Гаэрт вспыхнул и положил руку на длинный кинжал, его ноздри гневно раздулись, глаза превратились в щёлочки.
— Капитан Гаэрт, — проговорил Рахм, удерживая Азака, — ты говорил с нами откровенно, спас наши жизни, пожертвовав своими интересами… Я благодарен тебе и хотел бы иметь рядом столь благородного союзника… Но я понимаю, что движет тобой… — Рахм отвёл рога в сторону.
Гаэрт повторил его жест, подтверждая, что между ними нет никакого конфликта.
— Азак…
Капитан грозно запыхтел, но тоже совершил ритуальное движение. Гаэрт кивнул и легко спрыгнул в ожидающую лодку, а оставшиеся на пирсе молча наблюдали за его отъездом. Отплыв на приличное расстояние, Гаэрт встал и, повернувшись, крикнул Рахму:
— Ты не останешься без союзников, командующий, будь уверен, я не лгал!
— И что ты думаешь? - грустно спросил старейшина.
— Что я должен думать? — Глаза Рахма мрачно пылали. Он кинулся к концу причала и закричал вслед: — Верия? Это будет Верия?!
Гаэрт прокричал что-то в ответ, но ветер унёс его слова. Азак подошёл к Рахму и положил руку на его плечо:
— И как давно ты знаешь этого Гаэрта?
— Я переписывался с ним, а лично узнал незадолго до резни… Он высказывал опасения относительно будущих волнений, но даже его сеть шпионов проглядела Хотака и убийц…
Поколебавшись немного, Азак спросил:
— А он… действительно… кэзелати?
Рахм впился в него глазами и промолчал. Они молча смотрели, как быстро загадочное судно ставит паруса и ловит ветер. Команда двигалась с удивительной ловкостью.
— Мы их больше никогда не увидим, Азак.
— Достаточно знать только это…
Подошёл Джубал.
— Я слышал, как ты кричал про Верию… Если ты имеешь в виду Верию Де-Голтин, она мертва. Восточный флот пал, преданный изнутри, и если ты на него рассчитывал…
Командующий Рахм хитро улыбнулся:
— Рассчитывал, но не только на него. У нас будет великолепный союзник, да такой, что Хотак никогда не догадается, кто он. — Он блеснул глазами. — Капитан Верия мертва, но она ещё поможет нам… как и остальные, кто жаждет отмщения в своих могилах! Клянусь!
Мех на шее Азака встал дыбом:
— Клянусь старыми Богами, ты говоришь почти как Предшественник. Эти разговоры о мёртвых…
— Эти мёртвые ещё скажут своё слово, в отличие от пустых фокусов Неферы! — Рахм Эс-Хестос лихорадочно схватил друзей за руки. — Подождите немного, и вы все увидите! Надежда не погасла! Гаэрт наверняка знал, о чём я думаю… Верия, а затем остальные поддержат нас!
— Так что это за союзник, о котором ты всё время говоришь? — не выдержал наконец Джубал. Рахм фыркнул и снова улыбнулся:
— Самый большой наш союзник — император Хотак собственной персоной!
По всему архипелагу погода продолжала ухудшаться, становясь все более тревожной и опасной. На Эмир нахлынула волна небывалого зноя, но за пределами его берегов непрестанно лил дождь. Огромная стая чёрной саранчи появилась из ниоткуда, обрушившись на жаркие поля, уничтожая урожай на корню. Пожрав зерно, саранча поднялась в воздух и понеслась в открытый океан.
И затем…
Маленькая колония переживала ураганы и пострашнее, поэтому тяжёлые серо-зелёные тучи, затянувшие небо, не очень пугали выносливых рыбаков Тадарана. Их лодки бесстрашно бороздили прибрежные воды, работники спокойно трудились на полях, пастухи выгоняли отары на пастбища.
Могра, не так давно устроившаяся на острове, с тревогой поглядывала на небо. Тёмные облака источали угрозу, если присмотреться, они отливали тёмно-красным, словно кровоточили.
