Автор: Чин-Шу-Лан Максим Михайлович
И все-таки, я уснул, должно быть бог Тендзимонтен, которому я молился накануне, чтобы долететь без сюрпризов, услышал меня, и я заснул в пойманной от Аэропорта попутной машине. Когда же я открыл глаза, то первое что я увидел, было лицо дедушки, склонившегося надо мной, а уже после почувствовал его руку, треплющую меня за плечо.
- Юкине, - звал меня дедушка.
- Юкине, очнись! Слава богам, ты вернулся.
Какая легкая, почти невесомая у него стала рука, подумал я, и напряг все силы, чтобы поскорее проснуться.
Дедушка был очень рад меня видеть. Он улыбался мне широкой, местами беззубой улыбкой, а его живые, подвижные глаза увлажнились. Прежде я никогда не видел его настолько растроганным, разве что, когда он выпивал много пива или выигрывал в сёги. За то время, пока меня не было, он изменился. Дедушка растил меня один с самого детства, и я привык к нему, как к двухсотлетнему дереву, что растет у нас в храме, которое честное слово никогда не меняется. А сейчас, спустя год, я впервые увидел его постаревшим. Он снял панаму, чтобы помахать ею водителю, и оказалось, он побрил голову.
- Как ты дедушка? - спросил я.
- Хорошо. Жарко сегодня. Пойдем поскорее в дом, поедим, пока не остыло.
Мы зашли внутрь. Все здесь было как прежде, каждая вещь была на том месте, на котором я ее помнил. Даже воздух казался мне точно таким же, каким я дышал год назад, до того, как уехал в город учиться.
- Дедушка, - позвал я.
Мне никто не ответил, но не успел я опустить чемодан, как он сам окрикнул меня, и мы сели обедать. Ели мы молча, слышен был только стук палочек по тарелке. Обоим нам конечно было, что рассказать, но наладить связь после долгой разлуки оказалось не просто. И проблема тут конечно не в расстоянии, а в том, что к нему привыкаешь.
- Дедушка? - нарушил молчание я.
- Что Юкине? Ты совсем мало ешь.
- Календарь.
- Что с ним? - он обернулся.
- Сейчас год обезьяны.
- Точно? А я и забыл. Хорошо, что ты приехал, в последнее время я много чего стал забывать. Пройдет еще немного, может быть год, и я стану, как тот - наш дурак, старик Саказуки.
- Не говори так.
- А что? Должен тебе признаться Юкине, я все чаще забываю поесть. То, что сегодня на столе рис с мясом, так это только потому, что мой дорогой внук вернулся. Мне есть чем гордиться.
Тут я почувствовал нечто, вроде угрызения совести. Главным образом, от того, что была еще одна причина, по которой я был обязан вернуться. Но спросить прямо об этом я не мог. Мне было стыдно. Поэтому, я начал издалека.
- Кстати, раз ты напомнил, как поживает старик Саказуки?
- Этот болван? - дедушка отложил в сторону палочки, - да как всегда. Я заходил к нему недавно, и он представляешь себе, выпросил у меня садовые ножницы, да так и забыл их вернуть. Представь себе, совершенно новые ножницы. Я сам ими не пользовался. Надо бы сходить к нему, забрать обратно, никто не знает, когда они могут мне снова понадобиться.
Я засмеялся.
Старик Саказуки или пустая голова Саказуки, как его еще называли, так получилось, что он был единственным другом моего дедушки, и к тому же его партнером по сёги. А началось все много лет тому назад, когда старик Саказуки, с которым никто особо никогда не общался, начал брать у соседей вещи взаймы, и всегда забывал вернуть их обратно. Конечно и человеческая доброта имеет пределы, и вскоре мы остались последними, кто ему еще помогает. Первое время дедушка не придавал этому никакого значения, но, в конце концов, забранного становилось так много, что мне или ему приходилось идти и забирать все обратно. И каждый раз старик Саказуки был чрезвычайно рад нашему появлению. В общем так они сдружились. Дедушка кричал, возмущался, говорил, что на этот раз его терпенье точно исчерпано и что Саказуки дурак. Но я думаю, что он так делал не потому что дурак, а потому, что он был совсем одинокий. Никого кроме нас в деревне у него больше не было, единственная дочь давно уехала в город к тому же со временем, его стали подводить старые ноги. Ходить свободно он больше не мог, и таким образом он хотел, чтобы мы его навещали. Подозреваю, что и дедушка об этом догадывался. По крайне мере, когда старик Саказуки приходил к нам, он никогда ему не отказывал. Напускная злость, вместо жалости. Очередной ход в их партии в сеги.
- Эй, Юкине? Юкине ты меня слушаешь? - позвал меня дедушка.
Я кивнул.
- До ножниц, он взял у меня дуршлаг, до дуршлага - фонарик, до фонарика... Что же он взял у меня до фонарика? По-моему, нитки. Да, нитки. До ниток - батарейки, до батареек...
