По курсу истории религий 15 глава

Лекция III

История об Энлиле является первым из образов смерти и её преодоления, которыми очень полна месопотамская традиция. Но это предание лишь первое из целого ряда преданий, которые по-видимому для жителей Месопотамии соединялись в некое единое целое, целостность которого мы до конца не понимаем.

Третьим из богов шумерского пантеона, с цифрой 40, присутствует божественное существо под именем Энки. Энки странное существо, по нескольким причинам. Его называют и сыном Энлиля, и сыном Ану, здесь мы опять сталкиваемся с тем, что наше видение родословия не работает в религиозной символике. Важно то, что он одно целое с Ану и с Энлилем, но в то же время другая личность. Хотя он и «господин земля» (ки – земля), тем не менее всё что связано с ним говорит о том, что речь идёт не столько о земле сколько о бездне, сколько о каком-то качестве дополняющем небо, и находящемся тоже по ту сторону нашего земного мира. Его главным образом, символом является бассейн для омовений перед входом в храм, который носит название Апсу – водная бездна, что-то типа Нуна. Это название очень характерно, оно даёт понять, что любое ритуальное омовение это не смытие какой-то физической грязи, а это смытие греха этого мира, и смытие происходит путём погружения в божественную бездну, образом которой является вода. И таинство крещения продолжает эту древнюю линию омовения как смывание греха через касание божественной бездны. Энки (на аккадском языке Эа) изображается в виде человека с плеч и головы которого текут воды. Его храм называется Энгур - «дом глубины», «дом бездны». Его воды – это пресные воды, воды которые дают жизнь, как бы подземные воды. Энки устроил всё на земле, он обладает пищей жизни и питием жизни. Так же как Ану устроил небо, так же Энки устроил землю. В огромном количестве мифов, преданий Месопотамии Энки всегда выступает как защитник человека, как защитник мира, и наконец как создатель человека. Именно Энки, не один, но именно он создаёт человека. Он «владыка того что внизу », он мудрец, он всеведущ, он «знает самое сердце богов ». Он именуется «сыном первородного Ану ». Главным городом его почитания являлся Эриду.

Следующим очень важным божественным существом является Син (на шумерском), Нанна (по-аккадски), Суэн (владыка знания). Его главными городами почитания являлись Ур и Харан. Сина именуют «солнцем мёртвых», то есть он даёт свет и жизнь умершим, он даёт им возможность выйти из преисподни как он сам вышел вместе с Энлилем и Нинлиль. Его детьми являются солнце и Инанна. Число Сина – 30. Он исключительно почитаем в Месопотамии, неизвестно почему, но пожалуй Син и Инанна это самые почитаемые боги в Месопотамии, и скорее всего именно потому что с ними связано преодоление смерти. Если Энки, Энлиль и Ану устраивают жизнь, то Син и Инанна преодолевают смерть. Гимн Сину, который датируется примерно VII-ым веком до Р. Х.: «На небе кто прославлен? Ты единый прославлен. На земле кто прославлен? Ты единый прославлен. Ты, когда в небесах звучит слово твоё, все ангелы небесные простираются в ниц в молитве пред тобою. Ты, когда на земле звучит слово твое, все духи земные персть лобызают. Ты, когда подобно буре гремит слово твоё, возникает всё потребное в пищу и питие. Ты, когда проходит слово твое по лицу земли, вызывает оно рост растений, утучняет слово твоё хлева и амбары, умножает оно всё живое. Творит слово твоё правду и суд, дабы люди глаголали правду. Ты, слово твоё оно высоко в небесах, утаено оно в преисподнях земли, никто не видел его. Кто в силах постичь слово твоё? Кто может сравниться с ним? В небесах господство, на земле доблесть. Среди богов братье твоих нет враждебных тебе ». То есть Син это существо, которое обладает правдой, истиной, силой выращивать и создавать всё потребное для жизни. И действительно, у очень многих народов луна и земледелие связаны. Син не только владыка правды, но он и отец правды. Дело в том, что солнце – Уту (или по-аккадски Шамаш) в Месопотамии вторично относительно луны, в противоположность Египту. В Египте богом который имеет знак луны является Тот, который всего-навсего язык энеады, он даже не входит в девятирицу, хотя видимо когда-то входил. А в Месопотамии наоборот, ночное первично, то есть мир инобытия первичен относительно земного мира.

