснить нашу идентичность в сравнении с многообразным и богословски пестрым западным религиозным миром. К этому-то мы и оказались неготовыми. Более того, мы оказались неготовыми даже к взвешенному диалогу с этим миром, в процессе которого мы могли бы многому научиться. В результате славянский баптизм до сих пор, к сожалению, находится в поисках своей идентичности. Причем, даже сегодня этот процесс так и не обрел нужной глубины и зрелости. Экономическая и религиозно-политическая составляющие играют в нем слишком значительную роль, отвлекая от главного.
Недавно одному из известных руководителей ЕХБ задали вопрос: в чем главные отличия баптистов от православных. Ответ был сведен к тому, что “мы не крестим детей, не имеем икон и не считаем матерь Божью спасительницей и заступницей”. По всей видимости, этот заслуженный служитель или не знает, или не считает важным, что ключевыми вопросами, отличающими эти две ветви христианства, является совершенно разное учение о спасении и природе Божьего откровения. Это еще одно свидетельство недостаточной способности лидеров смотреть в глубину. Все замыкается на внешних факторах, чаще больше относящихся к вопросу традиции, чем к стратегическим принципам.
Олег Турлак:
Каково будущее общины? Не повлияет ли «блокада» или «изоляция» на жизнь церкви «Слово благодати», ее рост и дальнейшее развитие вашего служения? Вы ведь и в Австралии, и на Украине ведете служение. Не отвернутся ли друзья и коллеги по служению?
Алексей Коломийцев:
Будущее нашей общины зависит только от того, насколько верными Богу и Писанию будем мы сами. Что касается сотрудничества с другими церквями, у нас такое большое количество предложений для сотрудничества, что мы неспособны удовлетворить все просьбы.
Олег Турлак:
Информацию о церкви «Слово благодати» можно узнать на www.slovo.org. Расскажите об основных позитивных вещах, которые происходят в общине и которые вас особенно радуют.
Алексей Коломийцев:
Жизнь церкви подобна жизни большой семьи. В ней всегда много реальной большой работы, много трудностей и, вместе с тем, она всегда приносит много радости. В общем, нынешнюю ситуацию в нашей церкви можно характеризовать как “стабильно растущую”. Определенный рост есть по всем направлениям. Церковь растет количественно, успешно развиваются практически все отделы служения, большинство членов заметно растёт духовно, обретая большую степень зрелости, свободы и радости во Христе, но, наверное, самым большим нашим благословением сегодня можно назвать растущее поколение новых служителей. Взращивание настоящих духовных лидеров всегда было одним из важных аспектов моего служения. Это чрезвычайно сложное дело, требующее наличия особого климата в церкви и постоянного серьезного внимания со стороны ответственных руководителей.
Олег Турлак:
Какие перемены произошли в церкви с приходом вашей “команды”? Почему было принято решение не предоставлять кафедру и сцену, как говорится «кому попало»?
Алексей Коломийцев:
Сказать, что я пришел в церковь с командой, будет не совсем точно. Я пришел с видением, ясной богословской позицией и философией служения, а команду пришлось взращивать и созидать шаг за шагом в течение нескольких лет. Когда меня пригласили быть пастором в церкви “Слово благодати”, она переживала далеко не лучшие времена, и поэтому тогдашнее руководство и большинство членов были готовы к серьезным переменам, которые и обеспечили дальнейшее развитие церкви. Наиболее важными были следующие вопросы: (1) серьезное отношение к кафедре. Духовный рост людей напрямую зависит от качества и стабильности духовного питания. Понимая, что истинным питанием души является Писание, мы определили, что проповедь должна быть экспозиционной, и она должна занимать центральное место на богослужении. При этом наилучшим вариантом будет, если проповедовать будет пастор, хорошо знающий своих людей, и заботящийся об их духовном росте. Мы твердо решили, что кафедра будет местом духовного питания людей, а не местом политики.
(2) Ясная философия служения, реально определяющая курс развития церкви. В большинстве случаев развитие церквей, к сожалению, определяется волей лидера или политической ситуацией, складывающейся в процессе борьбы за власть между конкурирующими группами влияния. Такой подход делает практически невозможным качественный рост церкви. Нам потребовалось много времени, чтобы научиться жить в соответствии с заранее продуманными и согласованными принципами, целью и миссией. Теперь практически все понимают, что это одно из наибольших благословений церкви, делающих её развитие стабильным.
(3) Пресвитерское управление. Одним из первых шагов развития церкви была замена системы управления. Основным органом управления церкви сегодня является пресвитерский совет, который решает все текущие вопросы. Членское собирается только для избрания членов пресвитерского совета и утверждения наиболее важных его решений. Это существенным образом повысило качество решений и эффективность управления в целом.
Олег Турлак:
В чем состоит миссия церкви и как она осуществляется? Почему «библейская церковь», к примеру, а не «евангельская»? Принадлежит ли община к движению Bible Churches, связанного с Dallas Theological Seminary? Сколько человек посещают воскресное утреннее богослужение? Почему возникла необходимость перейти на два утренних богослужения? Есть ли численный рост и в чем причина успеха?
Алексей Коломийцев:
Наша цель – «зрелые и радостные дети Божьи, созидающие церковь и влияющие на мир». Достижению этой цели посвящено все, что происходит в церкви. Каждое дело, каждый вопрос проверяются с точки зрения того, насколько они помогают нам достигать цели.
Название «библейская церковь» мы приняли по нескольким причинам. (1) Во-первых, веря в чрезвычайную важность Писания, мы действительно хотим быть максимально библейскими в своей жизни и служении. Во-вторых, это название ассоциируется в США с церквами, которые имеют определенную историю посвященности Писанию в противостоянии с либерализмом. Официально мы не принадлежим ни к какому движению, но некоторые аспекты нашей философии служения действительно близки к упомянутым вами церквам.
Каждое воскресенье в нашей церкви собирается (в среднем) 1000-1100 человек. Примерно в два раза больше смотрят нашу прямую трансляцию по Internet. Причина перехода на два служения вызвана продолжающимся ростом церкви и желанием послужить большему числу людей.
Олег Турлак:
Если бы у вас была возможность что-то изменить в данной ситуации (трения с СЗОЦЕХБ), что бы вы изменили?
Алексей Коломийцев:
Оглядываясь назад, вижу, что в наших подходах, безусловно, было много незрелых и не совсем точных высказываний, решений и действий, но, они были естественными для тех этапов развития. Это наш путь, и нам нужно по нему идти, принимая от Бога, все, что Он приготовил нам.
Олег Турлак:
Спасибо за беседу.
При цитировании ссылка на “Христианский мегаполис” обязательна.
Фотографии предоставлены Библейской церковью “Слово благодати”.
Алексей Коломийцев
Пастор церкви “Слово благодати” (Word of Grace), в Battle Ground, Washington (США). Магистр богословия. Автор многочисленных статей.
More Posts - Website