Тут дедушка неожиданно замолчал. Вопрос вертелся у меня на языке, но я не знал, как спросить.
Но внезапно дедушка заговорил сам.
- Помнишь ту красивую женщину, что навещала тебя, когда ты лежал в больнице. Как же ее тогда звали?
- Огава, - подхватил я, - Миюки Огава.
Сердце мое учащенно забилось.
- Да точно. Госпожа Огава заходила ко мне в храм после твоего отъезда. Мы долго с ней тогда говорили. Она все интересовалась тобой. Спрашивала что, да как, куда поступил. Хорошая девушка.
- Она еще здесь? - выпалил я слишком быстро, так быстро, что даже ударился коленом об стол, и тарелки на нем подскочили.
- Дайка подумать, нет. Она зашла попрощаться...
На мгновение я потерял дар речи. Но найдя в себе силы все же спросил.
- Она сказала куда направляется? Хоть что-то?
- Нет, но... - дедушка медленно встал и подойдя к старому комоду, вытащил из верхнего ящика что-то. После, вернулся ко мне.
- Вот, - сказал он, протягивая мне ключ, - Госпожа Огава просила меня поблагодарить тебя и в знак признательности передать тебе это. Она сказала, что ты можешь пользоваться им по своему усмотрению.
Я взял ключ. Ничем не примечательный, он лежал на ладони, слегка холодив мою руку.
- А телефон? - вдруг опомнился я, - она оставила тебе телефон?
- Нет, я же уже говорил, она ничего кроме ключа не оставила. Да я и не просил. А надо было Юкине?
Я покачал головой.
Все было кончено. Последняя нить порвалась, и несбывшиеся грезы, подобно воздушному змею, улетели туда, откуда мне их теперь никогда не достать.
- Что-то не так, Юкине? - забеспокоился дедушка, видимо заметив, как я изменился в лице.
- Нет, все хорошо - сказал я.
Дедушка пристально посмотрел на меня, как бы про себя говоря «этому тебя научили в городе, врать». Но в слух ничего не сказал.
- Убери со стола, как закончишь - сказал он, одевая панаму, в которой обыкновенно работал на улице. В дверях он остановился, и глядя в небо, сказал:
- Сегодня обещали дождь, но эти облака... похоже, что будет жарко. Слышишь, как гудят насекомые?
Он обернулся.
- Нет, - сказал я.
- Это потому, что ты еще там. Я буду в храме, если тебе что-то понадобится. А что касается госпожи Огава, хорошая была девушка, жаль, что уехала.
Как только он ушел, я разжал руку, в которой был ключ. Боль уходила, и кожа принимала здоровый оттенок. Да мысленно я был там...
Деревня, в которой мы живем, совсем небольшая. Она находится в скромной долине, с трех сторон окруженной холмами, из-за разницы давлений над деревней часто образуются облака, и идет дождь. Когда дожди идут слишком часто, гибнут растения и люди стараются отсюда поскорее уехать. Порой дедушка начинает вспоминать время, когда в деревне было около тридцати тысяч жителей и весной, особенно на фестиваль, устраивались шумные праздники. С тех пор прошло много лет и сейчас в деревне едва ли сохранилась и тысяча. Тысяча человек, отлично разбирающихся в облаках. Дедушка говорит, что это все потому, что в нашем уголке моря, как специально не водится рыба. Наверное, он прав, и в конце концов, от нашей деревни не останется ничего кроме названия, известного как «Долина дождевых облаков». Но, а пока, время здесь словно остановилось. Месяцами ничего не случается, а самая интересная новость - прогноз погоды. Тем необычней был приезд нового человека в нашу глухую деревню.
В тот весенний вечер, я возвращался на велосипеде от старика Саказуки, и у меня за поясом висели садовые перчатки, которые он у нас взял. Я хорошо помню то время, весна пришла слишком рано, принеся с собой многообещающий аромат свежих листьев и холодный вид желтой травы. Но что самое главное, в тот день не было ни облаков, ни дождей и небо было чистым как озеро, на дно которого неизвестным были заброшены звезды. Я ехал, наслаждаясь погодой, и одновременно пытаясь отыскать самое легкое, по моему мнению, созвездие - созвездие Большой медведицы. Это оказалось не так уж и просто, и когда я нашел уже третью медведицу, то вдруг заметил, что в доме, который давно считался заброшенным, горит свет. Оставив велосипед на дороге, я медленно приблизился к окну и заглянул внутрь. Сквозь грязные стекла, не было видно ничего кроме тусклого огонька, вероятно свечи. Однако по мелькавшей внутри тени я мог точно сказать, что внутри кто-то был. Вор? Но что можно взять в доме, который пустует несколько лет. Наверное, потому что в Долине дождей ничего не случается, мной овладело желание выяснить кто это был. Пригибаясь, словно это у меня были злые намерения, я направился к двери. И пока шел, споткнулся о палку, недолго думая я взял ее с собой, как оружие. Внутри дом был ничем не лучше, чем казался снаружи, такой же ветхий и брошенный, единственно, только в конце темного коридора, из комнаты узкой полоской шел свет. Словно завороженный, я пошел прямо к нему. Но внезапно, когда я был уже совсем рядом, свет оборвался и вместо него, на стене, выросла гигантская тень, с длинными, как и положено тени, руками. От неожиданности, я чуть не отпрыгнул, но вовремя взял себя в руки. Покрепче сжав палку, я приблизился к краю, и в это мгновение из комнаты мне навстречу кто-то шагнул. Тут уж самообладание покинуло меня, и я вскрикнув упал.