Шамаш в первую очередь хранитель закона, наказывающий за грехи и злодеяния. Солнце – свет, истина, это то что видит всё, от его лучей скрыться нельзя. Его знаком является диск солнца. А его эпитет «солнце мёртвых душ », потому что когда он уходит с нашей видимой земли он погружается в мир мёртвых, и когда у нас ночь, он светит в мире мёртвых. Числом Сина является 20, а города почитания – Ларса и Сиппар. Цари Месопотамии именовали себя «сыновьями Уту» - «сыновьями солнца». Дело в том что если Шамаш это истина, то тогда соответственно царь, объявляя себя сыном солнца, является сыном истины, и должен следовать во всём истине, должен соблюдать правду. Поэтому принцип того, что ради политики можно позволять себе неправду, невозможен в традиционном обществе потому что любая ложь противна воле богов, надо действовать только правдой и тогда правление будет богоугодным. На стеле царю Хаммурапи изображён царь в молитвенной позе, а на троне сидит Шамаш и вручает ему знаменитые законы. То есть человеческие законы это дар Шамаша человечеству, закон это не человеческое изобретение. Задача людей лишь исполнять законы и правильно, в соответствии с божественной волей их интерпретировать. Особенно почитаем Шамаш с 19-го – 18-го столетия. Гимны Шамашу: «На восходе твоём собираются боги. Ужасное сияние твоё заливает землю. Во всех землях славословят тебя народы. Знаешь ты замыслы из, прозираешь их пути. На тебя взирают все люди. Ты наказываешь грешника который не трепещет пред тобою. Из глубин достаёшь ты тех, кто извращает правду. О Шамаш, тем праведным судом что ты судишь, славится имя твоё непременно. Идёшь ты с путником чей путь труден, странника боящегося наводнения (образ смерти) ты оберегаешь, по путям неизвестным вовсе ведёшь ты охотника. О Шамаш, из сети твоей, из силков твоих нет побега. Тот кто нарушает клятву свою, тому кто не страшится тебя простёрта твоя пространная сеть. Тот кто кладёт глаз на жену спутника своего в день непредусмотренный будет взят он. Тот кто подожжёт семя (амбар), оружие твоё настигнет его, не избавится он. На суде его не будет отца его, при вынесении судьёй приговора братья его не поддержат его. Попадёт он в медный капкан не ведая о том кто измышлял злобу. Рок того Шамаш сокрушит, кто творил насилие, обиталище его будет разорено Шамашем. Жестокого судью ты запутаешь в долгах. Тот кто берёт взятку и не судит правильно, того ты накажешь. Тот кто не берёт взятки и заступается за слабого, приятно это Шамашу, продлит он дни такого праведного судью. Выносящий справедливые приговоры готовит себе дворец, княжеский дом в уделе своём ». Как можно видеть гимны посвящённые Шамашу, посвящены справедливости. Тот кто поступает не по правде погибнет, его дела разрушатся и будущего у него не будет. Не случайно хранителем закона и правды является солнце, которое всё видит и всё просвещает. В Сиппаре храм Шамашу Эткудкаламма – «Дом судьи мира». Древний шумерский царь Гуде в своём новогоднем празднестве говорит: «Творит Шамаш правду, испуская лучи свои. Попирает Шамаш неческие стопами ног своих. Сияет город подобно Шамашу ». Тот город, то городское сообщество, которое соблюдает правду сияет подобно солнцу. В связи в этим можно вспомнить новозаветный образ, что праведники воссияют как светила. Поэтому правда вызывает сияние невидимого света, а ложь вызывает мрак. Цари Месопотамии говорили, что они правят в соответствии с установлениями Шамаша, что он поддерживает добродетель. Шамаша сопровождают Кету и Мешару (Истина и Праведность). Эти образы истины и праведности сопровождающих царя и Бога присутствуют и в псалмах Давида. Истина – это закон, правда, а праведность – это следование правде, это правда не как теория, а как её исполнение. Поэтому они сопровождают истинного судью. Шамаш считается целителем больных, потому что болезнь – это результат неправды. Физические и душевные дисгармонии – это результат неправды. Когда человек нарушает правду, тогда нарушается физиологический закон в нём самом. Тоже самое можно сказать и о социальных болезнях, не случайно у многих народов говорится, что по грехам людей их постигают войны, завоевания, голод. Если народ следует по закону правды, то никакие внешние враги не страшны этому народу, потому что этот народ друг Бога.