Запахнув плотнее плащ, она поспешила к дому, который разделяла с двумя другими женщинами и их детьми. Как и у остальных, её муж был далеко от семьи, поэтому они делили все домашние обязанности на троих. Сегодня была очередь Могры идти на рынок за рыбой, и она с удовольствием отметила, что уже почти не устаёт, таща на руках тяжёлую корзину.
Высокий мускулистый минотавр заступил ей дорогу, она на мгновение растерялась, а потом узнала кузнеца Хена, с головы до ног перемазанного сажей и копотью.
— Вечер добрый, хозяйка Могра, — проговорил он.
— И тебе того же, Хен.
Здоровяк быстро огляделся по сторонам, убедившись, что никого рядом нет, продолжал:
— Все хорошо?
Она тоже стрельнула глазами, перед тем как ответить:
— Да, Хен, все нормально.
— Новый старейшина не задавал тебе лишних вопросов?
— Да нет, его больше заботит урожай зерна, подумаешь, новый поселенец… Он ни о чём не догадывается, к счастью.
В небесах загрохотал гром.
— Если заметишь хоть малейший признак тревоги, Могра, сразу беги ко мне, я вывезу вас с Дорном отсюда. Могра несмело погладила его по закопчённой руке:
— Спасибо… Вспыхнула молния, гром снова обрушился на землю.
— Плохой шторм, — пробормотал кузнец мрачно. — Ветер крепчает. Беги в дом, ливень ударит в любую минуту.
Хен повернулся, широкой спиной прикрыв её от порывов шквала, и они поспешили к дому, намеренно расположенному на окраине колонии. Могра и Хен уже почти добрались, когда ветер усилился до такой степени, что сбивал с ног.
Пошёл дождь.
Несмотря на это, Могра чувствовала, как будто разогревается с каждым шагом, воздух начал обжигать лёгкие.
— Хен, ты чувствуешь жару?
— Да вроде чуть теплее, хозяйка. — Кузнец давно привык работать у бушующей печи, и повышение температуры не беспокоило его.
Кожа Могры горела, глаза кололи невидимые иглы. Она сплюнула и заметила, что язык словно обожжён.
Хен вздрогнул:
— Что-то ужалило меня!
Дождь становился сильнее, и женщина внезапно поняла, что несло раздражение.
— Ливень! — закричала она. — Жалящий ливень!
Хен не спорил с Могрой, он лишь крепче схватил её за руку и потащил к дому, но чем быстрее они бежали, тем плотней становился поток режущей воды. Каждая частица тела женщины теперь ощущала боль, тысячи огненных угольков буравили кожу.
Показался дом, но тут резкий порыв ветра подхватил Могру и бросил вперёд, вырвав из рук кузнеца. Хен выругался, попытавшись догнать её, но, поскользнувшись, упал в грязную лужу. Женщина кинулась обратно, но он отрицательно затряс головой.
— Беги, хозяйка! Я не пропаду! Выбирайся из этого демонского… — Хен, выпучив глаза, уставился на свои руки, из-под которых повалил дым.
— Хен! Что слу…
Кузнец с рёвом попытался подняться, но руки бессильно разъезжались в огненной грязи. Могра чувствовала, как её тело наполняет непереносимая боль, вонь палёного меха лезла в ноздри.
— Беги! — Вокруг кузнеца все сильней валил дым, он махнул обугленной рукой. — Я догоню! Спеши к сыну!
Страх за Дорна заставил Могру рвануться к дому, забыв обо всём. «Что если он заигрался и не успел спрятаться под крышу до наступления ужасного дождя?» — в ужасе подумала она.
Вокруг все, на что падала влага, дымилось и чернело. Вода не тушила огонь, она будто размазывала его всюду, тяжёлый запах гари забивал лёгкие. Внезапно вспыхнул и с треском загорелся сухой кустарник неподалёку, ещё мгновение, и занялись кусты вдоль изгороди.