- Привет, - сказал неизвестный.
Но я ничего не видел, не слышал. Мне было больно и обидно, главным образом, от того, что я не смог устоять. Глаза мои застили слезы, которые еще надо было смахнуть. Я отвернулся...
- Поднимайся, здесь не подходящее место чтобы лежать.
Помню, как опустилась рука, такая легкая, что казалось сквозь нее видно свет. Так я оказался опять на ногах.
- Не ожидала, что в первый же день у меня будут гости. Как твое имя?
- Юки-не.
Я поднял голову, прямо передо мной была женщина. Я никогда прежде не видел таких. В тот момент, я впервые почувствовал, что женская красота часть природы. Ее явление. Как высокая волна или необыкновенное облако. Даже спустя год я могу с уверенностью сказать, что не видел человека красивей. У нее были длинные, прямые черные волосы, резкие брови. А большие глаза и узкое лицо добавляли ей ощущение чувственности, нереальности.
- Что ты здесь делаешь Юкине? - спросила она
- Я... то есть, этот дом, он долгое время простоял безлюдным. А сейчас проезжая мимо, я увидел свет и решил посмотреть.
- А тебе известно кто здесь жил раньше?
- Знатная семья Огава. Дедушка говорил, что когда-то они управляли этими землями.
- Это было очень давно...
- Дедушка говорил они уехали много лет назад, когда у них родилась дочка.
- Все верно. Я и есть та самая девочка. Меня зовут Миюки Огава.
- Юкине, - забывшись повторил я.
Она улыбнулась. Не в силах устоять улыбнулся и я, такая у нее была невероятная сила очарования.
- Приятно с тобой познакомиться, Юкине, а теперь можешь уже отпустить мою руку.
Я тут же выпустил ее руку так, как будто это было что-то горячее и покраснел.
- Простите! Простите меня, пожалуйста,! - выкрикнул я и быстрее чем успел осознать, склонился в низком поклоне.
- Ничего страшного, - сказала Миюки, дотронувшись до моего плеча.
Повисла пауза, но не неловкая и не пустая, а наполненная чем-то тревожным, одновременно, волнительным, как, когда точно знаешь, что через несколько минут пойдет дождь. Неожиданно госпожа Миюки спросила сколько мне лет.
– Семнадцать, - так же внезапно сказал я, а потом исправился на пятнадцать.
Мне и правда было пятнадцать, к тому же, еще и исполнилось в этом году. Госпожа Миюки опять улыбнулась, а я отвернулся. Тогда я еще ничего о ней не знал и подумал, что, наверное, со стороны это было и правда смешно. Затем она сказала, что теперь и я могу спросить у нее что-нибудь, так будет честно. Растерявшись, я спросил сколько ей лет... Вместо ответа госпожа Миюки, поинтересовалась не умею ли ставить газовый баллон. После такого количества неудач, я был просто счастлив помочь. Это заняло пару минут, одно только я перепачкался.
- Подожди, - сказала госпожа Миюки.
Воды в доме не было, и она достала из сумки бутылку.
- Давай, я тебе помогу.
Было приятно ощущать ее так близко, как будто вода, которая лилась мне на руки связала нас вместе. Не хотелось, чтобы это заканчивалось.
Мы сели пить чай. От Миюки, она попросила отныне называть ее только так, иначе она дернет меня за ухо, я узнал, что госпожа, то есть я хотел сказать просто Миюки, всю жизнь провела в городе и никогда прежде не видела ни ван с дымовым нагревателем, ни тем более сельского туалета.
- Как мне с тобой повезло! - повторяла она. - Я думала, что переехать сюда будет так же просто, как и в другую квартиру. Но оказалось, что если с отсутствием света, я еще как-то смирилась, то подключить плиту мне уже не по силам.
Начался дождь, и его крупные капли громко зашагали по крыше. Я рассказал Миюки, что прожил в деревне всю жизнь и что никогда не видел мира за пределом Долины. Отца и матери у меня не было, и с самого моего рождения меня воспитывал дедушка.
- Как его зовут? - перебила Миюки.