В Месопотамии есть несколько древних шумерских божественных женских образов. Женский божественный образ это всегда образ нисходящей энергии. Это образ не зачинающий, а рождающий. Мы далеко не всегда можем различать имя и сущность, нам иногда кажется, что за каждым именем отдельная сущность, но в другом мифе мы видим несколько разных имён, а сущность одна.

Нинхурсаг древнейшее шумерское женское божество. Перевод её имени абсолютно не соответствует тому, что можно встретить в Шумере, это «Госпожа лесистой горы», но ни одной горы тем более лесистой в Шумере нет, соответственно это указание того, что шумеры пришли из какого-то другого края где такие горы были. Нинхурсаг – «мать всех богов ». Местом её почитания был город Адаб. Видимо другоё её имя это Нинмах – «Великая госпожа». Именно с Нинмах Энки создаёт людей. В третьем тысячелетии Ану, Энлиль и Нинмах – это одна из излюбленных божественных триад. Она ещё именуется Сарпанитум – «госпожа семени», «творящая семя», то есть та, которая из семени производит жизнь, которая даёт плодородие и почве и животным и самому человеку. Поэтому её иногда ещё называют Нинту – «госпожа жизнь», и здесь она похожа на Еву, имя которой переводится как «жизнь». Цари Шумера говорили о себе: «Я выкормлен безгрешным молоком Нинхурсаг ». То есть царь и человек вообще это существо, которое обретает божественность через соприкосновение в том числе и с божественной матерью. Божественная мать сакрализует, освящает всё наше земное бытие, всё наше земное существование, начиная с того момента когда мы зачинаемся во чреве нашей матери и продолжая той пищей которую мы едим на земле, потому что она тоже есть порождение «владычицы семени», и заканчивая нашей смертью, когда мы сами как семя уходим в землю, и нашим воскресением. То есть тварный мир воспринимался как святыня, в древности человек ни к чему не относился с пренебрежением, с чисто утилитарным отношением к вещам, природе, он ко всему относился как к священному, которое дарит ему пищу, дарит ему жизнь, он не забывал всему говорить благодарения.

Но особое место среди божественных женских существ имеет Инанна – «госпожа неба». И н – это женский вариант эн – царь, анна – небо. Инанна по-аккадски это Иштар. На западно-семитском её называли Астарта. Астарта это не просто «мать сыра земля», а она ещё и побеждает смерть, она даёт возможность воскресения. Это не просто освящение мира, это именно врата открытые небу. Не случайно в шумерских гимнах её именуют «разрушительницей преисподней» или «та кто животворит умерших». Эти древнейшие её именования это намёк на то чем важна Инанна. Её именуют дочерью Сина и дочерью Ану, её именуют супругой Ану, царицей неба, её именуют дочерью Энлиля. В списке Фары она образует триаду с Ану и Энлилем, после которых она стоит на третьем месте. Её число 15. Если суммировать её качества, то они будут удивительно многообразны: она богиня битвы и одновременно богиня любви и чувственной плотской любви, она владычица победы, она горшечница (то есть та кто творит людей). Её геральдическое животное – лев. Её планета – Венера. Её изображения имеются у нас ещё с четвёртого тысячелетия, её эмблемой является восьмиконечная звезда, один из самых интересных знаков, которые встречаются у многих народов. Её ещё изображают птицей с львиной головой. Почему хищные животные связаны с женскими божествами? Потому что земля поглощает в себя всё как хищные животные. Ещё в Чатал-Хююке в эпоху неолита образом богини была пантера и львица. И этими образами насыщена и греческая традиция, например Кибела.

Главное предание об Инанне это предание о браке с человеком. Стержневое событие для месопотамской религии это именно брак Инанны и всё что за этим последовало. Это предание сохранилось с глубочайшей древности и известно ещё с Шумера. Стоит обратить внимание, что в Египте никакого брака между богиней и человеком нет, но не потому что к человеку плохо относятся, а потому что человек и бог одно, потому что каждый человек Гор и Осирис. Для Египта человек здесь на земле только пришелец между своим божественным предбытием и своим божественным послебытием. Видение человека в Египте это видение его в предвечности – его рождение в Нуне, и видение его будущей вечности – его уход к своему ка и соединение с Атумом. Для Месопотамии всё иначе, человек намного в большей степени связан с этой землёй, и поэтому брак между богиней и человеком это изменение судьбы человека, перед которым открывается вечность.