Дым ел глаза, Могра щурилась и готова была поклясться, что даже скалы переливались огненными ручейками. Огонь прорывался везде, занялась корзина с рыбой, которую она так и не бросила, а теперь отшвырнула подальше. Мех тлел, тело непереносимо болело.
Хижина была уже в двух шагах, когда на Могре загорелся плащ. Рванув завязки, женщина отшвырнула тяжёлую тряпку и опрометью бросилась в приоткрытую дверь.
— Могра! — испуганно вскрикнула одна из её соседок. — Что происходит?
— Закройте дверь! — закричала она. — Быстрее! Обе женщины кинулись к дверям одновременно, когда дикие крики со стороны колонии донеслись до них. Заставив себя встать, Могра, прихрамывая, добралась до окна — и замерла от ужаса.
Вся колония была охвачена огнём. Горели дома, доки, склады, магазины, посевы…
— Мы должны помочь им! — пробормотала одна из женщин.
— Нет! — проревела Могра. — На улице огненный дождь! Он усиливается, а значит, огонь тоже будет сильнее!
— Огненный дождь? Как такое может быть?
— Посмотри на меня! — Могра повернулась к ней опалённым мехом. — Посмотри на… — Тут она вспомнила, что Хен так и остался снаружи.
Могра глянула на дорогу, по которой прибежала, и увидела вокруг лишь огонь, пожирающий камни и деревья.
— Хен… — пробормотала она, понимая, что произошло с верным кузнецом.
Тонкая струйка дыма вползла к ним. «Похоже, начала тлеть крыша дома. Какое счастье, что дождь сначала собрался над центром колонии», — подумала Могра и рванулась к сыну, который встревожено смотрел на мать, сидя на краю кровати. Мать схватила его в охапку и отнесла в глубь комнаты.
Пламя жадно пожирало дом. Не успела она повернуться, как рухнула прихожая, погребя под собой соседок, так и простоявших у дверей, потолок заскрипел и прогнулся. Бросившись с сыном в угол, Могра видела, как стремительно смыкается вокруг неё огненный круг, даже посуда и железная утварь вспыхивали при касании магической жидкости. Прижав ребёнка к груди, Могра смирилась с неизбежным, образ далёкого мужа на миг всплыл в памяти.
— Рахм… — пробормотала она, впадая в забытьё. Потолок, напоследок жалобно застонав, обрушился вниз.
Предшественники
Верующие прибывали в Храм сотнями, собираясь к дате, объявленной несколькими днями ранее. Мёртвые хотели сообщить нечто важное своим потомкам, и святой обязанностью истинно верующего было присутствовать на этой церемонии. Вокруг Храма несли дозор члены Стражи, среди которых становилось всё больше обратившихся. Здания и важные подступы охраняли Защитники, стараясь выделить в толпе тех, кто может навредить верховной жрице, — приказ Арднора на этот счёт был однозначным.
Храм представлял собой огромное здание, увенчанное высоким куполом, с широким фасадом, внутри которого могло поместиться несколько тысяч верующих. Массивные статуи кондоров, что стояли по его периметру, теперь были заменены роскошными символами Предшественников. Здание защищала высокая железная ограда, одновременно выделяя храмовые земли.
Изнутри белые с красным мрамором стены закрывали гобелены, подобные тем, что украшали покои жрицы. У дальней стены стояла золочёная кафедра, с которой леди Нефера вела проповеди и доносила до верующих волю мёртвых. А далее располагались многочисленные залы и комнаты, казармы Защитников и покои жриц, доступ в которые непосвящённым был строжайше запрещён.
Поскольку в этот раз ожидалось небывалое стечение народа, верховная жрица решила перенести священнодействие наружу. Двор был вымощен мозаичной плиткой, на которой верующий минотавр мог преклонить колени и склонить рога в знак смирения перед предками. Нефера, зная, как много внимания будет невольно уделено плитке, распорядилась нанести на каждую символ Предшественников — птицу, взлетавшую с секиры. Никто ни на миг не должен был забывать о вере.