- Иссин, - сказал я. Это было так странно, мне не часто приходилось произносить его имя, точнее сказать никогда, для меня, да и для остальных он давно уже был просто дедушкой.
- Юкине.... донесся до меня голос Миюки, - не отвлекайся.
Раньше дедушка был моряком и много путешествовал, бывал даже в таких странах, где Солнце не теплее своего отражения и сутками идет снег. Но когда моя мама, то есть его дочь, умерла, то за лавкой и за мной некому стало присматривать. И дедушка был вынужден вернуться обратно в деревню и больше уже не путешествовал. Возможно именно поэтому, в память о прошлом, он и назвал внука «Юкине», что значит звук того, как идет снег. Все это, фактически всю свою незамысловатую жизнь я рассказал Миюки на едином дыхании и когда опомнился, наступила глубокая темнота и надо было срочно бежать, иначе дедушка, вернувшись из храма и заметив, что меня еще нет, начнет волноваться. Позвонит старику Саказуки, а тот скажет, что я давно должен быть дома. Кстати, забыл сказать, что мой дедушка не только владелец местного магазина, но и смотритель храма Тёндзи, долгое время брошенного и никому не нужного, но об этом уже как-нибудь в другой раз. Я быстро поднялся из-за стола. Снаружи все еще лил дождь, а тучи из серых стали черными, похожими на густые чернила. И ветер стучал сухими ветками по окну. Но не было такой силы, которая могла меня остановить, когда речь шла о дедушке. Так я в тот момент думал.
- Подожди, - окрикнула меня из коридора Миюки, - у меня для тебя кое-что есть.
Я остановился. Миюки ушла в другую комнату, а когда вернулась, то в руках у нее был дождевик, неприглядного зеленого цвета.
- Держи, - сказала она, подавая мне плащ, - Нашла, когда разбирала завалы. Он довольно древний, но думаю сгодится. Дырок нет...
Я поблагодарил ее за заботу и пообещал вернуть дождевик так скоро, как только смогу. Мы распрощались. Хоть я и говорил, что ветер был сильным, и ко всему прочему дождь, я чувствовал себя, будто во мне не осталось ничего кроме одного большого неясного чувства. Помню я подумал, что может быть поэтому люди в конце попадают на небо, чтобы иметь возможность ощутить себя облаком. Стоило мне об этом задуматься, как в небе ударила молния и все вокруг осветилось. Я увидел на обочине машину белого цвета, а в ней силуэт человека. Не знаю почему, но воспоминание о Миюки всплыло у меня в голове, я оглянулся, но дома не было видно. В то же мгновение я ощутил на себе тяжелый взгляд этого человека. Чувство полноты исчезло, а следом словно ножом, прямо из ниоткуда, возникли шум дождя и ветер.
Он или она точно смотрел на меня, хотя его самого видно не было. Проезжая мимо машины, у меня возникло острое желание заглянуть внутрь, я еле сдержался, не знаю, что мне помешало - воспитание что ли. Поэтому как только машина вместе с неизвестным оказалась у меня за спиной, я резко ударил по газам. Спустя десять минут я был дома. Дедушки еще не было. Я поднялся к себе, и забыв снять дождевик, упал в нем на кровать. И даже тогда не сразу опомнился. Я был счастлив, без видимой причины, просто счастлив. В ту ночь мне впервые за много лет снилась мама. И хотя ее лица я никогда в жизни не видел, я, словно щенок, узнал по одному только запаху. Это точно была она.
- Юкине, Юкине, - звала она меня из темноты.
- Мама, - звал я в ответ.
На следующий день я не пошел к Миюки как хотел. С самого утра у меня поднялась температура. Сквозь жар, я сперва решил, что события вчерашнего вечера мне приснились, но зеленый дождевик на спинке стула говорил об обратном. Значит и в правду было...
Неделю я провел, лежа в постели. И целую неделю стояла солнечная погода. Ничего не происходило. Только дедушка поднимался ко мне, чтобы оставить на столе тарелку бульона. Как-то раз, давясь очередной ложкой, полной свисающих водорослей, я спросил не слышал ли он о Миюки Огава? Дедушка задумался, повторяя Огава, Огава, а затем ответил, что нет. Теперь это и правда было больше похоже на сон.
Прошло несколько дней с тех пор как я окончательно выздоровел, а дождевик все еще висел там, где я его и оставил. Чем больше я смотрел на него, тем больше мне верилось, что она меня и не помнит. Какая причина — плащ. К тому же, у меня много дел и в школе, и в магазине, в отсутствии дедушки я стою за прилавком. Но если честно, мне просто-напросто не хватало смелости. Несколько раз я проезжал мимо, но каждый раз Миюки не было видно, как будто ничего и не было. Ничего, как после дождя.
Тем удивительнее было для меня после школы, обнаружить возле дома белую машину, ту самую которая была в тот день на дороге.
