Что же случилось с Луной? Ну, не погибла – это ясно. Сама куда‑то ушла. Но почему? Ох, чует мое сердце, наговорила ей Танитриэль разных глупостей. Пора, пора раз и навсегда разобраться со всеми моими женщинами. Вот женюсь на одной, остальные враз засохнут. Осталось решить – на ком? Тьфу, что за вопрос, на Луне конечно! Ведь все наши споры, ссоры и безобразные сцены ревности только от того, что мы до сих пор не вместе. Вот обвенчает нас кардинал Калл – лучшей жены, чем у меня, ни у кого не будет.
– Так что ты хотел знать, ландграф? – Голос мускулистой Ромашки вернул меня к действительности. Мы сидели за небольшим столом в капитанской каюте, мне милостиво позволили съесть хороший кусок солонины и похлебать калорийной ухи. Пока я ел, бедная женщина елозила на койке, буквально изнемогая в страшной борьбе сама с собой. Нет, как мужчина я ее не интересовал, но как слушатель…
– Начните сначала. Кто были ваши благородные родители? А бабушка с дедушкой? А дяди и тети? А все родственники по материнской линии до семнадцатого колена начиная от Великого потопа?
– Тебе это действительно интересно? – не веря своему счастью, выдала крутая феминистка.
– Безумно! Главное, не упустите детали…
О женщины… Они могут быть сильными и умными, верными и неподкупными, смелыми и решительными. Они могут считать себя во всем превосходящими мужчин, бороться с лестью, распознавать неискренние комплименты, интуитивно чувствовать фальшь, но… Дайте понять этому антиподу в юбке, что она интересна вам не как женщина, а как личность, – все! Она – ваша! Можете из нее веревки вить. Просто позвольте красавице взахлеб рассказывать о себе и направляйте поощряющими вопросами. До того, что лучше вас нет никого на свете, она созреет сама.
В обед к нам робко ткнулась коренастая толстушка с напоминанием о солнце в зените и времени кормления золотых рыбок за бортом. Но капитанша так на нее наорала, что я чуть в стену не влип от резонанса. Мы только‑только закончили историю неразделенной любви троюродной бабушки к залетному легионеру, увлекающемуся коллекционированием бабочек, а тут… Нате вам, перебивают!
– Может быть, пока казнить рыцаря?
– Ни за что! Вы же знаете дворянский кодекс чести – я обязан разделить ответственность с моим подчиненным. Топите нас обоих!
– Но… я же не успела толком…
– Вот и я о том же. Все это безумно интересно! Может быть, отложим экзекуцию до заката? А то меня просто разорвет от любопытства, если я так и не узнаю, что сказал бабушке Аделаиде этот гад в парике и как она его отбрила…
Я спал как убитый. Что вы хотите, в течение всего светового дня слушать бабскую болтовню, да еще изображая все более разгорающийся интерес… Мы прерывались только на еду, ну, в туалет иногда. Я изображал Шахразаду наоборот уже четвертый день. Боже мой, сколько может понарассказывать женщина, если ее очень попросят… Вчерашний вечер закончился началом грустной повести о капитанской маме. Судя по эпилогу, бедняжке катастрофически не везло еще в утробе матери. Бабушка злоупотребляла спиртным и, будучи беременной, часто падала. Похоже, это дало заметное отклонение и на внучкину головку…
Жан начал быстро отъедаться. Лия выбилась в коки, завладела камбузом и кормила нас просто на убой, балуя всевозможными деликатесами. Купеческие суда по курсу не попадались, наше судно мирно рыскало неизвестно где, а моя морская болезнь уже на следующий день начала сдавать свои позиции. Думаю, мы бы смело проваландались с рассказами капитанши еще с месяц, но через два дня была замечена посудина, севшая нам на хвост. Ради такого дела Ромашка потащила меня на мостик, и впередсмотрящая Магнолия басом проорала о еще двух парусах на горизонте. Создавалось нехорошее впечатление, будто на «Розовую раковину» хотят напасть. Женщин это радовало. Морские Валькирии, возбужденно перемигиваясь, готовились к бою. Пользуясь общей занятостью, я отвалил на корму к Жану, туда же незаметно выбралась и Лия.
