Профиль.
Курю… Интересно, о чем думают другие, когда курят? О жизни, о событиях, произошедших в минувшие дни… Но тут все не так... Достаю вторую сигарету, закуриваю. А все ради чего? Чтобы просто не потерять самообладания и просто молчать. Она.. Мой спутник на сегодняшний день.. Седые редкие волосы, уставшие глаза, блаженная улыбка… Глаза... Впавшие карие глаза, множество морщин в уголках выдают ее толи бурную молодость, толи маленькое отклонение в ее рассудке. Ведь возможно эти морщины появились от не слезавшей улыбки с ее лица… Глаза… Интересно, сколько ей лет? Попробую сосчитать: четыре года детского сада, десять лет школы, пять лет училища, и того двадцать один. Сейчас две тысячи тринадцатый год, она не была в поле двенадцать лет, а начала с тысяча девятьсот восемьдесят третьего года. Значит ей где-то пятьдесят. Пятьдесят лет… Обычно на один километр профиля уходит около часа, с ней мы шли четыре часа!!! А ведь осталось еще целых три с половиной километра. «Мы никогда не вернемся», часто думал я в этот день… Вот, мы выдвинулись дальше. О боже, как она все медленно делает: ходит, заполняет журнал, подписывает этикетки… Под тяжестью проб, мой рюкзак начал поскрипывать, я услышал странное бормотание:
-Вы что-то сказали? – спросил я, ответа не последовало. Но бормотание не прекратилось. Я обернулся выяснить, в чем дело.
И что я вижу? Она идет в метре позади меня и пустым взглядом смотрит на мой рюкзак. Что она там увидела? Я резко развернулся, чтобы пойти дальше, но тут меня пробрал слабый холодок по спине:
-Тише, рюкзачок, - часть бормотания я не разобрал. – Не переживай.
Что это, мать ее, такое?! Она разговаривает с моим рюкзаком?! Я молчал… Ускорив шаг, я перестал ее слышать, но вскоре она пропала из виду, и мне пришлось снова подстраиваться под ее темп ходьбы.
Пробы.
Взмах, еще один, еще… Пробу, казалось, достать среди корней, практически не возможно. Проклятые корни. Моя спутница меня нагнала, и тут начались весьма странные вещи. Она подошла на столько близко, на сколько позволял ей этикет:
-Да, давай – застонала она, - ООО, еще, еще…
Неужели это и в правду может вызвать столько эмоций у этой старухи? Вскоре, не выдержав:
-Пробы нет – тихо буркнул, и мы выдвинулись дальше, сквозь густой лес и по чавкающему мху.
Мы прошли еще пятьдесят метров, и я в пол голоса сказал:
- Точка.
Точка. Взмах, еще взмах. Мое кайло с треском врезалось в землю, пробивая корни. Вокруг были одни березы, и слой гумуса превышал все мои ожидания. Чтобы не слышать эти странные возгласы, которые могли быть вызваны чем угодно, но только не добывание пробы, я отошел метров на пять или шесть и бил.
-Сколько шоколада, ммм… - я вздрогнул… Когда она успела подойти, я не знал – вокруг один шоколад…
Шоколад??? Плодородный гумусовый слой можно назвать чем угодно, только не шоколадом. Шоколад… Я даже не знаю что в голове у этой старухи, но во время перекуров она закатывает глаза и загадочно улыбается, впрочем, как всегда. Более странных выходок я не встречал, и даже не мог представить, что меня ждет дальше.
Обед. Расчистка. Письмо.
После пройденных двух километров, я вымотался на столько, на сколько не выматывался еще никогда. Одна ямка, вторая, третья… Из-за болотистой местности, пробу брать было необычайно тяжело. Четвертая, пятая… Я каждой точки делал столько углублений, сколько не делал ни один самый свихнувшийся хомяк берсерк!!! Плечи быстро забились от монотонного поднимания и опускания кайла: вверх, вниз, вверх вниз…
Дойдя до расчистки, дороги, пробитой бульдозером, и которая шла почти через все профиля, я и моя великовозрастная спутница решили оставить рюкзаки, чтобы налегке добить профиль до реки, вернуться и устроить привал.