— Там собралась огромная толпа, моя леди мать, — прогрохотал Арднор почти радостно. — И они все прибывают и прибывают, перед Храмом яблоку негде упасть.
— Люди хотят знать правду, сын мой. Они имеют веру и хотят услышать слова истины от меня.
— Я сомневаюсь, все ли они верят истинно, леди мать. Готов держать пари, что большинство из них пришли просто из любопытства.
Леди Нефера гордо стояла посреди комнаты, пока две жрицы закрепляли на её плечах роскошную, шитую золотом соболиную мантию, которую с двух сторон украшала сверкающая эмблема Предшественников. При свете масляных ламп казалось, что птица взмахивает крыльями, а секира угрожающе раскачивается.
— Тогда у нас будет несколько новообращённых. Надо всегда и во всём находить положительные моменты, Арднор.
— Конечно. Но многие из них хотят увидеть, как ты выставишь себя полной дурой, тогда как отцу они преданы до кончиков рогов.
— Я не потреплю неудачу, сын. Поэтому любой результат будет весьма полезен для Храма. — Верховная жрица протянула руку так, чтобы жрицам было удобно застёгивать золотые браслеты. — Ты подготовил Глаз?
Арднор кивнул.
— Тогда мы начнём, — улыбнулась Нефера.
Она щёлкнула пальцами, и старшие жрецы в гладких чёрных одеждах, украшенных на плечах красными вставками, встали позади. Один нёс в руках взлетающего ястреба, отлитого из серебра, другой — золочёную секиру, согнутую посередине.
Арднор, закутанный в мантию, похожую на материнскую, встал во главе процессии. Из тени у стены вышли четверо Защитников, держа булавы у плеча, и сформировали почётный караул.
Группа торжественно вышла из покоев жрицы. В коридоре их встретила процессия младших жрецов — мужчин и женщин. Как только Арднор и леди Нефера прошли мимо, они двинулись следом, образовав две колонны. Защитники, охранявшие проход, обращались в каменные статуи, когда мимо них шелестели одежды их повелительницы; даже искривлённые монументы, казалось, стремятся выпрямиться. Из тёмных уголков коридора доносились шум моря и бормотание разных голосов.
Четверо обнажённых по пояс слуг медленно отворили огромные бронзовые створки главных ворот. Как только процессия ступила наружу, оглушительно взревели рога, заставив Неферу испытать чувства, подобные тем, что она ощущала на коронации мужа. Одна тень отделилась от стены, поплыв рядом с ней, — это Такир явился на зов хозяйки, приняв специально для торжественного случая свою наиболее мерзкую форму. Он просто источал услужливость и желание исполнить волю госпожи.
Стоявшие вдоль храмовых стен воины ударили в круглые медные барабаны, ещё более подчеркнув эффектность появления жрицы. Нефера подняла руки, обращаясь к пастве.
Бой барабанов замедлился, а над площадью засверкали, переливаясь, чистые краски гигантской жемчужины. В руках Неферы был Глаз — совершенная сфера, которая, казалось, сама излучает свет. Создавалось полное впечатление, что голубоватый глаз разглядывает самое сокровенное, что есть в минотавре, выворачивая наизнанку всю душу.
Несколько лет назад один рыбак совершенно случайно вынул жемчужину из сетей и, испытывая священный трепет верующего, ощутил непреодолимое желание преподнести её в дар леди Нефере.
Четверо жрецов с трудом поднесли огромную пирамидальную подставку, на верхушке которой в обычное время покоилась гигантская жемчужина, давно ставшая главным атрибутом всех важных церемоний и проповедей. Глаз переливался подобно маленькому солнцу, такой же сияющий и пугающий одновременно, бросая разноцветные вспышки на лицо Неферы.
Грохот барабанов оборвался.
— Да славятся те, кто предшествовал нам! — возвестила Нефера, возложив Глаз на пирамиду.