Что же говорит нам предание? Оно говорит о том, что Инанна молодая девушка, богиня, дочь Сина, дочь Ану и царица небесная одновременно. И к ней как к обычной земной девушке сватается пастух Думузи - «истинный сын» - сын человеческий, который несёт своё естество в полноте. Как уже было упомянуто в школьных повестях чтобы выучить шумерский язык это сватовство обыгрывается как словесный поединок между Думузи пастухом и другим юношей земледельцем. Но важно то, что происходит сватовство и брак, и Думузи и Инанна соединяются как муж и жена. Это важнейший образ, смысл которого в том, что человек получает своё божественное качество. Брак с царицей неба даёт возможность стать с ней одной плотью, и соответственно божественная плоть переходит в человека, а человеческая – в божество и становится божественной. И это главное таинство Месопотамии. Но этим всё не кончается, а только начинается. Думузи или как его позже называли Таммуз был тем кого греки позже назовут Дионис, а он в свою очередь сравнивался египтянами с Осирисом, так же и Инанна имеет сходство с египетской Исидой. Все эти брачные гимны Инанны и Думузи во всей месопотамской традиции стали парадигмой любого брака. На заключении брака исполнялись именно эти гимны, любовные песни, инвариантом которых является Песнь Песней Ветхого Завета, и конечно же отблеском которой является третья глава евангелия от Иоанна о браке в Кане Галилейской. То есть это всё намёки на какую-то одну великую реальность, в результате которой человеческое падшее естество обретает божественные качества.

Но дело в том что после этого радостного брака мы переносимся в другую реальность. Инанна решает, что она должна пойти в преисподнюю, что она должна посетить Кур – царство мёртвых, где царствует её сестра Эрешкигаль – «владычества большого дома». Её супруг Нергал, брат Сина. О том зачем она это решила сделать нигде прямо не говорится. Крамер говорит что Инанне захотелось потягаться со своей сестрой в величии и обыграв её стать владычицей не только этого мира, но и подземного. Но объяснений этому нет. По всей видимости это сошествие в подземное царство есть естественное следствие её брака. Коль она вышла замуж за смертного, за человека, то ей открываются только два пути или подчиниться закону смерти, или разрушить смерть, и она выбирает второе. Перед тем как Инанна сходит в подземный мир, она понимает что её тоже ждёт смерть. Она обращается к трём богам с которыми она соединена единым естеством, к трём великим богам неба и земли, это Ану, Энлиль и Энки. И она говорит каждому из них, что она может погибнуть, что она уходит в «страну из которой нет возврата». И великая ляпис-лазурь (как она говорит о себе) может подёрнуться пылью в преисподней, может не вернуться. И если так произойдёт, то она просит их помочь, и все три бога естественно обещают помощь. Но на им не очень верит, они слишком много думают о себе, о своих судьбах, а не о её судьбе и о судьбах людей. Поэтому она говорит своему визирю, а у каждого бога в Месопотамии есть свой визирь, она говорит ему, что если она будет задерживаться, то чтобы он напомнил богам её слова, чтобы они помогли ей. И после этого Инанна во всем блеске своей славы и величия отправляется в подземный мир, который отделён семью высокими стенами и семью бронзовыми воротами от мира живых. Когда она стучится в первые ворота, привратник видит Инанну и бежит Эрешкигаль с вопросом «Что делать? Пускать ли?». А если её пустить то своим сиянием она разрушит весь подземный мир. И Эрешкигаль разрешает её пустить, но только по закону подземного мира, который требует чтобы все регалии, все силы, всю власть, всё величие земное были оставлены. И привратники каждых из семи ворот требуют чтобы Инанна снимала один из знаков своего царского достоинства, и перед Эрешкигаль она оказывается совершенно нагой. Одежда для древнего человека была не просто тем что греет или срывает тело, но она была и образом власти, это была некоторая совокупность сил, которые присутствуют в видах одежды и украшений. И Эрешкигаль спрашивает её зачем она пришла, на что Инанна отвечает, что она пришла для того чтобы навестить сестру. Но Эрешкигаль умерщвляет Инанну взглядом своих глаз и даёт приказ своим слугам взять её тело и повесить его на крюк. И Инанна, царица небе, божество, владычица жизни добровольно вкусила страшную позорную смерть, нагая, лишённая всех своих атрибутов величия. Но дальше её оставляют её небесные боги, её братья и мужья, те с кем она одно целое. О ней никто не вспоминает, и тогда через 6 дней её визирь приходит к Ану, но тот ничего не собирается делать для спасения Инанны. Тоже самое происходит у Энлиля, который вообще сдержанно относится к людям, и потоп послал именно он. Энки же поступил иначе. В «царство без возврата» не может пойти и вернуться ни один мужчина, ни одна женщина, потому что по закону Кура ни мужчина, ни женщина из него не возвращаются, если не дадут за себя замену. Поэтому Энки творит два бесполых существа из грязи из-под своих ногтей, которые оказываются не чужды божественному естеству, и он посылает их с водой жизни и зерном жизни в преисподнюю. И они проходят к Инанне потому что их удержать невозможно. Они её шестьдесят раз посыпают зерном жизни и шестьдесят раз кропят водой жизни после чего Инанна воскресает. Но чтобы Инанне выбраться, ей необходимо дать замену за себя. И Инанна в окружении духов и душ умерших выходит из преисподней, но она выходит чтобы дать за себя замену. Кто же становится этой заменой?