- А вот и Юкине! - услышал я голос дедушки, стоило мне зайти внутрь, - Юкине поздоровайся у нас гости.
И правда за столом, рядом с дедушкой, склонившись над игровой доской в сёги, сидел старик Саказуки. Вид у него был страшно сосредоточенный, однако красные щеки выдавали то, что он успел выпить пива.
- Юкине, - чересчур громко воскликнул он, как человек обрадованный тем, что появился повод отвлечься от неприятной ситуации, - давно мы с тобой не виделись. Ты должен обязательно зайти ко мне, посмотреть на пруд, в этом году у меня будут прекрасные рыбки.
- Ваш ход, господин Саказуки, - перебил его третий незнакомый мне голос. Услышав его, дедушка подвинулся, и я увидел, что партнером Саказуки был вовсе не он, а мужчина лет сорока. В белой рубашке без рукавов, аккуратно подстриженный он на первый взгляд показался мне учителем, одним из тех, что стараются держаться особняком, как будто им известно нечто особенное.
- А боже мой, боже мой, - заворчал старик Саказуки, глядя на доску, - сдаюсь. Уже третья игра и третье поражение. Мистер Кодзима, вы слишком хорошо играете. У вас совсем другой уровень.
- Не говорите так. Еще бы немного и я бы наверняка проиграл, просто на моей стороне было пиво....
Старики засмеялись.
Кодзима, Кодзима... Может ли этот улыбающийся человек быть как-то связан с Миюки? Сердце мое тревожно забилось.
- Ну все, нам пора, - сказал старик Саказуки, хлопнув себя по коленям, - пойду оплакивать свое поражение.
Он попытался встать и не смог. Мы все кинулись ему помогать. И тут... Рука, правая кисть у господина Кодзимы, она была целиком покрыта шрамами. Заметив, что я смотрю на его раны, он быстро убрал руку в карман, сделав вид, что это у него вышло естественно, но я уверен, что он так поступил лишь потому, что не хотел, чтобы кто-нибудь видел какие у него страшные шрамы.
- Дедушка? - спросил я, как только наши гости уехали. - Кто это был? Господин Кодзима?
Дедушка почесал голову затем пожал плечами.
- Мм, кажется он ничего о себе не говорил. По-моему, он из города. Приехал вчера и снял у Саказуки комнату. Заплатил за полгода вперед. Старый болван, хоть и не ходит, а, однако, смышленый.
- Он приехал один?
- Вроде один. Сколько же это будет комнату за полгода? Это? Не_мало наверное. Странно, что кто-то еще приезжает жить в нашу деревню, да Юкине?
Я ничего не ответил. Этот человек, я не мог сказать, что он мне понравился.
На следующий день я все-таки набрался смелости, взял плащ и поехал к дому Миюки. Возможно, встреча с господином Кодзимой так на меня повлияла, но тогда, я бы никогда себе в этом не признался. День выдался солнечным, я бы даже сказал на удивление жарким, а облака были такие большие и белые, что не надо было задирать голову для того, чтобы их разглядеть. Вскоре на горизонте показался дом семейства Огава. Сердце мое, подобно маленькой птичке, забилось. Три невысоких ступеньки и вот она дверь. Я постучал, несколько громче чем требовалось, но никто не ответил. Клетка с птичкой упала. Я обернулся, чтобы уходить и тут, далеко-далеко, на другом конце поля, увидел белую машину господина Кодзимы. Все это отдаленно напоминало один из детективных сериалов, которые идут вечером по тв, в котором полицейские точно так же, не смыкая глаз ведут наблюдение. А может Миюки преступница? Метнулось у меня в голове. И мне стало не по себе и в голове у меня закрутилось. Хоть по мне и не скажешь, но на самом деле я фантазер. Дорога до школы будь то пешком или на велосипеде всегда отнимает порядочно времени, поэтому я привык придумывать всякое, строить воздушные замки. И вот мне представилось, что Миюки грабительница банков, не могу сказать почему, но грабители банков всегда казались мне самыми благородными из грабителей. И вот она ограбила банк и теперь прячется в этом заброшенном доме. А деньги, должно быть, прячет в шкафу, откуда она вынула плащ или в подвале. Затем я представил, как полиция окружает дом, в темноте кружатся на месте сирены, полицейские достали оружие, а я между тем помогаю Миюки сбежать, потому что лучше меня здешние края никому не известны. Я бы помог добраться ей до холма, того, на котором хорошо смотреть, видно фейерверк с фестиваля, и с которого есть узкая тропинка к реке, а там лодка. Сцену прощания я переделывал несколько раз. В конце, остановившись на той, где меня, жертвующего ради Миюки собой, смертельно ранят, как раз после того, как я посадил ее в лодку. Солнце тем временем забралось совсем высоко, где облакам, было до него не добраться. Мир у самой земли пошел горячими волнами. Я повесил плащ, в котором, к сожалению, не было дырок от пуль, на ручку двери и пошел.
