В 1910-ых годах, в период рассвета реализма И. А. Бунина, по словам Э. М. Полоцкой, «художественный мир его произведений строится на чеховских основах». На место повседневности приходят остродраматические события, исключительные обстоятельства, смерть. Причём смерть наступает неожиданно: это не естественный конец человеческого существования, а гибель в буквальном смысле. Объективно-иронические ситуации у писателя имеют, в отличие от чеховских, трагический характер. Герой бунинской прозы – человек, пришедший к острому сознанию неправильно протекающей жизни. Это мы находим и в рассказе «Господин из Сан-Франциско», написанного в 1915 году.
Рассказу был предпослан эпиграф из Апокалипсиса: «Горе тебе, Вавилон, город крепкий». В позднейших переизданиях эпиграф будет снят. Зная библейскую историю Вавилона и Вавилонской башни, можно сделать вывод о том, какую смысловую нагрузку несёт эпиграф. Проводится параллель между людьми, строящими Вавилон, и господином, ошибочно считающими себя сильными, но эта сила мнимая. Символику гибели несёт и название теплохода («Атлантида»), на котором путешествует господин. Атлантида – затерянная цивилизация, ушедшая под воду. Возможно, данное название предсказывает близкую гибель парохода и её экипажа. В связи с этим возникают мотивы смерти, гибели, катастрофичности.
Помимо ведущего мотива мы можем обнаружить и второстепенные, например, искусственности общества, человеческих чувств. Это проявляется в описании пары, которая «играет любовь за деньги», а также в обширном абзаце, посвященном распорядку дня пассажиров. Автор передает ощущение скуки, повторяемости, создает образ часового механизма с его унылой размеренностью и абсолютной предсказуемостью.
Описывая трюм во время плавания, Бунин показывает социальную модель того времени. Обращаясь к антитезе, он противопоставляет «верхние» и «нижние» этажи жизни, олицетворяет социальный рай и ад: « По вечерам этажи «Атлантиды» зияли во мраке огненными несметными глазами, и великое множество слуг работало в поварских, судомойнях и винных подвалах. Океан с гулом ходил за стеной черными горами, вьюга крепко свистала в отяжелевших снастях, пароход весь дрожал, одолевая и ее, и эти горы, — точно плугом разваливая на стороны их зыбкие, то и дело вскипавшие и высоко взвивавшиеся пенистыми хвостами громады, — в смертной тоске стенала удушаемая туманом сирена, мерзли от стужи и шалели от непосильного напряжения внимания вахтенные на своей вышке, мрачным и знойным недрам преисподней, ее последнему, девятому кругу была подобна подводная утроба парохода, — та, где глухо гоготали исполинские топки, пожиравшие своими раскаленными зевами груды каменного угля, с грохотом ввергаемого в них облитыми едким, грязным потом и по пояс голыми людьми, багровыми от пламени; а тут, в баре, беззаботно закидывали ноги на ручки кресел, цедили коньяк и ликеры, плавали в волнах пряного дыма, в танцевальной зале все сияло и изливало свет, тепло и радость, пары то крутились в вальсах, то изгибались в танго — и музыка настойчиво, в сладостно-бесстыдной печали молила все об одном, все о том же...» Устройство парохода символизирует «устройство» буржуазной цивилизации – наверху, на палубе, происходит радостное наслаждение жизнью, которое обеспечивают рабочие, находящиеся внизу, в «подводной утробе парохода». Не случайно Бунин уподобляет рабочую часть корабля «мрачным и знойным недрам преисподней, её последнему, девятому кругу». Ад существует и в этой, земной жизни, которую описал автор рассказа. Это мотив социальной несправедливости.
В эстетике И.А. Бунина, как импрессиониста, художественная деталь лидирует, является ведущим принципом организации портрета героя, поведения, психологических и речевых характеристик, пейзажа, интерьера. Детали точные, конкретные: они являются частью общего сюжетного действия или отражают авторский образ мира. Неспроста в тексте мы так часто встречаем описание моря, которое тревожит, настораживает читателя: «Океан был страшен»; «поминутно взвывала с адской мрачностью и взвизгивала с неистовой злобой, сирена» и т.п. Не зря для автора высшим авторитетом является природа.
Детали, намекающие на финал рассказа, обнаруживаем и в описании внешности главного героя: «Сухой, невысокий, неладно скроенный, но крепко сшитый, он сидел в золотисто-жемчужном сиянии этого чертога за бутылкой вина, за бокалами и бокальчиками тончайшего стекла, за кудрявым букетом гиацинтов. Нечто монгольское было в его желтоватом лице с подстриженными серебряными усами, золотыми пломбами блестели его крупные зубы, старой слоновой костью — крепкая лысая голова». Ведущая цветовая гамма - желтый, золотой, серебряный. Желтоватый цвет лица, т.е. болезненный.
При прочтении рассказа мы с самого начала замечаем важную деталь: почти ни у кого из героев нет имени (за исключением Лоренцо, Луиджи). Почему Иван Алексеевич не дает имён и даже главный герой остаётся всего лишь Господином из Сан-Франциско? Перед нами не индивидуальность, а некий социальный тип, собирательный образ, не имеющий ни души, ни имени. Мотивируется это тем, что его никто не запомнил и не вспоминал после смерти. Человек должен оставить на земле какой-то след и имя. Видимо, образ жизни этого героя не заслуживает, чтобы его запомнили.
Поэтому отношение к главному герою существенным образом меняется после его смерти. Хозяин разговаривает с убитыми горем женщинами «уже без всякой любезности» и отказывает им в комнате, где жил покойный. Тело господина вывозят в ящике из под содовой, который является символом равенства всех людей. Тело мёртвого старика, неделю пространствовав между портами, «испытало много унижений, много человеческого невнимания» и вновь попало на ту же самую «Атлантиду», что везла его в Старый Свет. Всё переменилось теперь в его положении: теперь его «глубоко спустили в просмолённом гробе в чёрный трюм. На корабле, как всегда ночью, был бал…».
Для чего же автору понадобилась смерть главного героя? Чтобы развенчать буржуазный уклад жизни; показать, как деньги убивают душу человека. Господин из Сан-Франциско прожил всю жизнь в напряженном и бессмысленном труде, откладывая на будущее все удовольствия: «Он был твердо уверен, что имеет полное право на отдых, на удовольствия, на путешествие во всех отношениях отличное. Для такой уверенности у него был тот довод, что, во-первых, он был богат, а во-вторых, только что приступал к жизни, несмотря на свои пятьдесят восемь лет. До этой поры он не жил, а лишь существовал, правда, очень недурно, но все же возлагая все надежды на будущее…» И именно в тот момент, когда он решает наконец насладиться жизнью, его настигает смерть.
Картина окончательной гибели завершается образом дьявола, который олицетворяет темные непознаваемые начала, господствующие над судьбами человечества: «Бесчисленные огненные глаза корабля были за снегом едва видны Дьяволу, следившему со скал Гибралтара, с каменистых ворот двух миров, за уходившим в ночь и вьюгу кораблем. Дьявол был громаден, как утес, но громаден был и корабль, многоярусный, многотрубный, созданный гордыней Нового Человека со старым сердцем. Вьюга билась в его снасти и широкогорлые трубы, побелевшие от снега, но он был стоек, тверд, величав и страшен».
Таким образом, в рассказе «Господин из Сан-Франциско» писатель обращается к философской, экзистенциальной проблеме жизни и смерти. По его мнению, нужно жить здесь и сейчас.