Лекция IV

Инанна воскресла, но за неё должна быть замена. И происходит интересный момент который плохо понимается историками религии. Инанна посещает первый город Шумера и видит его царя пребывающего в трауре, так как Инанна в преисподней, и поэтом она не берёт его в замен себе. Тоже самое повторяется во втором городе. Но когда она приходит в тот город где царём является её муж Думузи, то она видит совершенно другую картину, Думузи в праздничных одеждах, без траура, и тогда она решает его избрать в замен себе. Почему Думузи не находится в трауре и не скорбит об Инанне? Об этом не говорится ни водном тексте. Как и в любом мифе здесь нет времени и нет причинно-следственной связи. Думузи рад отдать себя в жертву за Инанну, он рад пожертвовать собой, поэтому он не скорбит, а радуется освобождению Инанны и радуется тому что он она будет замещена им. Но происходит примерно тоже самое, что происходит в евангельском молении о чаше. С одной стороны он рад этому, а с другой стороны это мучительно и страшно. Слова «Да минет меня чаша сия» это общечеловеческие слова. И Думузи бежит от этих духов, он пытается спастись от них. То есть он с одной стороны сознаёт эту замену и радуется её, но с другой стороны боится смерти. Он бежит и трижды его настигают духи, трижды он от них уворачивается, превращаясь в разных животных, и наконец он превращается в тростник и духи не могут его найти, но они хватают некое существо которое именуется сестрой Думузи, а имя её очень подозрительное – Гештинанна. Гешт – это виноградная лоза, а Инанна – это царица неба, соответственно это божественная царица, но рождённая на земле, потому что виноградная лоза выходит из земли, это так бы земной образ Инанны. Она именуется сестрой потому что на всём Переднем Востоке сестра, возлюблена, жена, это всё одно и то же слово, то есть к жене и возлюбленной тоже относится слово максимальной любви которая возможна между братом и сестрой. И когда духи ловят Гештинанну, то она говорит, что она готова быть заменой своему брату. Её начинают пытать чтобы она сказала где её брат, но она не говорит. Но тут некий друг Думузи выдаёт его, и его ловят и заставляют тоже принять смерть. Однако дальше выносится удивительно решение, что полгода Гештинанна будет в аду, а полгода Думузи. То есть каждый из них не полностью объят смертью, каждый из них может победить смерть и выйти к жизни, причём не к жизни земной, а к жизни вечной.

Таково это предание, которое станет потом самым главным моментом месопотамской религии, поэтому можно определённо сказать, что в нём что-то очень важное для человека, и жители Месопотамии в нём видели для себя какой-то выход.

Что такое Гештинанна? Инанна – царица небесная, она вступает в брак с Думузи, который является человеком. В результате не только Думузи получает божественные качества и божественное естество, но и Инанна получает человеческое естество. Вот Гештинанна это именно Инанна ставшая человеком благодаря браку с Думузи. А Думузи побеждает смерть именно потому что он стал богом благодаря Инанне.