- Юкине!
Я обернулся.
- Юкине!
Миюки в соломенной шляпе, она шла ко мне через весеннее поле. При взгляде на нее я понял, что изменился, как одуванчик встретивший ветер.
- Привет Юкине! Что ты здесь делаешь?
- Я-я...
- Ты принес плащ? Не стоило беспокоиться, - она взяла меня за руку и отвела за дом. - Пойдем я тебе кое-что покажу. И тогда, я впервые увидел его...
- Красиво правда?
- Не то слово, - пораженный, я остановился как вкопанный.
Целое поле цветов: фиолетовых, розовых, красных тянулось от самого дома до остатков стены, которая когда-то обозначала внутренний двор, чтобы дальше, втиснувшись в узкий пролом, подобно следам выйти наружу. Все вместе это было похоже на место, где рождается радуга.
Раньше здесь ничего не росло, - сказала Миюки, - когда я была маленькой, тут был сад камней. Долгие годы мой отец покупал и привозил сюда камни со всей Японии зная, что только так сад станет по-настоящему ценным. А сейчас, - она осмотрелась, - а сейчас это место заросло так, словно это были не камни, а семена. Все стало как прежде, ничего от трудов отца не осталось.
- Камни, наверное, взяли местные жители, - предположил я и мне стало за односельчан как-то неловко.
- Неважно. Видимо, это действительно хорошее место, раз здесь одинаково хорошо растут, как цветы, так и камни. Как думаешь? - обернулась она, - может ли человек так же, как этот сад, начать все с начала?
- Я не очень-то понимаю, о чем вы сейчас говорите, но разве что-то сильно изменилось со временем? Камень остался камнем, цветы цветами, а сад садом.
- Ты правда так думаешь? Она обернулась и ее силуэт, и длинные черные волосы заслонили мне небо.
- Я, наверное, что-то не то сказал...
- Ничего. Значит вот как оно выглядит со стороны... Ничего не меняется. Камень остается камнем, а сад садом. Я тут подумала, Юкине, и решила, что хочу превратить это место в настоящий сад. Где и цветы, и камни могли бы быть вместе. Правда, я совершенно ничего об этом не знаю. Это ведь сложнее чем цветы на окне.
- Я знаю, - выпалил я, почти выкрикнул, что было, к слову, на меня совсем не похоже, - я знаю, то есть у моего дедушки есть сад возле храма и я многому у него научился.
- Это было бы замечательно.
Это было бы за-ме-ча-тель-но. Так она и сказала. Никакой-то там плащ, а целый заброшенный сад. Я был на седьмом небе от счастья.
С тех пор, мы стали видеться почти каждый день, исключением были только те дни, когда она уезжала по делам в город сделать, как она говорила, кое-какие бумаги, или же мне надо было подменять дедушку в магазине. В такие дни стрелки часов превращались в тонкую нить - бесконечность. Теперь я точно могу сказать, что счастье, как долго бы оно не длилось, всего лишь мгновение и ни секундой больше. Возвращаясь Миюки каждый раз привозила цветы. Мы решили собрать в одном месте цветы со всей страны, если не мира. Розы, тюльпаны, лилии, каллы, и даже древовидные пионы с острова Дайкон. Вот неполный список того, что нам удалось собрать за короткое время. Она не обманывала, когда говорила, что ничего не умеет. Я учил ее этому ремеслу, так же как когда-то учили меня. Впрочем, до большинства вещей я дошел сам. Еще в младшей школе я никогда не пропускал обязанности поливать цветы. Как-то так получилось, что они стали мне ближе чем люди. Наверное, это потому, что им не так страшно довериться.
А сейчас... Никогда еще в жизни не было так хорошо. Облака больше не занимали меня. Я задумался над тем, чтобы взять себе сотовый телефон. До этого, он был мне совершенно не нужен. В деревне конечно есть телефонная связь, но хватает обычного телефона, потому что все, кому ты бы мог позвонить, редко далеко уходят от дома.
Купить сотовый ради одного единственного номера. Что со мной происходит? Все это так на меня не похоже.
Время от времени я продолжал замечать машину господина Кодзимы, но с каждой неделей это происходило все реже и реже, как будто он, как случайное облако, решил незаметно исчезнуть. Что-то должно было произойти и это что-то не заставило себя долго ждать.
Я сидел за прилавком, делая уроки, когда зазвенел колокольчик над дверью. Я поднял голову и увидел Кодзиму, но тот никак на меня не отреагировал, с равнодушным видом он прошел мимо и принялся разглядывать полки с товаром. Надо сказать, что у нас с дедушкой единственная лавка в деревне, поэтому и ассортимент у нас, что называется, всего понемногу, плюс всякие безделушки и сувениры, которые делают местные мастера вроде старика Саказуки, и их мы выставляем бесплатно, в общем есть на что посмотреть. Поэтому я не стал его отвлекать и сделал вид что меня нет, с головой уйдя в книгу. Но он все ходил и ходил, с таким важным видом, да еще и с руками в карманах, что я наконец не выдержал и спросил:
- Вам помочь?