– Ну что, ребята, у нас есть шанс сбежать.
– А разве мы не будем участвовать в бое?
– Конечно нет, олух! На чьей стороне ты хочешь сражаться? Защищать этих субтильных гимназисточек из Смольного? Или бить их в спину, помогая тем трем баркасам, что летят сюда на всех парусах?
– Но… ну… нет, милорд, – замялся Жан.
– Лорд Скиминок, неужели вы хотите, пользуясь суматохой боя, захватить чье‑нибудь не очень охраняемое судно и по‑тихому отвалить? – прозорливо догадалась Лия.
– В самое яблочко, малышка. Только обязательно нужно, чтобы на корабле оставался хоть кто‑то из команды. Мы сами – никудышные моряки и ни за что не доберемся до берега, если его не видно. Ты, случайно, не знаешь, где мы?
– Девчонки вроде говорили, напротив Темной Стороны, но далеко в море. Я сбегаю и уточню, а?
– Не надо, поздно. Сюда идут, линяй, пока тебя не заподозрили в недостойной лояльности к мужским особям.
Ни разу в жизни не участвовал я в морском сражении. Пришлось пополнить запас впечатлений. Три корабля натурально вознамерились взять нас в клещи. Благо, пушек в те темные времена еще не было, одного прямого паруса не хватало для нужного управления скоростью, а кустарный руль‑весло не добавлял изящной маневренности. Так, плавающие калоши, под завязку набитые оголтелыми головорезами. Не Флинты – это точно! Сражение начиналось бездарнейше, противники явно надеялись взять нас обычным превосходством в силе. Первым на критическое расстояние к нам подошел невысокий шлюп с кроваво‑красными бортами и грязным парусом, украшенным рогатой черепушкой.
– Черти, – брезгливо определила Ромашка и подняла руку вверх, давая сигнал лучницам. В ту же минуту с корабля замахали белой тряпкой. Из‑за щитов высунулся длинный черт в блестящей кольчуге.
– Эй, Валькирии! Мы не хотим вашей крови. Дайте нам обыскать ваши трюмы – и мы уйдем.
– Что?! – побагровела воительница, не находя других слов на это беспросветное хамство.
– Нам нужен только ландграф! Отдайте его – и проваливайте куда хотите.
– Значит, вам нужен лорд Скиминок?! – бешено взревела Ромашка, хватая меня за шиворот и демонстративно встряхивая. – А если я сейчас брошу вам на палубу его голову?
Меня аж перекосило, но парламентер, подумав, сообщил:
– Это даже лучше. Не исключено, что мы скажем вам «спасибо».
Вместо ответа Ромашка отпустила мой воротник, и туча стрел, сорвавшись с «Розовой раковины», прямо‑таки слизнула половину команды нападающих.
– Но… почему вы нас не выдали?
– Я никогда ничего не отдам мужчине добровольно! Вы – наша добыча, и они не получат вас ни живым, ни мертвым. Пусть попробуют взять силой хоть щепку с моего корабля!
– Тогда верните нам оружие! – взмолился я. – Мы тоже будем сражаться.
– За что? – прищурилась капитанша.
– За феминизм! – твердо решил я.
– Эй, там! Отдайте меч ландграфу и топор его оруженосцу!
В тот же миг корабли стукнулись борт о борт. В воздух взлетели абордажные крюки, черти рогатой бандой бросились на абордаж – их с почетом приняли на копья и вилы. Дав еще один залп, лучницы рассредоточились по корме и носу. Остальные, издав «ведьмин крик», принялись крошить ошарашенных чертей в салат «оливье» без майонеза. Мы с Бульдозером тоже от всей души приложили ладошки к правому делу. Если Люцифер наивно рассчитывал взять нас силами одного корабля, то он крепко просчитался. Второй корабль ударил «Розовую раковину» в другой борт, но был встречен лобовыми залпами притаившихся лучниц. В рот – пароход! Это уже не черти. Длинные волосы, дикая косметика, яркая бижутерия и пестрые юбки с разрезами… Батюшки‑светы, Голубые Гиены собственной персоной! Сто лет не виделись, братцы‑извращенцы. Валькирии обернулись к ним с удесятеренной яростью: Голубые Гиены являли собой злобную пародию на женщин, и они это чувствовали. Третий корабль был уже на подходе, когда мы вспомнили о первоначальных планах.