Огромная толпа перед ней замерла в благоговейном молчании.
— Да славятся те предки, которые сокращают и выпрямляют наши дороги!
Не меняя выражения лица, Нефера начала забирать силу из теней, окружающих её, они сопротивлялись, но воля жрицы была непререкаема. Часть силы она направила в жемчуг, и тот засиял ещё ярче, чем прежде.
— Да славятся Предшественники, которые хранят нашу историю и основы всего мира!
Дюжина рогов взревела, выводя единую, слитную ноту.
Чувствуя на себе взгляд тысячи глаз, она продолжила:
— Все мы играем роли. Мы творим будущее наших детей каждым своим дыханием, каждым решением, которое принимаем, пока смерть не заберёт нас!
Вновь ударили барабаны.
Жрец, державший серебряную птицу, приблизился и посадил её на правую руку своей повелительницы, другой поднёс секиру.
— Но наша работа не кончается за гранью смерти! — закричала Нефера. — Секира может быть сломана, и живая плоть не долговечна, но дух не имеет границ, его нельзя сдержать!
Она подняла серебряную птицу над замершей толпой.
— Родись заново и лети, свободная от любых изъянов, укажи нам истинный путь!
Барабаны мощно ухали в такт каждому её слову.
— Границ больше нет, а дух может победить то, что недоступно плоти!
Теперь её руки вздымали сломанную секиру.
— Мы все присоединяемся к Предшественникам, получая от них знания и знамения из иного плана бытия! Мы видим следы, которые ещё не оставила нога, и способны узнать результаты своих деяний! Ведь мы пока всего лишь жалкие слепцы, неспособные защититься от опасностей и угроз будущего!
— Так возблагодарим своих предков! — Мощный голос Арднора легко покрыл огромную площадь.
— Благословенны мы, следующие за мудростью! — прогремело хором над площадью.
— Помолимся об их покровительстве, ведь без них слепы мы и не можем найти пути в мире, полном врагов!
Множество минотавров упали на колени, склоняясь перед предками.
Улыбаясь любимым детям, Нефера взывала:
— В тот день, когда Боги покинули нас, только семья хранила верность! Когда Боги предали нас, только семья вернулась из теней другого мира, чтобы нести истину тем, кто дорог им! — Она склонила голову. — И я благодарю их за то, что он выбрали мою бренную оболочку своим голосом!
Верховная жрица обошла вокруг жемчужины и подалась вперёд, посылая волну изумления в коленопреклонённое море. Она всегда изрекала известия мира мёртвых, глядя в глубины Глаза.
Сегодня всё было по-другому. Невидимые мертвецы уже стояли рядом, жадно воззрясь немигающими глазами на живую толпу. Они выбирали себе тех верующих, которые теперь сами станут оракулами.
— Сегодня у меня есть несколько вестей, которые мне необходимо донести до вас, — продолжала Нефера. — Вести о будущем и наших обязанностях в нём! Но сегодня вы не услышите их от меня, нет! Они сами придут из ваших сердец и душ! — Такир скользнул ближе, Нефера ощутила скачок магической силы. — А теперь услышьте голоса предков, моя возлюбленная семья!
Мертвецы поплыли над толпой, ища тех, кто был им знаком. Они парили рядом, и, когда касались смертных, власть Неферы позволяла верующим увидеть их.
Вот мать появилась перед своими малышами-близнецами, которые успели за последние двадцать лет стать взрослыми мужчинами, а вот маленький сын явился своим отцу и матери, которые похоронили его прямо после Полёта Богов. Молодой красивый минотавр, пронзённый копьём, упал на колени перед женой, с которой успел провести лишь две ночи. Недавно утонувший моряк предстал перед безутешной вдовой.
Стоны и вопли разнеслись над толпой, ошеломлённой невиданным зрелищем.
— Мирий! — завопил кто-то, — Я вижу Мирия! Мой брат явился мне! Да я знаю его лицо лучше, чем собственное!