Инанна и Думузи в нашем земном мире, в мире времени ежегодно умирают и воскресают, но это лишь фиксация в цикле времени, так же как происходит фиксация в цикле времени ежегодная смерть и воскресение Христа, но это не значит что Христос каждый год умирает и воскресает, это всего лишь во времени мы фиксируем событие, но Христос умер и воскрес единожды. Тоже самое и в Месопотамии, если бы речь шла о цикле тогда для человека никакой перспективы бы не было, человек бы так же включался в ритм природы. Время – это образ вечности. Время – это зеркальное, плоское изображение трёхмерной вечности. И поэтому надо говорить о том, что Инанна и Думузи победили смерть, воскресли, благодаря тому что Инанна стала человеком из богини, и благодаря этому Думузи стал богом из человека. И это произошло единожды, но в ритме времени празднуется ежегодно. Поэтому мы говорим не о умирающем и воскресающем боге, как это принято в истории религии, а о боге умершем и воскресшем.

Когда же это представление появилось? Самая ранняя находка имени Инанны это надпись 3200-го года до Р. Х., это одно из первых слов написанных вообще человеком. Древнейшее изображение Инанны на вазе из Урука датируется ещё более ранним временем. Брак Инанны и Думузи впервые упоминается при третей династии Ура в 2150-2000 гг. до Р. Х. О Инанне и Думузи как о муже и жене говорится и раньше, шумерские тексты середины третьего тысячелетия, так называемые тексты Эдубы (школьные тексты), примерно 2500-го года говорят об этом. И в них же упоминает ещё такое существо как Амаушумгальанна - «Великий небесный змей», который является мужским аналогом Гештинанны. Если Инанна на земле стала Гештинанной, то Думузи на небе стал Амаушумгальанна. Иногда некоторые учёные говорили, что Думузи и Амаушумгальанна это были разные существа, но эти мнения ни на чём не основаны, то есть это именно божественная природа Думузи.

Это умерший и воскресший бог Думузи, тот кто умер как человек (Думузи) и воскрес как бог (Амаушумгальанна), является главным объект внимания и главный объект отождествления для жителей Месопотамии. Именно в нём жители Месопотамии ожидали победить смерть.

Альтернативой этой пары является Нергал и Эрешкигаль, владыки подземного мира. Это податели плодородия и одновременно обладающие преисподней, образ пищи всегда связан со смертью, и то что мы едим с тем мы соединяемся. Поэтому всё что связано с земным плодородие это связано и с преисподней. Эрешкигаль постоянно находится в родах, «она постоянно рождает», - говорится в космогоническом тексте «Энума элиш». Это означает, что она рождает земную жизнь, она рождает плоды, она рождает то телесное, что опять сходит в преисподнюю. Она сестра, но в тоже время и противоположность Инанне. В этом смысле можно представить уже упомянутое предание о Энлиль и Нинлиль, когда у неё рождается четыре ребёнка, и только один из них Син выходит на небо, о три остаются в преисподней как замена. То есть человек должен дать выкуп чтобы обрести вечность или смерть. Мир подземного царства это тоже часть космоса, тоже часть мироздания, а не Аид (невидное). Но вся задача человека в том чтобы выйти из космоса, чтобы выйти в божественный мир не сотворённого.

В шумерской и особенно аккадской религии появляется и ещё одно существо, это Мардук. Он важен для одного очень существенного действа, которое связано с победой космоса над силами хаоса. Мардук – «телец бури». Он рождается от Энки и его супруги в начале творения мира, и через него начинается творение мира. Когда-то мир творился Энлилем, но в период уже семитический (аккадский) эта функция творца мира переходит к Мардуку. Он из хаоса творит космос, но в этом тоже важнейшую роль играет браг Энки и его супруги, в результате которого рождается Мардук, который уже потом всё делает сам. Таким образом идея брака и рождения решает две важные веши: проблему творения мира и проблему победы над смертью. Мардук имеет число 10, его планета – Юпитер. Особенно он почитается в период аккадский. Вот гимн Мардуку: «Слово твоё – всемощное слово. Простираешь ты его над небом и землёй, на море нисходит оно, и отступают воды морские, на землю нисходит оно, и облачаются луга в покорности, на великий потоп Евфрата нисходит слово твоё, и делает слово Мардука его пригоршней воды. О господин, сколь великолепно слово твоё. Кто может противостать ему ».