– Бульдозер! Поймай супругу и двигай за мной. Здесь справятся и без нас. – Я прыгнул на борт первого корабля и начал обрубать абордажные крюки. Из‑под крышки трюма высунулись три перепуганных пятачка.
– Что вы делаете, милорд?
– Да так, знаете ли, рублю канаты…
– А зачем?
У них еще хватало мозгов задавать идиотские вопросы. Боже, и таких недоумков берут во флот?!
– Вот что, матросня, через десять минут эти мускулистые девочки навсегда покончат с неосторожными морпехами из Голубых Гиен. Тогда они вспомнят про вас и в горячке боя вряд ли проявят сострадание к уцелевшим рогоносцам. Вы, конечно, как хотите, но лично я намерен удрать, пока тут не слишком пахнет керосином…
Черти быстренько посовещались и шепотом доложили:
– Мы с вами, ландграф. Покорнейше просим принять командование кораблем. Клянемся, что, пока не доберемся до суши, будем честно соблюдать равноправное перемирие.
– Уговорили, – важно кивнул я. На палубу спрыгнул Бульдозер, державший в охапке вырывающуюся Лию. Она размахивала сабелькой и возмущенно орала:
– Пусти, дурак! Я сейчас пойду и еще раз врежу промеж глаз этому кудрявому недоноску с бантиком…
– Все в сборе? – Я занес Меч Без Имени над последним связующим канатом. – Полный ход! Отдать швартовы…
Трое чертей оказались хорошими мореманами… Мы отвалили так тихо и незаметно, что любо‑дорого посмотреть. Валькирии уже успели разделаться с экипажем первого корабля Голубых Гиен и сейчас брали на абордаж второй. Им дела хватало, но на всякий случай я швырнул два горящих факела на судно противника. Теперь Гиены вынужденно боролись не только с женщинами, но и с пожаром. А в целом все получилось крайне успешно… Ну, если не считать разгневанной Ромашки, грозившей нам кулаком с носа «Розовой раковины». Мы тоже помахали на прощанье.
– Милорд, взгляните, на горизонте три паруса! – подбежал взволнованный Жан. Он уже избавился от доспехов, завязал рану на лбу синей тряпкой и с отросшей щетиной здорово походил на морского волка.
– Где? Ага… интересно, кто бы это мог быть?
– Если позволите сказать, господин ландграф, – поклонился рулевой черт, – сюда идут три гребные галеры. Судя по форме паруса и носовым украшениям, это корабли Валькирий.
– О нет! Мы должны успеть добраться до берега. Раскочегаривайте вашу лохань, или я начну с отшибания рогов, а закончу откусыванием хвостов с кисточками!
– Ветер в нашу сторону. Не сомневайтесь, к вечеру мы будем на суше.
К вечеру проклятый ветер изменился. Мы рыскали в темноте, пока я не принял волевое решение – спустить парус и отдаться на волю волн. Черти оказались простыми матросами, штурман и капитан были зарублены в бою. Ребята ловко лазили по мачте, тянули канаты, драили палубу, даже держали руль, но имели весьма поверхностное представление о том, где же все‑таки берег и как туда попасть, если ветер сменил курс. В общем, наверно, стоит подождать утра, а при ясном солнышке определиться будет не в пример легче. Мы спустились вниз, заняли каюту капитана. Лия пошуровала тут‑там, накрыла на стол, а потом уже, сытые и ленивые, мы включились в обсуждение событий. Но сначала я задал самый важный вопрос:
– Что случилось с Луной?
– Лия знает. Ей Брумель рассказал, – вздохнул Жан.