- О, привет пацан! - изобразил он удивление, которому я не поверил, - ты чего тут забыл?
- Я не пацан. Меня Юкине зовут. Не называйте меня так, пожалуйста.
- Хорошо Юкине, - он взял с полки красного человечка - символ местного бога и принялся крутить его в руках, как крутят ручку, - так что ты здесь делаешь?
- Я с семи лет здесь работаю, когда не в школе.
- А дедушка где?
- Он занят в храме.
- Ааа, храм Тендзи, мне говорил о нем старик Саказуки, рассказывал, он древнейший в этой части Японии. Серьезно?
Я кивнул.
- И что за Бог живет в нем?
- Тендзимонтен, Бог сострадания и прощения.
Он усмехнулся, как будто эти слова не имели значения. - никогда о таком прежде не слышал. По-моему, все эти боги учат одному и тому же, но, когда они нужны, никого из этих высокомерных парней нету рядом. Что? Можешь ничего мне не говорить,- он постучал пальцем по носу красной кошки - символу местного Бога.
Я отодвинул от него кошку подальше. Однако, было похоже, что уходить он и не собирался. Теперь его внимание привлекла книга, он взял ее пока я убирал кошку и начал читать. Да еще с таким видом, как будто там было что-нибудь интересное, в «физике старшая школа».
Он постоял, полистал еще несколько страниц, и у меня возникло ощущение, что он тянет время нарочно. Ох уж эти взрослые, лишь бы сделать вид что все, что они делают что-то да значит.
- Знакомая штука — сказал он, вынимая сигареты и спички, - усердно учишься в выходные. Похвально. Вот я в твои годы дурака валял. Даже сейчас на эти закорючки смотреть больно.
- Прекратите, пожалуйста.
Кодзима посмотрел на меня вопросительно.
- Я про сигарету, у нас в магазине не курят. Много пожилых посетителей.
Тут его лицо сразу смягчилось, он завертел головой, и не найдя ничего лучше, поднял ногу и затушил сигарету прямо о подошву. И сделал это так непринужденно и просто, словно для него это обычное, и он постоянно тушит сигареты об обувь. При виде его уверенных действий сейчас и в дальнейшем во мне просыпалось некое подобие зависти.
- Господин Кодзима... - смотря в сторону, произнес я, - можно вопрос?
- Тецуя
- Что?
- Ты не пацан, а я не господин Кодзима. Тецуя - так меня зовут люди. А теперь твой вопрос.
- Зачем вы приехали к нам господин Тецуя?
Он залился громким смехом, как будто я спросил у него что-то смешное.
- Лучше просто Тецуя. Не выношу формальностей. Сразу чувствуешь себя старым, а мне всего тридцать шесть.
Довольно-таки старый подумалось мне, но вслух я конечно этого не сказал.
- А приехал я... - он положил обе руки на прилавок, - а приехал я на рыбалку. Вот думаю взять чего-нибудь здесь для наживки или может червей накопать. Ты как думаешь Юкине? На что тут лучше ловить?
- Я не разбираюсь в рыбалке..
- Как не разбираешься? - он даже отпрянул, - в таких то местах. Само небо говорит, здесь много рыбы.
- Ничего ты в небе не понимаешь, - прошептал я.
- Разве отец не научил тебя как это делается?
Я предпочел промолчать, после встречи с Миюки, мне уже не хотелось кому-то рассказывать о себе, но он видимо догадался без слов.
- Я тебя научу, - неожиданно для меня, сказал он.
Невысказанное «что?» видимо отразилось у меня на лице, потому что он произнес.
- Рыбачить. Я тебя научу.
И не успел я ответить, добавил.
- Вот и славно, завтра с утра, я за тобой заскочу. Увидимся завтра.
Опять прозвенел колокольчик.
В тот день он ничего не купил, я так и не понял, что ему было нужно. Не приходил же он только за тем, чтобы позвать меня на рыбалку. Возможно, он и правда хотел что-то узнать о Миюки. Просто не захотел или не знал, как спросить. Странный это был человек. Прошло всего несколько минут, а я уже не мог точно сказать нравится он мне или нет.
Наступило завтра. Календарное воскресенье. Если честно, я думал, что он пошутил или обманет, но белая машина подъехала к нашему дому ни свет, ни заря, когда спят даже старики и крестьяне. Лучше бы он конечно обманывал, вздохнул я, увидев его бодрую физиономию.
- С утра лучше всего ловится, - сказал Кодзима в свое оправдание, ни разу при этом не извинившись. А мне снился такой сладкий сон. Последняя моя надежда, дедушка и тот даже не стал меня отговаривать.