Верующие бились в конвульсиях, испытывая священный страх, — мёртвые были страшны и хранили печать своей гибели, но усилиями Неферы ласково улыбались добрыми, заботливыми улыбками. Она сосредоточилась на своих марионетках, произнеся:
— Моё время коротко… — Каждый воспринял эти слова, сказанные тем голосом, который ожидал услышать более всего. — Мне жаль, что я не могу быть больше с вами, но надо просто подождать…
Слышали и видели мёртвых только те минотавры, которых умершие выбрали, большему числу собравшихся в этом было отказано.
— Запомните главное, — шелестели мертвецы, указывая на друзей и родных. — Мы несём знание вам, вы несите знание другим! Это новый момент нашей истории, который не должен быть утерян!
— Но что, что это? — лихорадочно выкрикивали избранные медиумы с безумными глазами.
— Чот Ужасный мёртв. Хотак Де-Дрока — истинный император! — скрипели призраки, — Он тот, кого наш народ так долго ожидал, и именно Хотак поведёт нас к завоеванию мира! Император, при котором мы забудем, что такое рабство и зависимость от других рас!
Неферу била дрожь, она чувствовала, как её слова входят в ум и сознание множества минотавров. Пришло время завершить представление и позволить известиям распространиться среди смертных.
Подняв кулак, каждая из пустых теней прокричала:
— Слава Хотаку! Слава империи! Слава избранному судьбой! Слава императору Хотаку! Слава!
С последним криком призраки исчезли, растаяв в воздухе. Толпа безмолвствовала, с удивлением посматривая друг на друга. Медиумы ещё не пришли в себя, а те, кто ничего не слышал, затаив дыхание, ждали их слов. Медленно, тщательно повторяя слова мёртвых, невольные оракулы начали вещать остальным.
Нефера ощутила, как кровь молотом стучит в висках, и только вовремя подставленный локоть Арднора не дал ей упасть. Внезапная слабость верховной жрицы не укрылась от верующих, но они приписали её тому, что леди Нефера сегодня не общалась с потусторонним миром, уступив это право им.
Ропот толпы рос, как растревоженный муравейник. Оракулы сравнивали рассказы и поражались совпадениям.
«Пусть болтают больше, как можно больше. — Думала Нефера с мрачным удовольствием. — Глупцы должны быть уверены, что никакая власть, не поддерживает трон так, как Храм Предшественников…»
Голгрин
— Это он и есть? — спросил Колот, разглядывая Странный горный пик вдалеке, и встряхнулся, стараясь избавиться от вездесущей пыли. — Напоминает когтистый палец драконида… Надеюсь, нам не придётся карабкаться на него.
Один из двух воинов, сопровождавших младшего сына императора, развернул пергаментную карту, внимательно её изучая.
— Да, милорд, другого такого рядом быть не может. Пункт нашего назначения находится где-то у его подножия, так что штурмовать гору нет необходимости.
— Ну-ну, запомни свои слова…
Неприветливый ландшафт юго-западного Керна превосходил угрюмостью даже Аргонскую Цепь — дикое нагромождение безжизненных скал и утёсов, на дно которых редко заглядывает солнце, и пустынные поля сухого пепла.
Впереди небольшого отряда начала вырисовываться огромная каменная арка, скорее всего образовавшаяся из-за какого-нибудь землетрясения. Она была изъедена временем, то тут, то там из неё выкрашивались крупные камни, достаточные, чтобы раздробить голову любому, самому крупному минотавру. Только людоед мог называть это место домом.
Младший сын Хотака не по доброй воле оказался здесь, но раз Керн согласился вести переговоры, присутствие особы, близкой к императору, стало необходимо. Хотак хотел послать с Колотом большой отряд, но людоеды настояли только на двух воинах.
— Не нравятся мне эти скалы… — пробормотал Колот, — Если мы свернём ещё южнее, то окажемся в Блотене…
— Керн и Блотен в настоящее время заключили союз, милорд, — напомнил ему солдат помоложе.