– Тут такое дело, милорд… Я даже не знаю, с чего начать… Кто прав, кто виноват?… Вы бы женились на ней, что ли, лорд Скиминок!
– Сам знаю. Вот верну сына, тогда и женюсь. Почему она сейчас‑то убежала?
– Она ушла. Поручик сказал, будто она все видела через кусты.
– Что видела? – покраснел я.
– Ну, это… Вас и ее… королеву в смысле. Вы ведь целовались там, за ручку ее держали, на колени усаживали…
– Ты все врешь, мартышка!!!
– Я вру? Да мне Брумель так сказал, а ему она. Если мне передали искаженную информацию, так это не моя вина. Я ведь там не была. Откуда мне знать? Вот вы – были. Ну так и поправьте меня – вам виднее.
Я заткнулся. Из‑за своего идиотского желания быть хорошим для всех взял и загубил собственное счастье. Ну, как теперь объяснить, что не я сажал Танитриэль на колени, а она сама садилась? Не я просил ручку для поцелуя, а она сама под нос ее сунула, пришлось… И не обнимал я ее вовсе, а успокаивал. Вот хоть сами у нее спросите… О черт! Влип так влип. Если даже мои ребята мне не верят, то уж Луна… Тем более что она все «видела» своими глазами! Было отчего впасть в апатию. Не нравится мне все это. Какая‑то бесполезная суета неизвестно вокруг чего. Вот был Ризенкампф – была проблема. А сейчас? То деремся, то нет, то мы бежим, то от нас бегут, суета… Несерьезно все. Главного нет. Концепции не хватает. Вот у Буратино был Золотой Ключик – вокруг него все и вертелось. Смысл был, а у меня его нет. Грустно. Устал я от этой суматохи. Как верну Ивана, заберу Ольгу, помирюсь с Луной – и баста, на отдых. Рыбалка, книги, этюды, никакого рыцарства. Да, надо бы еще удрать от Люцифера, найти Локхайм, набить морду Раюмсдалю, покончить с бронзовым богом, навсегда разогнать кришнаитов, накостылять Зингельгоферу, загнать в мумию Черную Сукку, ну и… Боже, когда все это кончится?! В тихой печали я незаметно уснул…
Проснулся от ощущения полета. Прежде чем хоть что‑нибудь понял, с головой рухнул в морскую воду! Из всех способов быстро будить человека этот самый убийственный. Отфыркиваясь и отплевываясь, я забултыхался, но потом встал на ноги, вода едва доходила до груди. Судя по всему, наше судно попросту врезалось в песчаный берег. Над бортом показалось заспанное лицо Бульдозера:
– Милорд, а что вы там делаете?
– Купаюсь, – огрызнулся я.
– И как водичка? – Рядом с рыцарем высунулась встрепанная белобрысая головка.
– Блеск! Парное молоко. Вылезайте, устроим заплыв на спине вдоль берега. Не хотите? Тогда быстренько позаботиться о сухой одежде для меня и горячем завтраке для всех!
Получасом позже мы уже грелись у костра. Черти покинули судно так ловко и бесшумно, что никто ничего не заметил. Я их не виню. Кто для них лорд Скиминок? Вор, бандит, убийца… Слово они не нарушили, берег – вот он, значит, перемирие кончилось и рогатые логично решили, что лучше сбежать, пока я не начал уничтожение ненужных свидетелей. Можно осуждать мерзавцев за то, что они меряют благородство собственной меркой?
Наш завтрак не блистал разносолами: копченое мясо, сухари, подогретое вино и один засыхающий ананас в качестве десерта.
– Как вы думаете, лорд Скиминок, куда мы попали?
– Ума не приложу, подружка. Черти утверждали, что мы на траверсе Темной Стороны, но где, где конкретно? Я в географии не очень силен… Жан, может, ты скажешь?
– Увы, милорд, – развел руками мой оруженосец, – меня учили знанию дорог и городов Соединенного королевства. О Темной Стороне толком никто ничего не знает. Карты лишь приблизительно показывают ее площадь. Она обычно обозначается бесформенной черной массой. Наверняка там есть выходы к морю.