Время три часа пятнадцать минут, пройдено всего пол пути, обратно идти столько же, сколько мы пробирались сюда и сюда. Эта мысль меня пугала, ведь после восьми уже стемнеет, и мы пойдем еще медленней. Чтобы хоть как то отвлечься от этой мысли, я решил написать письмо. Когда я приступил к задуманному, старая вдруг неожиданно спросила:
- Что это ты там пишешь?
- Письмо.
- А кому?
- Марсианам – грубо бросил я, чтобы она не приставала ко мне со своими вопросами, но тут прозвучало еще нечто более странное и необычное из ее уст:
- О,о,о, передай привет!!
Я начинаю понемногу сходить с ума, но нужно взять себя в руки, ведь я не хочу стать таким же ненормальным как она. Я промолчал, не желая развивать подобный разговор, случайно выдала свою тайну и сейчас убьет меня, дабы не быть разоблаченной? Но в этом случае они подготовились бы лучше, и не стали бы засылать своего шпиона в столь странном облачении прошлого… Конечно возможен вариант того, что они смогли похитить наши сведения из истории наших предков, не зная какой сейчас год, решили что у нас все так же как и в книгах? Нет, это а ряд ли… Я отбросил подобные мысли, допил свой горький чай, и мы выдвинулись дальше.
40 профиль.
Дойдя до сорокового профиля, выяснилось, что с точкой она не попала туда, куда нужно. Нужно было что то предпринять, чтобы скорее закончить, и наконец завершить свой маршрут. Я начал считать на пальцах примерное количество, чтобы выяснить ту, на которой мы находимся. И тут она взяла кусок бумаги, сказав что мои подсчеты не верны, линейку, карандаш и начала что то чертить. Как потом выяснилось, она примерно набросала наш профиль, отмерила расстояние от начала дороги до места, где мы находились, и произнесла:
- Сорок, шестьсот тридцать!
ААААА!!! Но ведь я сказал тоже самое еще десять минут назад!!!
Я закурил. Впереди еще два километра, целых два километра в компании с этой ненормальной. Сорок проб, около восьмидесяти – ста лунок, а под ухом каждый раз одно и тоже:
- Даа, давай!!!...
Каждый раз останавливаясь на точке я поворачивался у ней спиной, в надежде на то, что если она подойдет слишком близко, то острая сторона кайла с легкостью пронзит ее прохудившийся с годами череп, но увы, этого так и не произошло…
Осталось всего пятьсот метров, десять проб, но на зло начался крутой подъем, густые заросли молодых берез и прочего. Ноги уже почти не слушались, постоянно меняя темп ходьбы, то ускоряясь, то вовсе останавливаясь – сбилось дыхание. Мышцы сводило при преодолении преград, которыми являлись поваленные деревья, высокие кусты, ямы и прочее. Восемь часов, уже почти стемнело, цвет пробы было уже не различить, и, о чудо, мы вдруг услышали крики ребят: «Миша», подумал я. Я молчал, дабы не развивать разговор десятилетнего уровня. Но раздался второй крик – это был Паша.
О господи, хоть бы она не услышала…
-Идем! Идем!
И без того мерзкий голос вдруг разразился в старушечьем крике. Казалось, что ее связки при выкрике надрываются на столько, что вот-вот лопнут! «Тем лучше», подумал я.
-Ты слышал? Ты слышал?? – она определенно держит меня за Дауна – Ты слышал??? – снова повторила она, и я не выдержал:
-Да слышал я, слышал!
Наступило молчание. Мне стало немного совестно, но увидев ту же самую улыбку недоразвитого ребенка, я успокоился. Я так надеялся что ребята спустятся и избавят меня от компании этой старухи. Но они так и не появились. Раздался еще один крик, это был Игорь.
Забравшись на гору, меня переполняли эмоции. Увидев крышу шестьдесят шестого Газа, я понял, что мое маленькое путешествие подходит к концу. Старая умудрилась отстать даже почти на голой верхушке горы. Заметив ребят, я покрутил пальцем у виска, и они закатились в смехе, в этом добром и родном смехе, а не том непонятном мычании с чавкающим причмокиванием, которое я слышал почти на протяжении почти десяти часов.