Два государства людоедов неожиданно смогли забыть многолетнюю вражду, чтобы объединиться против ненавистных Рыцарей Нераки, если бы не этот факт, людоеды продолжали бы самозабвенно биться друг с другом. А сейчас Великий Кхан Керна и Лорд-Вождь Блотена поклялись на крови забыть о прошлом и уничтожить людей.
— Они были союзниками, если исходить из последних донесений, — высокомерно фыркнул Колот. — А сейчас уже могут снова рвать друг другу глотки. Поэтому нам лучше забирать на северо-восток, ближе к старому Кёрнену… Там есть хотя бы лес и реки, пусть с москитами, но все не эти пыльные камни! И не надо будет забивать голову бандами людоедов с границ Блотена!
Оба воина промолчали — частично потому, что понимали: Колот просто ворчит от расстройства, а ещё потому, что говорил он правду, которую сложно опровергнуть.
Дорога все вилась и вилась под копытами лошадей, а вокруг минотавров продолжал расстилаться унылый, монотонный пейзаж. Потихоньку миновал полдень, солнце немилосердно палило усталую троицу.
Достав с луки седла мех с водой, Колот глотнул и небрежно осмотрелся по сторонам. Его рука невозмутимо вернула ёмкость на место, а глаза остро впивались в каждую складку скалистого рельефа.
— Мы не одни… — тихо сказал он.
Волосатая фигура появилась на каменном гребне недалеко от них и теперь внимательно разглядывала глубоко посаженными глазами трёх минотавров на дороге.
Легенда гласила, что минотавры и людоеды происходили от одних предков. Великих Эрдов. Но, на взгляд Колота, стоявший перед ними людоед больше напоминал потомка больного человека и бешеного медведя: острые зубы скалились в пасти, теряясь на фоне двух огромных клыков, морда была перекошена ненавистью, спутанная копна пыльных волос свисала с огромной головы, изорванный килт, очевидно, был снят с давно умершей безымянной жертвы.
— Стоять… — проскрежетал людоед голосом, от которого могли трескаться камни, и присел на корточки на своём наблюдательном посту.
— И это — наши союзники? — пробормотал один из воинов.
Грохот осыпающихся камней привлёк их внимание — более дюжины разномастно одетых людоедов спускались к ним со всех сторон. Колот успел остановить солдат прежде, чем те выхватили свои секиры:
— Успокойтесь! Мы не биться сюда приехали!
Возможно, воины бы поспорили с ним относительно мудрости такого приказа, если бы на дорогу не спустился ещё один людоед, совершенно не похожий на других. Он был облачён в прекрасно сшитый коричневый плащ и тёмно-зелёную тунику, украшенную затейливым узором, на ногах, в отличие от других, у него были изящные сандалии, дополнял картину кожаный килт явно минотаврской работы. Из-под широкого плаща виднелся кусочек ножен, отделанных серебром.
Лицо этого людоеда ничем не напоминало уродливые рожи соплеменников, хотя отрицать расовые черты никто бы не осмелился. Хотя и широкое, оно не было приплюснутым, широкий нос больше напоминал человеческий, а изо рта виднелись только кончики клыков.
— Приятно встретить тебя… — Голос вновь прибывшего людоеда был почти приятным, под толстыми бровями остро поблёскивали зелёные глаза, в которых явственно читалось нетерпение, остроумие и… хитрость. —…сын могучего Хотака.
— Я также рад, великий лорд Голгрин!
Запах мускуса достиг ноздрей одного из людоедов, заставив того фыркнуть. Сами они не пахли мускусом, только потом и гниющим мясом, всем, что накопили с далёкого последнего купания. Голгрин же выглядел так, словно он не только принимает ванну каждый день, но и завёл себе особого слугу, чтобы расчёсывать густые волосы.
— Никогда ещё не чувствовал себя грязнулей, стоя перед людоедом, — шепнул старший воин младшему.