– Это точно, – хмыкнула Лия. – Я тут нашла одну улику.
Из прибрежных кустов начали неторопливо выходить Голубые Гиены. О майн готт… Даже на первый взгляд их было много больше сотни.
– Что за улика? – неизвестно зачем спросил я.
– Красная бусинка…
Нас не убили. Нам предложили сдаться. Может, кто другой в подобной ситуации и побрыкался бы, но мы не стали спорить. Руки не связывают, оружие не отбирают, на меня и Бульдозера посматривают с вожделением – чего же раньше времени пузыриться? Вот, правда, Лия в костюмчике «а‑ля Валькирия де мор» выглядела чересчур вызывающе. Но тут я ее не виню, у девчонки и впрямь не было возможности переодеться. Нас повели вдоль берега, за первым же поворотом маленького мыса оказалась удобная гавань с четырьмя кораблями и десятком‑другим лодок. Да… вот было бы забавно, если б ветер с разгону занес наше судно прямо в порт Голубых Гиен. Невдалеке за гаванью раскинулся палаточный городок или, скорее, табор. Разнообразные шатры, вигвамы и юрты тянулись до самого горизонта. Грели костры, звучала медитативно‑нудноватая музыка, повсюду шныряли разнаряженные мужчины, так что в наручниках необходимости не было – куда побежишь? Нам вежливо предложили сесть на большое бревно, вокруг кольцом встали караульные с копьями наперевес.
– Ждите здесь. Серебряный Гей примет вас сразу же после завтрака.
Ладно, подождем. Спешить нам некуда. Интересно, а помнят ли здесь одного оригинального ландграфа, разогнавшего их войска лет эдак шесть назад? Может быть, провал осады замка Ли не оставил в их душах слишком горьких воспоминаний? Или они не узнают нас в лицо по прошествии такого времени? Вообще‑то, как говорят, за давностью лет преступление уже не считается. Хотелось бы верить…
– Милорд, почему они смотрят на меня так неласково? У меня что, юбка слишком длинная или вместо круглой груди две бородавки?
– Совсем наоборот, Лия. Хотя затрудняюсь сказать, какие чувства они бы испытывали, увидев тебя в пыльном балахоне из мешковины, с лицом, вымазанным сажей, и паклей вместо волос.
– Ужас! – вздрогнул Жан. – Она и вправду может так выглядеть? Почему вы мне раньше не говорили – я бы ни за что не женился!
– Хам! – мгновенно вспыхнула Лия, занося руку для подзатыльника, но стражи так ретиво бросились на защиту мужчины, что агрессорша была вынуждена мгновенно переиграть ситуацию и сделать вид, будто бы просто хотела почесать в затылке.
– Кончилась счастливая семейная жизнь, – буркнула она, когда копья отодвинулись подальше. – Уже и не троньте его, и не приголубьте, и не пощекочите… Хорошо вам тут, вас лелеять будут! Эх, зря я ушла от морских Валькирий. Меня же мгновенно в сестры приняли, в коки записали, даже камбуз доверили. А еще Ромашка говорила, что со временем научит лесбийской любви…
– Чему?! – ахнул я.
– Любви! Лесбийской. Я, правда, смутно представляю, что это такое, но все сестры ею живут и по уши довольны.
– Серебряный Гей ждет вас, прекрасные мужи! – тонко пропел накрашенный курьер с обилием бус вокруг бедер. – Низменное существо подождет здесь.
– Она пойдет с нами, – твердо решил я. Мне не нравились рожи невоспитанных копьеносцев. Девчонке перережут горло ради пустой забавы, а потом объявят, что она сама это спровоцировала, первой бросилась в драку. Впрочем, с нее ведь станется, и с нами она не в большей безопасности, но так хоть умирать будем на глазах друг у друга!
– Но… это невозможно. Нельзя оскорблять взор повелителя низменной…
– Что ты сказал?! – с леденящим шипением поднялась Лия. – Один раз я стерпела, но дважды… А ну, повтори еще, и ты – труп! Я же тебя, радикала, задушу твоими же бусами.