Изобилие месопотамских богов ставит нас перед представлением о многобожии. И действительно, очень многое в Месопотамии говорит, что в отличие от Египта, житель Месопотамии жил в мире многих богов. Но это было своеобразное многобожие, многобожие не похожее на пандемонизм.

Во-первых, обратим внимание на то что даёт библейский текст, Книга Даниила 2 глава, где халдеи говорят Навуходоносору, что обиталище богов не с плотью. Это совершенно адекватное для Месопотамии представление о том, что боги не связаны с тварным миром, то есть они не принадлежат тварному миру. Но для Месопотамии очень важно, что бог и сотворённый мир это разные вещи. То есть боги одно – сотворённый мир другое. Хотя сотворённый мир творится богами и из божественного. Поэтому всё что связано с сотворённым миром и со временем – всё это смерть, а всё что имеет отношение к богам существовавшим до творения – всё это бессмертие.

Во-вторых, в Месопотамии нету чётких родословий как например в Греции. Например к той же Иштар относятся слова которые она сама говорит «Достойная дочерь суждений Белла (господь – Баал) аз есмь. Благородная ветвь отца моего Сина аз есмь », в схождении в преисподнюю она именует себя дочерью и Энлиля, и Энки, и Ану одновременно. В гимне одного из богов все боги именуются частями тела Нинурты. В Вавилоне Мардук является одновременно и сыном Энлиля и сыном Энки, причём отдельные боги именуются проявлениями или энергиями Мардука: Мардук-Нинурта – это его сила, Мардук-Нергал – это его битва, Мардук-Энлиль – это его власть и царственность и т.д. В Месопотамии любят составлять списки богов, которых тысячи. Один современный учёный получил число более 3500. И каждому из них имелись свои алтари и они почитались. Как же это всё соединить? Дело в том, что все эти божественные сущности это проявления или энергии Бога, единого божественного начал. Эти божественные начала в Шумере ещё находятся в неконфликтных отношениях, творение мира в Шумере происходит без конфликта. Постепенно конфликт входит в систему божественных отношений, уже в аккадский период конфликт богов, конфликт поколений богов, борьба поколений богов присутствует. Если в Египте внимание человека было приковано к творцу как таковому, а всё остальное воспринималось как его атрибуты, то в Месопотамии внимание приковано к атрибутам, а творец находится на заднем плане, Бог предвечный находится на заднем плане. Когда постоянно напряжённо не воспринимается Бог-Творец, когда он постепенно выходит за скобки, тогда силы, отдельные энергии субъективные для человека могут вступать в конфликт. И нам иногда хочется чтобы Бог был только нашим Богом, как в лозунге «С нами бог». Пока мы понимаем, что единый Бог создавший землю и все народы, мы понимаем что этот лозунг риторичен, так как Бог прибывает с каждым человеком и с каждым народом. Но как только мы выносим Бога за скобки и оставляем его атрибуты, тут же эти атрибуты начинают прилипать к человеку и обрастать его качествами. Как только мы забываем, что Бог сотворил все народы, мы начинаем действительно верить что Бог только с нами, а народ на который мы нападаем сотворён другим богом. Соответственно в Месопотамии где каждый город имел свой божественный образ, и люди конфликтовали друг с другом, то каждый воспринимал своего бога как защитника против другого. И в этом конфликте человеческие отношения проецировались на божественные, вступали в конфликт люди, но поскольку люди молились разным именам Божьим и разным явлениям, то эти божественные имена и явления в представлении людей вступали в конфликт друг с другом. И по мере вынесения единого Бога за скобки, это производимый людьми конфликт богов всё более и более усиливается. Когда человек свои дела начинает считать делами Божьими, то он Бога низводит до себя. И это и происходит в Месопотамии в отличие от Египта. Для религии Месопотамии характерно постепенное снижение переживания божественного единства, в Шумере оно ещё велико, но постепенно оно деградирует, и на его место выходит конфликт. В советах богов Шумера боги отдельных городов предстательствуют за свои города перед Ану, Энки и Энлилем. То есть мы уже видим некоторые диалогические отношения богов, а не отношения действительного божественного единства. Этого тоже нет в Египте.