— Прости моё невежество, — учтиво сказал Колот, — но мне казалось, что мы должны встретиться там, — он указал на когтистый пик. — Видно, мы что-то недопоняли…
Минотаврам всё было известно точно, а место встречи обговаривалось особо. Просто коварный людоед решил опередить их, обретя небольшое преимущество.
— Но я не в обиде. — Мускулистый минотавр пожал литыми плечами. — Это место не хуже. — Он ласково похлопал по притороченному к седлу кожаному мешку. — Здесь у меня всё, что вы хотите!
Голгрин молча кивнул, не спуская взгляда с мешка. Колот с осторожностью достал и развернул туго скатанные пергаменты, украшенные личной печатью Хотака.
Голгрин повелительно глянул на одного из своих воинов, в руках которого от напряжения дрожала дубина, а взгляд не отрывался от конного минотавра. Тот приблизился к Колоту, приняв верительные грамоты. Когда же он повернулся спиной, ноздри минотавра дёрнулись — в отличие от эмиссара, вонь от его подчинённого исходила страшная.
Голгрин взял пергамент и внезапно замер, разглядывая печать.
— Ах да, — наконец усмехнулся он, — теперь лошадь. После чего, к удивлению минотавров, он не стал разворачивать документы, а сунул их в свою сумку, не глядя.
Колот напрягся.
— Мой отец сказал, что ты просмотришь их на месте. Или это опять недопонимание?!
Голгрин махнул рукой, его воины послушно исчезли в камнях, Лорд-Вождь Керна улыбнулся:
— Ваша поездка была не из лёгких?
— Да, лорд Голгрин, но всё же… Людоед не дал ему продолжить:
— Мой путь сюда тоже был не из простых… я бы даже сказал — весьма труден. Чума из Нераки захватила почти все наши земли, почти до самого Кернена.
Но Колот решил не сдаваться просто так:
— Лорд Голгрин, отец предложил… Ты ведь даже не поинтересовался, что написано в пергаменте!
— Я буду сопровождать тебя лично, сын Хотака, — продолжал как ни в чём не бывало Голгрин. — Путь в Блотеи очень опасен и ненадёжен…
Он улыбнулся, впервые показав клыки, немногим уступающие по размеру тем, что демонстрировали его воины. Колот заметил, что они специально спилены, чтобы не сразу бросаться в глаза.
— Путь в Блотен? О чём ты вообще говоришь, Голгрин?
— Произошли… некоторые изменения, сын Хотака. Мы немного подправим первоначальный план. Нам необходимо отправиться в Блотен.
— Я не уполномочен открывать военные действия с Блотеном, — отрезал Колот.
Лидер людоедов рассмеялся резким, лающим смехом.
— Да никто не планирует никакой войны, сын Хотака! Наоборот, Великий Кхан желает, чтобы мы встретились с Нагроком, помощником Лорда-Вождя Блотена. — Широкая улыбка все увеличивалась, превращаясь в оскал. — Нагрок поклянётся в том, что Блотен — наш искренний и верный союзник… если, конечно, сначала не убьёт всех…
Каждый день список мертвецов удлинялся, большинство гибло от страшного лёгочного кашля. Несмотря на куски ткани, которыми шахтёры заматывали лица, проклятая пыль лезла во все щели. Многие не могли выполнить дневную норму и умирали, лишённые надсмотрщиками еды. Смерть забирала, кого хотела, а многие становились её слугами поневоле. Так, Пэг перевёл Фароса и Ультара из забоя, сделав их собирателями трупов.
В тот день они несли тело молодого мужчины, доставленного в Вайрокс всего две недели назад. Минотавр уже был нездоров, и душные туннели быстро завершили его жизненный путь. Дорога двух друзей лежала в одну из старых шахт, чьё зияющее отверстие было заброшено поколение назад. Здесь когда-то добывали медную руду, а когда начались постоянные оползни, ствол шахты перенесли в более безопасное место.