– Все! Прекратить базар! – Я выхватил Меч Без Имени. Сияющая сталь заставила Гиен отступить на шаг. – Эта девушка наш друг. А если ваш повелитель столь щепетилен, мы завернем ее в ковер. Обещаю, что она будет молчать и не вмешиваться в мужской разговор, но здесь мы ее не оставим. Выбирайте: либо нас ведут всех троих, либо Серебряный Гей получит тридцать три мертвых тела, из которых только три будут нашими. Это говорю вам я – лорд Скиминок, Ревнитель и Хранитель, Шагающий во Тьму, тринадцатый ландграф Меча Без Имени!!!
Моя пламенная речь сделала свое дело. Как правило, извращенцы любят поболтать и ценят диктатуру сильной руки. Голубые Гиены расступились с благоговейными улыбками, тонким подмигиванием демонстрируя полную готовность на все услуги. Быстренько был доставлен роскошный восточный ковер. Лия посопела, поворчала, пофыркала, но позволила Бульдозеру себя закатать, наверняка мысленно пообещав страшно отомстить нам в недалеком будущем. Яичницу пересолит или еще что в этом роде… Трусливый рыцарь взвалил бурчащий сверток себе на плечо, и мы гордой поступью направились к шатру Серебряного Гея. Это оказалось довольно далеко, или просто город был гораздо больше, чем казался. Нас сопровождала целая толпа возбужденно перешептывающихся жителей. Счастливо визжа, бегали дети. Только мальчики, естественно. Я так подозреваю, что гиены их попросту воруют во время набегов. Нигде ни малейшего намека на женскую заботливую руку. По всему табору художественно‑неэстетический беспорядок, как в мастерской художника – никогда не знаешь, высохла ли краска на том стуле, куда вас только что усадили… Однако довольно лирики, господа, – похоже, мы пришли.
Очень высокий и просторный шатер из дорогих узорчатых ковров ручной работы. Вокруг, как возле избушки Бабы Яги, вбитые в землю колья, а на них – выбеленные черепа с остатками длинных волос. Наверняка женские… У входа шестеро здоровенных лбов в длинных юбках с разрезами и впечатляющими копьями. Увидев нас с Жаном, они смущенно заулыбались, кивками головы предлагая нам войти внутрь.
– Старайся помалкивать, оруженосец. Все переговоры буду вести я. Ничему не удивляйся и подыгрывай мне во всем.
– А… милорд, вы… в смысле, мы… то есть нам опять придется вести себя не по‑рыцарски?
– Да. Какое‑то время нам придется вести себя не как рыцари, а как умные люди.
– Понял, лорд Скиминок. Я буду очень стараться, – важно кивнул Жан.
Я откинул полог и первым шагнул в шатер. Потом чуть не выпрыгнул обратно… От увиденного хотелось плеваться и материться. Прямо перед нами на огромной шкуре белого тигра возлежал гладкий холеный тип с лысой головой и неестественно бледной кожей. Он был совершенно гол, а четверо таких же голых мужиков делали ему эротический массаж, обильно поливая благовониями. Запах стоял – хоть не дыши! Мужик сладострастно извивался и постанывал от удовольствия. Бульдозер споткнулся и уронил сверток на пол. Раздались приглушенные проклятия… Серебряный Гей поднял на нас прозрачно‑голубые глаза.
– Какие мужчины! Раздевайтесь, я охотно разделю с вами наши мягкие игры…
Я огляделся в поисках достойного ответа, обнаружил в углу таз с водой и одним махом надел его на голову повелителя. Ох и визгу было! Возможно, мне стоило рубануть лысого мечом, наверняка шуму меньше. Голозадые массажисты пулей дернули из шатра, а их господин, обалдев от нашей непревзойденной наглости, дважды попытался встать, но регулярно плюхался в образовавшуюся лужу.
– Эй, Жан! Дай бедолаге что‑нибудь прикрыться. Ну, вот… Ты, что ли, Серебряный Гей?
– Я, – вспомнил он.
Ничего, браток, привыкай, мы не всегда утомительно вежливые, особенно среди врагов.