Иди говорит, освежись. Я бы сам научил его рыбалке, но руки никак не доходят.
Так я оказался в машине. Часы показывали 5:49. На улице было еще темно. В свете теплых огней я видел, как дедушка, запахиваясь в халат, вышел помахать нам рукой на прощание.
Когда мы уже отъезжали, то я подумал, провожая дедушку взглядом, что этому часу, этому времени остро не хватает названия. Особого имени, чтобы обозначить состояние той опустошающей новизны, которую всякий раз испытываешь в 5 часов утра на рассвете, когда холод снаружи встречается с тоской, что внутри, и как бы ни было тепло днем, утром тебе станет холодно. Я задал этот вопрос Тецуя, как он бы назвал это время?
Он сказал, что назвал бы его час, когда можно начать жизнь сначала.
Я задумался о Миюки. Что она сейчас делает? Глупый вопрос, конечно же она спит. Я представил себе ее лицо, словно лентами накрытое длинными волосами. И запах. Услышать бы его здесь хоть разок. Но мы ехали в противоположную сторону. И чем дальше мы ехали, и чем красивее был мир за окном, тем острее я чувствовал, как реальность начала рваться на две части. Вслед за чем появились два неба, две дороги, два рассвета и только Миюки, как прежде оставалась одна. Юкине тоже стало двое. Один здесь, другой там. Быть в двух местах одновременно, это и означает скучать.
Вскоре мы покинули пределы долины, а когда в окне промелькнуло название города, я, признаться, занервничал. Никогда прежде мне еще не доводилось быть так далеко от деревни. Хотя побывать в городе было у меня чем-то вроде мечты. Своими глазами увидеть красочные огни, высокие здания, толпы людей. Ощутить себя подхваченным жизнью. Однажды мне почти это удалось, дедушке надо было ехать в город, но в решающий момент я заболел и меня оставили дома. А сейчас, когда мы заехали так далеко, у меня возникла шальная мысль, не едем ли мы случаем в город. Но стоило мне об этом подумать, как Тецуя повернул с главной дороги. Этих мест я не знал. Интересно куда мы теперь направляемся?
Можно было спросить Тецую, но тот был на удивление молчалив, не сказав, не считая ответа на мой вопрос, больше ни слова. Со стороны казалось, что он слился с дорогой. Видно было что ему не до разговоров, так сильно он в себя углубился. По своему опыту знаю, что так бывает, когда у человека много чего накопилось. Глаза у него были точно в тумане. Он и моргал то не часто. Поэтому, я не стал его отвлекать. Тем более у меня самого появились кое-какие мысли. Точнее чувство, которое затем уже перешло в мысли. И чувство это называется страх. Наверное, я слишком много смотрю телевизор, в это окно, в которое одновременно подглядывают миллионы, миллиарды людей, но, когда показались деревья, я невольно подумал, что возможно Тецуя никакой не полицейский, а самый настоящий маньяк. Настоящий маньяк он ведь и должен быть таким, чтобы его невозможно было отличить от обычного человека. В глухом лесу на берегу озера он снял дом, куда собрался привозить своих жертв. День за днем он следил за Миюки, ища подходящий момент. Но я ему помешал, и он решил со мною расправиться. Как же ловко он притворяется. Сперва он закончит со мной, и поскольку это не входило в его первоначальные планы, сразу отправиться за Миюки. Сделает свое дело быстро без удовольствия, а после сразу исчезнет. Когда же нас хватятся, будет уже слишком поздно. И где-то на другом конце страны, человек, отдаленно напоминающий Тецую, хотя это будет конечно уже не Тецуя, а скажем Ре, будет следить уже за другой девушкой, притаившись в белой машине.
Чтобы такого не произошло, мальчик, то есть я, непременно должен спастись, предупредить. Это спасет жизнь и мне, и Миюки. Внутри у меня все сжалось и по сердцу прокатилась холодная капля. Люблю я себя иногда попугать. И вот, когда я уже всерьез раздумывал не выпрыгнуть ли мне на ходу из машины, на горизонте показалась ослепительная гладь моря. Солнце уже взошло, и вода сияла белым огнем, словно под водой разом решили открыться тысячи раковин, хвастаясь тем, что было у них самое ценное. Чем ближе мы подъезжали, тем отчетливее были видны бледные силуэты людей, ходивших по воде посреди белого пламени. Я удивился. Было похоже, что это ангелы спустились с небес и купаются, пользуясь утренней дымкой. Секрет этого чуда раскрылся достаточно просто, дело было в косе, которая тянулась от берега, а ангелами были рыбаки, живущие неподалеку. Все они хорошо знали Тецую. Каждый из них, когда мы проходили мимо, здоровался и говорил.
- Сегодня вы точно поймаете луциана, господин Тецуя.
А он в