– Бульдозер, представь меня как следует и спроси у яйцеголового, зачем мы ему понадобились.
– Слушаюсь, милорд! Мой господин – сам лорд Скиминок, Ревнитель и Хранитель, неоднократно Шагающий во Тьму, свирепый тринадцатый ландграф Меча Без Имени. Победитель Ризенкампфа, защитник замка Ли, друг короля Плимутрока, союзник барона де Бесса, крестный брат князя Злобыни Никитича, противник бронзового Кришны и его прихлебателей, воин, отмеченный любовью королевы Танитриэль и благосклонностью богини Катариады. Дальнейшие перечисления всех титулов и подвигов милорда могут затянуться до утра. Посему предлагаю вам сократить церемонии и в вежливой форме объявить лорду Скиминоку, для чего вы его пригласили, – едва не задохнувшись, выдал мой оруженосец. Я принял самую горделивую позу с высокомернейшим выражением лица. Серебряный Гей еще не полностью пришел в себя, но быстро сообразил, кто здесь хозяин.
– А… присаживайтесь, господа. Для меня большая честь… Сам ландграф! Не смею верить такому счастью…
…Мы присели на предложенные пуфики. Меч Без Имени я положил на колени, не убирая ладони с рукояти. Хозяин еще немного посуетился, а потом тоже присел рядышком, разглядывая грозных нас умильными глазками.
– Мои мальчики доложили мне, будто бы вы потерпели кораблекрушение?
– В некотором роде. Мы бежали от морских Валькирий, но не очень надеялись попасть именно в ваши земли.
– Валькирии?! – Его аж перекосило от злобы. – Мы сражаемся с их кораблями уже не один десяток лет! Эти низкие существа убивают наших сладких мужчин просто за то, что они – мужчины. Какая бесчеловечность!…
– Неужели? А разве вы сами не вырезаете всех женщин только потому, что они принадлежат к другому полу?
– Смилуйтесь, ландграф! – всплеснул руками повелитель. – Народная мудрость гласит: «Курица – не птица, баба – не человек». Как вы можете сравнивать? Ведь если бы не грехопадение Евы, Адам по сей день вкушал бы райскую жизнь в садах Эдема.
– Это заржавевшая софистика! – небрежно отмахнулся я. – На мой взгляд, существуют изрядные перегибы с обеих сторон, но воспринимать мир без той или иной половины было бы чересчур пресным.
– Однако вы ведь возите с собой такого могучего, сильного, красивого парня с широкой грудью, налитыми руками и круглой…
– Ап! – Я прикрыл пасть Бульдозеру прежде, чем красный рыцарь успел хоть что‑нибудь вякнуть. – Спасибо, нам хорошо известны все его достоинства, и уверяю тебя, бледнолицый, что ни на кого его не променяю. Ты это хотел услышать?
– Пожалуй, да… – Гей коварно улыбнулся и демонстративно погладил свою коленку. – Но мне доложили, будто бы с вами была женщина?
– Молодая девушка.
– Морская Валькирия?!
– Вовсе нет, просто в похожем тряпье. На самом деле – это мой верный паж.
– Но она все равно женщина! Мы не можем оставить ее появление безнаказанным. Это бросает тень смерти даже на таких милых мужчин, как вы… Объясните мне, зачем вы возите с собой низшее созданье?!
Лия заворочалась в ковре, пытаясь выкрикнуть какой‑то феминистский лозунг, но я успел прихлопнуть ее пониже спины. Она взвизгнула…
– Вот видите. В душе мы безобидные садисты. Таскаем с собой живую девушку для постоянного удовлетворения своих низменных потребностей. Мы ее бьем, щиплем, щекочем за пятки, морим голодом, кормим тараканами, поим водкой, кусаем за нос, истязаем цепями, силой чистим зубы, не пускаем гулять без поводка – в общем, измываемся, как хотим.
– О! – просиял повелитель Голубых Гиен. – Ну, так ведь это совсем другое дело. Тогда вы самые желанные гости на нашей земле. Вы позволите мне хоть одним глазком взглянуть на те мучения, которым вы так сладко подвергаете несчастную?
– М‑м… не знаю, право, – замялся я. – Все‑таки это очень личное. Обычно мы не позволяем посторонним наблюдать за нашими извращениями…
– Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
– Если вы так просите… Мы, возможно, что‑нибудь и придумаем. Хотя посмотреть – это вряд ли. Вот послушать…
Нам выделили отдельный шатер. По приказу Серебряного Гея мы считались почетными гостями. Голубые Гиены бродили вокруг, роняя слюну. После ужина был небольшой военный совет с тайным решением – бежать!
– Но куда? Куда, милорд? Я сам смотрел – на весь лагерь ни одной лошади! Пешком мы далеко не уйдем. Нас догонят, а в честном бою три клинка против трех тысяч копий – это самоубийство!
– Трус несчастный! Как меня, законную супругу, в пыльный коврик заворачивать – тут он первый молодец! А вот совершить подвиг… Спасти меня от Голубых Гиен, пока я спасаю милорда. Слабо, да?
– Ну, что вы вечно собачитесь, как сведенные?! – тихо рыкнул я. – Жан, ты прав, без лошадей мы не уйдем. Лия, ты тоже права, тебя мы не бросим и обязательно выберемся отсюда. Но должно произойти что‑то… такое, чтоб всем стало не до нас.
– Ага, – хмыкнула белобрысина. – Не до нас? Да сегодня пол‑лагеря во главе с Серебряным Геем слетятся в полночь к нашему шатру послушать, как вы меня мучаете! Это и называется не привлекать внимания?
– Тебе что, поорать лишний раз трудно? Главное, ночь пережить, а завтра я что‑нибудь придумаю.
На том и порешили. Мы с Бульдозером завалились спать, а мрачная Лия почти до рассвета услаждала слух Голубых Гиен дикими воплями, скулежом и воем. Впрочем, мы так намотались, что спали без задних ног. Девчонка в конце концов тоже не выдержала, начала клевать носом и рухнула там, где стояла. Надеюсь, что извращенцы ушли от нашего шатра, полностью удовлетворенные. Она очень старалась…
Поздно утром нас разбудили двое посыльных. Я встал первым, Жан еще дрых, а о Лии и вопроса не было – ее еще часов шесть даже под угрозой пулемета не поднимешь.
– Серебряный Гей желает видеть лорда Скиминока. Ваш сладкий друг может подождать здесь, и низменное созданье тоже.
Подумав, я согласился. Кое‑как умылся из лохани в углу, закрутил усы, приласкал меч и пошел.
Что мне сразу не понравилось, так это полная боевая готовность всего лагеря. Гиены слишком демонстративно делали вид, будто ничего особенного не происходит, но рукоять Меча Без Имени уже вовсю горячила ладонь. Да, не успели… а как хорошо сбежать утречком, по ветерку, на свежем воздухе… Эх, добрый мой меч, сколько славных битв мы прошли вдвоем. Сколько врагов повергли наземь, сколько нечисти сокрушили, сколько подвигов насовершали… А теперь что ж? Я не Илья Муромец, не Конан‑Варвар и даже не Рембо – ветеран вьетнамской войны, чтобы замочить такую толпу народа в неравной схватке. Нас всего трое, а их несколько сотен или даже тысяч. Возможно, я и преувеличиваю, не имел возможности произвести перепись населения, но их все равно много. На этот раз повелитель Голубых Гиен ждал меня у входа в свой шатер. Выражение лица – препоганейшее! Для такого случая он даже переоделся – коротенький плащ с кружевами, банты на запястьях и лодыжках, а на лысой башке подобие серебряной короны. Шестеро громил рядом тоже сверлили меня «прокурорскими» взглядами. Я молча встал перед вождем, насупив брови. Наверно, он ожидал иного.
– Вы обманули меня, ландграф!
– Где? Когда? В чем? Ох уж мне эти голословные утверждения! Факты давайте, факты!
– А… э… вы не рассказали о вашем участии в обороне одного замка у горной границы.